Слов моих серебряный морок

(О книге стихов Бориса Краснова «Летоисчисление»)

                Быть может, всё в жизни лишь средство
                Для ярко-певучих стихов,
                И ты с беспечального детства
                Ищи сочетания слов.
                Валерий Брюсов

 Театр, как известно, начинается с вешалки, а книга с обложки. Обложка новой книги Бориса Николаевича Краснова украшена скромной фотографией, уходящей вдаль, просёлочной дороги. Время года на фото, очевидно, ранняя весна: берёзовая рощица ещё не зазеленела, на обочине видна, выжженная кое-где, прошлогодняя трава, вдали зеленеют озимые, а за ними чернеет лес. Над этой картиной нашего родного края – высокое голубое небо с прозрачными белыми облачками. Дорога – это, если хотите, метафора жизни. Via est vita, как говорили древние.
 Книга «Летоисчисление» содержит стихи разных лет и поделена на три части. Первая часть «Азбука июля», как следует из названия, посвящена лету. Понятно, что лето красное, прекрасное и такое короткое в наших широтах, является любимым временем года автора, и он старается проводить его в поездках и походах, вдали от пыльных городов, в поле, в лесу, у реки, наслаждаясь общением с родной землёй, припадая к истокам жизни.
 В природе всё гармонично, в ней нет пошлости. А поэзия – это попытка создать гармонию при помощи слов. Безусловно, толчком к написанию стихов могут стать совершенно разные явления жизни, но нерукотворная гармония природы, её созидательная сила, является, тем не менее, прообразом и основой любого художественного творчества. И стихи Бориса Краснова это убедительно подтверждают. Читатель «Азбуки июля» может полюбоваться вместе с автором пронзительной голубизной неба, смолистыми соснами, мхами, лишайниками, цветами, травами. С любовью представлены здесь мелкие обитатели этого травяного и древесного мира: бабочки, осы, улитки, узорчатые клопы и прочие букашки. Но с наибольшим пристрастием и даже восхищением описывает Борис Краснов своих любимых пауков:
                Парящий навесу, как йог,
                хранящий пустоту во взгляде,
                о как он весь членистоног,
                мохнатобрюх и плотояден!
(В таком избирательном интересе автора к паукам нетрудно усмотреть некий образ. Способность этих существ плести сети невероятной изящности и прочности чем-то напоминает поэтическое творчество, способность плести кружева поэзии из содержимого словаря. И хотя поэт Краснов изучает бескрылых пауков, а не бабочек, например, как Набоков, поэзия его не бескрыла. У него даже кони летают.)
 Конечно, лето – прекрасная пора. Лес, поле, растения, насекомые – всё это даёт автору вдохновение и неисчерпаемый материал для творчества. Этой роскошью и радостью летней жизни он щедро делится:
                Я вышел в ночь. Из ночи тёк
                неукротимый дух цветенья.
                Ночной промчался мотылёк,
                как мимолётное виденье.

                К реке прозрачна и легка
                сбегала, путаясь, тропинка
                и, молча, звёздная река
                с рекой земной текла в обнимку.

                Ночная музыка полей
                сама себя перебивала,
                внутри гармонии своей
                творила и существовала.
 Любование природой, тем не менее, наводит человека думающего на размышления о его месте в этом зеленеющем и порхающем мире:
                Я не муха, не паук.
                Я – носитель злых наук.
                От земли своей оторван –
                где мой конь и где мой плуг?
 Увы, конь и плуг – это где-то в невозвратном прошлом. Уже нет и той деревни, где, возможно, жили предки поэта. А есть вечное противоречие человека и природы, вечные неразрешимые вопросы бытия, драма городского жителя, оторванного от естественной среды обитания:
                Холодный лес застыл как мина,      
                висящая на волоске.
                Суть времени неуловима.
                Томись и мучайся в тоске.
Впрочем, есть в книге и рецепт преодоления этой тоски:
                Я отправлю тоску по дорогам,
                по безлюдным просторам полей.
                Пусть она, понукаема Богом,
                замиряется с болью своей.
                <…>
                И о сучья берёз обдираясь,
                преклоняясь пред малым цветком,
                пусть она превращается в радость,
                пусть она возвращается в дом.
 Вторая часть книги «Другая зима» наиболее объёмная по количеству стихов и по количеству тем, в них затронутых. Она открывается стихотворением «Зима», в котором тоска Лирического Героя, сплин, навеянный унылой зимней погодой, переходит в чувство более всеобъемлющее, в тоску иного рода, мучительные воспоминания о бесславном крушении Советского Союза, которое, без сомнения, явилось катастрофой мирового масштаба:
                Скажи, доколе сердце рвать
                в ночи бессонной?
                И об Отчизне горевать
                краснознамённой?
Тема утраты Советской Родины звучит и в стихотворении 1999 года «Девяностые», где ощущение катастрофы передано предельно выпукло:
                Всё летит сквозь кромешную жуть
                к непонятной загадочной цели.
                Просыпаюсь…и тут же уснуть
                вновь мне хочется в зябкой постели.

                Чтоб укрыться от яви чумной,
                от камланий её и заклятий,
                от музыки её жестяной,
                от её плотоядных объятий.
Такие чувства испытывали в то время очень многие. Идеи тогдашних реформаторов: бери свободы сколько хочешь, зарабатывай деньги любыми средствами, доказали на практике, как и следовало ожидать, свою преступную античеловечность и аморальность. А искусство, возросшее на этих идеях, ужасает своей пошлостью и безнравственностью. (Как образно заявляют сейчас некоторые экономисты, капитализм умер, но мы продолжаем жить внутри его трупа.) Обвальный кошмар девяностых миновал но «информационный яд» продолжает отравлять сознание людей.
 Большинство стихов этой части –  городские зимние зарисовки, полные элегической грусти. Поэт красиво описывает утро, рассвет за окнами, прогулки  по заснеженному городу под фонарями сквозь мрак и стужу или под зонтом во время дождя, погружается в светлые воспоминания невозвратного детства. Память подсказывает бытовые подробности прошедших лет: абажур, фикус, старый патефон, фигурки слоников. Из воспоминаний детства становится понятно, что прошло оно между Фонтанкой и Мойкой, в той петербургской местности, где всё пронизано поэзией.
 Отражена в этой части тема одиночества, сожаления о прошедшей любви, о женщине, которая ушла.
 Есть здесь и чёрная кошка, и чертовщинка, и волшебство: «По ночам кирпичи прилетают в окна, / по ночам из окон падают люди <…> А по небу белые плывут лодки –/ ах как жаль, что пристани / для них земной нет».
 Можно найти и стихи о смерти. Я выбрала три из них, на мой взгляд, наиболее интересные и волшебные, в них нет мрачности.  Конечно, пока человек жив, он бессмертен. Смерть – это то, что происходит с другими, а не со мной, но с возрастом начинаешь в этом сомневаться, думаешь о ней всё чаще. В стихотворении «Жизнь проходит мимо денег» летит снег и человек «заходит в снег, как в реку – / по течению плывёт. <…> Он летит к последней тризне, / словно камень в пустоту, / хлопья правды, хлопья жизни / рассыпая налету». В стихотворении «Серебряный отзвук разлуки», Лирический Герой спускается по лестнице воспоминаний:
                Иду этажами пустыми,
                спускаюсь к подвальной тиши
                и вижу: цветами лесными
                засыпаны все этажи.
 Самое удивительное в книге стихотворение «Остров». Этот «Остров мёртвых» – самое светлое представление о замогильном призрачном существовании, какое мне известно. Там сосны, ели, багульник, грибы, брусника, там можно построить шалаш и развести костёр, там музыка души сливается с музыкой земли и неба в, неслышную живым, симфонию. Туда отправляются запросто, как на рыбалку:
                Поедем на остров, который отсюда не виден,
                отчалим от камня и в озеро сонное выйдем.
Может быть, так и нужно представлять себе смерть?
 Третья часть книги – «Альтернативная история». В этой части меня больше всего тронуло стихотворение «Городок, по которому мы ходили». Я бы назвала его «Атлантида». Это тот редкий верлибр, который не раздражает, а завораживает своей поэзией и внутренним ритмом. Его хочется перечитывать и цитировать полностью, но удержусь и приведу только три заключительные строчки:
                Под водой захочу я тебя коснуться,
                и одна рука сквозь другую руку,
                как вода сквозь воду, пройдёт неслышно.
  Мысли автора о правде и лжи, звучат в книге неоднократно, например в стихотворении «Клио». Насколько можно верить истории? В настоящее время, когда на западе определёнными силами история активно фальсифицируется, этот вопрос особенно актуален. (Иногда даже период, в котором мы оказались, называют временем «постправды»)   
 Стихотворение «Расплодилась, рассыпалась ржа да лжа» – можно назвать философской лирикой. В этом стихе рекомендуется относиться ко всему происходящему в мире без резких однозначных оценок:
                Нет причин гадать: кто прав, кто неправ,
                за чужую боль вставать на дыбы,
                потому что башня, вывернутая как рукав,
                это бывший колодец,
                в котором горечь судьбы.
Есть в этой части стихи с несколько абсурдной иронией, например «Всю ночь туман свои химеры»
 Среди разнообразия тем в стихах Бориса Краснова есть одна сквозная, которая появляется во всех частях книги. Это тема взаимоотношения автора со словами, то есть тема творчества. Слова – это те кусочки разноцветной смальты, из которых складывается мозаика, те краски, которые расцвечивают картину, та глина, из которой лепится образ. Иначе говоря, слова – материал поэзии. Но в книге Бориса Краснова они больше, чем просто средство – почти живые существа. Слова могут быть чужими, мёртвыми, невыносимыми, похожими на ножи, могут прикрывать ложь, пребывать «в туманном блуде» и так далее. У них есть души? Представляя возможную (невозможную) катастрофу, поэт представляет: «как город / уйдёт из-под ног в пустоту, / как души взлетевших глаголов / вдруг таять начнут налету».
 Творчество – это поиск своих слов, зависимость от них, сомнения, разочарования. Отсутствие нужных слов мучительно:
                Возьмёшь перо, а нужных слов
                всего два-три, и те чужие.
                Меж четырёх жилых углов
                они лежат как неживые.
Где же искать поэту вдохновение?
                В лесу, где воздух тленья чист,
                где корень семени не помнит,
                тебя пронзит летящий лист,
                и словом грудь твою наполнит.
.Как бесконечны оттенки человеческих чувств, так бесконечны варианты сочетаний слов  в поэтическом произведении и необъяснима тайна поэзии:
                Слова…о, как их не тревожь,
                как ни тасуй светло-печально,
                они наполовину – ложь,
                они наполовину – тайна.
И стихотворение, завершающее сборник, посвящено этой теме: одержимости словами:
                Внутри отдельно взятой немоты,
                лишённой избирательного права,
                слова роились жуткой густоты
                и неопределённого состава.
Здесь слова бесчинствуют как хотят: «Они вспухали, словно желваки, <…> они сплетались в схватке корневой, безжалостно друг друга убивая». Это стихотворение напоминает известное «Шестое чувство Гумилёва. Думаю, это осознанная перекличка с классиком. Не случайно в том и в другом стихе используется довольно редкое слово «хвощи».
 Борис Краснов далеко не новичок в поэзии. «Летоисчисление» его шестая книга. Она подводит итог определённого периода жизни и творчества. И если в стихотворении 2005 года ещё звучит вопрос:
                Кто я и что я на этой земле –
                отзвук истаявшей песни,
                серая птица  на серой золе,
                дыма клочок в поднебесье?
То в 2018 году  автор уже не задаёт подобных вопросов, а твёрдой рукой пишет: « И легка и строга, / и полна потаённого пыла, / наконец-то строка, / как река, мою суть отразила».
 А в другом стихотворении ещё увереннее звучит: «Не прервётся слов моих серебряный морок»
  Остаётся только поздравить Бориса Николаевича с выходом новой, интересной книги.

Рецензию написала Светлана Хромичева