Читая Фауста...

      Читая «Фауста» в переводе Бориса Пастернака, я ловлю себя на мысли о том, что поэтический язык романа мешает мне понимать многие смыслы, скрытые в его тексте. Поэзия сильнее всех этих смыслов и от них отвлекает.
      И всё-таки, порой я выхватываю из текста какие-то особенные места и думаю о них.
      Вот, во Вступлении к роману, вникаю в разговор Поэта, Актёра и Директора театра... Директор театра, обращаясь к Поэту, как к автору пьес, и к Актёру, представителю труппы, говорит им:

Вы оба средь несчастий всех
Меня дарившие удачей,
Здесь, с труппою моей бродячей,
Какой мне прочите успех?
Мой зритель в большинстве неименитый
И нам опора в жизни – большинство.
Столбы помоста врыты, доски сбиты,
И каждый ждёт от нас невесть чего.
...............................
Чтоб сразу показать лицом товар,
Новинку надо ввесть в репертуар.
Что может быть приятней многолюдства,
Когда к театру ломится народ
И, в ревности дойдя о безрассудства,
Как двери райские штурмует вход?
Нет четырёх, а ловкие проныры,
Локтями в давке пробивая путь,
Как к пекарю за хлебом прут к кассиру
И рады шею за билет свернуть.
Волшебник и виновник их наплыва,
Поэт, сверши сегодня это диво.

      Поэт отвечает:

Не говори мне о толпе повинной
В том, что пред ней нас оторопь берёт.
Она засасывает, как трясина,
Закручивает, как водоворот.
Нет, уведи меня на те вершины,
Куда сосредоточенность зовёт,
Туда, где божьей созданы рукою
Обитель грёз, святилище покоя.
Что те места твоей душе навеют,
Пускай не рвётся сразу на уста.
Мечту тщеславье светское рассеет,
Пятой своей растопчет суета.
Пусть мысль твоя, когда она созреет,
Предстанет нам законченно чиста.
Наружный блеск рассчитан на мгновенье,
А правда переходит в поколенья.

      Директор, убеждая его, продолжает:

...Вы самый нужный человек, вы маг.
Чтобы хороший сбор доставить пьесе,
Ей требуется сборный и состав.
И всякий, выбрав что-нибудь из смеси,
Уйдёт домой, спасибо вам сказав.
Засуйте всякой всячины в кормёжку:
Немножко жизни, выдумки немножко,
Вам удаётся этот вид рагу.
Толпа и так всё превратит в окрошку,
Я дать совет вам лучший не могу.

      Но Поэт возражает:

Кропанье пошлостей – большое зло.
Вы этого совсем не сознаёте.
Бездарных проходимцев ремесло,
Как вижу я, у вас большом почёте.

      И тут Директора прорывает:

...Собою упоенный небожитель,
Спуститесь вниз на землю с облаков!
Поближе присмотритесь, кто ваш зритель?
Он равнодушен, груб и бестолков.
Он из театра бросится к рулетке
Или в объятья ветреной кокетки.
А если так, я не шутя дивлюсь
К чему без пользы мучить бедных муз?
Валите в кучу, поверху скользя,
Что подвернется, для разнообразья.
Избытком мысли поразить нельзя,
Так удивите недостатком связи.
      
      Ни в малейшей степени я не отношу себя к Театру. Я очень далёк от него и ничего не знаю о том, что сегодня в нём происходит.
      Я отмечаю для себя лишь эти строчки:

      Избытком мысли поразить нельзя,
      Так удивите недостатком связи.

      И думаю об этом, как о неожиданном привете из века Фауста Театру Абсурда 20-го века.
      Перебираю в памяти названия пьес, о которых кое-что знаю: «Последняя лента Крэппа»... «В ожидании Годо»... «Носорог»... «Лысая певица»...
      Вспоминаю имена: Сэмюэл Беккет...Эжен Ионеско...
      Может быть, ошибаюсь, но «недостаток связи» – и есть существо этого Театра.
      А вот избыток мысли?
      Не знаю...