Песнь жизни. Фрагмент 43

Начало
http://proza.ru/2018/11/24/20


Медленно шли ночные часы.
"Появится или нет Айрик? Пусть не приходит, послушавшись канцлера. Его жизнь дороже всего на свете." 
Только в глубине души менестрель знала, если король оставит её одну, что-то в сердце навсегда умрёт. Тогда она будет знать настоящую цену его любви. Дийсан упорно гнала нежеланное чувство, но оно возвращалось вновь.
Дверь открылась, Айрик шагнул. Душа осветилась запретной радостью.
- Скажи? Ты боишься смерти? – спросила менестрель напрямик, когда они лежали рядом. Вопрос застал короля врасплох.
- Не больше, чем все хорошие воины.
- Зато я страшусь твоей гибели за нас двоих! Айрик, я хочу уехать, чтобы ты оставался жить! Живи без меня с Цаони. А я буду о тебе грустить, стану тебя вспоминать.
-  Дий, моё сердце не допускает твоего отъезда! Я буду осторожен, тогда останусь в живых. Сегодня я говорил с Цаони и предложил всё, что мог предложить.
Дийсан поняла, Айрик не уступит, значит, завтра она уедет сама. Менестрель долго гладила родные руки, лицо и волосы.
- Когда-нибудь в старости я вспомню о нашей любви и улыбнусь. Твоё верное сердце любило меня больше жизни! Такая любовь достойна сказаний и моих, и чьих-то ещё. Спи, единственный, настанет день, когда к тебе возвратится счастье. Другая сумеет тебя заслужить, если рядом не будет меня.

   Король скоро заснул, но проснулся в рассветный час, теперь он всегда рано вставал. Хорошие времена, когда они могли проводить утро вместе, давно прошли. Обязанности правителя заставляли Айрика завтракать вместе с женой, придворными, что заслужили особую милость. Холодная ванна, быстрое одевание, и супруг постучался к Цаони.
" Почему сегодня Дик так прятал взгляд?" 
Он никогда не интересовался, что любит слуга, о чём мечтает.
"Наверное, я напрасно не уделял ему больше внимания."
Утром, двигаясь по тайному ходу, король поймал себя на мысли, ночью он зря не взял с собой ножей.
- Сегодня я спрячу их в рукавах.
Обычный путь почему-то показался ему очень длинным.

   Цаони успела приготовиться к завтраку, идеально одетая, немного притираний, она была бледна и прекрасна. Взяв жену за руку, Айрик повёл её к себе, от надёжного прикосновения к горлу подступил комок.
 "Его рука такая горячая, живая. Неужели, она может стать холодной и неподвижной? Да, может, да, скоро станет, в прочем, как и всё в нашем мире." 
Во время еды жена не смотрела на Айрика. Ей было трудно видеть его, больно разговаривать с ним. Цаони жалела, что согласилась на план отца. Заметив, что супруга не в себе, король почувствовал, как по спине ползут мурашки.
 "Выходит, я начинаю бояться. Мне вовсе не хочется умирать. Но неужели она решилась обречь меня на смерть?"
Тягостный завтрак закончился. Приступив к повседневным делам, Айрик забыл о тревогах. С утра он принимал просителей, что сумели мольбами и взятками пробиться к нему на приём. Люди просили о разном: добивались льгот, помилований, разрешения судебного спора. От потока лиц и обилия сведений голова немного кружилась.
"Я просто стараюсь быть справедливым," – говорил себе правитель, отказывая в помиловании разбойника, удовлетворяя одну из сторон спора. Только часть радостных лиц, которые получили то, чего искали, уравновешивала две чаши весов на одной -  счастье, на другой -  горе.

   Едва Айрик закончил принимать людей, как его нашёл канцлер с кипой свитков. В них было многое: отчёты о войне, сведения о дворцовом хозяйстве и казне, отчёты лордов о доходах поместий. Хорошо, что перед тем, как предоставить грамоты королю Наркель Ирдэйн их рассортировал.
Засев в кабинете, Айрик погрузился в чтение документов. Работа прервалась, только когда Дик принёс обед. Как только слуга поставил блюда на стол, король обрадовался, что медальон не потеплел.
  "Что-то будет, знать бы что и когда." 
- Ваше величество, вам нужны телохранители, - не раз говорил канцлер. - Обидно выжить в военном походе, но погибнуть от рук убийц в королевском дворце.
- Телохранители тоже могут предать, или их просто окажется недостаточно. Самая лучшая защита от гибели - моя собственная рука.
Однако, Наркель не отступил. Воины ходили за правителем точно бесшумные тени, где только могли. Блюда на кухне проверялись.
Заговорщики слишком знатны. Их не возьмёшь под стражу без суда. За лордом Роландом Клайсом стоит много богатств и влияния. Его род второй по знатности после семьи Ирдэйн. В народе известна "точность" пыточных показаний. Людей можно напугать, но во время осады их не заставить быть преданными насильно.
После обеда Айрик вновь принялся за утомительный труд. Дочитав документы, он успел уделить внимание упражнениям с мечом и работе в кузнице. Король нуждался в отдыхе, чтобы не загореться, словно сухой ствол, подожжённый собственным пламенем. Пока правитель занимался делами, его фаворитка тайно покинула дворец.
- Я думаю, вам не стоит наносить королю последний визит, – посоветовал Наркель Ирдэйн.
 Дийсан  сама страшилась прощаться с ним.  Иначе сил для отъезда не хватит. Бард только продиктовала Дайнис записку.
  "Прощай, Айрик, спасибо тебе за жизнь, которую ты подарил, спасибо за мечту и песню, будь счастлив с Цаони. Только живи! Мой самый лучший!» 
Поцеловав и погладив прохладный лист, менестрель положила его на столик возле постели.  Когда фаворитка закрыла за собой дверь, её душили слёзы.
- Не уезжай! Не надо его оставлять! – взмолилось сердце. Но Дийсан его не послушала.

   Не увидев за ужином менестреля, король не стал волноваться. Бард нередко оставалась с детьми в покоях, когда они плакали.
Рядом сидела Цаони, холодная,  очень медлительная.
  "Вот он поднёс вилку ко рту, как всегда порывисто, улыбнулся высокой фрейлине. Она подошла сказать легкомысленный комплимент. Скоро не будет ни этой улыбки, ни порывистых движений, ничего от него не останется!"
Доев, Айрик повёл жену танцевать.
  "И лёгкие танцы закончатся! Айрик, почему ты такой живой? Стремительный! Суровый! Неповторимый! Встретит ли тебя что-нибудь после смерти? Создатель, возьми его душу в Великий свет! Айрик, прости меня! Прости преступление, Творец всего сущего!"
Цаони казалось, её сердце готово остановиться.
Как только танец закончился, жена попросила проводить её в спальню.
- Ты подумала, Цаи? Ты разделишь со мной правление Алкарином?
- Нет, я пока ничего не решила, –пролепетала королева, отведя глаза в сторону.
Когда жена замолчала, король вошёл в комнату сына, взял его на руки.
Анрид внимательно глядел на отца. Айрик давно понял, когда малыш начинает к нему тянуться, нужно медленно ему помогать. Сперва ребёнок плачет от боли, но со временем совершает движение лучше, больше похоже на правильное.
Лини занималась с малышом днём, король учил его вечером.
- Ваше Величество, Создатель видит, Анрид любит ваши руки больше чем мои, наверно, потому что они уверенней.
- Да, я и сам это заметил. Если бы у меня было больше времени, чтобы помогать ему.
 "Ты плачешь, когда я тебя вытягиваю, но ты меня не боишься. Неужели ты чувствуешь, что наше дело важное?"
Малыш улыбнулся и что-то пролепетал. Айрик ощутил, как жёсткое сердце смягчается.
Когда Анрид устал и заснул, отец положил его в кроватку. Лини села рядом с ребёнком. Правитель покинул покои Цаони.
Как только он вошёл к себе, глаза Дика снова забегали. Королю показалось, слуге хочется спрятаться. Перед тем, как пойти к Дийсан, Айрик взял с собой ножи, как и решил утром.
 Открыв дверь, он шагнул в полумрак потайного хода.
  "Нужно было оставить здесь побольше светильников. Почему строители дворца сделали его таким извилистым?"
Сердце забилось тревожно, медальон снова его обжигал.
- Если сейчас отступлюсь, никогда себя не прощу! Особенно если здесь никого не окажется.
Айрик пошёл вперёд осторожно, тело напряглось в ожидании схватки.
 
       ***
Он стоял в неглубокой нише с ножом наготове. До него в другой такой же замер ещё один убийца.
"Король не должен пройти короткое расстояние живым. Им дали много монет за смерть Айрика Райнара, как же хорошо им за неё заплатили, и заплатят ещё."
Слуга короля, Дик, тоже получил деньги, чтобы открыть собственную торговлю на окраине страны, он очень давно о ней мечтал. Именно он впустил двух убийц в полутёмный переход. Человек стоял собранный, сосредоточенный.
 Убивать – единственное дело, какое он умеет. Смерть других позволяет ему жить, именно она помогла ему превратиться из голодного мальчишки в крепкого мужчину, который любит вино и знает много женщин.
Человек увидел, король вошёл в потайной ход. Он двигался осторожно, точно отмеривал каждый шаг, словно подозревая что-то неладное, не лёгкая жертва -  опасный, собранный враг.
Стремительный бросок. В спину обречённому полетел нож другого убийцы. Сейчас он войдёт под лопатку, вонзится в сердце. Жертва упадёт, умирая. Только правитель метнувшись в сторону, развернулся лицом к врагу. Отблеск лезвия в свете лампы, из ниши раздался хриплый стон.
  "Не зря им отмеряли огромную плату, теперь он получит деньги один."
В тот самый миг, когда Айрик бросил свой нож, второй убийца ударил ему в спину. Услышав неумолимый свист, король успел чуть- чуть отклониться в сторону, сильное тело оказалось быстрее разума. Несмотря на острую боль, раненый развернулся, ощущая, как по спине течёт тёплая кровь.
Убийца увидел, жертва идёт ему навстречу.
 "Нет, падать нельзя! Я не могу упасть!"
  "Конечно, король догадался, я жду его в нише.  Как только метну нож, лезвие полетит в ответ. Я не ранен, я сильней." 
Враг решился на открытую схватку.  Возможности отступить нет, только вперёд. Двое бросились друг на друга. Убийца вложил в свой бросок холодную силу, уверенность в победе. Айрик яростное отчаяние,  безумное желание жить.
 "Только не навзничь! Если он собьёт меня, я сразу умру." 
Со всего размаху, сквозь боль и туман в  глазах, король сам сбил врага на пол, одновременно выбив у него нож.
Руки убийцы тянулись к горлу правителя, лезвие Айрика устремилось к сердцу врага. Туман становился гуще, горячая струйка продолжала птечь. Верный нож велерианской трущобы вошёл в грудь противника  по рукоятку. Тот дёрнулся и замер. Король с трудом поднялся. Мир вращался, ноги подкашивались, раненый опёрся рукой о стену. Но он пошёл, упрямо шагал к двери Дийсан.
  "Назад нельзя, Дик предатель. Если бы не так больно! Если бы не дрожащий свет! Почему лампы горят так слабо? Так размыто?" 
Раненый шёл, двигался целую вечность, подчиняясь стремлению жить, самому неистовому на свете желанию. Оно одно придавало силы, словно притупляя боль.
  "Вот она, заветная дверь, единственная, куда я могу войти."
Айрик толкнул её, только дверь заперта. Он стучался к Дийсан слабой рукой, но услышал молчание.
 "Она уехала, оставила дворец." 
Тело наполнилось тяжестью, сердце пустотой, ноги больше не могли держать раненого. Последним усилием воли он упал на бок, а не навзничь. 
  "Завтра утром они найдут меня здесь, возле её комнаты. Как не хочется умирать, так обидно, так глупо. Никому не верил, хотел всё по-своему."
Мир кружился перед глазами, пол словно дрожал.
  "Клянусь! Сделать всё возможное для спасения Алкарина!"
Слова обещания вспыхнули в разуме красным огнём, огнём пролитой крови. 
  "Я не выполнил клятву! Не выполнил, что обещал!" 
Опираясь рукой о стену, правитель попытался подняться, но вновь упал. Тогда он пополз назад медленно, осторожно.
  "Если доберусь до покоев, может, Дика в них не встречу. А если застану? Тогда... Прости Алкарин мою глупость! Прости самонадеянность!"
Айрик почувствовал, ему хочется спать.
  "Так и засну навсегда посреди коридора. А всё же, может, и нет?"
Пока раненый полз вперёд, сердце Дийсан металось в груди. Его наполнило предчувствие страшного.
  "Я не должна уезжать. Откуда взялась странная мысль? Мне нужно вернуться!"
Ужас сделался невыносимым.
  "Вдруг Айрик один умирает?! Но я оставила дворец, чтобы его спасти! Создатель, мне надо действовать! Прямо сейчас, пока ничего не поздно исправить!" 
- Поворачивай! – крикнула менестрель кучеру, внезапно решившись. – Сейчас же поверни обратно, я никуда не поеду.
- Да,  как же, госпожа? Был же приказ канцлера, вы согласились?
- Возвращайся назад, я приказываю! Мы немедленно едем в столицу! 
От крика матери заплакали Арверн и Найталь, она крепко прижала их к себе. Кучер развернул карету.
  "Почему лошади скачут так неторопливо? Зачем я успела уехать так далеко?!" 
Сердцу хотелось мчаться быстрей, чем экипаж.

      ***
Время ползло еле-еле. Цаони казалось, неумолимые секунды давят её, пронзают сердце, окутывают непроницаемым коконом мрака.
- Всё случится сегодня, – шепнула Дани, когда Айрик ушёл.
  "Скоро по её вине он станет холодным, безжизненным телом! Навсегда! Айрик! Как я могла?!"
За дверью пронзительно кричал Анрид. Мать поднялась, пришла к нему, взяла сына на руки.
  "Какой он тёплый и беззащитный. Тебе постоянно больно, зачем ты дёргаешь ручками и ножками? Они так сгибаются, поэтому ты и кричишь? Ничего, скоро ты станешь ледяным комочком, что не ведает боли, и я перестану ощущать душевную муку, забуду обиды и разочарования. Зачем бессмертие, если в нём есть одно страдание. Главное-  получить забвение. Только сердце так болит, как же тяжко в груди! Айрик не получит ничего кроме смерти: нож в сердце или яд в питьё. Он жестокий, он никогда меня не любил, но он не заслужил небытия, куда отправится по моей вине. Ему бы пошло обратиться в полутеневого, глаза синего света превратились бы в синий лёд. Но Айрик упадёт и останется лежать где-то во дворце, без защиты и помощи, в последнем отчаянии!"   
Положив Анрида в кроватку, Цаони вернулась к себе в комнату. В следующую минуту она стремительно выбежала в коридор, помчалась к покоям мужа. Постучавшись женщина услышала нерешительный голос Дика.
- Кто там?
- Это я! Немедленно открывай дверь!
Слуга отпер замок.
- Зачем вы пришли, ваше величество? – с дрожью в голосе спросил он. – Король пошёл к своей фаворитке, в тайном переходе его поджидают убийцы, наверное, он успел умереть. Только почему никто не выходит назад? 
- Беги, спасайся! – внезапно закричала Цаони. – Пока ещё есть время! Только открой мне нужную дверь! Слышишь! Они могут вовсе не заплатить, могут убить тебя! Чтобы не оставлять лишнего свидетеля преступления. 
Никто не знает, откуда в сердце королевы вдруг взялась решимость, но от её голоса в душе Дика родился страх.
- Ваше Величество, вы хотите здесь подождать, всё сами проверить? 
- Да, хочу, я - королева, если король убит, я в любом случае вне подозрений, я пришла к своему мужу. Никто во дворце не может меня обвинить. 
Убеждённый горячей речью, слуга показал Цаони дверь, отдал ключ от потайного хода и скрылся дворцовыми закоулками, боясь за свою жизнь.

   Королева стремительно вставила ключ в замок, резким движением его отперла.
 "Вот он, тайный переход. Айрик слишком часто ходил по нему к своей любовнице. Смерть настигла мужа на пути к его фаворитке. Жестокая справедливость!" 
Цаони отчаянно расхохоталась, смех быстро перешёл в плач.
Она шла по коридору в страшной тишине.
  "Неужели, Айрика больше нет? Неужели, я увижу его мёртвым? Может, если увидеть его тело мне, наконец, полегчает?" 
Проходя мимо двух трупов, женщина наклонялась к ним, подавив тошноту и головокружение.
  "Спасибо, Создатель, это не он, но где же Айрик?!"

   Жена нашла его посреди коридора. Он продолжал ползти бледный, сосредоточенный. Король почти не узнал женской фигуры в белом тумане и красном свете светильников, но сердцем понял, это Цаони. Айрик замер.
  "Она позовёт тех, кто меня добьёт. И сказать ничего нельзя, да и нечего говорить, просто пришла пора расплатиться за все ошибки."
Раненый закрыл глаза, кажется он сдавался.
- Не смей! Слышишь! Не оставляй меня! Сейчас я тебе помогу! Я побегу за помощью! Прости меня, Айрик! Не Держись!
Открыв глаза, супруг слегка улыбнулся.
Цаони помчалась вперёд, она верила, Айрик её дождётся.    

   Выбежав из покоев, королева вызвала Дармелину. Целительница и два её помощника подняли правителя  на руки, пронесли по коридору, положили в постель.
В беспамятстве раненый ничего не почувствовал. Он не ощутил, как целительница, решительно выдернув из его спины нож, наложила тугую повязку.
-  Рана не опасна, – сказала она Цаони, Ратвину, Эрин и Наркелю, появившимся в покоях короля, едва узнав о случившемся. – Слава Создателю, нож вошёл не так глубоко и не задел ничего важного, но раненый потерял много крови, только поэтому положение серьёзное, но ждать худшего вам не надо.
Целительницы приготовили крепкий мясной отвар, выжали сок из красных фруктов. Всё это влили в рот правителя. Он дышал ровно, сердце билось слабо, но в правильном ритме.

   Цаони присела возле постели супруга. Душа оттаяла, с плеч свалилась тяжесть.
  "Айрик, как хорошо что ты у меня такой сильный! Если бы я не успела?! Мне не нужно забвения, не нужно бессмертия, когда ты живёшь на земле!"
Королева заплакала и почти не услышала звук открывшейся двери.

   В покои вошла Дийсан. Едва возвратившись во дворец, она узнала тревожную новость. Теперь бард поняла, любимый вне опасности.
  "Создатель, вот я бы вернулась! А Айрика! Нет!"
От одной мысли об этом волосы шевельнулись на голове,  душа ушла в пятки.
  "Как бы я жила?! Я уехала, чтобы его спасти! А Айрик бы!... Цаони, спасибо тебе! Какая может быть ревность и ненависть?! Если ты всё же одумалась и пришла за ним! Но нет, я никому не дала бы его убить, даже если бы он меня разлюбил!"

   Жена тоже не ревновала, даже увидев, что другая присела возле его постели.
   "Разве важны жестокие обиды? Если он остался рядом."
Обе женщины молчали.
Целительницы время от времени вливали в рот правителя отвар и сок.

   На рассвете раненый пришёл в себя. Открыв глаза, он увидел свет лампы и два лица, Цаони и Дийсан.
  "Одна разрешила меня убить, другая уехала, даже не попрощавшись."
От слабости мысли были медлительными и очень хотелось пить.
Поэтому Айрик попросил воды. 
Целительница дала вместо неё прохладный кислый сок. Избавив раненого от жажды, он продолжил восстанавливать в крови что-то нужное.
- Теперь, ваше величество, пейте бульон, – решительно приказала Дармелина. – Он необходим не только чтобы утолять голод, а чтобы кровь снова стала хорошей. Вчера вы много её пролили.
Айрик взглянул на обеих женщин.
- Прости меня! –сказали они почти одновременно. У каждой своя боль, своя надежда.
Крупные, чистые, как роса слёзы текли из огромных зелёных глаз, всегда таких отстранённых, но сейчас боль победила таинственность. 
  "Как же я могу тебя в чём-то винить, Дий?! Ты же поступила так, как считала верным. И как хорошо, что сейчас я могу тебя простить."
Слёзы текли из больших серых глаз. Они невыразимо грустные, они давно стали такими. Цаони маленькая, усталая.
  "Как я могу не простить тебя, Цаи?! Если ты обрекла меня на смерть и сама же спасла. Разве ты была неправа? Или я причинил тебе мало боли? Чтобы ты захотела призвать меня к ответу. Это я разрушил твою жизнь, именно я, никто другой."
  - Я вас обеих ни в чём не виню! Но сейчас вы должны уйти, здесь придётся остаться только канцлеру. 
Когда женщины вышли, Айрик, приподнявшись на подушках, прямо взглянул в глаза Наркелю Ирдэйну.
   - Я знаю, чего нельзя оставить без наказания! Это вовсе не женские слёзы, предательство сильных придворных льстецов, что должны бы хранить мне верность, а вместо этого хотели обречь Алкарин на позорный мятеж.
  Лорд Роланд Клайс должен умереть. Его сторонники должны разделить участь своего главаря. Я предал бы их публичной казни на площади, но каждый предатель  перед смертью крикнет, что был невиновен, а я опутан сетями слепой колдуньи. Я тысячу раз могу сказать, на меня было совершено покушение, но верят обычно жертве, не палачу. Простой народ не должен узнать о делах дворца, чтобы остаться единым. Но знатным пусть станет известно обовсём. Я уничтожу убийц их же средствами, жестоко и тайно, тогда им волей неволей придётся молчать.
Глаза короля превратились в две синие льдинки.
 "Дважды он составлял против меня заговор! Дважды отправлял на порог гибели! Второй раз руками родной дочери!" – в холодной ярости думал Айрик.
- Будет исполнено, ваше величество, – произнёс Наркель Ирдэйн, полностью соглашаясь с решением сюзерена. – Больше всего заговорщики заслуживают публичной казни, но мы не можем сейчас её позволить, чтобы не сделать из них мучеников за справедливость.
- Я всё понимаю и даже не смогу взглянуть в глаза «любимому» тестю.
Закончив говорить, правитель отпустил Наркеля Ирдэйна. Боль в спине стала сильней, раненый захотел спать. Погружаясь в дремоту, он понял, смерть снова  прошла стороной. В душе появилась радость.
  "Спасибо судьбе! Она не взяла с меня высокую цену за упрямство и опрометчивость."
   
Айрик спал крепким сном без сновидений, очень полезным для выздоровления.
Дворец жил обычной жизнью. Раз король находится вне опасности, можно приниматься за дела, плести интриги, дожидаться милостей.
Цаони и Дийсан возвратились каждая к себе.  Войдя в свою  комнату, бард без сил села на постель. От пережитого её немного трясло.
 "Хорошо, Айрик остался со мной. Создатель, спасибо тебе!"
Прижав к себе детей, менестрель поняла, её глаза слипаются от усталости.
Заснула и Цаони, измученная тяжёлой ночью. Королева ещё не решила, как поступить. Но она поняла, жить придётся по-новому, нужно на что-то решиться.
- Я спасла Айрика, но прежняя жизнь всё равно не вернётся. Он будет помнить, я чуть не решилась на такое. Я сама никогда не забуду этого! Что мне делать теперь?!
Только сейчас королева отдыхала, отбросив сомнения души.

   Дремал и Айрик, спал настолько крепко, насколько мог.
Проснувшись, правитель понял, он принял жестокое решение. Когда оно открылось во всей своей ясности, горло перехватило, словно его опять захлестнула петля.  Приподнявшись на подушках, раненый попросил открыть окно, чтобы вдохнуть свежего воздуха. То, чего Айрик не захотел сделать для спасения собственной жизни, он совершит для Алкарина. Перед осадой народ должен быть един.
  "Белый город, только ты стоишь моего сердца! Оказывается ты мне дороже моей любви. Ты тоже моя большая любовь! Чтобы лорды, которых я казню, не стали мучениками в глазах горожан, Дийсан уедет из дворца. Я внешне воссоединюсь с женой, тогда в столице восстания не произойдёт." 
   Собравшись с силами, правитель начал отдавать распоряжения служанкам, что находились покоях.
- Мне нужен слуга, пока я не поправлюсь, любой, главное преданный, пусть управительница дворца его подберёт. Сейчас позовите сюда Дийсан Дарнфельд и можете удалиться.
Менестрель пришла улыбаясь.
- Полежи со мной, – попросил король.
- Айрик, но ты же ранен, сейчас тебе нужно отдохнуть, а я могу тебя как-нибудь зацепить, если буду шевелиться, тогда тебе будет больно. Давай я просто посижу с тобой рядом.
 - Нет, рана почти не болит и от твоих движений сильней мучить не будет. Я чувствую себя хорошо. Мне очень хочется тебя обнять.
Голова менестреля легла на руку короля.
- Дий, может ты мне споёшь? Хотя бы какую-нибудь колыбельную. А я под неё засну. Всё равно долго поговорить у нас не получится.
В родном голосе была такая грусть, что сердце менестреля защемило.
Она чуть слышно запела.

- Скрылось солнышко вдали.
Месяц ясный, ты гори.
Мы сейчас закроем глазки.
Чтобы слушать на ночь сказки.
Спит котёнок на полу.
И телёнок спит в углу.
Засыпай, с тобой я рядом.
Ночью спать всем людям надо.
В небе звёздочки горят,
Нам заснуть они велят.
Как заснёшь, приснится сон.
И хорошим будет он.

Простая крестьянская песенка для её Айрика.
  "Хороший мой, никто тебе их не пел! Как же тяжело на твоей душе! Если ты попросил меня спеть колыбельную. Я понимаю, скоро придёт разлука. Судьба оказалась сильней любви. Надолго ли я уеду? Но расстаться точно придётся. Жизнь короля взяла своё. Когда-нибудь это должно было случиться."
Менестрель слушала сонное дыхание правителя, она не решилась встать с постели, страшась его разбудить.

Продолжение здесь
http://proza.ru/2019/04/02/196