Лицензия на смерть

Медленная музыка несёт людей по волнам спокойствия. Здесь и сейчас среди них нет ни одного, кто хочет что-то отнять у другого. Здесь и сейчас все равны. Счастливы ли? Да, можно сказать и так. Здесь они могут вспомнить, каким был мир до ввода лицензий. Здесь играют живые музыканты, здесь едят нормальную пищу, здесь они дают волю чувствам. И эти чувства - не страх перед неотвратимостью смерти от лицензиатов. Это чувство единения.

Когда-то давно их бы назвали хиппи. Когда-то давно, в те забытые времена важности любой человеческой жизни, хоть это и было в основном на пропагандистских плакатах, они бы точно также пели песни и мирно пили… но только под открытым небом в лучах яркого солнца. Сейчас же наш мир погружен во тьму смрадом заводов, а населению позволено безнаказанно убивать друг друга ради сохранения численности.

Чтоб эти, наверху, могли творить и дальше с нами все то дерьмо, что они привыкли.

Вдруг эхо выстрела оглашает пасторальную картину, ломая красоту искусственных деревьев и напоминая о том, что все окружающее - это не прошлое из легенд. Нет. Это происходит здесь и сейчас. И кровь на руках - это кусочек бытия. Обыденность. Боль.

-Красный-красный! - разрывается рация. - Трое на шесть часов!

Щелчок взводимого курка. Снова к нам приходит “праздник”, от которого надо защитить тех, кто отказался принимать правила нового мира. В прицеле видны те, кто так жаждет разрушить то, что было построено с таким трудом. За это надо сражаться.
Канонада.

-Красный! - другой голос из рации. - еще семь на двенадцать. Где-то в нашем секторе работает слонобой.

Этот голос гораздо спокойнее первого. Его владелец явно привык к тому, что происходит. Именно поэтому, видимо, его и поставили на то направление, откуда больше всего лицензиатов идет.

Нервная усмешка.

Тепловизор находит красные пятна среди черных руин. Три, четыре, пять… Немного. Но и защитников всего пятеро. Мало. Но они знают каждый квадратный метр окружающих Дом руин. Поэтому не спешат отвечать на хаотичную стрельбу заглянувших в гости.

Три шага. Два. Один. Взрыв. Разлетевшиеся ошметки того, что когда-то было человеком. Кровь на стенах и земле.

Не стоит пытаться лезть туда, где засели опытные застрельщики. И рассчитывать на то, что здесь будут зазря тратиться патроны и лицензии - глупо. Монетка брошена в воздух и зависла в ожидании следующего шага тех, кто пришел за кровью и смертями.
Новый виток насилия ради того, чтобы насилие прекратить.

Ведь там за стеной Дома - make love, not war.

И надо сделать так, чтобы там так и осталось.


Двадцать лет. Всего двадцать лет. Когда-то это был возраст вхождения человека в жизнь. Возраст действительно важных решений и первой настоящей любви, уже не являющейся юношеской влюбленностью, но и еще не переросшей в старческую привязанность.

Но мир изменился. И люди - вместе с ним. Страх и ненависть стали править бал. Месть - основной товар. Жизнь - разменная монет. До двадцати каждый живет, будто накапливая багаж знаний и… обид, за который будет мстить. А их копится очень много в безумный период пубертата и полового созревания. Каждый ведет личный счет, и к каждому прилипает какое-то клеймо. И этот плод ненависти растет до двадцати лет. А в двадцать...

К нему приходят. Неизвестные, непонятные сумрачные личности без лица, которые заставляют сделать выбор и получить лицензию на убийство. Выбрать, сколько из долгов мести ты хочешь вернуть. Сколько людей ты хочешь отправить на тот свет. Сколько смерти ты хочешь принести в этот мир.

И каждый волен выбрать и назвать число. От нуля до пятидесяти - и жить, как живешь, зная, что именно столько жизней ты можешь отнять до конца своей. Или не назвать никакого, и стать одним из смертников. Из тех, у кого нет ограничений. Из тех, кто может убивать столько и так, как захочет, зная, что в тридцать пять его жизнь станет лишь целью для других гончих. И для любого другого, кто захочет вдруг поучаствовать в Охоте.

Так повелось в этом мире. Жизнь не стоит ничего. Жизнь - лишь мерило мести и мерзости.

Выбор делает каждый. И ответственность за него он несет до конца, каким бы этот конец не был.

Но не все еще согласны подчиняться этим правилам и участвовать в круговороте зла. И вот таких называют по-разному. Кто - глупцами, а кто-то - святыми. Они сделали выбор, изначально неправильный в этом мире. Они выбрали не отнимать жизни. Они выбрали жизнь вместо смерти.

Хотел бы я сказать, что я - один из них. Но нет.

Я из тех, кто выбрал режим без ограничений. Из тех, кто убивал в свое удовольствие. Из тех, кто поставил себя выше других. И мои руки не по локоть, а по плечи в крови. В чужой и своей. И я не думаю, что смогу от нее отмыться. Никогда.

Но у меня есть шанс помочь другим не быть частью этого круговорота насилия. Кто мне его дал - уже не важно. Важно то, что я согласен за это отдать свою жизнь. И она не будет потрачена зря. Я защищаю Дом, в котором зарождается новый порядок. Дом, где нет бесконечной войны всех со всеми.


Я слышу в наушнике, как там, за стеной, играет музыка. Они не знают, что творится здесь. Не знают, что мы с другими лицензиатами, можем и проиграть очередную битву, и Дом снова придется переносить.

Монетка упала. Полилась кровь. Еще трое моих товарищей присоединяются к резне. Еще трое смертников, решивших занять другую сторону. И полетели головы с плеч. Появились новые трупы. У всех из нас нет ограничений по количеству товара, что мы можем продать. Все мы - профессиональные торговцы…

Смертью.

Звучат выстрелы. Много выстрелов. Редкие и аккуратные - с нашей стороны. Бездумные и хаотичные - со стороны наших гостей. Молодые еще, неопытные. Не знают, что патроны имеют свойство заканчиваться до того, как закончится драка. Но эту науку им усвоить уже не получится.

Смерть придет за ними сегодня, хотя они думали развлечься за счет тех, кто не имеет права ответить. Только они, как и многие до них, не знают, что на страже покоя святых глупцов стоят те, на ком висит ярмо смертника.


Прошло два часа. Первые минут тридцать чаша весов противостояния еще имела какой-то шанс склониться в сторону гостей, но как только смолкла тяжелая снайперская винтовка, владельца которой выцепил Синий, у них не осталось шансов.

Монетка легла орлом вверх.

В течение полутора часов мы выслеживали каждого из пришедших на огонек и хладнокровно отправляли на встречу с праотцами. Из этих ни в чьих глазах мы не нашли сомнений в том, что он делает. Ни одна душа не отозвалась на звон колоколов раскаяния. Они решили, что вправе убивать.

Как мы когда-то.

Жаль, что все так сложилось.

Запищал хронометр. Короткий взгляд на циферблат. Усталый вздох.

Мне остался месяц. И мне пора уходить. Делаю глубокий глоток энергетического напитка. Нельзя медлить ни секунды.

-Красный отстрелялся. Пора, - тяжелые слова проносятся по радиоэфиру.

-С днем рожденья, Красный, - говорит Синий.

-Удачной охоты, - отзывается Бестия под стрекот заряжаемых магазинов.

-Береги себя, - вдруг звучит голос Надежды, и я слышу в нем грусть и сожаления.

Ох, Надя, зачем ты так? Зачем жалеешь очередного смертника, уходящего по пути без возврата? Это логичное окончание нашей жизни. Логичный конец в роли загнанного беглеца для того, кто последние пятнадцать лет только и делал, что убивал. Это просто… смерть.

Смерть, которую мы хотим обратить во благо будущей жизни. Каждый из нас,тех, кому остался месяц до последнего дня рождения, уходит, чтобы найти. Найти тех, кто выдает лицензии и следит за их исполнением. Мы хотим задать всего один вопрос.

Зачем?

Правда, пока никто не находил их. Или, что страшнее, получал такой ответ, что его лучше не знать. Но я не могу в это верить. Не хочу. И тоже отправляюсь в свое последнее путешествие. И меня провожают взгляды, полные надежды.

Взгляды тех, кто выбрал не убивать, и надеется, что именно мне удастся действительно закончить этот цикл смертей.

Они думают, что я - герой. Но настоящие герои - они. И за них мы и готовы умереть.

И я включаю в наушниках веселую песенку про лето и... пускаюсь в путь.