Песнь жизни. Фрагмент 44

Начало: http://proza.ru/2018/11/24/20

   Айрик открыл глаза на рассвете, менестрель проснулась вместе с ним.
   "Медлить больше нельзя. Иначе не хватит сил совершить нужное."
   Король понимал, легко всё равно не будет. Если сердце рвётся от расставания, его ничем не утешить.
-  Дий, сегодня я прикажу тебе оставить дворец.
Родной голос звучал твёрдо.
– Знаешь, ты уедешь не насовсем. Когда осада закончится, ты обязательно вернёшься сюда!  Думаю, враги скоро нагрянут, так что возвращения не придётся долго ждать.
В его словах менестрель различила лёгкую улыбку.
   Но верил ли Айрик тому, что говорил? 
–  "Алкарин погибнет. И я!... Нет,  это несправедливо!"
-  Дий, ты поезжай в школу Аларъян. Я прикажу главной наставнице тебя принять. И буду писать страстные письма, так часто, как только время сумею на них выкроить! -  король продолжал спокойно, размеренно,и вдруг дрожащие руки сжали менестреля так крепко, словно он не ранен, и ему не больно.
-  Знаешь, мы непременно увидимся. Просто ты верь в заветную встречу, тогда я тоже смогу на неё надеяться!
 В голосе короля столько надежды, что менестрелю стало холодно.
-  Айрик, я буду каждый день ждать, когда мы увидимся. Тогда ты снова прижмёшься ко мне. Обнимешь намного сильней, чем сейчас. Ты будешь не раненый и очень счастливый, оттого, что самое страшное осталось позади! 
Собравшись с силами, король отстранил руки барда от себя.
-  Ты иди, вот прямо сейчас, иначе я никогда не смогу тебя отпустить.
-  Да, я скоро уйду. Сумею спокойно тебя оставить. 
   "Ты моя опора! Моя защита! Но и я твоя сила тоже. Я буду надеяться на лучшее ради тебя."
   Закусив губы, чтобы не плакать, бард  отворила дверь. 
   "Наверное, всё к лучшему. Если я останусь навек в Алкарине, я  буду лежать на земле один."

Айрик позвонил в колокольчик. Вызвав слугу, он послал его за женой. Узнав, что муж приказал явиться к нему, королева принялась приводить себя в порядок. Цаони не нравились красные глаза с тёмными кругами под ними, бледное лицо.
  "Она не величественная, а жалкая. Виной тому две длинные ночи. Но благодаря им, принято трудное, но верное решение."
   Старательно наложив слой притираний, королева отправилась к мужу. Сердце отчаянно стучало от волнения.
  "Что Айрик скажет мне? Смогу ли я вести себя подобающе?" 

   Оказавшись в покоях короля, Цаони увидела, он полусидит на подушках, бледный,  суровый. Пальцы сцеплены в замок на груди, глаза - два отблеска стали. Повинуясь чему-то неотвратимому, жена опустилась перед правителем на колени.
-  Ваше Величество, я прошу вашего дозволения отправиться в монастырь, чтобы принять постриг.
Супруга глядела в пол.
   Ночью она решила оставить королевский дворец, чтобы искать искупление в смирении монашеской кельи.
-  Теперь я не могу позволить тебе стать монахиней. Решение принято слишком поздно. Ни у меня, ни у тебя нет выбора. Сегодня дворец оставит Дийсан Дарнфельд. Твой отец и приближённые заговорщики будут казнены. Служанка Дани будет заменена на другую, преданную Алкарину. 
   Каждое слово склоняло королеву ниже к земле.
-  Прости меня, пожалуйста, пожалей! – повторяла она как молитву.   
 "Всё равно смерть, если не Айрик, так отец."
Да, он её никогда не любил, но дочь с самого детства к нему тянулась, принимая отблески ласки, которые редко ей выпадали, встречала благодарно и счастливо, точно так же, как отсветы нежности Айрика.   
– Помилуй меня! Прошу тебя, пощади!
Звучали в тишине слова безнадёжной мольбы.
-  Я не держу на тебя зла. Но нам придётся вынести судьбу вместе до окончания осады Алкарина. Мне жаль, что я не могу отослать тебя из дворца, разрешить уйти в монастырь. Ты королева этой страны. Но даже прислужники Вирангата щадят женщин, если они сдаются. Цаи, возможно, после осады ты станешь свободной. Судьбу предсказать нельзя, но, видимо, долгая жизнь мне не назначена. Наверное, это единственное, чем я могу тебя утешить.
-  Айрик!
 Жена схватила его за руку.
–  Не для того я тебя спасла! Не смей так думать! Ты должен остаться жить! Я не хочу, чтобы ты умирал, даже зная, что твоё сердце не для меня.
Король молчал, только суровые глаза вдруг смягчились. Супруг отпустил Цаони.
 
Дийсан прошла по переходу почти неслышно, лёгкая трость слабо касалась стен.
   Позади двигалась Дайнис с малышами на руках. С ними отцу тоже нужно проститься. Остановившись возле постели Айрика, менестрель молча протянула ему ладони.
   "Вот она стоит в тёмно-зелёном дорожном костюме, бледная, застывшая, как мрамор, как моё сердце." 
   Они молчали. Отец смотрел на Арверна и Найталь, страшась взять малышей на руки. Иначе он может оставить детей во дворце, разрушив душу их матери, лишив дочь и сына необходимой любви. Стараясь быть сильной, менестрель сама отняла пальцы от его горячей руки.
-  Подожди, – хрипло произнёс король и позвонил в колокольчик.
   На звонок прибежал молодой слуга.
-  Сейчас я встану, а ты поможешь мне идти, – приказал Айрик. Сжав зубы, он поднялся.
-  Зачем ты встал? Прошу! Не надо этого делать!  Мы уже попрощались! – в испуге просила Дийсан.
-  Нет, надо!
 Мир перед его глазами закружился, боль стала сильней.
   "Хорошо, меня туго перевязали. Если рана откроется, надеюсь, промокнуть она не успеет..."

   Одну руку король положил на плечо слуги, другую протянул любимой. Горячие пальцы дрожали от напряжения.
-  Сейчас они даже теплей, чем обычно. Вдруг у него жар? - менестрель поцеловала родную ладонь.

   Король сделал шаг, другой, третий. Стены покрылись дымкой, начали странный танец. Но он двигался, как тогда в переходе, упорно и молча. Менестрель продолжала держать его руку. Она слышала хриплое дыхание, понимала, королю непросто идти.
  "Я запомню, как ты шёл ради меня, раненый! Не забуду, как тебе было от этого больно!"

   Позади менестреля и правителя  собралась толпа придворных. В ней затерялись Эрин, Ратвин и Цаони. Айрик вышел на улицу. Мир перед глазами двоился, по спине текла кровь. Рана открылась. 
  "Это даже хорошо, что Дий у меня в глазах сразу две. Ничего. Упаду, когда карета уедет, а раньше нет."
   Один шаг к экипажу, другой шаг.
   Когда они замерли у дверцы, Айрик обнял Дийсан, нежно коснулся  её губ, и  потом разомкнул объятья.

   Менестрель забралась в карету, уселась на сидение. Когда лошади тронулись раненый упал. Подбежав к нему, Ратвин поднял друга на руки. Перед собой Айрик видел его лицо. В серых глазах возникла тревога.
-  Не бойся, я не уйду. Мне просто очень больно сейчас, больно внутри, не снаружи. 
   Наверное, страдания и слабость заставили правителя быть настолько откровенным.
   Дойдя до его покоев, Ратвин уложил друга в постель. Дармелина сменила повязку, успевшую намокнуть от крови, напоила раненого мясным отваром и соком.
-  Ваше Величество, зачем вы так? Недавно вы побывали на краю жизни, и опять устремились туда!
   Целительница говорила сурово.
   "Только оно того стоило! Пусть никто не поверит, но это не было зря!"

   Пока Айрик отдыхал, Цаони сидела перед зеркалом, до боли  всматриваясь в доведённые претираниями до совершенства черты.
-  Вот она прекрасная маска, фасад, а сердце давно разрушено. Как же хочется всё исправить, возвратиться назад. Платой за принятое решение всё равно станет смерть, только теперь отца." 
   Дочь не утешало то, что это он спланировал убийство.
  "Судьба Айрика находилась в моих руках. Я обрекала его на гибель. Я его и спасла. Почему никто меня не остановил?! Другая уехала из дворца. Как он шёл рядом с ней, сквозь боль, какими были его глаза! Для меня они никогда такими не станут!" 

   Даже теперь к сердцу подкралась ревность, только она оказалась очень далёкой.
  "Вот, я одетая в роскошное платье, настоящая королева..."
 Цаони хотелось убежать от себя, от других, от самой жизни. Взяв в руки тонкий кинжал, последнюю защиту женщины от позора, королева попыталась направить его в сердце.
 "Нужно погибнуть! Пусть смерть станет платой за жизнь, за любовь, за мечты и ошибки, вот верное средство получить забвение, о каком я раньше грезила!" 
   Только Цаони хотела лишиться памяти а не жизни. Рука замерла, через мгновение возвратилась обратно. Бесполезные слёзы текли по щекам, в который раз.

   Услышав крик Анрида, мать бросилась в его комнату. Схватив сына на руки, она покрывала его поцелуями.
-  Позволь мне тебя полюбить! Дай силы к тебе привязаться! Я родила тебя для страдания, Я хочу разделить его с тобой. Нет счастья! Нет забвения! Есть одно горе!
   Малыш успокоился на руках матери в первый раз за долгое время. Продолжая его качать, она неторопливо ходила по комнате. Казалось, тепло ребёнка согревает застывшее сердце.
  "Я разделю твою боль, раз нет ничего другого. У нас будет страдание одно на двоих. Мой Айрик не захотел пустить меня в своё счастье."
   Положив Анрида в кроватку, Цаони села рядом с ним. В эту ночь, глядя на сына, она ни на мгновение не сомкнула глаз, а на рассвете крепко заснула в кресле.

   Жена увидела короля только вечером, когда он позвал её разделить ужин. Обложенный подушками Айрик сидел с горячим подносом на полотенце. Жидкий суп, отварное мясо и чай, - вот и вся пища, положенная раненому.
   Сегодня супруг был таким же строгим, как и вчера. Войдя в его покои, Цаони осведомилась о его самочувствии. Она присела к столу, только получив разрешение.   
   Ужин королевы составили тушёная говядина, овощи и десерт.
-  Отличные блюда, мне бы сейчас такие, – заговорил Айрик, задыхаясь в тишине.
-  Да, наши повара, как всегда на высоте. Ты скоро поправишься и будешь есть всё, что только захочешь. 
-  Скорей бы это время пришло, быть раненым – занятие чрезвычайно скучное.
   Жена сидела рядом, подавленная, покорная.
   "Лучше бы она упрекала! Лучше бы ненавидела! Создатель, услышь меня! Я так редко к тебе обращаюсь, но помоги мне, Творец всего сущего! Где истина, Создатель? Кто я? Король, что исполняет свой долг или предатель двух женщин, которые любят меня больше всего на земле! А может и то, и другое? Что есть сила, что слабость?! Творец! Я ещё могу отменить приказ, сделать так, чтобы смерть лорда Роланда была быстрой и безболезненной, или вовсе его не казнить. Если сослать заговорщика в почётную ссылку, его дочери станет легче. Но я так не поступлю!" 
На сердце лежала тяжесть.
-  Знаешь, Анрид сегодня сказал слово «папа». Он сказал не мама, а папа, – тихо произнесла жена.
-  Не бойся, Цаи, слово «мама» он тоже скоро научится говорить, главное, ты уделяй малышу побольше времени. Анрид отлично всё чувствует. Я страшусь того мига, когда он поймёт свою болезнь, мы должны его очень любить, чтобы тяжёлый час для него оказался легче. Дай ему то, на что у меня нет ни сил, ни времени.
-  Я поняла тебя, Айрик, я постараюсь.
   Окончание ужина стало для супругов большим облегчением.

     ***

   Тонкое платье кремового шёлка струилось по стройным ногам. Сегодня у лорда Роланда Клайса была женщина, бледная, светловолосая. Она пила вино маленькими глотками, изысканно выражалась. Среди продажных женщин подобные встречаются редко. Лорд Роланд ощущал себя очень живым. В такие минуты казалось, к сердцу возвращается юность. Самым краешком разума он понимал, это - просто мираж, такова продажная любовь, но погружаться в её обман очень приятно.
   Мужчина пил вино и смотрел на женщину, пока только смотрел. Куртизанка отвечала ему томным взглядом. В какой-то момент лорд Роланд понял, он хочет взять её в постель. Куртизанка подчинилась, скромная, послушная, ни капли вульгарности или дерзости. Мужчина ценил таких. Закончив придаваться любви, он очень крепко заснул.  Немного снотворного в вино, такого, которое действует далеко не сразу, не позволяя жертве заподозрить, что её усыпляют. Но, когда человек заснёт, то даже страшный грохот не способен его разбудить.

   Стройная женщина в кремовом платье, обмотав руку тканью, достала крошечный пакетик с бурым порошком и дала жертве вдохнуть содержимое. Для убийцы опасно, но под тонкой одеждой флакон прятать нельзя. Она ускользнула через дверь, сказав телохранителям лорда, что ночь любви завершилась. Отец Цаони нередко отпускал продажных женщин ещё до рассвета, чтобы утром снова стать благопристойным человеком, чтящим мораль. Стройная женщина шла по улице. Заговорщик спал в своей постели.

   Утром он проснулся с резью в горле и слезящимися глазами.
  "Где я мог простудиться среди лета?"
Больной удивился.
К обеду он понял, у него жар, к тому же ломило все кости.
   Спустя несколько часов заговорщик догадался, какая у него болезнь, уж слишком ему плохо, невыносимо крутит живот, перед глазами плывут круги.
   Королевское правосудие или месть всё же настигли его. То, на что не решилась Риен Райнар, совершил её сын. Лорд Роланд послал слугу с запиской во дворец к Цаони.
   "Глупая девчонка спасла неверного мужа. Я не знаю, почему она так поступила. Меня никогда не интересовали тайны женской души. Или я сам допустил ошибку, не внушив ей честолюбия, заставив расти на сказках?" 

   Дочь приехала не одна. Вместе с ней попрощаться с предателем прибыл Айрик. Что привело его сюда - то ли вина, то ли торжество.
  "Вот он стоит возле моей постели, высокий, затянутый в тёмно-синий костюм, с неизменным кожаным ремешком, собравшим волосы в воинский хвост. Он смотрит в мои глаза прямо, и даже раскаяния не чувствует!"
   Король молчал.   
   "Что сказать ему? – Я прощаю тебя, так это неправда. Нельзя лгать умирающему. Я ненавижу тебя и рад, что тебя покарал? Но это неправда тоже. Как выразить пустоту, которая поселилась в душе после выполнения жестокого приказа. Нет слов для чувства, возникшего в сердце, как не было их в трущобе для многих чувств."   
   Заговорщик продолжал смотреть прямо в глаза правителя, ясные, пристальные, в которых не находилось ни капли жалости. Куда-то исчезла ненависть. Липкий страх пополз по всему телу.
   "Скоро пустота! В ней всё закончится! Раскаяние, где ты?! Нет его, истинного раскаяния. Есть только ужас! Там наказание настигнет его!  Он будет страдать или пусть лучше мучения, чем темнота и холод, или ничто, где нет даже мрака!"
   Лорд Роланд чувствовал жажду, жар усилился.
   Так и не найдя верных слов, Айрик вышел из комнаты умирающего, оставив супругу наедине с отцом.
-  Прости меня! – прошептала Цаони, по её щекам катились слёзы. Сколько раз говорила она эти слова за последние дни?! Да только они НИЧЕГО НЕ СПОСОБНЫ ИСПРАВИТЬ.
-  Я прощаю тебя.
В краткой фразе звучал только холод. 
   "Жалкая! Слабая как и её мать. Почему она побежала к нему? Перечеркнула все мои планы! А теперь плачет и просит прощения! Но нельзя её проклинать. Творец наказывает предсмертные проклятья. Как же страшно! Как страшно-то, Создатель!
Ледяной ни с чем не сравнимый ужас! Нужно было просто подождать, теневые всё равно рано или поздно появятся, тогда можно пойти к ним за бессмертием, а уж потом взять власть в свои руки. Айрика убьют, погибнет Цаони. А я  бы мог выжить! Наконец, добиться правления Алкарином! Какой я глупец! Какой непоправимый дурак! Создатель, почему Ты не подсказал правильное решение?! Почему не подсказал, не подсказал… не подсказал…" – мысли запутались, стали бессвязными. Цаони увидела, умирающий вскинулся в постели, пытаясь то ли кого-то позвать, то ли погрозить дочери кулаком. Потом мёртвая рука бессильно упала вниз. Жизнь так и не принесла лорду Роланду победы.

   Король и королева находились перед высоким столом. На него положили тело умершего. Дочь должна оставаться возле отца, муж должен поддержать её. Но как холоден воздух в траурной комнате, холоден, точно так же, как сам покойник. Так вымерзли их отношения, где всё тепло заменил долг.
   Сложенный  на дворцовом дворе, погребальный костёр стал для супругов большим облегчением.
В это утро в столице он был не единственным. Одна ночь унесла жизни многих. Подсыпанный яд, удар кинжала, подкуп слуг и телохранителей. Король и канцлер долго готовили кару, которая лишила заговор его верхушки.
Сторонники лордов растерялись. Они ждали открытой борьбы, а не такого удара. Одни просили помилования, другие бежали.
Конечно, от гибели знатных возникли новые слухи, но превратить их в восстание было некому.
Колдунья покинула дворец. Король воссоединился с женой. Город утих.
Правитель ходил по дворцу, суровый, неприступный.
Подданные страшились к нему подступиться. 

        ***

   Дождливое лето сменилось не менее дождливой осенью. Она перешла в зиму. В эту ночь густыми хлопьями валил снег, снежинки падали на окна таверны, пытаясь заморозить их собственным холодом, а внутри весело горел очаг. Посетители пили пиво или мёд, ели мясо с овощами.
   Многих людей интересовал высокий человек, сидевший за столом в углу.
-  Почему он ни с кем не разговаривает? От кого скрывает лицо под капюшоном плаща? Из-за чего не поднял глаз вверх?
   И никому не приходило в голову, в заведение мог прийти их король.
   Да, за столом сидел Айрик.
   Уже много ночей он ускользал тайным ходом в маленькие таверны, где не бывает грабителей, но нет и состоятельных людей. В них всегда вкусно кормят, наливают хорошее пиво и мёд, предоставляют кровать с чистой постелью.
   На возвышении в углу певица исполняла какую-то грустную балладу о несчастном юноше. Он полюбил гордую девушку, но она не ответила страдальцу взаимностью.
   "Какая наивная песня, но если бы её пела Дий, она была бы прекрасной. Жаль, не всегда возможно ответить на сильное чувство. Наверное, я сам способен любить только одну женщину, и она давно нашлась."

-  Видно, весной или летом Алкарин падёт, вот я и закрываю лавочку, перебираюсь подальше от столицы, - услышал король неспешный разговор.
-  Я вот тоже хочу. А может, кто его знает, вдруг да,  всё обойдётся, или жизнь под Вирангатом окажется не такой страшной, как все рассказывают. Не хочется покидать родной дом. Не всех же ледяной край убивает. 
   "Да, Вирангат уничтожает не всех, -  возникла горькая мысль. - Он просто заставляет нас сражаться друг с другом, плодит огромные трущобы и мало-помалу забирает себе всё больше земли. Бегите, люди, бегите! Агония будет долгой, на век вашей жизни хватит. А я не останусь жить под властью царства льда и скал. Мне слишком хорошо известно, насколько она страшна. Конечно, неправильно, оставлять близких в долгом страдании. Но Алкарин заслужил хорошую память. Наш белый город не станет городом, который открыл ворота врагу. Чтобы каждое сказание стыдилось нашей жизни. Столица готовится защищаться. Я готовлюсь вместе с ней. Я - король Алкарина!"

   Доев жаркое и допив мёд, Айрик поднялся в комнату, где улёгшись в постель, попробовал заснуть. Только сон в который раз не пришёл.
   "Огонь и песня, где я найду этот огонь и эту песню? Будет ли у меня время, чтобы догадаться об их значении в предсказании Айдрин Тарир? Если бы я мог понять, как их использовать. Тогда бы у королевства появилась возможность спастись. И я сам получил бы надежду на жизнь..."
   Когда король засыпал, ему показалось, его обнимают руки Дийсан, она поёт что-то тихое и печальное.
-  Я понимаю, отчего ты сегодня грустишь, это к тебе приблизилась моя тоска, но ты же приносишь лучик света в мой безнадёжный мир!..

  Сон Айрика прервался перед рассветом. Встав с постели, он потихоньку выскользнул из таверны через чёрный ход. За такую возможность было щедро заплачено.
   Закутавшись в плащ, в рассветной мгле правитель шагал к потайной калитке. Снег продолжал валить, делая сумрак мутно-белым.
  "Я всю жизнь иду в сумраке, стараясь развести его руками, отыскать верную дорогу. Это не Дий  – не видит, а я. Нет на земле ничего, только белая мгла, где мельтешат неясные тени, и я точно такая же тень." 
   Разглядев очертания калитки, король открыл её и оказался во дворе. Дальше одна из нескольких тайных дверей и он зашагал по тёмному коридору, оставляя за собой следы подтаявшего снега.
   На приличном расстоянии шли два телохранителя. Их посылал Наркель Ирдэйн, когда его Величество предпринимал подобные походы. Если канцлер не в состоянии остановить сюзерена, то он хотя бы проследит за его безопасностью.

   Оказавшись в своих покоях, Айрик разделся и послал нового слугу Роя за ванной. Розовощёкий, широкоплечий помощник кузнеца ещё не очень хорошо справлялся с обязанностями слуги, зато огромную ванну носил, как пушинку. После морозного утра правитель изменил привычке мыться в холодной воде, заказав вместо неё горячую.
  "Дий очень любит тёплую воду по утрам, а ещё ей нравится завтракать в ванне. Я помню её сонный вид во время еды."
   Король улыбнулся. Пока он мылся, Рой неумело раскладывал одежду, юноша сопел от напряжения и то и дело норовил почесать затылок. Райзи Квирт, несколько месяцев назад ставшая единственной управительницей дворца, не одобряла выбор правителя.
-  Ваше Величество, во дворце есть столько вышколенных лакеев. Любой из них прекрасно справится со своими обязанностями, – убеждала она Айрика изменить неправильное решение. 
-  Рой вполне устраивает меня в качестве слуги, я верю, он быстро научится хорошо выполнять свои обязанности, – с вежливой улыбкой отвечал правитель, а про себя думал: "Прекрасно вышколенный слуга привёл убийц в потайной ход. В сердце Роя хотя бы нет хитрости, и уважает он меня за то, что я кузнец, а не только король." 

   Сейчас, глядя на потуги юноши стать хорошим слугой, господин чуть улыбался, поправляя его работу.
   Когда король был одет, то понял, у него ещё есть немного времени, прежде чем проснётся Цаони. Он решил потратить его на очень важное дело, пусть едва ли представлял, как лучше его совершить.

   Когда Дийсан уехала, правителя начали посещать размышления о судьбе Алкарина. Страна может пасть уже в этом году. Хотелось спасти хотя бы людей и память о королевстве.
   "Пока они живы, надежда на возрождение не напрасна!"
   Точно призрак бродя по дворцу, Айрик искал и не находил верного решения тяжёлой проблемы. Но однажды ему в руки попался рассказ об обычаях Дайрингара, записанный древним путешественником.
"Этот горный народ суров. В Дайрингаре много серого камня, вот из него и строят надёжные убежища от теневых. Закалённые природой люди не любят слабость и изнеженность. Нам, алкаринцам бывает трудно в общении с ними."
  "А что если обратиться за помощью к суровым горцам? – затмило строки внезапное озарение. - Ведь Дайрингар был когда-то союзником Алкарина и Велериана. Алкарин - предатель, но и разбойников порой милуют. Попытаюсь попросить горцев о помощи, ничего страшного не случится."
   В последующие дни Айрик всё больше укреплялся в своём решении,  сейчас пришло время выполнить задуманное.
   Достав чистый лист пергамента, перо и чернила, король сел за стол и подпёр голову руками. Глубоко задумавшись, он искал слова, какими можно попросить Дайрингар об убежище для королевы и придворных.
   "Какие извинения нужны? Да и способны ли слова утихомирить тысячелетнюю ненависть. Дайрингар помнит, Алкарин – предатель." - Айрик сам знает, что это значит. Именно такая ненависть чуть не испепелила его душу. 
  "Разве можно передать пергаменту глубокое раскаяние? Никак нельзя. Но составить послание необходимо, чтобы у других появилась надежда. Если погибнут Цаони, их сын, Дийсан с детьми, от королевства не останется ничего. На свете будет стоять лишь Дайрингар - последний оплот людей..."
   Так и не подобрав верных слов, правитель обмакнул перо в чернила.
   «Я, король Алкарина, Айрик Райнар извещаю вас: падение нашей страны неизбежно и прошу у Дайрингара убежища для королевы с наследниками и части подданных, когда это случиться. Если в помощи будет отказано, правда останется на вашей стороне. Увы, Алкарин заслужил суровую кару.» 
   Отложив перо, правитель приложил к свитку перстень с печатью кактуса и посыпал его песком.
   "Больше ничего не напишешь. Он так и не научился украшать рассказ яркими фразами, чтобы легко достучаться до сердец. Вряд ли любые мольбы помогут, когда речь идёт о сострадании к виновным и побеждённым. «Да» или «Нет» Дайрингара не в его власти, значит, не стоит беспокоиться об ответе горного королевства, но всё же от сомнений невозможно скрыться."

   Решив, что пришло время завтрака, Айрик послал Роя на кухню. Отдав приказания  поварихе, слуга должен пригласить Цаони и Лини с Анридом в его покои.
   В ожидании жены король бросил мимолётный взгляд в зеркало. "Одет вполне удовлетворительно, сегодня юный кузнец неплохо справился с трудной работой."
   Дверь открылась. Два поварёнка принесли блюда, простые и сытные для короля, сложные и изысканные для королевы. Повара часто посмеивались над разным вкусом супругов.
   Наконец, прибыла жена. В длинном платье кремового шёлка почти до пола, на шее ожерелье розового жемчуга, светлые волосы уложены в сложную причёску -  королева прекрасна и величественна.
   За Цаони шла Лини. Она несла на руках Анрида. Мальчик весело щебетал.
-  Мама, папа, еда... 
   Все давно знали, Анрид любит завтраки, на которых его родители вместе. Тогда отец кормит его сладкой кашей и клубникой со взбитыми сливками.
   "Живой больной человечек, что не сумеет быть королём" - на сердце скребли кошки.
  Сегодня он нанесёт Цаони и старшему сыну жестокий удар. Сейчас Анрид не поймёт: удар отца нанесён. Он продолжит есть кашу, смеяться и лепетать, но однажды малыш узнает: он, законный наследник престола, по завещанию короля, никогда не будет править Алкарином, раз  родился калекой.
   "Пусть тебе не захочется власти над этой страной! И тебя увлечёт что-то другое, чтобы твоя судьба оказалась счастливой!  Я хочу увидеть, как ты растёшь. Хочу сам объяснить тебе принятое решение. Я смогу найти для тебя хорошее дело, если только останусь в живых..."

Продолжение здесь: http://proza.ru/2019/04/02/199