Глава 1

   Завершение


   Подобно юркому мышонку девочка забежала в темную кладовую, пока в коридоре никого не было. Что-то сверкнуло у нее в руках – холодное туповатое лезвие столового ножика, которое она, укромно спрятав за пазухой, стащила с кухни. Ангелочек, как ее издевательски называли демоны, с надеждой посмотрела на нож, на своего единственного спасителя. Страх смерти так и бил по тормозам.
   «Дальше будет только хуже. Никто не спасет».
   Так шептал навязчивый голос в голове.
   «Конца их издевательствам не будет. Прекрати это. Главное – не бояться».
   Дитя света внимала голосу, внимала своему предчувствию и страхам. Когда-то она поистине любила жизнь. Но теперь прошлое совсем не имело смысла. Страх перед смертью усиливался с каждым мгновением и руки предательски дрожали. Хотя страх жить дальше был еще сильнее. Глаза накрыла пелена слез и вязкий туман застилал разум, но надо было действовать. Действовать, пока какая-нибудь кухарка не заявилась сюда за еще одной поварешкой или кастрюлей побольше.
   Лилит нащупала подходящее место для ножа: небольшую миловидную ямочку на шее между ключиц. Это место было самым мягким и отчаявшаяся решила, что сюда лезвие войдет легче всего. Разместив острие в нужной точке, девочка обеими руками схватилась за рукоять. Осталось только сделать рывок. Один единственный рывок. Потерпеть несколько минут, чтобы наконец избавиться от этого кошмара. Всего лишь несколько минут боли ради вечной свободы.
   А что будет дальше? Что будет, когда трясущиеся руки наконец со всей силы надавят на лезвие, вонзят его в хрупкое белое тело, которое после похолодеет и прекратит дышать? Что будет после смерти? И что будет, если продолжить жить? Девочка колебалась. Давясь слезами, обидой и страхом она все еще держала старый притупившийся столовый нож. Собраться с духом, надо только собраться с духом.
Взгляд, направленный на орудие скорой смерти, скользнул вниз, на пол, и от ужаса и удивления в груди замерло трепещущее дыхание. Страх холодными щупальцами сковал сердце. Это был страх, уступающий страху смерти. Пол, до этого укрытый темной пеленой сумрака, был озарен светом факелов в коридоре. И прямо у тени маленькой беглянки расположилась еще одна более массивная, зловещая тень. Ног у тени не было. Только хвост. Длинный, змеиный, холодный. Неизвестно, сколько времени змей наблюдал за этой картиной. Поглощенная своими мыслями и переживаниями пленница совсем его не заметила.
   А может, это все-таки не он? Может, больному рассудку померещилось?
Лилит скоро обернулась и к своему несчастью убедилась в своей правоте. Пара насмешливых желтых глаз с вертикальным узким зрачком смотрела на нее сверху вниз. Нож с тихим звоном выпал из дрожащих рук. Сомкнутые губы юноши превратились в оскал, означающий ярость.
   Не дав девочке подобрать и словечка для оправдания, демон резко и грубо схватил ее когтями за шиворот, разрывая тонкую ткань и без того ветхого платья. Хвостом он ловко поднял брошенное оружие и взял его в правую руку. Вытащив бедняжку из кладовки снова в коридор, разъяренный змей решил не церемониться и прижал хрупкое тело к стене таким толчком, что от удара в затылке зазвенело.
   – Что, решила покинуть нас, маленькая дрянь? – раздавалось злобное шипение. Он знал, что Лилит еще не в совершенстве владела тэйнебрисом – языком демонов, поэтому растягивал слова, чтобы донести до провинившейся девчонки весь их смысл.
Нож в слегка худых, но сильных когтистых руках рассек воздух, разрезав платье и оставив на измученном теле тонкую красную полосу от плеча до самой груди. Рана была совсем неглубокая и почти не кровила, но уже сильно начала саднить и печь. Юная девочка только кричала, мотала головой и плакала.
   – Что такое, ангелочек, – издевательским тоном спросил мучитель, – больно?
   Он вновь взмахнул ножом и оставил на бледной коже алую полосу. Лилит взмолилась:
   – Пожалуйста, прекратите! – воскликнула она, сорвавшись сначала на свой родной язык ангелов, именуемый как хелаксис, но потом исправилась, коряво заговорив на тэйнебрисе, – Я больше так не буду, никогда не буду, обещаю!
   Асмодей, так нарек еще юного демона владыка темного мира, лишь усмехнулся в ответ на эти мольбы. Он испытывал истинное наслаждение наблюдать за этой плачущей страдающей девицей. И это было даже не столько наслаждение садиста, сколько наслаждение эстета.
   – Конечно, ты больше так не будешь делать, – со спокойной доброй улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего, наконец заговорил змей, – темный лорд позаботится об этом.
   Зеленые глаза, подобные чистейшим изумрудам, наполнились ужасом. Дьявол, лорд тьмы, вот кого она боялась больше всего. Даже больше, чем змея. А тот в свою очередь каменной хваткой сжал оцарапанное плечо провинившейся пленницы и поволок ее, кричащую, плачущую и умоляющую о пощаде в столовую, где ныне мессир со своими войнами пировали и праздновали победу.
   Тяжелые железные двери столовой залы с лязгом распахнулись, и Асмодей подвел свою находку прямо к большому каменному столу, за которым сидел Сатана. Лилит уже не сопротивлялась, сопротивляться было бесполезно. Пусть демон со змеиным хвостом и выглядел как юноша, не носил бороды и не был так огромен как большинство других темных солдат, он, будучи в состоянии ярости вполне мог справиться с парой-тройкой ангельских воинов, а по своей жестокости вообще не уступал никому. Впрочем, благодаря этим качествам, ему и удалось завоевать доверие дьявола и стать его правой рукой.
   – Взгляните-ка, мессир, – начал он, встряхнув пойманную девушку, и к ней обратились десятки злобных насмешливых глаз, жаждущих зрелищ – дитя, которой вы так милостиво оставили жизнь взамен на небольшую работенку, оказалась совсем неблагодарной.
   – Докладывай, Асмодей. Я хочу узнать обо всех ее промашках, – с садистской улыбкой проговорил дьявол, уже нащупав закрепленный на поясе кнут.
   И Асмодей доложил. Доложил и об отлынивании от работы, и о воровстве столового ножа, и о самом страшном прегрешении – попытке самоубийства. Дьявол расплылся в довольной улыбке.
   – О, значит, ты хотела убить себя, гадкая девчонка? Это сродни дезертирству. А знаешь, что за дезертирство наказание – смерть? – Сатана ненадолго задумался, выбирая такой способ казни, чтобы с девчонки можно было бы получить хоть какую-то выгоду. Он внимательно, с легким презрением, посмотрел на нее. Невысокая в силу возраста, с худым подростковым телом, усеянным старыми и новыми синяками и ссадинами, но не прекращавшим от этого быть красивым. – Худая, но на суп сгодишься. Сварите заживо этого ангелочка!
   Воины радостным кличем поддержали своего командира. Черти, выглядывая из кухни, довольно скалились и усмехались. Увы, в отличие от более моральных и высокоорганизованных в биологическом плане ангелов, демоны чувствовали голод, не только голод по чужим страданиям, но и желание кого-нибудь сожрать. И обычно, в условиях военного быта, этим кем-то становились плененные белокрылые существа.
   Конечно, Лилит было страшно. Кто захочет стать обедом и умереть такой унизительной и болезненной смертью? Она пожалела, что не успела себя зарезать. Хотя, пусть страдания увеличились, впереди все равно холодным сумраком и неизвестностью блистала скорейшая кончина. Но тут змей, будто прочел мысли девочки и подал голос:
   – Простите, мой дорогой лорд, – начал он, как бы рассуждая, – но разве для неудавшейся самоубийцы такая участь не будет своеобразным поощрением?
   Воины притихли, а дьявол тем временем погрузился в раздумья. И ведь действительно, ему совсем не хотелось воплощать желания своей пленницы. Лилит тем временем проклинала Асмодея и проклинала себя за свою слабость. Страх смерти уже улетучился, его боле не существовало. Остался только страх перед будущим, перед жизнью. И девочке стало ясно одно: теперь ей не дадут просто так умереть.
   – Ты прав, Асмодей. Как всегда прав. Полагаю, надо бы донести до нашей воспитанницы, что она вела себя плохо.
   С этими словами дьявол раскрутил длинный кнут. Другие демоны насмешливо поглядывали на Лилит, выкрикивали какие-то оскорбления в ее сторону и слова поддержки своему господину. Змей стоял позади дрожащего маленького мышонка, попавшего в лапы к голодным котам, и наблюдал. Тело девчушки дрожало, не слушавшимися губами она пыталась вымолить прощение, но это только разжигало жажду крови в черных сердцах. Хотелось убежать, спрятаться, но стоило сделать всего один шаг назад, и пленница наткнулась на фигуру змея, преграждающую путь. Своей сильной чешуйчатой лапой, вполне смахивающей на человеческую руку, он толкнул Лилит прямо к ногам своего мессира и принялся наблюдать, наслаждаясь криками, плачем и мольбами о помощи и прощении, которые были будто ответом на злобный смех и громкое клацанье кнута.
   Истязание продолжалось около часа. Платье, не выдержав натиск ударов, было разорвано в клочья и на узенькой спине горели десять кровавых ран – следов демонического «воспитания». Дьявол хотел всыпать все пятнадцать, но змей вовремя остановил его, сказав, что узница может не выдержать. И действительно, Лилит была на грани. Она так и не смогла встать с пола, когда ей приказали отрабатывать свое безделье и убирать со столов – ноги подкашивались и совсем не слушались. Поэтому заботливый князь тьмы просто бросил ей тряпку, заставив мыть полы, а сам отправился вместе с остальными демонами куда-то по своим делам. В комнате остались только обессиливший ангелочек, у которой никогда вовсе и не было крыльев, Асмодей и чертята-служки, сновавшие туда-сюда, совсем не обращая внимая ни на демона, ни на девочку, иногда просто перешагивая через последнюю. А она все сидела на коленях на полу, сжавшись в жалкий беспомощный комочек, в каком-то забытье, и механически елозила тряпкой по одному и тому же месту на серой плитке. Даже для этой жалкой деятельности Лилит с трудом могла собрать все свои силы, чтобы не упасть без сознания или замертво. Хотя она была не прочь упасть замертво.
   Вскоре Асмодею наскучило это однообразное зрелище. Он подошел к девчонке, взял ее на руки и перекинул через плечо, будто какой-то мешок. Но Лилит не сопротивлялась и не возмущалась, у нее не было сил для этого. Демон отнес девочку в свои покои и принялся зашивать ее раны. Отчего-то ему совсем не хотелось, чтобы на этой красивой белой спине виднелись уродливые рубцы. Конечно, лекарь-змей все делал без анестезии. О каких обезболивающих может идти речь в мире боли и страданий? Но его пациентка уже не чувствовала боли. Точнее, она не отличала, где старая, а где новая боль. Когда пресыщаешься болью, перестаешь ее различать. Так Асмодей промыл раны, зашил их и наложил пропитанную мазями тугую повязку. Он всегда лечил лучшую из своих игрушек, чтобы иметь возможность вновь ее ломать. Хотя, возможно, причина крылась не только в этом. Но демон отмахнулся от глупых мыслей.