Путь

«…Я клоп. Безумно люблю лазить по стенам, шкафам и по потолку. Обои, лакированные полы и столы из красного дерева – это моя стихия. Вчера я лез по трубе наверх и очутился в узкой однокомнатной квартире с грязными зеленоватыми обоями. На тучном тёмно-зелёном распоротом диване сидел невысокий человек и рассуждал вслух. Я остановился и стал слушать. Незнакомец, как кажется, обращался к стене и, найдя в ней внимательного и по-своему вежливого слушателя, чертил в воздухе руками и нервно разговаривал с обоями.
- Я не знаю, я не знаю, в чём я виноват, - низким голосом хрипел он, - но каждую минуту, каждую секунду я чувствую в себе нестерпимую злобу. Я слышу в самом себе коричневого. Этот коричневый вьётся кольцами, сжимает меня скользкими лапами и плодит во мне червей… Так повторяется каждый день. За исключением тех нескольких минут, которые бывают сразу после пробуждения… Я ощущаю, я вдыхаю чёрные яды, которые тихо шумят во мне, напряженно вибрируя осколками боли и обид. Хорошо ещё, если вибрируют – иногда случается, что они закипают – и тогда я не могу убежать от самого себя и подавить тёмную ярость. Я начинаю крушить мебель, рвать книги и кричать. Не знаю, куда мне деваться и что мне делать. С работы меня давно выгнали. Жена умерла. Вот, кстати, её фотография… Иногда мне хочется её порвать… Эту фотографию. Знаете ли, неприятно чувствовать в себе коричневого. Не можешь избавиться от мысли, что ты у него в заложниках. Он вьётся червями, протяжно стонет, а иногда громко рыдает... Раньше я пытался от него убежать.. Но вот только куда? Пить вино я не люблю. Были вечера, когда я бился головой об стену. Вот, посмотри, здесь осталось грязное пятно. Но теперь я тихо сижу на моём диване и думаю о плохом - о пережитых мною страхах и унижениях. Иногда мне начинает казаться, что меня преследуют двое. Хорошо ещё, если двое…
Человек на тёмно-зелёном диване стал жестикулировать и чертить в воздухе кривые линии. Я пополз дальше и, поднявшись по чёрной узкой трубе, очутился в квартире этажом выше. Здесь, рядом с пыльными пустыми книжными полками, находились невысокие стулья рыжего цвета, на которых сидели двое мужчин. Положив руки на небольшой столик, они наливали в рюмки красное вино и водку и, негромко беседуя, пили. Мне надоело на них смотреть, и я хотел было ползти дальше, но тут один из мужчин, встав из-за стола, вышел на кухню. Его собеседник тем временем быстро залез в карман
пиджака, оставленного его приятелем на стуле, и, вынув оттуда деньги, спрятал их себе в рукав. Мне стало любопытно, и я остался на трубе. Вскоре его приятель вернулся, и они стали по-прежнему пить вино с водкой. Прошло некоторое время, и тот, кто взял из чужого пиджака деньги, вышел на кухню. В это время его друг резко протянул руку к сумке, лежавшей на полу, и стал лихорадочно в ней шарить. Найдя там кошелёк, он стремительно выхватил деньги и спрятал их у себя на груди.
«Интересно», - подумал я.
Через десять минут, неся за собой клочья табачного дыма, вернулся его приятель. Они открыли ещё одну бутылку и стали пить дальше… Ещё раз посмотрев на них, я пополз вверх по трубе.
Я поднялся сквозь крошечное отверстие в потолке и очутился этажом выше. Здесь было темно. Я увидел комнату, скудно обставленную старой потёртой мебелью. На полу лежали спицы, пустые оправы для очков и синие нити. На подоконнике я увидел несколько несвежих яблок и потемневшие книги. На светлой стене висела небольшая икона. Возле неё стояла пожилая женщина и читала молитвы. У неё на лице выступили слёзы, и в глазах мелькало что-то старческое и измождённое. Дрожащей рукой, она придерживала поломанные очки и смотрела сквозь них в книгу. Наверное, это был молитвослов.
Я пошевелил лапками и пополз дальше…»

*   *   *   *   *