Старые люди. Глава 13

На втором рубеже плавщики обрыбились довольно удачно. Вениамину посчастливилось поймать ялового осетра, которого он ещё вечером, не торгуясь, продал мелкому скупщику за 9 рублей. Судак также ловился крупнее, чем на первом рубеже. Однако погода резко испортилась; в ночь подул сильный холодный ветер, и река Урал сначала покрылась мелкими барашками, а затем забурунилась кудрявыми волнами. Перед глазами же Вениамина мерещился образ Веры Чалусовой, махавшей с берега белым платком. Казак ловил себя на мысли, что третий день подряд, он только и думает об этой девушке.

– Прав был Прохор Палыч, – размышлял про себя Вениамин, – говоря, что синица в руках лучше, чем журавль в небе. Пошто мне ждать, когда Анна Веселова удосужит своим вниманием, если уже есть девица готовая даже пойти под венец. Как же я мог позабыть, что Вера Чалусова всегда питала ко мне особые чувства. Видно хорошо меня тогда громом то садануло по башке, что память напрочь отшибло...

Однако, немного поразмыслив, Вениамин начал гнать прочь дурные мысли о любви и женитьбе, но душевные терзания ещё долго сопровождали его.

– Какая женитьба, раз дал слово старику три года у него прослужить, – подумал Вениамин. – Давши слово, – держи! Доведётся попасть в Уральск, обязательно навещу Чалусовых, ведь, Василий приглашал в гости. Увижу Веру, скажу ей всё, как на духу. Захочет ждать два года, слава Богу, а нет – на нет и суда нет! Вера, Вера, как же я мог забыть о тебе…   

Карпов был очень доволен участием в плавне. На первой же дневке, он наслушался множество рассказов из старинной жизни уральских казаков, что намеревался этот материал поместить в свою будущую книгу.

– Мне дед сказывал, а ему его дед, – обычно начинали свои рассказы уже седовласые старики, – что предки наши приплыли на Яик в ладьях. Откуда плыли казаки неведомо, а только пристали они к острову, где и поставили свой кош. Злые татары много раз пытались захватить тот остров, да не смогли. Пока казаки его сами не покинули…

– А когда это было? – наивно спрашивал Карпов и получал одинаковый ответ.

– Ништо дед сказывал? Одним словом, давно было, – отвечали старики.

– Братцы, а может кто знает случаи из нашей жизни? – спросил Карпов. 

– А вот, ваше благородие, послушайте такую историю, – проговорил казак, принёсший охапку сухих тополиных веток с яра. – Однажды ранним утром в городскую полицию пришёл казак и заявил дежурному уряднику, что пумал  вора, укравшего у него на хуторе деньги, лакированные сапоги и кошму. Урядник спрашивает его: где же вор? Казак ответил, что вор дожидается на крыльце. Когда полицейский вместе с казаком вышли на крыльцо, от вора и след простыл. «Пстрели – те, заразой! – в сердцах выругался казак. – Это же он с целью, мошенник, предложил мне идти на него заявлять, а сам хотел подождать тут, а за место этого… надул!»

– Такая патриархальная простота только и может встретиться среди наших простодушных Горынычей, – подумал Карпов и добавил вслух. – Как бы ненароком всё вышло...

– Заразой – те убей! – проворчал седой старик. – До кех же пор простодырами то будем? Так, ненароком и Уральское войско, когда - нибудь провороним!

Дослушать рассказы казаков на привале у Карпова не получилось. По походному телеграфу пришло сообщение: «Есаулу Карпову немедленно прибыть в Уральск по службе». Пришлось прервать поход на низ с плавенным войском и возвращаться с Вениамином в Соколиный. А уж как хотелось Карпову побывать в Красноярском посёлке, чтобы воочию увидеть избу, где Иоасаф Игнатьевич Железнов вступил на литературное поприще. Именно этот посёлок стал центральным местом событий в его «Картинах из казацкой жизни»:

«Вернемся, читатель, лет за тридцать назад, – писал Железнов, – и перенесёмся на Урал, в одну из наших казачьих станиц, например в Красноярский форпост; там я вам покажу, и сами вы конечно увидите, житьё – бытьё казацкое».

– Ну, ничего, – подумал Карпов, – даст Бог, ещё попаду в Красноярский посёлок. Надеюсь, что и правление сохранилось на старом месте… 

В Определении Войскового Хозяйственного Правления, утвержденным Наказным Атаманом Уральского казачьего войска 25 сентября 1908 года за № 183, говорилось следующее:
 
«Состоящий за штатом по Уральскому казачьему войску есаул Ахилл Вонифатьевич Карпов, согласно просьбы, определяется на свободную должность младшего чиновника особых поручений при Войсковом Хозяйственном Правлении».

Первый обоз с красной рыбой, отправленный с плавни в Уральск, не оправдал надежд мелких рыбопромышленников – перекупщиков рыбы. Два воза свежего осетра были проданы по очень невыгодной цене. За всю рыбу давали по 8 рублей за пуд, а на отдельных осетров по 9 рублей за пуд. Между тем на втором рубеже плавни цена осетра была 7 руб. 50 коп. пуд. Принимая в расчет извоз, выходило, что цена на плавне и в Уральске одинаковая. Продавцы просили за привезённую рыбу 12 рублей за пуд, но желаемой цены им никто не предложил.
В тот же день на солёный рыбный базар был привезён с плавни ещё воз красной рыбы, но кто купил и за какую цену неизвестно – рыба продана была, как говорили, «на ухо».

После отъезда с рыболовства есаула Карпова и Вениамина, на плавне произошли некоторые отступления от расписания и от границ рубежей. Заведующий рыболовством Баннов телеграфировал в Уральск:

«По случаю бури рыбачить 3 – й рубеж (Красноярский) 27 сентября было нельзя, почему по решению круга рыболовов удар 3 – го рубежа отложен до 29 – го (понедельник), но плавать его далее нижней границы, захватывая часть 4 – го рубежа; следующий рубеж плавать в четверг (2 – го октября): остальную часть четвертого рубежа и 5 – й рубеж, а в субботу (4 – го октября) 6 – й рубеж будет расплаван уже согласно расписанию».

– Это соединение рубежей нельзя признавать правильным, – заявил Карп Маркелов на совещании «старых людей», – даже, несмотря на то, что оно произошло по решению круга рыболовов.

– Правильно! – поддержал его Фиогний Жигин. – Плавенное войско состоит из ярыжников и неводчиков, интересы которых не только не совпадают, а, зачастую, прямо сталкиваются.

– Согласен! – подхватил разговор Евтихий Дураков. – В данном случае изменение расписания и порядка плавни выгодно одним ярыжникам. Неводчики, как ни крути, а теряют один рыболовный день…

– Впредь бы, надо указать плавенному атаману, чтобы «круг» не менял границы рубежей, – заключил Афанасий Агафонов. – На кругах, обычно, горлопаны верх берут. Хотя, неводчикам грех обижаться, они без рыбы не останутся. По любому, на последних рубежах наверстают своё…

– Из Астрахани пришли интересные для нас сведения, – сообщил Евтихий. – Заседающий там, братцы, съезд рыбопромышленников высказался за единовременное воспрещение рыбного лова как в реках, так и в море. Срок запрещения пока не выяснен. Ещё требуют уничтожения аханного лова.

– Ништо они нам указ? – возмутился Жигин. – Уральцы завсегда по своим правилам рыболовство вели. Пущай своих «стрелков» осаживают, а мы сами с усами, у себя без них разберёмся.

– От заседающего на съезде Грина письмо было нашему наказному атаману Родзянко по поводу рыболовства в «коридоре», – продолжал Евтихий. – Так, этот Грин оказался противником глубевых аханов, то есть отстаивает упразднённый закон 2 мая 1895 года и желает его скорейшего восстановления, что совпадает со взглядами нашего съезда выборных.

– Ох, братцы, не верю я этим астраханским рыбопромышленникам, – сказал Маркелов. – Обманут и глазом не моргнут! Пстрели – те, заразой!

– Братцы, Пётр ещё новость привёз из Петербурга, – заговорил Евтихий. – Военный Совет дал согласие уравнять в правах на пользование рыбными угодьями илецких казаков с уралискими. Ништо при нонешних заловах илецкие казаки соблазнятся на уральные рыболовства? Ни в жизнь! Скоро ни одного верхового казака не встретишь в бударе ниже учуга. Им прямая выгода в хлебопашестве, а рыболовство для них – одно коровоженье…   

Сведения с третьего рубежа плавни оказались не очень утешительными:
«Поймано красной рыбы: икряной – белуг 4, осетров 13, севрюг 2; яловой – белуг 6, осетров 25, севрюг 4; судака 44000 шт., жерех 850. Сделано икры 7 пудов. Цены: осетр яловый 6 руб. 50 коп., икра 120 руб. пуд, судак 18 руб., жерех 14 руб. сотня. Связок 1400».

Низкая доходность от плавенного рыболовства стала одной из причин по которой казаки верховых станиц стали как бы забывать о нём. Только и делают о нём напоминание весельщики, которые в большинстве нанимаются не с первых рубежей, а с Кулагина, ценою от 40 до 43 рублей. Постоянные рыболовы верховых станиц, второй год подряд решили пытать счастья в Казале, на Аральском море, питая надежды возвратить прежде полученные ими убытки.

Возвратившись в Уральск, Карпов сразу погрузился, в новую для него, работу чиновника Войскового Хозяйственного Правления. Город жил ожиданием предстоящего отъезда бывшего наказного атамана Уральского казачьего войска Н. В. Родзянко и выяснением риторического вопроса: какими заслуженными любовью и уважением пользовалась вся атаманская семья в Уральском обществе. В виду категоричного отказа Николая Владимировича принять официальное чествование, обществу пришлось разбиться на кружки, отдельные группы, и в чисто семейной обстановке выражать покидающему семейству Родзянко все свои чувства любви и преданности. Сначала состоялось несколько вечеров в частных домах, затем был обед в коммерческом собрании, на котором присутствовали до 60 человек, дам и кавалеров, из наиболее близких к семье Родзянко. Обед прошёл настолько оживленно, что превратился в импровизированный танцевальный  вечер, затянувшийся до четырёх часов утра. Было сказано много речей, и во всех преобладала одна нота – глубокая скорбь по поводу предстоящей разлуки.

В пятницу, 3 октября, генерал от кавалерии Родзянко прощался с чинами ВХП и представителями съезда выборных. Прощание происходило в зале войскового собрания, где собрались все чины Хозяйственного Правления – состав присутствия, чиновники отделений и все писцы. Тут же находились атаманы и депутаты 1 и 2 Уральских станиц. Когда Н. В. Родзянко вошёл в зал, то депутат от 1 – й Уральской станицы Яков Сладков преподнёс его высокопревосходительству фотографию последнего экстренного съезда выборных. Старший член генерал – майор Коловертнов, поднося снимок чинов правления и заметно волнуясь, в краткой речи выразил сожаление, что судьбе угодно разлучить правление с всеми любимым и уважаемым начальником края.

– Пусть эта карточка, – сказал Коловертнов, заканчивая свою речь, – послужит связующим звеном между нами и напоминает Вашему Высокопревосходительству о лицах, которые вместе с вами служили одному делу по мере своих сил и уменья и если оказывались не безгрешными иногда в некоторых ошибках, то просят за это извинить, так как не ошибается только тот, кто ничего не делает.

– Господа! – воскликнул Коловертнов. – Его Высокопревосходительству, генералу – от – кавалерии Родзянко, доброго здравия! Ура!

– Ура! Ура! Ура! – единодушный гул сотен голосов долго раздавался в зале собрания.

В своей прощальной речи наказный атаман высказал, что, принимая предложенный ему пост начальника здешнего края, он был вполне уверен, что его прежняя служба в Уральской области сделала его достаточно осведомленным с жизнью населения – его порядками и нуждами и что ему не трудно будет выполнить возложенные на него обязанности.

– Но это было самообольщение, – взволнованно признался Родзянко. – Многообразные особенности казачьей жизни с особенным укладом пользования войсковыми угодьями и отбывания повинностей – всё это скоро обнаружило, что дело управления здешнем краем не так легко, как это мне казалось вначале. Моё знакомство с местной жизнью явилось далеко недостаточным и требовало больших пополнений, чтобы избежать возможных роковых ошибок.

– Какая смелая критичная самооценка своей деятельности, – подумал Карпов. – Сразу видно, что Родзянко покидает свой пост с явной неохотой. Сейчас начнётся метание бисера в сторону чиновников Хозяйственного Правления...

– К счастью, в этой трудной работе, – продолжал свою речь Родзянко, – я встретил в лице всех войсковых учреждений, а в особенности в главном органе управления войска – Хозяйственном Правлении дружных и деятельных помощников, за что считаю обязанностью выразить свою сердечную благодарность. Быть может, несмотря на моё искреннее желание и готовность придти на помощь в нужде и оказать поддержку каждому отдельному члену войсковой семьи, я  по какому – нибудь недоразумению не сделал всего, что мог бы сделать, прошу меня за это простить и не поминать лихом.

Родзянко говорил взволнованным голосом, который иногда прерывался, что делало его речь не похожей на те его речи, которые уральцы привыкли слышать на парадах и собраниях съезда выборных.
Поблагодарив за поднесённые ему фотографии, Родзянко заметил, что он уже настолько свыкся с своими сослуживцами и так хорошо знает каждого из них, что и без этих карточек будет помнить всех лиц, с которыми он вместе работал для пользы войска, тем более, что эти три года службы останутся его лучшими воспоминаниями.
Напомнив присутствующим о заботах по отношению к Уральскому войску Государя Императора, Родзянко возгласил «Ура!» во здравие Верховного Вождя русской армии, долго гремевшее в стенах собрания, украшенных портретами русских монархов.

– Братцы! – воскликнул напоследок, уже бывший, наказный атаман. – Во славу и процветание Уральского казачьего войска! Ура!

– Ура – а! Ура – а! Ура – а!

Облобызавшись со всеми присутствующими в зале и пожелав каждому всяческих благ в семейной жизни и успехов в продвижении по службе, Н. В. Родзянко удалился в зал присутствия.

На параде, происходившем 5 октября по случаю тезоименитства Государя Наследника Цесаревича, наказный атаман Родзянко прощался с войсками и в своей речи, обращенной к ним и, собравшейся здесь, городской публике, высказал благодарность строевым чинам за службу, а как коренному, так и пришлому населению выразил своё уважение за твердое настроение в исполнении своего воинского и гражданского долга, которое оно проявило в сгинувшую, Бог даст навсегда, годину пронесшегося над Русью кровавого лихолетья, высказал горячую свою признательность за те минуты высокого нравственного удовлетворения, которые он испытал докладывая Великому Государю о проявлениях этого настроения, и пожелал столь близкому ему краю и сугубо, по прежней его долголетней службе, дорогому ему Уральскому казачьему войску в честном труде быстро достигнуть самого полного благосостояния и могучего, прочного экономического преуспевания.

– Господа! – воскликнул в заключение Родзянко. – В честь Августейшего именинника и Его Державных Родителей, ура! В честь Уральского казачьего войска и всего Уральского края, ура!

– Ура! Ура! Ура – а! – дружно раздалось со всех сторон.

– Господа! В честь отъезжающего из войска, генерала – от – кавалерии Родзянко, ура! – зычно прокричал генерал – майор Коловертнов.

– Ура! Ура! Ура! – подхватили сотни голосов.

Тут же на параде, наказным атаманом были прочитаны телеграммы – военному министру с поздравлением Августейшему Атаману с днём тезоименитства и наказным атаманам Донского и Кубанского казачьих войск, празднующих в этот день свои войсковые праздники.

8 октября были изданы приказы по войскам Уральской области и по Уральскому казачьему войску, в которых генерал – от – кавалерии Н. В. Родзянко возложил временное исполнение должностей Командующего войсками Уральской области и Наказного Атамана Уральского казачьего войска на Атамана 3 военного отдела, генерал – майора Маркова.

Между тем, продолжавшаяся плавня преподносила новые неожиданные сюрпризы. Как и предполагал Евтихий Дураков, некоторые купцы вывозили плавенную рыбу минуя Уральск. Многим местным комиссионерам и просто обывателям, сдающим квартиры покупателям рыбы, делались запросы телеграфом – сообщить о ценах на рыбу. Однако ни те, ни другие сообщить точных сведений не могли, потому что рыбы на Уральском базаре было очень мало. В Уральск были привезены несколько возов судака и он продавался от 3 до 4 рублей за пуд, но судить по этим случаям вообще о ценах крайне затруднительно. Войско отплавало половину всего рыболовства, а рыбы, почему – то в Уральск, везли очень мало. Возникли подозрения, что рыба прямо с плавни направляется каким – нибудь другим путём в центр России. Между тем, в Уральск с каждым днём приезжали всё новые и новые покупатели рыбы и дожидались – когда её привезут в Уральск. Стали поступать жалобы на дороговизну извоза, так как на низовой линии вплоть до Гурьева корм для лошадей был слишком дорог.

С уходом на плавню казаков появились любители чужой собственности и начали расползаться слухи о разбитых чуланах, из которых воровалось всё содержимое: мука, картофель, каймак, молоко и прочие съестные припасы.
Погода стояла пасмурная и холодная, а 29 – 30 сентября прошли осенние дожди.

В субботу, 11 октября, Уральское общество давало прощальный обед бывшему наказному атаману Н. В. Родзянко. Участвующие в обеде собрались в зале войскового собрания, где должно было происходить чествование отъезжающего начальника края, и послали от собравшихся особую депутацию, из четырёх человек, просить его превосходительство прибыть в собрание...

Обед открылся тостами – за здравие Государя Императора, Наследника Цесаревича, провозглашенными виновником торжества. Затем Родзянко в сердечной речи выразил своё искреннее сожаление, что обстоятельства заставляют его расстаться с войском, где он провёл лучшие годы своей службы, и провозгласил тост за процветание Уральского казачьего войска.

– Ваше Высокопревосходительство! – ответствовал генерал – лейтенант Михайлов. – В вашем лице Уральское войско теряет всеми любимого и уважаемого начальника, все силы которого были посвящены заботам о нуждах вверенного ему края. Господа! Пожелаем здоровья и многие лета Николаю Владимировичу, ура!

– Хрен ли тебе, Николай Иванович, не льстить Родзянко, – подумал про себя Коловертнов. – Ты только вчера приехал с Кубани и ждёшь нового назначения, а мне с этим начальником довелось хлебнуть сполна. Он даже войско не мне доверил, а вызвал из Гурьева генерала Маркова…

«Высочайшим приказом по военному ведомству, – сообщила газета «Русский Инвалид», – 24 октября назначается состоящий по Кубанскому казачьему войску и в распоряжении войскового наказного атамана Кавказских казачьих войск, генерал – лейтенант Михайлов (Николай) – начальником 1 – й Кавказской казачьей дивизии, с оставлением по тому же войску».

Затем свои прекрасные и содержательные речи сказали войсковой врач В. С. Клименко, председатель окружного суда Ф. И. Юнеев и член того же суда Б. А. Барановский. Последний напомнил проводы Н. В. Родзянко по оставлению должности начальника штаба войска, когда была высказана оправдавшаяся пословица «гора с горой не сходятся» и прочие.

– Быть может, эта пословица и ещё оправдается, – заключил Барановский.

– Не приведи Господи! – подумал Коловертнов. – При его правлении войсковая казна «трещала по швам» от чрезмерного расточительства…

Во время обеда играл войсковой оркестр. Устраивались песни, пляски с неизменным «казачком». Прощальное чествование продолжалось до утра, когда, наконец, почитатели вынесли Николая Владимировича из залы на руках.

Через день увидел свет приказ по войску № 889 от 13 октября 1908 года:

«Высочайшим приказом, последовавшим  7 октября сего года, назначается по казачьим войскам: числящийся по Семиреченскому казачьему войску и по Генеральному Штабу, военный губернатор Семиреченской области, командующий в оной войсками и Наказный атаман Семиреченского казачьего войска, Генерал – лейтенант Покотило Военным Губернатором Уральской области, Командующим в оной войсками и Наказным Атаманом Уральского казачьего войска, с зачислением по Уральскому казачьему войску и с оставлением по Генеральному штабу».

– Так вот почему Родзянко не спешил с отъездом, – подумал Карпов. – Надеялся на чудо, которого не случилось. Видимо при Дворе не спешили с подписанием Высочайшего приказа, пока решался вопрос с аудиенцией.

Отъезд Н. В. Родзянко состоялся во вторник, 14 октября, У дома наказного атамана, ещё задолго до отъезда стал собираться народ. Наблюдалось, между прочим, немало верховых киргизов. В 4 часа бывший наказный атаман выехал на вокзал железной дороги, куда для последнего приветствия уже собралось множество провожающих. Здесь были произнесены прощальные речи, высказаны последние пожелания, и с отошедшим поездом Николай Владимирович Родзянко покинул войско.

На следующий день, с Покровской станции, была получена от него телеграмма, которую Н. В. Родзянко просил огласить:

«Удаляясь физически от милых, покинутых мной по воле злодейки судьбы, людей, выражавших мне постоянно столько дорогого внимания, всё сильнее чувствую духовную с ним связь и с первого рубежа моего дальнего пути, совершенного в столь любовно вами изукрашенном вагоне, спешу излить мою и семьи моей самую тёплую признательность за трогательные проводы.
                Родзянко».

В тот же день, войсковая газета сообщила приятную новость:
«Подвоз с плавни солёной рыбы (судака) в Уральск с каждым днём всё увеличивается. Утром 15 октября было на базаре около 50 возов солёной рыбы, которую закупают партиями приезжие из соседних губерний рыботорговцы по 4 руб. 10 коп. за пуд. Рыба укладывается в особые корзины для отправки внутрь России».

Санитарная комиссия в своих особых соображениях предложила произвести рыболовство на Гурьевском рубеже «ударом», то есть сократить время нахождения плавенного войска в особо опасном «холерном» районе. Хозяйственное Правление предписало заведующему рыболовством Баннову передать этот вопрос на обсуждение плавенного войска. Вскоре, от плавенного атамана была получена телеграмма, сообщающая, что круг рыболовов признал «удар» неудобным, так как в нём «стар и мал» не могут принять участие; круг просил разрешить производить рыболовство по расписанию. Просьба была удовлетворена.

Неутешительное сообщение было получено от старшего смотрителя войсковых вод: с 4 по 11 октября были выгонные ветры, поэтому входа рыбы в Урал не было.

Невесёлые вести с плавенного рыболовства, скрашивались надеждой на последний рубеж – Гурьевский, который вместе с Редутским давали рыбы больше, чем все остальные плавенные рубежи.

Между тем, река Урал в районе города покрылась льдом, настолько прочным, что пешеходы стали свободно переходить с берега на берег. Как и в прошлом году, холода наступили очень рано. На Чагане катаются на коньках, а озёра ожидают в скором времени тягу чёрных вод. Однако снега совершенно не было, в отличие от прошлого года, когда на Казанскую ездили на санях. Дни стояли яркие, солнечные, что не гармонировало с низкой температурой и отсутствием снега. Странный вид представлялся из окна дома: на улице будто бы лето, а люди идут одетые в зимнюю одежду. Но на выходе из дома человек убеждался, что летом и не пахнет. Наконец, в ночь с 22 на 23 октября выпал первый снег.

Во вторник, 21 октября, в храме Христа Спасителя после обедне был отслужен молебен, на котором присутствовали генералы, офицеры и чиновники военного ведомства. К этому времени сюда была приведена Уральская отдельная сотня и собралась масса народа. После молебна эта сотня, с войсковым хором трубачей на правом фланге, была выстроена во фронт, лицом к храму Христа Спасителя. По выходе из храма, временно исполняющий должность наказного атамана, генерал Марков, принял от командующего парадом есаула Мизинова рапорт, поздоровался с казаками, поздравил их с торжественным праздником и произнёс краткую речь:

– Сегодня, братцы, празднуется день восшествия на престол  обожаемого всеми верноподданными Монарха, Государя Императора Николая Александровича, – сказал Марков. – В бытность свою на берегах нашего родного Урала в 1891 году, тогда ещё Наследником Цесаревичем, Он заложил первый камень сего храма, в котором мы только – что возносили молитвы о драгоценном здравии Его Величества и который сооружен в память 300 – летней службы нашей Царю – Батюшке, Отечеству и родине. Со времени самой закладки сего храма Его Императорское Величество всё время интересовался его постройкой. Когда храм был наружно закончен и недоставало только внутреннего убранства – церковных вещей и иконостаса, Его Величеству благоугодно было отпустить для сего храма сначала очень ценные церковные вещи, а затем была пожертвована Им сумма на иконостас – тоже очень дорогой и изящной работы. Сегодня в высокоторжественный день восшествия на престол обожаемого Монарха, изливающего свои щедроты на Своих верноподданных, решено послать через господина военного министра Его Императорскому Величеству телеграмму с выражением верноподданнических чувств сынов Урала, их готовности также нелицемерно нести свою службу и впредь, как несли её 300 слишком лет!

Генерал – майор Марков зачитал текст телеграммы перед фронтом сотни, а затем громко провозгласил:

– Да здравствует Его Императорское Величество Государь Император Николай Александрович, ура!

Во время несмолкаемых криков «ура!» войсковой оркестр играл гимн.

– Братцы! – громко сказал Марков, когда смолкли крики «ура!» и оркестр замолчал. – Во время производства работ по постройке храма Христа Спасителя не мало пришлось похлопотать бывшему наказному атаману, только что покинувшему нас за болезнью, его высокопревосходительству глубокоуважаемому Н. В. Родзянко, поэтому и предлагаю провозгласить ура в честь Н. В. Родзянко!

Снова раздались громкие крики войск и народа. После этого Уральская отдельная сотня была пропущена два раза церемониальным маршем. Во время равнения сотни перед проходом во второй раз генерал Марков поздоровался с трубачами и поздравил их с торжественным праздником. Город в этот день был украшен флагами и целый день раздавался колокольный звон.

В тот же день была послана телеграмма бывшему наказному атаману Н. В. Родзянко, следующего содержания:

«Богато – Попасное, Генералу Родзянко.
Сегодня торжественно освящен Высочайший подарок храму Христа Спасителя, полученный благодаря Вашим трудам и заботам.
Строительный Комитет, Комиссия, притч, прихожане и Уральцы, крайне сожалея о Вашем отсутствии на этом торжестве, просят принять глубокую благодарность за постоянно внимательное и сердечное отношение к созданию этого прекрасного памятника службы Уральцев.
Генерал Марков».

– Прекрасный памятник старины и службы Уральцев, – подумал про себя есаул Карпов, – был и есть храм Михаила Архангела, называемый в народе Старым собором.

На телеграмму Маркова в тот же день был получен следующий ответ:

«Генералу Маркову.
Мысленно с Вами и дорогими уральскими друзьями, творю молитву о скорейшем упрочении положения и всестороннем процветании сегодня окончательно оборудованной святыни нашей – храма, памятника нашей трехвековой верной службы и яркой славы.
Генерал Родзянко».   
   
Рано утром, 22 октября, в Хозяйственное Правление забежал временно исполняющий должность наказного атамана генерал – майор Марков и прямиком направился в кабинет старшего члена генерал – майора Коловертного.

– Здравия желаю, Виктор Фирсович! – поздоровался Марков. – От Его Превосходительства Наказного Атамана и Командующего войсками области, генерал – лейтенанта Покотило, вчера получена из Санкт – Петербурга телеграмма следующего содержания:

«По случаю высокоторжественного дня восшествия на Престол Государя Императора, шлю войскам и Уральским казакам сердечное поздравление. Прошу Ваше Превосходительство объявить доблестному Уральскому войску, что я сердечно рад и горжусь оказанной мне милостью Государя, поставившего меня во главе Уральцев. Прошу у Бога сил для полезной службы. Генерал – лейтенант Покотило».
Подскажи, как лучше поступить в данной ситуации? Ведь, вчера на параде я совсем запамятовал про нового наказного атамана.

– Иван Луппович, непременно надо издать приказ по Уральскому войску, – посоветовал Коловертнов. – И включить туда целиком тексты телеграмм. Когда ещё новый Атаман прибудет в войско, неизвестно, а так и он будет на слуху и твоя работа видна. Приказ, ведь, напечатают в войсковой газете, официальную часть которой получают во всех посёлках войска. Считай, по всему Уральскому войску объявят поселковые и станичные атаманы.

– Благодарствую за совет, Виктор Фирсович! – протараторил Марков и направился к выходу.

– Постой, Иван Луппович! – остановил его Коловертнов. – Будешь давать ответную телеграмму, обязательно укажи, мол, ваше приветствие частям гарнизона города Уральска сегодня зачитал лично, а также объявил в приказе по войску и области.

Подвоз плавенной рыбы на Уральском базаре очень мал. До 22 октября цены на рыбу были: красная рыба – осетр яловый 10 руб. 80 коп., судак крупный 4 руб. и 4 руб. 20 коп., мелкий – 2 руб. 30 коп. за пуд. После этого числа рыбы на базаре совсем не было, если не считать вывезенного 24 октября полвоза сома, а покупателей было много.

– Этого полвоза сома на варево всем не хватит, – возмущались сердитые покупатели. – На рубежном песке неводчики за неимением рыбы ещё неделю назад бросили рыбачить. Что же теперь, без рыбы будем сидеть?

Мнения о минувшей плавне разнились диаметрально: одни говорили, что плавня в общем недурна в отношении залова рыбы, другие, наоборот, считали рыболовство скудным, потому что было очень много рыбаков – «из годов». Сообщали, что торговцев на плавне тоже было с большим избытком и многие из них вернулись с убытками, а некоторые и не покупали совсем. Плавенная рыба почти вся пошла во внутрь России не через Уральск, как прежде, а по астраханской железной дороге. Жители предполагали, что так будет делаться и в будущем, вследствие чего Уральск может потерять прежнее значение в отношении рыбной торговли Вернувшиеся с плавенного рыболовства торговцы рассказывали, что в средине низовой линии казаки находятся в бедственном положении: сравнительно с прошлым годом скота убавилось более, чем на половину, ни денег, ни хлеба. Доставивший туда муку торговец Н – в, чуть ли не принужден вернуть её обратно за неимением покупателей. Вся надежда тамошних жителей была на предстоящие зимние рыболовства. Уральское войско жило ожиданием нового наказного атамана и надеялось на существенное улучшение уровня своей жизни. Сокращение рыбных запасов Урала вынуждало казаков низовой линии отказываться от привычного уклада, в котором рыболовство играло главенствующую роль, и начинать заниматься земледелием или скотоводством.