Песнь жизни. Фрагмент 49

Начало: http://proza.ru/2018/11/24/20

   В конюшне Дийсан оседлала Тау, слыша приветливое ржание, мягкие губы ткнулись ей в руку.  Наездница вскочила в седло, Дайнис устроилась позади.
   Выехав из ворот, менестрель помчалась по дороге  к столице.
  "Скорей в Алкарин, быстрей, пока путь открыт!"
   На шее висит заветный камень, сердце греет чаша силы.
  "Вперёд, ещё не поздно его увидеть! Его спасти!"
   Заметив двух всадниц, из зарослей, что были по бокам дороги, точно бесшумные тени вышли юноши Аларъян. Они досрочно ступили на дорогу войны. С ними было четверо опытных стражников, чтобы не дать отряду рассыпаться при первой же схватке. Вот все, кого Таниари Гильден смогла отрядить для защиты чаши силы.
   Люди взбирались на коней. Их копыта обмотаны тряпками, но менестрель всё равно услышала негромкий звук. Она поняла, защитники оказались впереди и сзади, чтобы не дать врагам напасть на женщин, что везут великую чашу. Сердце наполнилось благодарностью.
  "Надеюсь, мы приедем вовремя."

   Они мчались целыми днями, не останавливаясь на привал, только временами давая кобыле отдых и жалея, что её нельзя сменить. По ночам останавливались в городах и деревнях, попадавшихся на пути, засыпали за стенами постоялых дворов.
Утром снова мчались вперёд, обгоняя слухи о том, что Дийсан  звонкоголосая возвращается в Алкарин. Нет в королевстве другой такой пары. Можно попытаться стать осторожными, выиграть время, но времени нет. Нужно достичь столицы, пока не началась осада, слухи на постоялых дворах заставляют спешить. Враги неумолимо приближаются к городу,  никто не может им помешать.

   Всадницы мчались вперёд, пока однажды в вечерних сумерках не подъехали к городу.
-  Вот и конец пути, – тихо шепнула Дайнис.
   Сердце Дийсан зажглось нетерпением и надеждой.
   Крепкие ворота заперты наглухо. Город окружили ров с водой и высокий вал. Алкарин ощетинился зубцами стен, приготовившись к долгой осаде.
-  Кто там хочет въехать в столицу на ночь глядя? – спросил суровый стражник, увидев небольшой отряд.
   Услышав его голос, бард подумала: грозный воин нацелил копьё или лук ей в сердце, в своей догадке она оказалась права.
-  В город хочу въехать я - Дийсан Дарнфельд – наставница школы Аларъян, и отряд, что прибыл со мной. Мы привезли чашу силы. Она поможет нас защищать. Пустите нас за городские ворота.
  Стражник принял решение. Подъёмный мост опустился, засов заскрипел.
–  Добро пожаловать в Алкарин тем, кто прибыл сразиться с врагом! 
   Воин склонился до самой земли. Отряд въехал в город, который нельзя было узнать.
  - Придётся оставить лошадей здесь, в общей конюшне. По улицам невозможно проехать.
Довериться мудрому совету решили не напрасно. Среди городских укреплений пришлось пробираться пешком.
Путь ко дворцу вышел долгим. 
   -  Кто идёт? – прозвучал грозный вопрос караульного гвардейца.
-  Это я Дийсан Дарнфельд, любимая фаворитка короля, пусть мы  с ним недавно расстались. С собой я привезла новую чашу силы. Никто кроме меня не сможет поддерживать в ней огонь. Так что я прибыла сюда по назначению. 
   Гвардеец растерялся, не зная, как правильно поступить.
  "И правитель, как назло, отправился на городские улицы, по странной привычке последних дней, ходить по столице  в ночные часы."
Пришлось обратиться  к помощнику канцлера. Посовещавшись, решили пустить барда во дворец, но отвести скромную комнату. Путница обрадовалась и ей. Она очень устала. Ещё навалились сомнения.
  "Вдруг Айрик меня не ждал? И не на шутку разгневается на безрассудный поступок? Я решилась приехать сюда, оставив детей, будет больно, если он меня не поймёт!"
   Дийсан ощутила тревогу. Пока скакали к столице, казалось, долгожданное свидание произойдёт, как только она приедет. Айрик встретит её с любовью. Но его нет во дворце.

   Лёжа в постели, она загрустила, и кажется, начала уходить в забытьё, как вдруг горячие пальцы погладили её лоб, обвели вокруг глаз, осторожно прикоснулись  к носу.
-  Просыпайся, Дий, я знаю, тебе хочется отдохнуть. Но я не могу! Я соскучился! 
Голос Айрика был хриплым, и даже немного дрожал. Возвращаясь во дворец на рассвете, он тосковал и жалел, что не написал Дийсан больше и не знал, что можно ещё сказать. А она взяла и вернулась! Вот она, рядом!
-  Я вовсе  и не сплю! И даже не собиралась засыпать в одиночестве. Айрик, я приехала! А ты куда-то пропал!
Поймав родное запястье, рука менестреля   крепко его сжала. Король улыбнулся светло и счастливо.
-  А я уже здесь. И оказывается не зря так спешил.
   Внезапно надёжные руки подняли её вверх. Дийсан оказалась высоко. Её самый лучший!  Имеет немаленький рост.
-  Ой, мамочка! Напугал то как! И куда ты меня теперь понесёшь? Смотри, весь дворец увидит. - 
Пусть глядят, всё равно я теперь один. И могу отыскать для тебя укромное местечко в складе провизии, например.
   Ладони менестреля коснулись любимого лица, потрогали лоб, щёки, волосы.
-  Такой же как был, не изменился, даже бриться не забываешь. Представляешь, когда-нибудь твою кожу покроют морщины. Пожалуйста, обещай! Однажды они у тебя появятся!  Не дай вот этим глазам погаснуть, не постарев!
-  Раз ты возвратилась сюда, видимо, обещать можно. Дий, ты опять рядом! А я совершенно не ждал!
   Они горячо целовались. Айрик отнёс барда к себе в покои по полупустым коридорам дворца.
-  Теперь будешь спать у меня. Постель очень широкая, даже больше твоей.
Едва коснувшись подушки, она глубоко заснула счастливая, умиротворённая. 
   
Когда дыхание барда стало ровным, Айрик оставил её. Сердце томило дело. Он понял, если сейчас отправится в кузницу, то сумеет выковать  прекрасную вещь, о которой нельзя даже мечтать. В груди поднимался жар, ладони горели, стремились взять молот, взору открылись два ярких предмета: метательный нож и звонкая дудочка, на которых играют дети. Его любовь! Надежда и вера в жизнь! Сердечная стойкость! Огонёк озорной души!  Сплелись в ослепительной радости, когда вернулась Дийсан. Она должна превратиться в изделие.
Став у наковальни, мастер не спросил у наставника работы. Увидев восторг в глазах короля, Биль Вайзиль понял, сейчас ему не нужно ничего поручать.
  "В эту минуту труд сам нашёл кузнеца. Великий час для хорошего мастера, когда сердцу дано узнать, годы упорной работы  прошли не зря."
 Рука безошибочно взяла кусок безупречной стали. Кузнец положил его на наковальню. Горн горел, мехи раздувались, сердце билось в такт с молотом.  Жар, что заполнил грудь,  прошёл через пальцы к инструменту. Тот отдал огонь стали, ослепительно белый, живой.
   Нож появился быстро. Хотя в конце ковки потребовал ювелирной работы тонкими инструментами. Оглядев изделие, кузнец удивился его форме. Лезвие лёгкое, длинное, скорее изящное, чем грозное, но по краю идут острые зубцы, идеально отточенные.
  "Только таким Дивенгарта и можно убить, если однажды суметь до него добраться. Страшной твари нечего умирать легко, пусть задыхается и страдает, когда зубцы будут при каждом вздохе разрывать ледяную грудь. За столько погибших человеческих жизней мучительная смерть в несколько часов - плата вполне справедливая!"
Нож пришёлся мастеру по сердцу. Цвет напомнил серебряный только более светлый и чистый. В рукоятке ощущалось живое тепло, что оставила лезвию вложенная в него Алар.
  "Жаль, разбойничьим ножам  имён не дают, как великим мечам. Они рождаются для того, чтобы настигнув цель в ночной темноте, уйти в неизвестность безымянными."
   Позже король заказал ножны из кожи с узким ремнём, чтобы, повесив лезвие на шею, носить его не снимая.
-  Зачем ты его надел? – спросила Дийсан, в первый раз обнаружив грозное изделие, скрытое в ножнах на груди короля.
-  Чтобы помнить для чего я живу.
- Ты что, собираешься им сердце тёмного господина достать?   
-  По крайней мере очень на это надеюсь!
Бард легко прикоснулась к жёсткой руке.
-  Знаю, она у тебя не дрогнет! Если наступит минута действовать. 
-  Представляешь, тогда исполнится вековая мечта всех людей! Один единственный точный удар, и с Дивенгартом покончено!
Менестрель улыбнулась.

   Только сейчас Айрик приступил к дудочке, действуя небольшими инструментами для ювелирного труда. Он брался за подарок для менестреля не раз, но он никогда не выходил. Работа тонкая не для молота и клещей. Рукам и сердцу мастера не доставало верного чувства, нужного для рождения музыки.
-  Но теперь всё должно получиться, как надо!
   Свет Алар приглушился, стал теплей и нежней. Сердце запело, чтобы заветное изделие умело играть в любимых руках. Дудочка вышла теплее ослепительнее  ножа. Живая, она словно искрилась на солнце, пусть ярких лучей в кузнице не было. Король поднёс инструмент к губам, страшась, что звука в очередной раз не получится. Но он раздался, странный, ни на что не похожий, вовсе не нежный, а пронзительный, громкий,   стальной.
  "Зато  в эдаком свисте она точно меня услышит! Настоящая песня лихих времён."
   Рассмеявшись, Айрик с увлечением извлекал бесшабашную какофонию. Остатками чувства кузнец выковал простую цепочку, чтобы менестрель носила дудочку, не снимая.

   Закончив работу, он вернулся к себе. Дийсан продолжала крепко спать. Едва она начала просыпаться, как ей показалось, рядом лежат два тёплых комочка, Арверн и Найталь, малыши прикоснулись к маме.    Из зелёных глаз покатились слёзы. Айрик их увидел.
-  Дий, не надо плакать, я здесь.
-  Арверн и Найталь, я подумала, они рядом, а они так далеко! Вот и не удержалась.
   Сердце Айрика защемило.
-  Дий, не надо тебе оставаться в столице, поезжай в Дайрингар к детям, ты нужна им. Я нечасто вспоминал их в последние дни. Ты сделала главное, подарила мне заветную встречу, о какой я так мечтал. Не смотря ни на что, она у меня была! Ты помни об этом в Дайрингаре!
-  Айрик, единственный  мой! Почему нам с тобой выпало  время войны?! Говорят, они были на свете, времена  мира. Как же мне страшно знать, что ты можешь погибнуть в любую минуту!
-  Дий, представляешь, мы возьмём и победим Вирангат! Тогда мы узнаем, что такое мир. Для Алкарина наступят долгие годы счастья, и тебе никогда не придётся за меня страшиться!   
   Слёзы менестреля остановились.
-  Нет, я останусь с тобой! Я сама решила приехать, никто меня не неволил.
-  А я тебе что-то принёс. Вот никогда не догадаешься, что я мог сюда приволочь.
   Достав дудочку, Айрик набрал в грудь побольше воздуха и издал стальной, громкий звук. Менестрель вздрогнула от испуга и удивления. Она весело улыбнулась.
-  Это что такое? Ты где это взял?
   Фаворитка протянула руки по направлению мелодии. Король отдал ей заветный подарок. Бард дотронулась до гладкой живой стали. В её прохладе было так много тепла!
-  Да ты сам её выковал! Для меня! Любимый, как ты угадал!
   Менестрель крепко обняла короля. Сердце наполнила благодарность. Она попыталась играть на новом инструменте, как всякий бард она умела немного обращаться и  с дудочкой, и со свирелью. Только инструмент Айрика отказался от верной игры. Из него выходили звуки всё время разные, не желая сложиться в точный мотив. Дийсан рассмеялась, Айрик поддерживал смех любимой собственным хохотом.
-  Ладно, пойдём, я тебе лучше стену возле дворца покажу. Она у нас тоже неказистая получается. Мы строим вал из всего, что под руку подвернулось.
    Повесив заветный подарок на грудь, бард ощутила, как тёплая сталь нежно коснулась кожи.
  "Его родная частица всегда будет со мной!"
    Дийсан взялась за руку правителя. Они вышли из комнаты.
-  Сейчас ты свободна, можешь отдыхать, – сказал Айрик Дайнис.   
   Телохранительница ждала госпожу возле покоев. Воительница помчалась на площадку для упражнений с клинком. А влюблённые направились к валу, что окружал дворец. Подойдя к нему, менестрель коснулась укрепления рукой.
 "Это неровная, шероховатая стена. В ней чувствуются камни, песок, дерево и ещё что-то другое. Она создана, чтобы простоять совсем недолго. Вокруг шумят люди, переговариваясь между собой."
   Бард слышала кипучую работу.
  "Все трудятся для того, чтобы Алкарин не сдавался врагу. Если победа невозможна, пусть смерть наша будет достойной.
Так можно ли не отправиться сюда? Оставить  столицу без чаши силы? Алкарин!  Великий город человеческих легенд! Ты века стоял против тьмы! Пусть однажды предал союзников! Можешь ли ты не встретить врага лицом к лицу?! Умереть тихой смертью покорности?! Алкарин!  Город Айрика, что стал ему самым родным! Способен ли настоящий правитель остаться в живых, в час твоей гибели?! Конечно же, да. Если я не позволю ему уйти в великую даль!  А если меня не окажется здесь, Айрик примет смертельный удар, оставляя меня одну."
   Работники на укреплениях задорно шутили, сейчас они жили так полно, как может быть, не случалось в мирные времена, сгорая искрами, раз скоро им предстоит погаснуть.
   Постояв у стены ещё немного, влюблённые возвратились во дворец.
Через несколько часов столицу облетела весть: великая Аларъян вернулась в Алкарин. Она привезла с собой чашу силы, которая поможет защищать город до последнего, и не нашлось ни одного человека, чтобы вспомнил наветы мёртвых или сосланных лордов. Некому больше подбивать столицу к восстанию. Дийсан звонкоголосая возвратилась. Она не могла не вернуться, её место рядом с королём, который в страшный час остался со своим народом.

     ***

   Они шли по Алкарину, осаждали крепости, разоряли города. Ни крепости, ни города не хотели сдаваться без боя, сопротивляясь врагам до последнего. Из густых лесов королевства нападали летучие отряды, стремясь замедлить каждый шаг врага по родной земле. Налетев на обоз или растянувшиеся войска врагов, алкаринцы словно тени растворялись в густых зарослях. Но чужеземные воины продолжали идти вперёд. Среди них шёл он, Гернил Клирт, что вырос в бедном крестьянском доме. Война помогла крестьянину проститься с полуголодной жизнью. В числе добровольцев было множество таких, как он воинов, для кого война стала избавлением от нищеты.
-  Разве нет у них права вторгнуться в богатый Алкарин, что предал союзников? Разве не могут они потом и кровью добыть себе место под солнцем? Чтобы спасти от голода матерей, отцов, детей, сестёр, братьев. 
   Только города Алкарина оказались слишком прекрасными, красивыми какой-то тонкой красотой, и вовсе не такими роскошными, как казалось из-за стены. Королевство предателей ощетинилось мечами, копьями и стрелами. Каждый шаг завоевателей по разорённой стране был оплачен кровью. Крепости не сдавались, умирая порой до последнего человека, в городах и деревнях находились люди, что встречали врагов с мечом в руках и, погибая, алкаринцы проклинали захватчиков.

   Так Гернил и шёл, не заработав богатства. Зато пролив немало крови, услышав немало предсмертных проклятий, а проклятья убитых, как известно, сбываются.
  "Что-то не так в нашей войне. Почему они так сражаются? Все же говорили, алкаринцы - трусы. Только слабые духом могут закрыться от войны стеной, предать союзников. Но враги не похожи на трусов. В бою их ненавидишь, после него уважаешь. Что не так с этим миром? Где порой Гернилу кажется, он воюет не на той стороне? Только другого выхода нет.

    Приблизившись к столице предателей, велерианцы окружали её плотным кольцом.
   "Скоро капкан сомкнётся, Придёт их победа, но радость куда-то исчезла..."
   Подойдя к Алкарину, Гернил увидел, город приготовился к защите и смерти. Завоевателям  придётся долго сидеть в осаде  и не раз штурмовать столицу врага. Велерианцы ставили палатки, возводили укреплённый лагерь, разводили костры, для каждого находилась работа.
   Гернил и несколько других воинов отрывали ров и возводили вал, пусть небольшой, но он послужит защитой от вражеских вылазок. А завтра случится страшное. Вокруг города есть он, заполненный водой ров - ужас осаждающих. И подкоп стен, укреплённых Алар в который раз невозможен. По временам Гернил удивлялся тому, что он до сих пор живой.
   После хорошей работы котелок горячей каши улучшил настроение воина.
  "Как бы ни было, а сейчас он на стороне победителей и пока не погиб, что уже немало. Не стоит заглядывать в завтра, когда вокруг ясная ночь. Если бы чужая темнота не была холодной и не пахла сыростью. Алкаринские леса встают стеной, словно тоже стараются прогнать захватчиков с родной земли."

   Гернил любил бескрайнюю степь и поля, засеянные зерном. В Велериане есть удивительные места. В лесной сырости сын крестьянина вспоминал их, чтобы тоска не мучила сердце. Засыпая, Гернил чувствовал запах то ли сена, то ли хлеба, слышал мычание коровы. 

   На утро воины наводили мост через ров в то время, как по ним били стрелы и камни врага. Несколько огромных булыжников уничтожили все старания велерианцев. В ногу Гернила попала стрела. Теряя память от боли, он успел обрадоваться, лихая судьба снова его миновала.
   Остальные  принялись перебрасывать мост заново, благо брёвен заготовили в достатке. Пока враги обменивались каменным дождём, Дийсан пела над чашей. Менестрель догадывалась, сегодня ночью Алар понадобится воинам. Айрик и Ратвин управляли осадной машиной. Наваливаясь на рычаг, они придавали скорость камням. Рядом работали Вилент и Тойя. Тяжёлый, однообразный труд. Но он приносит гибель осаждающим, значит, работа продолжается. Ответные камни и стрелы отзывались холодком по спине и не больше. В нелёгком труде  бояться некогда.   
К вечеру руки и поясницу правителя начало нещадно ломить. Едва штурм закончился, король надолго припал к кружке холодной воды, с облегчением вытер пот со лба.
  "Сегодня мы потеряли немногих, это хорошо."
   Айрик присел прямо там, где стоял, глаза закрывались. Но огромный кусок жаркого привёл его в чувство, когда женщины принялись разносить пищу. Приняв из рук пожилой, по-матерински улыбающейся алкаринки аппетитное кушанье, Айрик впился в него зубами, поняв, насколько сильно проголодался. После еды желание спать снова вернулось.
   Из забытья его вырвал отчаянный сигнал тревоги, Айрик открыл глаза. Вокруг стояла ночь. В прохладной темноте расплывчатыми силуэтами к стене летели чёрные птицы. Они несли на себе теневых. Сон прошёл, воин приготовил ножи. Порой он стыдился, что так и не научился хорошо обращаться с луком. Но время было упущено в раннем детстве. Рядом неслись стрелы соратников. Издавая пронзительный вой, чёрные птицы падали на землю. Вражеский вой рвал сердца на части, наполнял их потусторонним ужасом и, словно в ответ на него по жилам Айрика заструился белый огонь. Острый меч засветился, засверкали  блестящие лезвия.   Ни один точный бросок не попадёт мимо цели. А когда враги опустятся на стену, каждый удар клинка станет опасным для призрачных тварей.
Сердце переполняла сила смертельная, точно расплавленная сталь.
  "Идите сюда! Идите! Я вам покажу! Вас станет меньше, чем было!"
   Теневые приблизились, чёрных птиц было много, поток стрел и яркий огонь не мог остановить всех прислужников ледяного края.
   Напротив Айрика плавно опустились три фигуры в развевающихся плащах. Обнажив меч, он не бросался вперёд, а только встречал удары серой стали с обычной стойкостью, уверенный, что не должен упасть со стены. Когда приходил главный миг, что нельзя пропустить, Айрик наносил единственный смертельный удар. В теле словно текла не кровь, а белый огонь, наполняя движения гибельным жаром, давая им невозможную силу и ловкость.
   Сколько было призрачных фигур, воин не считал, нашлись среди них и чёрные. Время стало стремительным. Король Алкарина защищал яркий мир от порождений холода и мрака. Рядом бились Дальнир, Ратвин и Вилент Калфер с Тойей Дакрин, в их крови тоже бушевал огонь, свой у каждого Аларъян.
    Перед рассветом теневые отступили или улетели, что точней. Защитники без сил осели на стену, враги того и добивались. Алкаринцам не будет отдыха ни днём, ни ночью.

   Из крепкого сна Айрика вырвал пронзительный сигнал рога. Воин чувствовал, тело наполнила тяжесть, глаза точно запорошило пылью. Отдохнули одни женщины и дети, что носили камни и масло, но их не поставишь на стену вместо себя.

   Велерианцы упорно пытались навести мост. Только Гернил не трудился вместе с ними, а маялся от боли в раненой ноге.
  "Есть в такой войне что-то нечестное, – думал воин, лёжа в палатке лазарета. – Днём мы, ночью теневые, они изматывают алкаринцев, крадут наши надежды. Это должна быть битва людей против людей, только тогда можно по-настоящему победить." 
Одни раненые воины сами приходили в лазарет, других приносили соратники, и все говорили одно: алкаринцы сражаются, как тигры, и разве можно их не понять, для них наступил последний бой. Дальше осаждённых ждёт смерть. Сегодня враги продолжали обмениваться камнями и стрелами.

   Когда стихло сражение, защитники замерли на стене, вместе с ними замер Айрик, такой же смертельно усталый, как  остальные люди.
  "Нужно заснуть, пока не пришла ночь. Когда придёт темнота, явятся теневые."
Правитель блаженно закрыл глаза и не слышал постукивания трости. Это Дийсан поднималась на стену. Сколько раз за сегодня проделывала она трудный путь вместе с другими женщинами, трость в руке, сумка с камнем на спине.
-  В чаше силы много тепла, Алар в душе, кажется, не осталось. Зато есть сила таскать камни, даже если её нет, всё равно нужно носить булыжники, пусть упадут на врагов.
   Бард чувствовала, её руки болят, как в монастыре, когда ослушницу наказывали трудом. Ноги не хотели идти, но шаг, ещё один  на встречу сонному огню Айрика.
   Сквозь забытьё король почувствовал тепло фаворитки, но у него не хватило сил ни заговорить, ни шевельнуться. Бард задремала рядом, словно забыв о войне.
Громкий звук рога разбудил обоих. Влюблённые вскочили вместе. В руке менестреля сверкнул короткий клинок, что ей подобрали ещё в школе Аларъян. Вторая ладонь невольно сомкнулась на стальной дудочке, словно она её защитит.
-  Ты что, Дий, спускайся сейчас же! – крикнул король приготовив ножи.
-  Нет, я останусь с тобой на стене. Я чувствую теневых и чёрных, ощущаю потусторонний холод. Не для того меня учили сражению с ледяным краем, чтобы сейчас я спустилась вниз. Завтра, когда начнётся война с людьми, я уйду.
   Дийсан чувствовала холодных птиц высоко в небе, точно мёртвые крылья хлестали её по лицу, ощущала сгустки льда всадников Вирангата.
-  Сейчас она ответит врагам силой жизни. Сжав дудочку и клинок, Аларъян запела совсем не так как раньше над чашей, а по-другому. Мрачный мотив звал чёрных птиц, замедлял движение теневых. Тёплый клинок находил холодное тело, он ранил и убивал его.
   Рядом словно горел пожар, грозный, неотвратимый. Огонь пах сталью. Это её отважный сражается с врагом. Он не щадит Вирангат!
  "Пусть моя песня ему поможет! Пусть мой клинок в страшный миг убережёт его от судьбы! Создатель, пока мы сражаемся, мы живём! Так дай нам сражаться подольше!"
   Сколько вокруг ледяных игл. Рука не успевала отдыхать. Рукоять клинка стала горячей и мокрой. А мелодия звучала. Её слышала тьма да сердце менестреля.
   На рассвете враги опять улетели. Для короля и его фаворитки занялся новый день, но для многих погибших  он не пришёл.
   Через несколько часов начался обстрел, сражение без передышки, что закончилось только вечером. Ночью опять теневые. Так время шло для Алкарина: масло, камни, стрелы, мечи – это днём, а в ночной темноте  Алар, одна светлая сила, способная остановить призрачных людей, чтобы днём наступил новый бой.
   Дийсан много раз пела над чашей, наполняя её огнём, смертельным для врагов. А когда мотив иссякал, носила камни и стояла на стене. Алкарин не сдавался, держась собственной обречённостью.


Продолжение здесь: http://proza.ru/2019/04/02/227