Надлом. Часть 4. Глава 9

Наследство.

Матрена подъехала к своей усадьбе. Сорная трава кучками пробивалась среди глинобитных обломков разрушенных строений. На базе пучками росла кукуруза, взошедшая самосевом. В воздухе от колыхания ветра еще витал запах гари.
Бабушка Васса сидела с закрытыми глазами на порожке, раскачивая в руках кандель*(1). Матрена потихоньку, чтобы не спугнуть, позвала:
- Бабушка, Васса.
- Чаво, - не открывая глаз, ответила бабушка.
- Бабушка, это я, Мотря.
- Чаво.
- Бабушка, где маманя? – спросила громче Матрена.
- Чаво.  – повторяла Васса одно лишь слово.
- Бабушка, почуней! – просила Матрена.

Но старания внучки были напрасны, бабушка Васса не узнала ее и Мотря зашла в летницу. Убранство кухни смутно просматривалось сквозь мутное, засиженное мухами стекло. Вдоль стены на скамье стояла цыбарка*(2) с водой, чашка для теста и скалка. Кухонной посуды не было, кроме чашек, большой ложки – чулбы, и нескольких деревянных ложек. Медного самовара, чайника и кофейника, которые Мотря в детстве любила начищать до блеска, тоже не было. Не было ни кастрюль, ни куба для воды. На пустых полках стояло несколько плошек да махоток*(3) и лежали пучки травы, а на столе стояла махотка с солью. На потрескавшихся от сырости стенах не было расшитых рушников. От печки, на которой стоял торнец*(4) с похлебкой, шло тепло. Кочерга, печной совок, ухват-рогач, чапелы, садник и подстановка для сапухи находились, как и прежде на своих местах.

Мотря прошла в теплую половину. Запах застойного жилья резко ударил в нос. В комнате стоял сумрак, окна, утепленные в зиму матами, не пропускали свет. Она  долго не могла освободить от холстин распашные рамы. Соломенные маты за два года, как будто прикипели к стеклу. Наконец то, удалось расхлебенить створки. Свежий воздух быстро наполнил жилище.

Икон на божнице не было, и Мотря долго молилась на пустой угол. Большая кованая кровать, где она любила спать с бабушкой, стояла аккуратно заправленная рядном.  На лежанке, за небольшой печкой – подземелькой, вместо одеяла лежал тулуп. Мотря принялась за уборку, собрала с лежака грязные лахуны*(5), полсть*(6), тулуп и вынесла во двор.
Проверила колодец. Журавль отозвался привычным скрипом и выдал наверх цыбару холодной воды. Вылив  воду в котел, который по-прежнему стоял на треножнике, Мотря разожгла огонь.

Бабушка Васса сидела на крылечке безучастная ко всему. Мотря сняла с нее обтерханный балахон. Мыла, чесала, свалявшиеся волосы, терла высохшее маленькое худенькое тело, некогда дородной пышногрудой казачки. Переодетая в чистую кохту, холщовую юбку и фартук, Васса сидела за столом, не выпуская из рук кандель.
- Зри, зри, назола!*(7) - вдруг заговорила бабушка, показывая на сундук,  из-под которого выглядывал желтобрюх. Потом засмеялась тоненько, как ребенок. Лицо ее просветлело, морщинки разгладились, на щеках выступил румянец.

- Бабушка, бабаня, - заплакала от радости Матрена, вытаскивая из сапетки*(8) сахар, налила в плошки чай.
- Игрец!*(9) - показывая под лежанку, вдруг закричала Васса. - Пасись Мотрюшка! Яма! Яма!
Упав со скамейки, Васса доползла до лаза и, стягивая лантух, шептала:
- Способи вотчинить. Тама кукор,*(20) Кузьма трохи сховав. Табе дибнула, Мотрюшка! Рундук, которай духмяный.
- Бабаня! бабаня! - пытаясь поднять бабушку, говорила Мотря.
- Напутляла, сбегла с игрецом, прокудный вон. Пасись, апосля почюнеешь.
- Бабушка, родимая, - плакала Мотря, но Васса не отозвалась боле.

Не успела Мотря рассказать бабушке Вассе про жаркую любовь свою с Николаем. И, что народился у них сыночек, которого нарекли Кузьмой в честь деда, есаула Донского казачьего войска. Фамилию тоже дали деда, чтобы продолжился род донских казаков.
А спасла Мотрю от расстрела та самая медаль «Всевеликого Войска Донского», которую вручил ей сотник Олесь Дерябко в тот день, когда она оказалась единственной наездницей, кто  добежал до финишной черты.   
Матрена спустилась в подклеть. В рундуке с сушеным чабрецом нашла на самом дне два свертка. В одном были деньги и семейные драгоценности, а в другом иконы и Молитвослов.

Пришла из новой станицы горбатая Степанида, которую Васса лечила от хвори. Омыла, срядила подругу на вечный покой. Матрена зажгла ладанку, поставила в изголовье воду и мед, которые будут стоять до сорока дней, «пока душа в доме», будет пить воду. В церковь не пошла за отпеванием, сама читала заупокойные молитвы. Никодим выкопал неглубокую могилу в саду под  старым деревом боярышника рядом с могилой Рыжего скакуна, на котором ездил Кузьма в походы. А когда состарился Рыжий, жил в усадьбе до самой кончины.

На третий день Степанида помогла стол сгоношить. Так втроем они и захоронили Вассу. На могилку положили валун. Никодим пил вино больше, чем полагалось на поминках, жалеючи гордую Вассу и свою горшую судьбу. Сколько раз он сватался к ней, а Васса так и не смогла забыть Кузьму. Степанида тихонько пела казацкие песни, которые они с Вассой пели в молодости, а Матрена плакала беззвучно, наказывала Степаниде и Никодиму, ежели она не приедет, справить сороковины самим.
Глядя на пустой валун, Никодим спросил:
- Иде желтобрюх?
- В огороде быв с вечеря, - ответила Мотря.
Уж больше не появился в летнице, не было его и в огороде.

На следующий день Матрена с заутренней сгоношилась в дорогу. Обвела прощальным взглядом  усадьбу, и отправилась на станцию Чир, где ждал ее муж Николай с годовалым сыночком. Никогда не сможет забыть она тот день, когда родился ее первенец. В степи завязалась схватка красноармейцев с белогвардейцами. Матрена ушла из отряда в рощу, там родила безо всякой помощи ребенка. Сама обрезала пуповину, завернула его и отдыхала под дубом, поджидая Николая. Подъехавший белогвардеец, поднял младенца на саблю и зло сказал:
- Шалаться любо!
- Важай! Па што табе чадо?
- Ак табе кличут?
- Матрена Забияка, - ответила Мотря.
- Дюжай быв казак. Квиток иде?

Матрена показала награду Круга Спасения Дона, которую носила всегда с собой, как пропуск в места скопления белогвардейцев.
- Сховаться табе надобно. Казаки худо негожие, лихо чинят.
Всадник уехал, а Мотря с ребенком пошла через чащу на станцию, там Николай сам найдет ее.

В голодные годы Мотря меняла на продукты семейные драгоценности, чтобы не дать умереть с голоду детям, которые рождались почитай каждый год. О том страшном времени напоминала лишь медаль, да единственная серебряная ложка с фамильным вензелем, которую Матрена сохранила…

- Бабулька, почему ты медаль называешь дьявольской, а сама не выбросила ее, -  допытывался внук.
- Жизнью всего нашего рода я ей обязана, внучек. Потому и берегу.

*(1) кандель - ладанка,
*(2) цыбарка - ведро, 
*(3) махотка - низкий кувшин с широким горлом,
*(4) торнец - печной горшок,
*(5) лахуны - лохмотья,
*(6) полсть - подстилка из овечьей шерсти,
*(7) назола - надоедливый,
*(8) сапетка - круглая корзина с двумя ручками,
*(9) игрец - злой дух, нечистая сила,
*(10) кукор – деньги

Продолжение: http://www.proza.ru/2019/03/17/1583