Изгои. Глава 66

Неприязнь Антона к Лексусу никуда не делась. Однако признание Лексуса о его непричастности к убийству близких Антона дало стимул к разрядке обстановки. Гай не допускал кулачных боёв между отцом и Антоном. Поводом для мордобоя могло послужить всё что угодно: оскорбления, злобные взгляды, резкие телодвижения. Реакция была бы предсказуема: слово за слово и драки не избежать. Однако Гай не горел желанием любоваться боями своего отца с другом.

—Антон, прошу, успокойся. Давайте мы направим наш разговор в положительное русло. Я не люблю скандалы. Чего вы этим добьётесь?
—Ты прав, сын мой. Кулаки, не решение. Но не я первый начал!
—А мне по фигу, кто первый начал. Ты в мою хату проник, а значит, ты убил мою семью! 
 
К Орлову подбежали Руденко и Швецов. Сутулый хрыч–грибник прошагал мимо Орлова и направился прямиком к Лексусу и его сыну Гаю.

—Женя, что случилось? — спросил Руденко и упал на колени перед Орловым. — Что с тобой? Твою ж мать!!

Василий Петрович уставился на ранение учёного в области селезёнки, откуда сочилась кровь.

—Женечка, ты не можешь поступить так со мной, — проверещал Василий Петрович и затряс неподвижное тело учёного.

Василий Петрович ощупал лицо и лоб учёного, пригладил его растрёпанную седую шевелюру.

—Не покидай меня, Женечка. Господи, помоги!
—Оставьте его, — велел Швецов и оттащил Василия Петровича от учёного. — Вы же видите, он мёртв.
—Я отказываюсь в это верить. Надо его оживить.
—Вы с ума сошли? — выразил недоумение Швецов.
—Оживим его. Скорее помоги мне.

Вдвоём они уложили труп учёного на «подушку» из еловых иголок.

—Что вы задумали, Василий Петрович?
—Что я задумал, спрашиваешь?

Василий Петрович расстегнул плащ учёного в области груди.

—Давай массаж сердца и искусственное дыхание сделаем ему. Женечка должен жить. Мозг в течение шести минут может обходиться без кислорода. Время есть. Быстро начали!

Руденко задрал рубашку с майкой у учёного, оголив его волосатую грудь.

Гришин и двое его телохранителей в это время топтались на склоне оврага и наблюдали за происходящим.

—Может, помочь? — предложил один телохранитель.
 
Василий Петрович делал трупу учёного массаж сердца. Швецов в свою очередь делал трупу учёного искусственное дыхание.

Второй телохранитель обернулся на напарника, ожидая его поддержки.

—Да, давай поможем.

Добрые молодцы начали спускаться по склону оврага. Гришин дёрнул молодцев за плечи.

—Стоять. Это не ваша забота. Ждите моих инструкций. Умер старик, и чёрт с ним. Согласно пункту договора, личной охране не положено отвлекаться на всякую ерунду. И куда, скажите на милость, мог запропаститься резонатор?
 
Гришин–Соломон заметил спортивную сумку, брошенную у дерева. Подойдя к сумке, Гришин–Соломон заглянул в неё..

Василий Петрович усердно давил на грудь мёртвого учёного, таким образом пытаясь запустить сердце.

—Давай, Женечка, оживай.
 
Швецов в свою очередь осуществлял искусственное дыхание. Лексус и Антон тем временем выясняли отношения. Гай крутился рядом с ними.

—Я же говорю, что не убивал твою семью.
—Врёшь, сука! — дёрнулся Антон, но его сдержал Гай.
—Когда я проник в твою квартиру.. В общем, Соломон дал указание: избавиться от Антона. Получается, от тебя.
—Кто такой Соломон? Говори! Быстро! 

Лексус обратил внимание на Соломона–Гришина. 

—Я к тебе обращаюсь, слышь! 
—Дослушай меня, — попросил Лексус. — В квартире находились твои родители и беременная невеста. Возможно, я напугал твоих домочадцев, но я их пальцем не трогал. Одно могу сказать: твои родители и беременная невеста оставались живы, когда я выскочил через балкон. Клянусь, я не убивал твою семью!
—Мой отец не такой, каким ты его себе представляешь, — заступился Гай. — Отец не мог убить беременную девушку. 
—Дослушайте оба, — вмешался Лексус. — Ещё до того как я выпрыгнул из балкона, мне в спину полетела посуда и что–то вроде: «Ты знаешь, к кому ты залез, урод?! Ты знаешь, на кого ты напал?!» «Мой отец дипломат!» — кричала твоя беременная невеста. Отец твоей невесты якобы найдёт меня, где я ни скрылся. Террорист и уголовник, обозвала меня твоя невеста. Я запомнил это потому, что твоя беременная невеста назвала своего отца дипломатом. Странное слово – дипломат. Как выглядит человек–дипломат?

Антон, присев на корточки, опустил лицо промеж колен и обхватил затылок руками. 

—Я не совершал того, в чём ты меня обвиняешь. Убийцей является другой. Зря ты так.

Лексус посмотрел на Соломона. Член президиума верховного совета беседовал с телохранителями.

—Антон, не молчи, скажи что–нибудь, — требовал Гай. — Ты же понимаешь, такое нельзя выдумать. Отец твоей девушки работает в ЛОН? 
—Лига объединённых народов. Дашин батя заседает там в комиссии, — пробормотал Антон.
—Лига Объединённых Наций, — сбоку послышалось скрипучее.

Сутулый хрыч–грибник остановился в двух шагах от Лексуса и снял с головы капюшон.

—Лига Объединённых Наций, не народов, если следовать формулировке, — повторил сутулый хрыч и снял с плеч громадный рюкзачище. — Эта структура со штаб–квартирой в Нью–Йорке была учреждена 27 июня 1920 года странами–участницами Первой мировой войны. Я присутствовал на первом заседании Совета Безопасности ЛОН годом позже, в Лондоне. Так вот победа Антанты над Германией сподвигла политиков того времени создать некую  структуру, которая могла бы не допускать воин, коей являлась Первая мировая, и могла бы предотвращать конфликты в будущем. Организация сохранения мира и безопасности во всём мире.

Сутулый хрыч поставил рюкзачище в камыши. Антон, Гай и Лексус смотрели во все глаза на странноватого хрыча.

—Здравствуй, папа, — приветствовал хрыч Лексуса. — Рад встрече с тобой после стольких лет. Я наконец–то нашёл тебя около болота, как ты просил. Ты с моей мамой Каролиной встречались со мной у отделения милиции в 1984 году в виде голограмм. Хотя тебе сегодня 75 лет, выглядишь ты, как сорокалетний. На момент подземной катастрофы мне было четырнадцать лет.
—Это кто такой, Гай? Ты его знаешь? — недоумевал Лексус. — Что ты молчишь, сын мой? Ты знаешь этого пожилого человека?
—Совсем немного его знаю, пап. Мы познакомились вчера вечером в лесу. Он охотился. Я правильно говорю, дед?
—Не правильно. Я не охотник, — заявил сутулый хрыч и начал что–то выдёргивать из громадного рюкзачища. — Я здесь, чтобы спасти тебя, пап.

Хрыч выдернул из рюкзачища агрегат, напоминающий винную бочку, но чуть меньших размеров.
 
—Спасти? Меня? От чего?
—От подземной катастрофы. Я бы тебе рассказал, но, боюсь, никто мне не поверит. Ваш подземный мир скоро умрёт.
 
Сутулый хрыч открыл крышку «бочонка» и принялся нажимать на всякие кнопки.

—Умрёт? Почему? — растерялся Лексус.

Хрыч дёрнул рубильник, и закрыл крышку «бочонка».

—Пап, ты не переживёшь катастрофы, — напророчил сутулый хрыч. — Поэтому я здесь. Я собираюсь уберечь тебя от гибели. Заодно переместимся с тобой в будущее, чтобы я мог увидеться с мамой, как ты обещал мне в 1984 году.
—О чём вы говорите? — недоумевал Лексус.
—Не слушай его, пап. Он выжил из ума. Подсыпает яд в спиртное. Ничего с нами не произойдёт. Он всё выдумал.
—Выдумал, говоришь?

Хрыч вынул из кармана плаща чёрное квадратное приспособление, подозрительно напоминающие рацию.

—Скоро ты, мальчик, вспомнишь мои слова, когда на собственной шкуре испытаешь последствия подземной катастрофы. Все отойдите подальше, —  хрыч направил рацию на «бочонок». — Надо проверить системы и убедиться в работоспособности магнитных катушек. Собственного электричества не хватит, чтобы устройство перебросило нас в нужное время. Досадно, что рядом нет линий электропередач. Что ж, придётся ограничиться электричеством от ядерного реактора дрона. Наберёмся терпения. Дрон на подлёте.
—Откуда вы знаете про дроны, и что один здесь появится? — вскинул бровь Антон. — Вы – Нострадамус? Вы даже не знаете, как дроны выглядят. Какого хрена здесь происходит? Кто ты такой, старичелло?

Пузатый агрегат начал тарахтеть, как старый советский холодильник.

—А это чё такое? — удивился Антон, кивая на пузатый агрегат.

Бочонок стрелял в разные стороны молниевыми разрядами.

—Скажем так, устройство для временного броска, — пояснил хрыч и выключил агрегат.
—Как ты сказал? — перешёл на «ты» Антон. — Машина времени, что ли?
—Почти, — кивнул хрыч.

Василий Петрович в отчаянии начал бить кулаком по груди мёртвого Орлова.

—Вернись, сукин сын! Не оставляй меня! Умоляю, Женечка, открой глаза! 

Руденко в какой–то момент перестал бить кулаками по груди учёного и.. заплакал. 

—Ничего не поделаешь, — утешал Швецов — Человека не вернуть. Мы сделали всё, что смогли. Увы, после ранения в живот редко кто выживает. Мне очень жаль.
 
Руденко заметил в овраге подбегающего Антона.

—Дядя, извини, что ничем не помог. Я чуть не поцапался с этим.. Ой, блин, товарищ профессор, как же так?
—Ах, какое страшное горе. Я рыдаю крокодильими слезами. Жалко этого замечательного и светлого человека, — ёрничал Гришин–Соломон, подошедший в сопровождении двоих телохранителей.
 
Гришин–Соломон направил пистолет Василию Петровичу в голову.

—Отдайте резонатор. Я знаю, прибор у кого–то из вас. Отдайте. Быстро! Если не вернёте мой прибор, на ещё одного учёного станет меньше.

Гришин–Соломон приставил дуло пистолета ко лбу Василия Петровича.

—Считаю до трёх. Раз!
—Нет у нас прибора, — простонал Денис.
—Два! Живо отдайте резонатор!
—Слышь, не кипятись. Убери ствол. Мы найдём резонатор, только убери ствол, — начал вести переговоры Антон.
—Твой прибор был разнесён к чёртовой матери в щепки лазерным лучом. Ты понял? Засранец! — высказался Василий Петрович.
—Не надо!! — ужаснулся Денис.

Прозвучал выстрел.