Песнь жизни. Фрагмент 51

Начало: http://proza.ru/2018/11/24/20

   Над Алкарином стояла ночь. Саен плотно заперла дверь на все засовы, придвинула тяжёлую мебель и всё равно девушку колотила дрожь, очень громко стучали зубы. Сегодня люди  разбежались из лазарета, едва пал дворцовый вал и страшная весть разнеслась по городу. Некоторые  унесли к себе раненых. Саен никого не унесла, она спасалась сама. Не чуя ног под собой, девушка бежала, боясь, что её вот-вот настигнут и схватят чьи-то безжалостные руки, тогда всё закончится.
   Теперь Саен закрылась от жестокого мира, почти не надеясь, что он не постучится в дверь, или просто выломает её, мир с лицом пьяного вражеского воина.
  "Почему моя дрожь отказывается униматься? Не хочется ничего, ни есть, ни пить."

   На постели лежала мать с отсутствующим взглядом. Отец не возвратился со стены, прачка такая уже второй день. Простое сердце никак не может понять того, что она стала вдовой. В их с Риа комнате сестра схватилась за огромное копьё, откуда она его приволокла?
" Если бы знать, на что она надеется, отчаянно им размахивая?"
   Рука Саен потянулась к заветному шарику на груди. Девушка поняла, что вот сейчас пора, другого шанса спастись от мира не будет. "Раньше он был цветным, а сейчас стал холодным и серым, от него нужно бежать."
Только рука не решилась  взять яд. Зубы не могли его разжевать, горло проглотить. Липкий ужас, накрыв тело волной, подавил остальные чувства.
   "Лучше холодный серый мир, чем то, что откроется за той дверью!" На глазах выступили слёзы, она ненавидела глупую слабость.Вдруг первый удар обрушился на дверь. Девушка услышала пьяные крики и хохот. Дверь потряс второй удар, наверное, чем-то тяжёлым. От третьего удара сотряслась мебель, что нагромоздила Саен. Девушка побежала в комнату к сестре. Она бы спряталась под кровать, если бы могла там поместиться, нашла бы самый тёмный уголок, но есть только Риа и её копьё.

   Удары продолжались, мебель обрушилась, дверь упала. В дом ворвались несколько пьяных воинов. Почти не глядя, они раздели некрасивую женщину на кровати, она не сопротивлялась, покорившись судьбе, а просто закрыла глаза.
 Война есть война, поражение есть поражение.
   Только в голове прачки не было таких мыслей, а было верное чувство, что поможет остаться в живых. Когда воины совершат страшное дело, она будет разбитой, но жизнь продолжится, как закон природы.
   Трое крепких велерианцев ворвались в комнату к девушкам, от них пахло вином и потом, лица у победителей красные, глаза блестят. Саен отчаянно закричала. Страшный крик заставил одного из вражеских воинов, внезапно протрезвев,   нечаянно встретиться с полными ужаса глазами жертвы, но другой велерианец грубо схватил девушку, разорвал платье. Давно накопившийся ужас сковал Саен словно прочная цепь, не давал ни двинуться с места, ни вдохнуть.
   В этот самый миг Риа отчаянным броском воткнула нелепое копьё в спину обидчика сестры.
-  Саен, глупая маленькая девчонка!
   Когда-то в детстве Риа любила смешить сестру. Она поднимала её высоко-высоко, чтобы та смотрела вокруг большими любопытными глазёнками. Это потом Саен стала умней, начала считать сестру грубой и глупой, а Риа стала думать о ней как о неженке и задаваке. Но сейчас она снова её маленькая Саен!
   В одно мгновение всколыхнувшиеся в душе чувства, заставили копьё совершить стремительное движение.
   Пронзённый насквозь воин захрипел и упал ничком. Его соратник, ослеплённый ненавистью, с нечленораздельной бранью ударил Риа мечом в живот. Поражённый глазами Саен велерианец окончательно пришёл в себя. Подчинившись внезапному порыву, он схватил алкаринку за руку,  спрятал за спину. Ударивший Риа воин надвинулся на приятеля, его глаза налиты кровью и злобой.
-  Остынь, она моя, – произнёс велерианец. Рука девушки дрожала в его руке, по лицу катились слёзы. Саен услышала стон Риа.
  "В живот это так больно!"
-  Отдай мне эту дуру, Гернил, не держи её! – звучал хриплый голос.
-  Она моя. Гвир мой приятель, а не твой, она должна достаться мне.
   Гернил наставил меч на другого велерианца. Тот тоже пошёл на него с клинком. Рука жертвы освободилась. Воины дрались между собой. Утратив страх, Саен подобралась к сестре. Звон мечей и стон – всё смешалось в голове в единый гул. Сердце застыло. Лицо Риа белое, она стонет, почти не понимая, что с ней случилось. Весёлая и здоровая девушка никогда не знала, что значит сильная боль, что  бывает так страшно.
-  Подожди, сейчас тебе полегчает, – прошептала Саен, достав заветный шарик. – Когда всё закончится, тебе не будет больно. 
   Разжав сестре зубы, Саен вложила шарик ей в рот, заставила проглотить.
Секунда и страдание исчезло с лица Риа, глаза закатились.
   "Аптекарь не обманул" - мелькнула до странности пустая мысль.

   Один велерианец лежал без чувств на полу. Гернил снова взял Саен за руку. В огромных глазах больше нет ужаса, его заменило горе. Воину было странно понимать, что из-за незнакомой алкаринки он ударил по голове своего соратника, а тот мог убить его. Воин вывел алкаринку из дома, повёл её по ночной улице.
   "Куда делся страх? Сейчас мне было бы легко самой напасть на вражеского воина, чтобы он зарубил меня мечом или принять второй шарик, если бы он оказался в руках, но зачем?" 
   У Саен не осталось сил, ноги подкосились, мир поплыл перед глазами. Девушка безвольно обвисла на руках Гернила. Он занёс её в первый попавшийся дом, уложил на постель. Хмеля в голове как не бывало, теперь трещит затылок, да слегка дрожат руки. И вспомнился воину огромный бык с налитыми кровью глазами. Бешеный бугай норовил забодать всех, кто попадался на его пути.
"Мы все такие же быки, стадо взбесившихся быков. И Я... Я сам - бешеный бык." 
   Гернил хлопал Саен по щекам, расстегнул ворот платья.
"Жалко, у меня нет той вонючей жидкости, какая помогает при обмороке знатным леди."
   Девушка лежала на постели слишком хрупкая и беззащитная, чтобы её обидеть.
Наконец, Саен открыла глаза. Но ей сразу захотелось опять их закрыть. За окнами кричали пьяные, но ужас не возвращался. Над ней лицо воина, круглое, ненавистное.
-  Скажи? Если я выцарапаю тебе глаза или отрежу что-нибудь нужное, ты тоже будешь смотреть на меня с такой жалостью?
-  Выходит, тебе так хочется чтобы мне стало плохо?
-  Ответь? Разве не за что?  Но нет, ты прав, я всегда была слабая, бессильная и осталась, у меня даже ненависть не горит, а тлеет. Это Риа была сильная, настоящая.
   Девушке показалось, она сейчас заплачет, только слёзы почему-то не появились.
–  Я должна вернуться домой, похоронить сестру, а если ты меня не пустишь, я точно на тебя нападу.
-  Я тебя пущу, и сам пойду с тобой, только лучше подождать до утра, тогда всё успокоится. 
   Саен промолчала. 
   "Скрипучая кровать совсем неудобная. Комната чужая, слишком богатая для меня. Я думаю о разных вещах, а Риа умерла, она лежит там одна в холодной комнате. Это я убила сестру собственным страхом, собственной слабостью, совсем не шариком. 
   В незнакомый дом тоже стучались пьяные воины, кричали, чтобы их пустили.
-  Занято, – громко отвечал Гернил. – Дайте человеку позабавиться.
   Враги уходили с понимающими смешками. Саен слышала громкие разговоры сквозь пелену тумана. Перед её глазами стояла Риа. Сестра улыбалась белозубой улыбкой, она проткнула копьём воина и упала на пол. Девушка хотела, чтобы сестра ушла, но она всё равно была рядом. Только наступление утра принесло облегчение.

-  Пора, если хочешь со мной идти, – безжизненно произнесла Саен, увидев день за окном.
   "Её глаза - серый пепел. Это мы их в него превратили."
   Гернил молча встал. Он вывел Саен из дома. Они шли по улице, велерианский воин и алкаринская девушка, держась за руки, боясь друг друга. Вокруг выбитые окна, слетевшие с петель двери, то и дело попадаются группки воинов, мающихся похмельем. Вместе с головной болью и кружащимся миром к ним пришло непонятное разочарование, точно они дети, что со злостью разбили красивую игрушку, толком не успев ею натешиться. Алкарин - богатый, недоступный, мечта сотни поколений. Он должен заплатить за предательство, должен пасть к ногам обманутых союзников за то, что не слышал их слёз и стонов. Мечта сбылась. Королевство предателей пало, оно начало платить, но нет в том никакой радости!
   Гернил тоже чувствовал разочарование и обиду, видя разбитый город.
   "Всё лучшее уволокли полутеневые, даже лордам почти ничего не достанется. Прекрасные замки бессмертных станут ещё прекрасней, а простым воинам остались объедки с чужого стола. Только ими, как известно, нельзя насытиться, и принимать подаяния всегда обидно и горько.
-  Гер, дружище, вот и ты!  Услышал воин, удивлённый голос.
– Ничего девчонка, только больно мрачная, а мне бы хоть каплю вина, голова трещит, пойдём, поищем вместе.
-  Иди, мне сейчас некогда, может, я потом к вам приду. 
   Уже несколько минут Гернила мучило желание напиться или просто очень крепко заснуть.
 "Вчера была весёлая ночь победы, она прощала и разрешала всё, только совесть всегда просыпается."

   В лабиринте городских улиц Саен, наконец, отыскала нужный дом. Неуклюжий, мрачноватый и почти такой же бедный, как их изба в деревне. Покойница так же лежала на полу, рядом с ней сидела женщина с серым лицом, она всё время качалась.
-  Мама, я здесь, – произнесла Саен.
   Женщина продолжала молчать и качаться.
 Сначала муж, теперь дочь.
   Девушка больше не говорила. Осторожно взяв мать за руку, она отвела её к постели и бережно уложила в неё.

   Осмотрев дом, Саен поняла, что из него всё вынесли, не осталось посуды, одежды, серебряного знака Создателя, им очень гордился отец. Нет розового платья Риа с чудовищным количеством оборок и кружев. Сестра его любила, а Саен ненавидела. На свидания к Дорку прачка бегала в нём. Не осталось любимых туфель сестры.   
   Выйдя во двор, девушка отыскала лопатку, какой мать вскапывала грядки, правда на них мало что росло. Прачка никогда не была удачливой огородницей.
 "Создатель, я же совсем не умею копать."
   Всю свою жизнь Саен упорно избегала огородных дел. Положив лопатку возле крыльца, девушка вернулась в дом.
-  Давай помогу, – коротко сказал Гернил, поднявшись с табурета. – Я сам понесу.

   Воин и алкаринка вышли во двор. Встав с постели, за ними неуверенной походкой двинулась прачка. В пустом дворе даже нет красивого места для могилы, вот разве под чахлым деревом. 
   Подойдя к засыхающей груше, Саен остановилась. Взяв лопатку, она принялась неумело ковырять землю. Увидев слабые попытки девушки вырыть могилу, Гернил положил покойницу на траву и отнял у Саен инструмент. Велерианец копал сноровисто.
 Вот так же зарывают умерших в их деревне, крестьяне не знают погребальных костров, что возводят для погибших воинов и лордов. Мертвецы должны уходить в землю, потому что она кормит. Гернил налегал на лопатку, совсем не приспособленную для такой работы. Когда яма была готова, в неё опустили тело покойницы, сестра прикрыла лицо Риа платком. Никто ничего не сказал. В тишине воин быстро забросал могилу землёй. Когда над Риа вырос могильный холмик, Саен взяла мать за руку и увела её в комнату. Девушка не знала, что делать дальше в голом доме, где не осталось ни вещей, ни пищи.
-  Да и зачем ей куда-то стремиться? Одна тяжёлая усталость, да бессвязные мысли в голове – вот всё, что ей осталось.
   Только Гернил хотел есть. Привычное зрелище смерти не отнимает аппетит у воина, поэтому он пошёл за едой, надеясь, что алкаринка никуда не исчезнет во время его отсутствия. Воин купил у полупьяного наёмника большой кусок окорока и буханку хлеба, очевидно украденные в одной из лавок. Пусть так, Гернила мало интересовало происхождение продуктов, ни спорить, ни драться он не хотел.
   Возвратившись, Гернил застал Саен такой же, как от неё ушёл. Девушка сидела на табурете, положив голову на руки. Она не хотела ложиться в огромную постель в их с сестрой комнате.
   "В ней никогда больше не будет горячего тела Риа. Раньше оно мне так мешало..."
-  Ты хочешь есть? – коротко спросил велерианец.
-  Нет, не хочу. 
   Девушка никогда не ела много, а тем более сейчас.
 "Чего же мне хочется? Бежать из дома? Или заснуть? Почему чувства умерли? Хорошо, что мать притихла, кажется, она задремала." Если бы она сама тоже могла заснуть, лёжа в огромной постели.
-  Пойди наверх, – приказал Гернил, поев. – Тебе надо отдохнуть.
-  Я не хочу, я боюсь. 
-  Тогда пойдём отсюда, поищем другой дом.
-  Я не могу оставить мать, ты же видишь, какая она. 
   Воин тяжело вздохнул. Решительно взяв Саен за руку, он отвёл её в комнату.
-  Ложись, – сказал он сам устроившись на полу.
   Теперь, когда вражеский воин сопел рядом, Саен было не так страшно. Она сначала покорно легла, а потом и заснула.

   Глубокой ночью, когда Саен спала крепким сном, а Гернил ворочался на полу то задрёмывая, то просыпаясь, прачка встала с постели. Она снова держала на руках младшую дочку. Смешная, полненькая Риа цеплялась за её юбку. Прачка брала девочек с собой на речку стирать. Вечером она возвратится домой, где её будет ждать муж, конечно, он доделал неуклюжий стол, супруги продадут его какому-нибудь бедняку. Прачка ушла в ночь, больше не помня ни поражения Алкарина, ни своей беды. Разум, помутившись, оставил её навсегда. Никто не знает, сколько будет она скитаться так, питаясь подаяниями прохожих. Сердобольные люди издавна жалеют безумных. Только путь женской скорби закончился, сменившись счастливым неведением. Прачка улыбалась, рядом заливисто смеялась Риа, а Саен лепетала что-то бессвязное.

   Утром взрослая Саен обнаружила, что мать пропала. Она сама не знала, чего испытала больше - горя или облегчения. Девушка любила и жалела мать, но не представляла, как с ней быть. Она не знала и как позаботиться о себе.
Встав с постели, девушка на секунду застыла посреди комнаты, ей почудилось, что за дверью слышны шаги Риа, вдруг прозвучал её грубый голос.
 Вот сейчас сестра войдёт и скажет что-нибудь гадкое.
   Саен закричала, чувства вернулись все разом: боль, страх, отчаяние. Тело девушки сотряслось от рыданий. Распахнув двери, она выбежала из дома.
-  Эти голые стены! Они же совсем пустые и страшные! Они раздавят меня! Прочь, прочь отсюда!
   Устремившись вслед за Саен, Гернил дождался, пока она остановится.
-  Я не вернусь, я не хочу там жить! Там так пусто, так страшно.
-  Да, мы найдём другое место, в городе полно домов.
   Гернил увлёк Саен за собой. В его сердце глубоко запали её серые глаза, то большие от ужаса, то плачущие. Её хрупкая фигурка, похожая на фарфор королевского дворца.
" Увидеть бы, как алкаринка смеётся, как блестит её взгляд, может я и сумею когда-нибудь её развеселить? Только как же так! Её смех вдруг стал самой главной мечтой на свете!"
   Опомнившись, Саен отстранилась от Гернила. Вдвоём они шли по утренней улице, поблекшей и разгромленной. Спешили навстречу новому дню и неизвестности. Три дня на разграбление города, но возможно ли ему пережить три страшных дня? Надежда одна: рано или поздно три победные дня закончатся.

   ***

   В небольшом шалаше, что на скорую руку сплёл Ратвин, на подстилке из веток лежала Дийсан. Она бредила. В разуме звучала страшная, дикая мелодия. Арфа играла её шиворот-навыворот. Чудовищные звуки пронзали голову насквозь. Есть в них что-то заунывное,  тоскливое, грозное. Оно заползло на грудь и её сжимает.
  "Откуда взялся странный мотив? Нужно спросить, как называются инструменты? Маленькие. Они так кричат! Что сердце болит, дышать трудно! Айрик! Сильный! Удержит! Он не даст уйти!"
   В минуты просветления Дийсан ощущала, единственный находится рядом. 
-  Дий, терпи, давай, потихоньку. Немножко осталось, два три дня, наверное. Гной вытечет, жар пройдёт, тебе полегчает. Не сдавайся моя хорошая! Я вижу, ты можешь! Если бы целитель сказал мне, что нет, я бы сумел тебя отпустить, чтобы боль ушла. Но надежда есть! Верю, мы справимся!
Правитель не давал барду сползать  с возвышения из веток вниз, срывать тугой холст на груди. Когда наступало затишье, протирал лицо и руки холодным отваром. Целитель открывал рану, выдавливал гной, накладывал новую повязку. Айрик  крепко держал Дийсан, слыша крик, бессвязное пение.
  "Создатель, если бы она пришла в себя. А то, как двухлетний малыш или больной котёнок, не понимает зачем её мучают."
Он побледнел, по лбу катился пот, руки дрожали. Когда менестрель, притихнув, уснула, король вышел из шалаша.  Он решился прибегнуть к крайнему средству. 
-  Да, обычно Творец не выполняет желания нищих, - говорил ему в детстве глубокий старик, смешивая состав для нарыва на щёку.
- Но есть один способ, когда Он выслушает и самого отъявленного разбойника. Только средство то опасное,  мало кто к нему прибегнуть решается. Потому как Создатель за помощь цену высокую может взять. Конечно, если душе есть, чем за неё заплатить. Закон суров: сильному - плата испытание, слабому - чудо и милосердие."
Правитель припомнил случайный разговор и сам способ. Палочка ольхи, палочка рябины, лист дерева, чьё название  позабылось. Жёлтый цветок, что растёт на полянах, длинные стебли гальника, сухой сорис, - целительная трава и его собственная кровь. Собрав небольшой  костёр из трав, Айрик его поджёг. Он разрезал запястье, чтобы алая струя потекла в красноватый огонь.
  - Создатель! Прошу! Прекрати это! Верни её! Не отнимай так! Не дай моей жизни продолжиться ценой её судьбы! За меня без того погибли целительница и принц. Как я детям в глаза взгляну?! Когда приду в Дайрингар. Перед другими как оправдаюсь?! Предатель здесь я, а мучается она. Умоляю! Останови страдание! Возьми меня если надо, вот прямо сейчас забери! Творец, я не могу больше! Дай ей жизни, Создатель! Умоляю тебя!
Горло перехватило. Айрику казалось, он может упасть. Рыдание вырвалось из груди, короткое глухое. Он склонился лицом к костру.
  " Слёзы текут в огонь. Вот она главная жертва, бери! Моя кровь ничего не стоит, я не страшусь её проливать. Прими все до одной! Может и сердце вытечет, остановится, а Дий останется жить."
Костёр догорел. Поднявшись, король пошёл обратно в шалаш.
-  Айрик, – услышал он слабый голос, как только шагнул под полог из ветвей. Проснувшись, Дийсан ощутила,  король куда-то исчез.
-  Я рядом. Я возвратился.
   Он поправил подстилку,  взяв у целителя отвар, положил прохладную ткань ей на лоб.
   Она опять что-то бессвязно забормотала, погрузившись в бред, раненая горела огнём. Склонившись над ней, целитель размотал повязку, из раны тонкой струйкой потёк гной. Расширив её края, Клифор, вставив в рану смоченную вином полую палочку, принялся выдавливать содержимое. Оно неприятно пахло. Страшное повторилось, Дийсан казалось, это мачеха разрывает ей грудь.
Через некоторое время жар спал, румяное лицо посерело, под глазами обозначились круги, вокруг рта пролегли морщины. Бред сменился глубоким сном, дыхание стало тихим и ровным.

   Наступала ночь. С охоты вернулся Ратвин. Смастерив себе огромный лук, воин стрелял птиц.
   Ощипав тушки, Дайнис зажарила их на костре. Даже почувствовав аромат жаркого, король  продолжал сидеть у подстилки барда, друг принёс его долю прямо в шалаш. Ночные часы проходили, Дийсан спала, Айрик вслушивался в её дыхание. К утру оно стало совсем тихим.
" Смерть забирает раненых на рассвете, раз уходит бред, оставляют последние силы. Дий, я с тобой, даже если это конец. Моя рука будет рядом в последний миг, моё сердце тебя поддержит."

   Солнце поднялось над шалашом, тёплые лучи проникли сквозь сплетение ветвей. Раненая продолжала дышать.
Дыхание стало громче и ровней, чем раньше, жар не вернулся.
   В полдень, осмотрев грудь Дийсан, целитель увидел, гноя больше нет, опухоль немного спала. Со вздохом облегчения Клифор вытер пот с лица.
-  Кажется, она будет жить, – выдохнул он.
   Услышав долгожданные слова, Айрик лёг на землю возле подстилки менестреля и заснул, не отпустив любимой руки. Едва открыв глаза, он понял, бард не бредит, она мирно спит.
   Король улыбнулся светло и радостно, сердце вернулось на место.
-  Нам нужен котёл для отварной птицы, – протянул Клифор разговаривая сам с собой. –  Я так мало надеялся, что раненая начнёт выздоравливать, и о нём не подумал.
   Услышав целителя, Айрик поднялся. Достав из-за пояса кошель с медяками, он протянул его Ратвину, вернувшемуся с удачной охоты. Воин добыл кролика и двух фазанов.
-  Возьми монеты и достань в окрестных деревнях котёл. Говори, что у нас раненый, но не сообщай, кто мы. Мне нечем перекрасить твою солому, потом я обязательно это сделаю, но сейчас прояви осторожность, обращайся только туда, где нет велерианцев.
-  Я всё понимаю, и, буду начеку. Надеюсь, я сумею выглядеть по-крестьянски, особенно если широко улыбнусь.
   Ратвин углубился в лес. Айрик вышел из шалаша вслед за ним, у короля было важное дело.
  "Второй костёр должен быть больше, красивее! Это огонь благодарности!"
   Снова правитель собирал травы и ветви. Сегодня он добавил к ним широкие листья синих цветов, что растут по берегам ручьёв и рек.
  "Дий очень любит их запах."
   Костёр загорелся, яркий, ровный. Айрику казалось, в огне сгорают все прежние печали, сердце наполняется благодарностью, чистой, словно прекрасная сталь, какую можно закалить в кузнице.
-  Спасибо тебе, Создатель! Я не имел права ничего просить, но ты меня услышал! Ты дал мне больше, чем я заслужил! Спасибо тебе за неё! Если за милосердие судьбы нужна цена, в назначенный день я её заплачу, какой бы она не оказалась.
   Когда костёр догорел, Айрик, вернувшись в шалаш,  сел возле барда. Её кожа оставалась такой же серой, никуда не исчезли круги вокруг глаз и морщины у рта, но дыхание было ровным и сильным, как дыхание выздоравливающего человека.
–  Спи, Дий, набирайся сил. Завтра будет новый день, и благодаря Творцу мы встретим его вместе и, может быть, родится новая надежда. 
   Менестрель не проснулась и вечером, когда Ратвин принёс котёл, совсем старый и помятый. Он купил его у двоих пастухов, что ушли далеко от деревни.
-  Везде полно велерианцев, слетелось вороньё на пир. Ума не приложу, как мы выберемся из здешней глуши в Дайрингар.
   В задумчивости слушая друга, Айрик спросил себя, что будет с ними дальше.
   "Теперь всё разрушено, сражаться больше не за что. Остаётся только понемногу умирать. Наверное, я поступил глупо, выбрав за себя и Дий постепенную гибель. Но как я мог дать замолчать её песне?! Я никак не мог увидеть её мёртвой, когда сам стоял живым! Пока светит солнце, всегда остаётся надежда, вот только на что?" 
Король грустно улыбнулся. Сидя возле раненой, он не видел, как Дайнис кладёт ощипанную и выпотрошенную птицу в котёл, как наливает воды и вешает посудину над огнём. Зато хорошо почувствовал, запах варёного мяса, который проник в шалаш.
-  Утром Дайнис зажарила нам завтрак, – заговорил друг увидев, что Айрик забеспокоился. - Сейчас я схожу за ним.
   Впервые за последние дни король поел с аппетитом. Оказывается, он очень проголодался.

Продолжение здесь: http://proza.ru/2019/04/02/437