Академик Долбенко, доктор экономических наук, проф

Фрагмент главы из романа века. Зяма Исламбеков. "Дела Адвоката Монзикова". СПб, Изд-во "МАД", 2007 - 620 с.

Академик Долбенко, доктор экономических наук, профессор
Был обычный морозный январский вечер. Всё время звонили то один, то другой мобильник. Долбенко, сидя в своем кабаке, про-должал давать ценные указания своим сотрудникам. То и дело он подписывал какие-то счета, накладные, давал распоряжения курье-рам, следил за работой официанток и оркестра, и при всём при этом, он вёл переговоры с профессором по своей докторской дис-сертации.
Получив диплом кандидата экономических наук, обмыв его с бандюганами, бизнесменами, что в то время, наверное, было одно и тоже, с администрацией, милицией, военкоматом и другими струк-турами города, Долбенко твердо решил стать профессором. Он шел семимильными шагами во власть. Путь его теперь лежал через нау-ку. Ему нужны были регалии учёного. Видимо, он не понимал, а может быть просто не хотел отдавать себе отчета в том, что во всем мире бьют не по паспорту, а по лицу. Ведь учёная среда никогда не примет в свои ряды косноязычного, малограмотного, чванливого хвастуна, который не то, что книгу написал, который кроме библии не прочел до конца ни одной художественной книги. Где, как не в России, можно жить, работать и думать по понятиям, а не по зако-ну?
У меня в ПРЭО № 4 есть знакомый водопроводчик. Так он, тоже, приходит к клиенту и начинает его лечить. И лечит его, и ле-чит, и парит ему мозги, и парит. В конце концов, он сделает ему копеечный ремонт, сдерет в три шкуры, да так мозги засрет, что тот неделю будет в себя приходить. А когда встретит его на улице, то будет перед ним расшаркиваться, хотя за глаза такие гадости про него говорит, что хоть стой, хоть падай! Просто уши будут вянуть!
Вот и Долбенко, непригодный к государственной службе, где изначально государство примечает не умных и работящих, а нуж-ных и угодных, пусть даже и глупых, пусть даже и подлецов, но обязательно управляемых людишек, решил взять от жизни по мак-симуму. Когда он узнал, что для докторской диссертации, пусть даже и ВМАКовской, необходимо иметь публикации, да не одну, а несколько, и не где-нибудь, а в ВАКовских, т.е. общепринятых из-даниях. Надо ещё иметь как минимум – одну солидную моногра-фию по теме своей диссертации.
Когда профессор всё это рассказал Долбенко, то тот, как ни странно, воспринял информацию спокойно. Он взял листок наклад-ной и на обороте начал записывать все позиции, ставя против каж-дой дефис.
Монография –
20 статей -
10 докладов –
Диссертация –
Автореферат –
Доклад –
Отзывы официальных оппонентов –
Отзывы на автореферат –
Вход в совет –
Выездные занятия -
Расходы на ИНТЕРНЕТ, телефон, солярку –
Представительские расходы –
Детализация каждой позиции по себестоимости, т.е. той норме часов, которую предложил профессор, вывела расчет на сумму в 24000 долларов, что вызвало у хохла нервный срыв. Он моменталь-но потерял дар речи. Сидя за большим столом напротив профессо-ра, он тупо смотрел на яства, заказанные, скорее на полк голодных, чем на двоих. Мысли роились в его голове, создавая умственный напряг. Профессор ожидал дальнейшей его реакции.
- Олег Пантелеевич! Олег Пантелеевич, подпишите, пожалуй-ста, накладную на водку и вино из Секроватты, - с просьбой обра-тилась девушка, работавшая, по всей видимости, экспедитором или кем-то вроде этого.
- Иди на х..! Сука! – сиплым голосом прошипел Долбенко. – Ты что, дура, не видишь, что я думаю?
Девушка, по-видимому еще не испорченная, хотела было за-плакать, но вдруг схватила со стола счет и побежала вон из боль-шого зала. Добежав до выхода, хозяин ее окрикнул и вернул к себе.
- Ты что, дура, бегать сюда пришла или работать? А? Ты бу-дешь бегать, когда тебя будут трахать! Поняла? Давай сюда счет и пошла вон, дура! – Долбенко пришел в себя и готов был вступить в бой с профессором.
А тем временем профессор ел, как обычно, свой любимый пломбир, запивая томатным соком. Он понял, что разговор будет долгим и тяжелым, и вряд ли они договорятся сегодня о чем-то конкретном. Хорошо ещё, что не было на встрече адвоката, кото-рый имел влияние на хохла и который раздражал профессора своим курением и своим фарисейством, выпячивавшим наружу.
Однако через полчаса обоюдных пререканий они пришли к соглашению. Согласно договоренности, профессор получал 10000 баксов. В эту сумму он должен был уложиться таким образом, что-бы хохол нес дополнительные расходы только по монографии и банкету.
Профессор получал возможность трапезничать с нужными, для диссертации, разумеется, людьми. Мобильник его теперь рабо-тал в режиме "on line" и в довершение ко всему два раза в месяц да-валась сауна, где вся семья могла вдоволь отдохнуть. Сауна с бас-сейном и тренажерным залом находилась при избе, где была разно-образная и изысканная кухня.
За два месяца была написана докторская диссертация. Парал-лельно писалась монография и печатались статьи. Современные технологии позволяют делать это быстро и качественно, а уж ква-лификация профессора была столь высока, что он делал это, ус-пешно сочетая с бассейном, один раз в неделю с семьёй, с сауной, два раза в месяц, бильярдом, два-три раза в неделю, дачей, по вы-ходным, театром, раз в месяц, и, наконец, работой в трех вузах го-рода.
Все учёные делятся на три категории. Первая категория – са-мая многочисленная - это где с институтской скамьи денно и нощ-но что-то читается, что-то пишется, что-то пересказывается. Годам к тридцати удается защитить кандидатскую, а к пятидесяти пяти – докторскую диссертацию. Интриги и шашни, сплетни и подставы коллег, злопыхательство и лесть – всё это сопровождает тружени-ков пера и слова. Вторая категория – достаточно многочисленная – это где относительно легко защищается кандидатская диссертация, а о докторской - идут постоянные разговоры. Околонаучный треп то усиливается, то стихает, в зависимости от ситуации и конъюнк-туры. Обычно все свои неудачи такие учёные сваливают на других и жизненное кредо к сорока годам умещается в одной фразе – "По-думаешь?! Я бы тоже мог!" И третья группа – это где к должно-сти, как бы прилагается и ученая степень и ученое звание. Исполь-зуя большой административный ресурс, видные ученые-руководители участвуют в больших научных проектах, в матери-ально значимых иностранных и отечественных конференциях и т.д. и т.п. Бывает, но очень редко, сочетание и того и другого, но чаще всего, превалирует что-то одно.
Профессор не входил ни в какую из групп. Он вообще не впи-сывался в образ учёного, хотя был, наверное, не просто большим, а выдающимся. Однако, имея множество завистников и недоброже-лателей, профессор разменивал свой талант на всяких там хохлов и других клиентов адвоката Монзикова. Наука его кормила плохо, за-то всё, что продавалось от науки помогало ему и его семье выжить и прокормить себя и всех многочисленных родственников. По на-туре он не был жадным. Он мог сделать широкий жест и бескоры-стно помочь ближнему. Но, почему-то, друзей у него не было. Ви-димо всех пугала близость с разносторонне развитой неординарной личностью. Недюжинные способности и хорошие трудовые навыки всегда раздражают. А если это всё ещё присутствует в одном бога-тыре, то это уже перебор, как говорят картёжники.
Именно поэтому, Долбенко предпочитал по диссертации об-щаться не с профессором, а с адвокатом или даже с Монзиковым, который каждый раз его обирал как липу. Тот же самый адвокат, который лишь пытался перенять формы и методы работы Монзи-кова с клиентами, как-то раз заметил профессору, что как только Александр Васильевич звонит хохлу, так тот начинает ему платить. А уж это-то он знал досконально, поскольку был духовной отду-шиной у Олега Пантелеевича.
*****
Приближалось лето. Уже была издана монография тысячным тиражом, в красивой цветной обложке. Долбенко забрал весь тираж и дарил каждому встречному - поперечному, надо было тому или нет, с автографом свой научный бестселлер. Забавное в этой исто-рии было то, что слишком большое количество людей из окруже-ния Долбенко, знало цену этой книги. Но, все делали вид, что ниче-го не знают и что им крайне приятно прочитать научные изыски молодого ученого. Автор несколько раз чуть не попал впросак, ко-гда не мог ответить на вопрос – чему посвящена его книга. Но это было легко объяснимо, поскольку он же не читатель, а он - писа-тель!
Придуманная адвокатом фраза "… извини, мне неудобно сей-час говорить, я – на переговорах" на большинство непосвященных в дела Долбенко и его окружения действовала магически. Люди чувствовали какую-то неловкость, что они отвлекают столь занято-го и столь важного человека. И было только двое, на кого это не действовало – профессор и Монзиков. И если Монзиков в ответ по-сылал открытым текстом хохла на х.., то профессор перезванивал адвокату и нагружал его всевозможными заданиями и поручения-ми. Тот же, по причине своей природной лености, ничего, разуме-ется, не делал, но зато оперативно доводил необходимую информа-цию до хохла. И Монзиков, и профессор добивались своего резуль-тата, но каждый по-своему.
- Так, как там у нас дела с моей диссертацией? – Долбенко ел жаренные баклажаны и при этом что-то помечал в своей толстой тетради.
- Диссертация давно написана. Ты прочел её? – спросил про-фессор, уплетавший за обе щёки шашлык из телятины.
- Слушай, на х.. мне ее читать, а? Давай, звони своему Гиган-тову, пусть он мне делает за бабки диплом, а я накрою на всю его ****обратию такую поляну, что он просто охуеет! – Долбенко го-ворил и не понимал, что несет околесицу.
- Слушай, ты – закарпатский пидор! Ещё раз матернешься в моем присутствии, пожалеешь, что вообще на свет родился! Понял? – профессор прекратил жевать и готов уже был уехать навсегда, как неожиданно у хохла зазвонил мобильник.
- Извини, профессор, я сейчас, - и Долбенко по телефону об-ложил трёхэтажным матом одного из его работников, звонившего по служебной необходимости.
- Значит так, с этой минуты за каждое твое матерное слово я буду тебя штрафовать на 10 рублей. Понял? – профессор вдруг удивился самому себе, как это он раньше не догадался до этого?
- Хорошо, профессор. Вот возьми, пожалуйста, сто рублей и считай, что мы – квиты. – Долбенко достал из своей барсетки здо-ровенную пачку тысячных купюр. – Слушай, а у тебя сдача со шту-ки будет?
- Будет, - сказал профессор и положил протянутую ему тыся-черублевку в карман своего пиджака, - когда научишься мысль оформлять, тогда и сдача, и диплом у тебя будет. Всё будет, понял?
- Э, ты! А ну давай сюда, б… на х.., мои бабки, гандон воню-чий!
Профессор бросил есть. Быстро сел в машину и уехал. По пу-ти домой он решил заехать на бильярд, тем более, что у него в кар-мане была тысяча и при любом исходе он мог спокойно поиграть часа 3.
Уже в бильярдной он вдруг понял, что его материальное по-ложение стало налаживаться. Ему попался достаточно сильный иг-рок, у которого он за полтора часа смог выиграть шесть тысяч руб-лей. Ко всему прочему позвонила жена и сказала, что от Долбенко приехал парень, привезший большую коробку, где находились:
- литровая бутылка водки "Русский стандарт",
- бутылка шампанского,
- здоровенная головка сыра "Атлет",
- длиннющая палка колбасы твердого копчения,
- маленькая баночка чёрной икры и две баночки красной икры,
- две банки говяжьей тушёнки,
- пачка чая "Липтон",
- небольшой кремово-бисквитный торт,
- четыре больших плитки пористого шоколада и четыре VIP-приглашения на празднование 9-ого мая Дня Победы.
Через полчаса профессору, находившемуся на половине пути от бильярдной к дому, позвонил Долбенко.
- Слушай, профессор, прости меня, пса неблагодарного. Я ви-новат. Давай сегодня встретимся и помиримся раз и навсегда. При-езжай сейчас на избу. Посидим, попаримся, выпьем, закусим, … - Долбенко явно был не в своей тарелке. Он искренне переживал о случившемся, поскольку альтернативы строптивому профессору у него не было.
- На этой неделе я сильно занят. А на следующей, готов за-ехать за деньгами. Заодно и попаримся. – Профессор взял и повесил трубку.
Спустя два дня профессор встретился с Гигантовым у него в офисе. Офис располагался в старом фонде, неподалеку от центра города. Трёхкомнатная квартира, переоборудованная под офис, представляла собой довольно жалкое и убогое зрелище. В одной из комнат работала секретарь, которая приходила на работу когда хо-тела и которая ничего не делала для поддержания чистоты и поряд-ка в помещении. Сам же председатель не отличался чистоплотно-стью ни физической, ни морально-этической. Книги россыпью и в пачках были разбросаны по всей квартире. В кабинете, где функ-ционировал председатель, он же – директор одного из коммерче-ских НИИ, был еще больший бедлам. О кухне и говорить не прихо-дится, т.к. годами там не шла холодная вода, а на починку предсе-дателю было жалко тратиться. Он наивно полагал, что арендодате-ли или ПРЭО будут самостоятельно устранять неполадки в доме, предназначенном к капремонту. Поэтому воду набирали всегда из ванной. Зато в средней комнате был относительный порядок. Она использовалась как гостиничный номер, а также там изредка оста-вался с ночевкой сам председатель.
- Акакий Соломонович, ну что, сделаем за 3000 баксов из Дол-бенко доктора экономических наук? – профессор пребывал в хорошем расположении духа. Созвонившись накануне с Монзико-вым, он уже знал, что председатель дал добро. Единственное, чего не знал профессор, так это того, что по договоренности с Монзико-вым Гигантов должен был отстегнуть адвокату 50% от своего гоно-рара. Профессор же, в свою очередь, обещал Монзикову тоже 50% со своего гонорара в случае принципиального согласия председате-ля.
- Нет, голубчик, только за шесть и ни копейкой меньше! – председатель в этот момент был похож на купчишку, торговавшего залежалым товаром. Его жилетка, маленький животик, очки и бо-родка клинышком лишь усиливали первое впечатление. – Ведь я же должен очень многим дать их долю. Каждый привык получать… Я каждому дам, а мне самому-то ничего и не останется?!
- А сколько Вы обычно даёте? – с легкой иронией спросил профессор.
- А столько, сколько всегда! – отрезал Гигантов.
- Ну, а всё-таки? – не унимался профессор.
Так они пререкались и торговались часа полтора, не меньше, пока, наконец, профессором не был найден разумный компромисс. За 6000 долларов председатель делал Долбенко доктором, профес-сором и академиком какой-то столичной академии. При этом ника-кой защиты и никакого банкета.
И действительно, уже летом, в День Независимости профес-сор публично вручал среди большого числа приглашенных дипло-мы и аттестат. Но и Долбенко сильно удивил своего научного руко-водителя, который по случаю прикупил себе медаль "Герой Черно-быля". Торжества были пышными, с салютом и фейерверком. Ме-стная пресса даже осветила это событие на первой полосе своей га-зеты, которая не продавалась, а бесплатно раздавалась жителям го-родка.
Прошли праздники, закончилось лето, наступила осень. Ака-демик Долбенко, купивший себе чин казачьего атамана, полковни-ка запаса Вооруженных Сил России, шесть медалей и два ордена, членство в Союзе писателей России, членство в РАЕН и т.д., и т.п., более не нуждался в услугах профессора. Сначала он урезал его представительские расходы, а затем и вовсе прекратил халявные попойки, сауны, телефоны. Праздники и торжества стали прохо-дить без профессора, который был забыт и брошен в прошлое.
*****
Пургенов Анатолий Николаевич наконец-то достал недос-тающие для успешного завершения своей диссертации деньги. И дело быстро пошло. Доцент работал на износ. Не жалея ни себя, ни своего подопечного, он быстро написал и собрал необходимые для защиты диссертации отзывы. Доклад он поручил сделать самому Пургенову. Ему было любопытно, справится ли тот с тривиальной задачей или нет? Особо больших надежд на Анатолия Николаевича он не возлагал, но маленькая искорка надежды у него всё же была. Ведь должен же был старший преподаватель вуза уметь писать лекции, доклады, рефераты? Оказывается, да, должен, но не обязан. Простите, как это не обязан? А вот так, не обязан был Анатолий Николаевич всё уметь. Ведь он не заканчивал ни аспирантуры, ни докторантуры. Его никто и никогда не учил. А писать по образцу и подобию – это дело неблагодарное, творческое.
Однако попытку написать доклад при готовых диссертации и автореферате, отзывах и ответах на замечания он всё же предпри-нял. Первая его попытка потерпела фиаско. Доклад получился на 55 минут при необходимых 12. В основу доклада лег текст авторефе-рата диссертации.
Нет смысла описывать научные изыски Пургенова по части написания доклада. Достаточно лишь сказать, что профессору всё это порядком поднадоело и он сам, за два вечера, написал хороший, добротный доклад для Пургенова продолжительностью в 9 минут.
Михаил Афанасьевич, он же и официальный научный руково-дитель, и председатель диссертационного совета – перед самой за-щитой спросил у Пургенова: "Голубчик, а Вы хорошо прочли свою диссертацию? Мне не придется за Вас краснеть?"
- Не беспокойтесь, пожалуйста, всё будет оккейно! – заверил Пургенов Глазунова.
- Простите, как будет? – переспросил Пургенова Михаил Афанасьевич.
- Да всё нормально будет, не переживайте. Я вот только хотел у Вас спросить, а деньги оппонентам мне когда давать? До защиты или после?
- Простите, какие деньги? – Глазунов сделал удивленное лицо. – А разве Вы не отблагодарили своих оппонентов, которые Вам уже представили свои положительные отзывы?
- Ах, ё-моё! Значит, правильно мне говорил мой доцент, что не подмажешь, не поедешь. А я то думал, что если защита пройдет нормально, то тогда и деньги я передам. – Пургенов, видимо, попы-тался изобразить на своем лице сожаление, но получилась обыкно-венная гримаса старого засранца, страдающего запорами, который в очередной раз безуспешно тужился в каком-нибудь привокзаль-ном сортире.
- Вы, вот что, давайте-ка езжайте к своим оппонентам, а то ведь они могут завтра взять, да и не приехать на Вашу защиту. И тогда она не состоится. – Глазунов сказал это отеческим тоном, мягко, но достаточно уверенно.
- А может быть завтра? – и Пургенов опять скорчил рожу, от которой нормальному человеку могло стать дурно.
- Мы сейчас просто теряем попусту время, - Глазунов начинал сердиться, - берите такси и езжайте к оппонентам.
- А зачем такси? Я на автобусе прекрасно успею. У меня что, есть лишние деньги? И так вот уже сколько вышло, а Вы говорите ещё на такси. – Пургенов сделал выражение обиженного бегемоти-ка, как будто кто-то был виноват, что он хотел стать учёным и что бесплатно ничего в России не делается.
В половине двенадцатого ночи раздался первый звонок в дверь первого оппонента, а в половине второго – второй звонок в дверь второго оппонента. Домой Пургенов возвращался пешком, дабы не швыряться деньгами. Вернувшись к 1030 утра, он успел по-бриться, помыться и перекусить на скорую руку, после чего он от-правился на защиту.
*****
Полный текст см.: Зяма Исламбеков. Дела адвоката Монзикова. СПб, Изд-во "МАД", 2007, - 620 с.