Шри Ауробиндо. Тайна Веды

Шри Ауробиндо.
Тайна Веды.


Для обычного почитателя Агни мог означать лишь
бога ведийского огня или же символизировать принцип тепла и света
в физической природе, для самых невежественных это могло быть некое сверхъестественное существо, одно из тех, что «дарует богатство»,удовлетворяет людские желания. А как подсказать другим, способным воспринимать более глубокие воззрения, психологические функции
Бога? Эту задачу выполняло само имя. Ибо Агни значит Сильный,
Агни значит Яркий, или же может означать Силу и Блеск. Следовательно, это слово, где бы оно ни встречалось, легко могло подсказать посвященному идею озаренной Энергии, созидающей миры и возносящей человека к Высочайшему, о вершителе великого деяния, Пурохите человеческого жертвоприношения.
Или как сохранить в умах слушателей мысль о том, что все эти боги есть лики единого универсального Дэвы? Имена богов говорят сами за себя, напоминая, что являются всего лишь эпитетами, описательными именами, обозначениями, а не именами собственными. Митра есть Дэва, как Господин любви и гармонии, Бхага — как Господин наслаждения, Сурья — как Господин озарения, Варуна — как всеобъемлющая Безбрежность и чистота Божественного, поддерживающая и совершенствующая мир.

 «Сущий Един, — говорит риши Диргхатамас, — но мудрые называют Его разными именами; они говорят Индра, Варуна,Митра, Агни; они зовут Его Агни, Яма, Матаришван».

            Сущий Един: Индра, Варна, Мира, Агни, Яма(Яма, Ийма, Богумир),
              Матаришван.


 В ранние времена ведийского знания у посвященного не было необходимости
в столь прямом заявлении. Имена богов сами несли ему свое значение,
напоминая о великой фундаментальной истине, которая оставалась с ним всегда.



Божественный нектар Ананды был забыт, скрывшись за материальным приношением; образ очищенного масла вызывал в памяти лишь простое ритуальное возлияние мифическим божествам — повелителям огня, туч и грозы, небожителям, лишенным всего, кроме материальной энергии и внешнего блеска. Буква продолжала жить, но дух был забыт; символ, свод доктрины, остался, но душа знания упорхнула из своих покоев.


Например, для подтверждения идеи, которую я вкладываю в ведийский термин ритам (
 Ritam), Истина, или моего объяснения символа Коровы Света я должен бы процитировать все те сколько0нибудь важные места, где упоминается идея Истины или образ Коровы, основывая свой тезис на исследовании их значения и контекста, в котором
они встречаются. Или, желая доказать, что Индра в Веде по своим психологическим функциям действительно является владыкой озаренного разума, предстающего в виде *дьяуса (dyau;), Неба, с тремя сияющими царствами — рочана (rocan;), мне бы следовало таким же образом рассмотреть все гимны, обращенные к Индре, и все те места,где отчетливо упоминается ведийская система миров.


/Дьяус (рус. небо, день) — в ведийской религии божество дневного неба, муж Притхиви, отец Ушас, Ашвинов, Агни, адитьев, марутов, ангирасов.

Согласно преданиям, изначально Дьяус и Притхиви были слиты воедино. Их разделение означало первый акт творения мира из хаоса. Дьяус посылал на землю дождь, который назывался иногда жиром или мёдом. Дождь считался семенем Дьяуса, из которого рождалось всё новое, в частности боги. Дьяус был отцом Ушас, Ашвинов, Агни, адитьев, марутов, ангирасов.

В "Ригведе" зооморфные образы Дьяуса имеют подчёркнуто сексуальную природу - бык-оплодотворитель или жеребец. Дьяус представлялся источником жизненной силы. Считалось, что обращающийся к нему с просьбой - возрождался в потомстве.

Земным воплощением Дьяуса был Бхишма, один из героев "Махабхараты".

Образ отца-неба, порождающего вместе с матерью-землей всё во вселенной, сложился в общеиндоевропейский период и имеет типологические параллели у всех индоевропейских народов.

Небо и земля, всезнающие и благие, орошают людей мёдом, увеличивают пищу, приносят добычу, богатство, успех. В вопросе о том, кто возникает раньше - небо или земля, в «Шатапатха-брахмане» первенство отдаётся земле. Образы отца-неба и матери-земли, порождающих всё во вселенной, имея многочисленные типологические параллели повсюду, в этом виде сложились в общеиндоевропейский период; имя Д.-отца Dyaus pitar- находит точные соответствия в др.-греч.  лат. Jup(p)iter, Diespiter, умбрск. Iupater.
Даждьбог — Дьяуc-Бог — БОГ СВЕТА. В шумерском языке di [di5 "to shine" Akk. nabu] — «быть ярким, светящимся; светить, сиять, озарять». Русск. небо ~ аккад. nab;;u ["to be(come) bright, shine"] — «светить, сиять, озарять». Кит.[d] — «бог; божество»; [ti;n] — «небо; небесный; день»; лат. dies — «свет; день»./


 Однако ведийские понятия настолько взаимосвязаны и взаимозависимы, что и этого было бы недостаточно без исследования функций других богов и других важных психологических терминов, связанных с идеей Истины и той ментальной озаренности, через которую человек ее постигает.


Слово Kratu- работа, обозначает также умственную или интеллектуальную способность, и Саяна признает как возможное значение слова kratu — мысль
или знание. ;ravas буквально означает «слышание», и от этого первичного значения происходит второе — «слава».
 Но психологически идея «слышания» ведет в санскрите к другому смыслу, который мы обнаруживаем в словах ;rava;a, ;ruti, ;ruta — вдохновенное знание, знание,
которое приходит через вдохновение.
 Дришти  и шрути (;ruti), «видение» и «слышание», откровение и вдохновение, это две главные силы той надментальной способности, которая соотносится с древней ведийской идеей Истины, rtam. Лексикографы не признают слово
;ravas в этом смысле, но оно принимается в значении гимна — вдохновенного слова Веды. Это ясно указывает на то, что было время, когда оно выражало идею вдохновения или чегото вдохновенного, будь то слово или знание. В таком случае мы имеем право применить это значение, по меньшей мере, к данному отрывку, поскольку другое значение — «слава» — совершенно непонятно и бессмысленно в контексте.
Опятьтаки, может иметь психологический смысл и слово намаз (namas), ибо буквально оно означает «поклон, преклонение» и соотно сится с актом поклонения божеству, что телесно выражается в том, что человек простирается ниц перед богом. Поэтому, когда риши говорит
о «несении поклонения Агни мыслью», невозможно сомневаться в том, что он вкладывает в namas психологический смысл внутреннего преклонения, акт смирения или отдачи себя божеству.
Тогда мы получаем следующее толкование четырех стихов:
«Агни, жрец приношения, чья воля к действию есть воля провидца,
кто истиннен, богат как никто разнообразным вдохновением, — да
приидет, бог с богами.
«Добро, которое ты сотворишь для дающего, то есть истина твоя,
о Ангирас.
«К тебе день за днем, о Агни, ночью и при свете, мы приходим,
мыслью неся смирение, —
«К тебе, сияющему на жертвоприношениях (или — правящему
жертвоприношениями), хранителю Истины и ее озарения, возрастаю0
щему в своем собственном доме».




Кто же такой этот бог Агни, к которому обращены слова столь мистического вдохновения и которому приписываются столь обширные и глубокие функции? Кто этот хранитель Истины, чье действие становится озарением, чья воля в действии есть воля провидца, наделенного божественной мудростью, направляющей богатое многообразиеего вдохновения? Что есть Истина, хранимая им? И что есть то добро,которое он творит для дающего, — того, кто постоянно идет к нему днем и ночью, в мыслях неся ему как жертвоприношение смирение
и самоотречение? Золото, коней и скот дарует он или богатства более возвышенные?
Жертвенный огонь не способен выполнять такого рода функции,
как не может их выполнять никакое физическое пламя или принцип
физического тепла и света. Тем не менее, символ жертвенного огня
постоянно присутствует. Очевидно, что мы имеем дело с символикой
мистической, а огонь, жертвоприношение, жрец выступают только как
внешние образы глубинного учения, но эти образы было сочтено необходимым поддерживать и постоянно подчеркивать.
В раннем ведантийском учении Упанишад мы встречаем концепцию Истины, которая часто выражается через формулы, взятые из гимнов Веды, как, например, изречение, что уже приводилось, satyam
Rta; brhat — истина, закон истины, безбрежность. В Веде об этой
Истине говорится как о пути, ведущем к блаженству, ведущем к бессмертию. И в Упанишадах путем Истины мудрец или провидец, риши или кави, выходит за пределы бренного существования. Он переходит из неистинного, из смертного состояния в бессмертное существование. Следовательно, мы имеем право предположить, что и в Веде,
и в Веданте речь идет об одной и той же концепции.
Эта психологическая концепция касается истины, которая есть истина божественной сути, а не истина человеческого чувственного опыта и восприятия. Это — satyam, истина бытия; в действии своем это —
Rtam, закон: истина божественного бытия, регулирующая истинную
деятельность как ума, так и тела; это — b®hat, универсальная истина,
прямо и неискаженно исходящая из Бесконечного. Сознание, соответствующее ей, тоже бесконечно, brhat, оно широко, в противоположность сознанию чувственного ума, основанному на ограниченности.
Первое описывается как бхума (bh;m;), большое, второе как алпа
(alpa), малое. Другое имя этого супраментального принципа или
Сознания Истины — Махас, что тоже означает «великий, обширный».
Что же касается данных чувственного опыта, которые исполнены лжи
(anrtam, неистины, или неправильного применения satyam в ментальной и телесной деятельности), то инструментами их восприятия являются чувства, чувственный ум — манас (manas) и интеллект, действующий на их основе; тогда как для восприятия Сознания Истины есть соответствующие способности — dr;;i, ;ruti, viveka: непосредственное
видение истины, непосредственное слышание ее слова, непосредственное различение того, что верно и истинно. Тот, кто обладает этим Сознанием Истиной или открыт действию этих способностей, и есть риши или кави, мудрец или провидец. Именно эти концепции истины,
satyam и rtam, мы должны применить к этому первому гимну Ригведы.
Агни в Веде неизменно предстает в двойственном аспекте силы
и света. Он есть божественная сила, созидающая миры, сила, всегда
действующая с совершенным знанием, ибо он джатаведас (j;tavedas),
знающий все рождения, vi;v;ni vayun;ni vidv;n, — ему известны все
проявления или явления, доступны все формы и действия божественныйной мудрости. Более того, в текстах настойчиво повторяется, что боги отвели Агни место бессмертного в смертных, божественной силы в человеке, энергии исполнения, через которую они могут вершить в нем свой труд. Именно этот труд и символизируется жертвоприношением.
Следовательно, с психологической точки зрения мы можем принять Агни в качестве божественной воли, совершенно направляем ой божественной Мудростью, по сути единой с ней, являющейся активной или действенной силой Сознания Истины. Это и является очевидным смыслом слова kavikratu; — тот, чья активная воля или действенная сила есть воля провидца, кто, так сказать, трудится на основе знания, идущего от Сознания Истины, не допускающего неправильное примение или ошибку. Такая интерпретация подтверждается эпитетами, которые следуют далее. Агни есть satya, истинный в своём естестве; совершенное владение своей собственной истиной и сущностной истиной вещей дает ему возможность в совершенстве прилагать ее ко всем действиям и движениям силы. Он обладает и satyam, и rtam.
Более того, он — citra;ravastama;: его богатство лучезарного и многообразного вдохновения происходит от rtam, что позволяет ему совершать безупречные деяния. Ибо все это — эпитеты Агни как хотара, hotr, жреца жертвоприношения, того, кто совершает приношение. Поэтому во власти Агни применить Истину в деянии (karma или apas), символизируемом жертвоприношением, что и делает его предметом человеческого поклонения. Важность жертвенного огня во внешнем ритуал соответствует важности этой сокровенной силы единства Света и Мощи во внутреннем ритуале, через который возможно сопряжения и взаимообмен смертного и Бессмертного. В других текстах Агни часто
именуется посланником, дута (d;ta), через которого осуществляется
это соединение и взаимообмен.