Васильковая страна или Фонари в долине Эмбервуд Г2

                ГЛАВА 2

Весь свой рабочий день я не могла собраться с мыслями. Все они вращались вокруг недавних событий: книга, инспектор и несчастная миссис Корнфлауэр, смотрящая на меня. Всем своим видом она напомнила мне собаку, на которую в очередной раз замахнулись палкой. В свои шестьдесят лет она выглядела как ребенок, который резко, буквально в одночасье состарился. Знаете, тот тип лица, который уже давно изборожден морщинами, но продолжает излучать волшебный взгляд на мир, который мы теряем под гнетом неестественных для нас, наносных проблем. Чем старше мы становимся, тем глубже нас засасывает липкая трясина обыденности. Тревожная квитанция из банка пугает нас гораздо больше, чем собственное одиночество. Мы боимся потерять телефон, но не боимся утратить собственное Я. Нас раздражает пение птиц по утрам, потому что они мешают выспаться перед работой. Мы недовольны первым снегом, потому что он создает пробки на дорогах. Мы закрываем жалюзи для того, чтобы первые лучи майского солнца не мешали нам писать сезонный отчет.
Лицо миссис Корнфлауэр, мне кажется, никогда не было обезображено даже тенью подобных мыслей. Оно походило на лик мученика, в чьих больших глазах отражались чистота помыслов и в то же время огромная глубокая печаль.
«…находится в невменяемом состоянии. Остро нуждается в психиатрическом лечении». Я перечитывала эти слова снова и снова, пытаясь понять какое отношение они имеют к человеку с изображения фоторобота. Ее лицо… мне сложно это объяснить, но оно не выражало никакой агрессии. Как правило, люди такого типа сами страдают от насилия. Ее взгляд будто бы отчаянно молил о помощи из последних своих старушечьих сил. Я словно слышала как она зовет меня на помощь.
-Маргарет…
«БОЖЕ ПРАВЕДНЫЙ!!!» - вскрикнула я на весь офис.
-Маргарет, я чайник заварила, тебе плеснуть?
-а?.. да, Линда, будь добра…
Линда налила мне чаю и подсела ко мне.
-Маргарет, скажи мне, пожалуйста, у тебя что-то случилось?
-…нет, с чего ты взяла?
-ну как тебе сказать…сначала ты три часа молча смотрела в одну точку, а потом вот это твое «Боже праведный», в чем дело?
-ни в чем. Я просто задумалась.
-не над этим ли, если не секрет? Что это такое? Кто это?
-да, над этим. Этот листок мне дал инспектор сегодня утром. Сказал, что эта женщина была моей соседкой, а два дня назад она пропала без вести.
-найдется. Наша полиция работает очень хорошо.
-надеюсь… Скажи Линда, что по-твоему может заставить человека покинуть собственный дом?
-ну, там написано, что она невменяемая – пути таких людей неисповедимы.
-а если это неправда? Может кто-то пытается ее опорочить?
-почему ты решила, что это может быть неправдой?
-не знаю, просто она не выглядит…
-Маргарет! Ты видишь ее впервые в жизни, а внешность обманчива. Я не удивлюсь, если она окажется очередной маньячкой, которая расчленила человек десять, а теперь скрывается от полиции.
-конечно, ты не удивишься! Ты ведь только этого ото всех и ждешь. Для тебя каждый незнакомец либо убийца, либо маньяк, либо извращенец. Как можно превратить свою жизнь в хроническую обстановку абсолютного недоверия и подозрительности? Я бы так не смогла.
-а я не понимаю Маргарет, как можно было дожить до тридцати лет с умом пятилетней блаженной девочки! Ты у нас доверяешь любому, у кого ты душу в глазах увидела! Когда ты, дорогуша, обожжешься один раз, за ним другой, третий, а за ними пятый и десятый – вот тогда ты, может быть, поймешь, что души-то никакой и не было никогда. Никогда и ни в ком!
-даже в тебе?
Она промолчала. До конца рабочего дня мы больше не разговаривали.
Меня больно ранили ее слова, но они не пошатнули моей уверенности в том, что случилось что-то очень нехорошее.

Дорога домой длилась для меня как две бесконечности. Я ничего не видела перед собой: книга, книга, книга – только она стояла у меня перед глазами. Я даже не помню как ехала в метро. Я очнулась за пару шагов до дома, когда на переходе меня чуть не сбил автомобиль.
Наконец добравшись до книги, я, тяжко вздохнув, взяла нож и начала свое, пожалуй, самое трудоемкое, самое муторное и самое наиглупейшее занятие за всю свою жизнь. Таким же, наверное, может похвастаться тот, кто разрезал кокос пилочкой для ногтей или пересчитал волосы на голове.
Потратив уйму времени, я разделила всего три страницы.
На них было написано следующее:

«Мое имя никому не известно. Даже мне. Оно навсегда осталось для меня неразгаданной тайной. Окрестили меня по святцам того дня, когда нашли на пороге приюта Мэллоу Гарден, что был когда-то в самом прекрасном месте на Земле – городке Эмбервуд. Конечно, я мало где успела побывать, но куда бы я ни отправилась – мысли мои всегда оставались там. Наверное, это и есть дом.
Эмбервуд, как мне помнится, плавно спускался с холма, где стоял наш приют, в дубовую долину, застроенную маленькими каменными домами с синими крышами. Улицы города не освещались и местные жители придумали свой удивительный обычай: на закате солнца, когда природа ненадолго погружается в загадочные сумерки, каждый вешал над своим крыльцом свечной фонарь в цветном стекле. Красные, синие, зеленые, фиолетовые – все вместе они создавали удивительную россыпь маленьких огней. Я представляла, что город синих крыш это далекая васильковая страна, которую ангелы посыпают небесной пыльцой, чтобы благословить жителей на сон грядущий. Мне казалось, что там живут самые счастливые люди, для которых загрустить просто дурной тон.
Лишь над одним домом никогда не зажигался свет. Над самым дальним. Его было трудно рассмотреть с холма, но настоятельница Анна никогда не отпускала нас гулять за пределы приюта. Под ее строгим надзором мы спускались лишь в деревенскую лавицу и обратно.
Мне оставалось лишь догадываться о судьбе дома с желтой дверью. Каждый вечер я сочиняла о нем новую историю: то о призраке, что обитает в нем, то об отшельнике, то об одинокой вдове, которая не зажигает свет в знак своего глубокого траура.
Однажды мной так овладело любопытство, что я, нарушив все запреты, сбежала в город, но, по пути к дому заблудилась. Я с трудом вернулась обратно в приют, где меня уже ждала рассерженная настоятельница Анна. Она была страшно недовольна моим «импульсивным поступком» и в наказание заставила меня стирать пыль со всех книг в библиотеке.
Протирая очередную полку, я случайно столкнула одну из книг. Это была «Святая тайна имени». Она раскрылась на странице с тем именем, которое как раз обозначало «импульсивная». Приняв это за знак свыше, я твердо решила – отныне я буду звать себя Мэйси.
Годы спустя, я узнала, что в доме попросту никто не живет и тогда у меня появилась мечта – вырасти и поселиться в нем, чтобы однажды вывесить над крыльцом свой фонарь. Он ждал одну лишь меня – ту, которая вдохнет в него жизнь. Но не дождался.
Когда я выросла, мир изменился и наступили грустные времена. Работы в городке не было, все уезжали в большие города, а цветных фонарей оставалось все меньше.
Однажды настал и мой черед.
Я переехала в Лондон и устроилась официанткой в приличное кафе под названием «Гурманго», куда захаживали уважаемые люди нового общества – банкиры, менеджеры, предприниматели, словом, те, у кого было прогрессивно-практичное мышление.
Лондон не понравился мне с первых дней. Я оказалась в совершенно иной среде, в которой так и не смогла ничего понять. На дворе стояли шестидесятые, повсюду царили свободные нравы, на улицах было шумно, грязно и как-то неспокойно. Я видела как старый мир разноцветных фонарей уступает место новому миру разноцветной рекламы.
В семидесятом году я вышла замуж за Джонатана и несколькими годами позже родила ему прелестную дочь. Нам прочили счастливый брак, мы так сильно любили друг друга, но с каждым годом замужества я все четче осознавала как мало нитей связывает меня с этим человеком. Он работал в перспективной фирме и называл меня старухой за мои «стародавние убеждения». Мы стали часто ссориться и он уже не скрывал своего откровенно презрительного отношения ко мне. Когда нашей дочери исполнилось тринадцать лет, он собрал вещи, поздравил ее с днем рождения и ушел из дома.
С тех пор моя родная дочь сочла своим долгом каждый день напоминать мне о том, что я лишила ее отца, что я сама во всем виновата и что мои «средневековые глупости» сведут меня в могилу.
В какой-то мере она оказалась права».

На этом обрывалась та часть, что я сумела спасти.
Мне было  страшно интересно узнать что же было дальше: почему Мэйси так и не узнала своего настоящего имени? Почему ее дочь оказалась права? Почему она не называет ее имени?
Но больше всего меня волновал вопрос: что это вообще? Незаконченный роман или реальная история жизни?

ГЛАВА 3: http://www.proza.ru/2019/04/03/1918

НАЧАЛО: http://www.proza.ru/2019/04/03/1637