Сирота

       Утро встретил в кровати – одетым, безработным, никому ненужным… - в холодном нетопленом пространстве комнаты незримо висят слова: «Уйди!.. Уйди!..» - приободрился, вскочил с кровати – встрепенулся, крикнул бодро, богооставленно в угрюмое враждебное пространство, смело кинул: «Сам уйди!.. Кто бы ты ни был, хоть сам Господь-Саваоф!..» - с треском раскрыл-распахнул окно в холод утреннего сада – морозная бодрость легко вошла в комнату – выжила из неё опасный чужеродный голос – скинул одежду – окатился на промёрзшей кухоньке ледяной водой из ведра – суицидальный голос ещё теплился – жил в душе: «ходьба по лезвию ножа, на сверхпреодолении, на разрыве сердечной аорты, на раскалённом нерве… теперь вот умершая мать – назойливо манит в могилу…»… Оделся, принёс из сарая сухих берёзовых плешек – легко затопилась печь – заалел-забликовал костерок - поставил на плитку чайник с водой – в озябшую комнату потянулось тепло: «может в актёры сходить?..» - нелепая несуразная мысль – посетила - поддался ей – подложился: «не всё же – сторожами-грузчиками!..» - повеселел, накинул фуфайку, вышел на холодное крыльцо, с удовольствием, с хрустом потянулся, прошёл по роскошному глубокому сугробу к яблоням – всмотрелся – густо выдыхая морозный пар – в безликое низкое небо – пригрозил ему, крикнул: «Эй!.. скоро там, у вас, что-то сдвинется с места?!.» - уходить со двора не хотелось – сложил озябшие руки в рупор, просительно крикнул ещё: «Ну будьте же людьми, скорее сотворите милосердное, хорошее!..» - замёрз – вернулся в дом – подбросил в печь дровишек – снял с раскалённой плиты кипяток – налил себе чаю… - …заметно светало – спать не хотелось – картавый громкий крик – ворона – за окном – на яблоне – насторожилась – присела – лениво – взмахнула крыльями – снялась – натужно набирая высоту, взлетела ненадолго – в небо – сложила крылья – на бреющем полёте – мастерски – легко-изящно опустилась на высокую далёкую берёзу…