Вот бы папа был принц-разбойник

Катя стояла на цыпочках, прилепившись носом к стеклу и обмирала от щекочущего живот восторга. Она впервые смотрела на раскинувшийся внизу город из кабинки колеса обозрения, что недавно появился у них в парке.
Сверху все выглядело как игрушечное, особенно нравились Кате машинки скорой помощи, что стояли рядами на парковке станции. Такие аккуратные и малюсенькие, что каждую хотелось посадить на ладошку как жука и гладить по спинке.
Золтистые купола церквей, сверкающая лента реки и зелень - все было такое яркое, сочное, как новенькое.
Но самой главной радостью сегодняшнего дня было то, что папа принадлежал ей и только ей на всю прогулку.
Катя брала папину руку и прижималась к ладони щекой, вдыхая запах табака. В ответ папа слегка почесывал ей шею, как котенку и приговаривал - Катёна, Катёна.

В парк они отправились совершенно спонтанно. Едва мама принялась за субботнюю уборку, как папе вдруг пришла в голову идея:
- А давай, Катёна, мы с тобой в парк сходим, вон какая погода хорошая!
Мама почему-то слегка нахмурилась, а Катя очень обрадовалась. Они так редко гуляли с папой только вдвоем.

- Хорошо, шагайте, только чтоб без приключений, - сказала мама, вглядываясь в папины глаза - А ты, Катюша, смотри, не отходи далеко от папы.
- Ну что ты, Оль, все нормуль будет, я в порядке, - ответил папа и они быстренько собрались и пошли.

В парк нужно было ехать на трамвае, а перед этим идти пешком на остановку через пару одинаковых, как из конструктора, дворов и через кусочек самого настоящего леса, что остался островком около их новенького дома. Сквозь лес шла неширокая мощеная тропинка, которая делала пару поворотов около самых старых елок. Даже в самый солнечный день там сохранялся полумрак и толкались комарики над зарослями крапивы и папоротника. Шестилетнюю Катю эта крапива могла бы запросто укрыть с головой, вздумай она шагнуть в ее гущу.

И вот теперь они с папой гуляют по парку в этот тягуче-медовый августовский день, и уже прокатились на самых захватывающих аттракционах, куда пускают только со взрослыми. Раскидывали руки и кричали, взлетая в самое небо - А-а-а-а-а!!!
Папа такой расслабленно-веселый и легко на все соглашается может потому, что иногда прихлёбывает из плоской бутылочки, которая лежит у него в кармане.

На нос Кати налипла паутинка сахарной ваты, а голые коленки в зеленом соке травы. У папы на джинсах тоже зеленые пятна. Они недавно играли в разбойников на детской площадке и папа пару раз не удержался на ногах и упал.
- Папочка, ты не ушибся?, - забеспокоилась Катя и тоже бухнулась рядом с ним на коленки.
Но папа сорвал одуванчик, намазал Кате пыльцой нос и рассмеялся.
Тогда Катя тоже картинно раскинулась рядом и стала смотреть из-под руки на облака и небо.

- Мой папа лучший в мире, - подумала она, - вот бы он был принц-разбойник, а я его дочь-разбойница.

- Давай-ка, Катена, мы с тобой зайдем подкрепиться, что-то я уже устал - сказал папа.
Они вышли из парка и по дороге к остановке зашли в кафе. Взяли Кате кусок пиццы и огромный стакан холодной газировки - тихонько пей, а то горло заболит, мама нас ругать будет.
А папа взял себе большую кружку пива. - Это мне жидкий хлеб.

Катя уже тоже порядком устала и сидела, упершись подбородком в стол, глядя, как папа насыпает в пиво соль из солонки, и как со дна начинают стайкой пониматься быстрые пузырики, прокладывая себе серебряные дорожки до самой пены.
Потом они еще около получаса тряслись в трамвае, а когда вышли на своей остановке, то солнце уже висело огромным красным шаром почти над горизонтом.
Из трамвая папа вышел уже с трудом, ноги его слушались прямо скажем, не очень.
Похоже, что он устал еще больше Кати.
Он сел на землю в тень от куста на обочине дорожки и сказал слабым голосом:
- Щас, щас, Катён, папе надо немножко отдохнуть.
Потом голова его совсем свесилась на грудь, он завалился на бок и засопел, просунув руки между коленок.

Катя стояла рядом и не знала что делать.
От папы отходить было нельзя, но и дома уже давно ждала мама и волновалась.
Не в силах найти решение, она засунула палец в рот, хотя давно уже так не делала. Села недалеко от папы на прохладную траву.

Дорогу домой Катя знала, мама показывала ей, на что обращать внимание, чтобы не запутаться в одинаковых на вид дворах, но ее пугал лес, который было не обойти. Она никогда не ходила еще этой дорогой одна - только недолго гуляла под окнами, чтобы ее было видно из дома. И она твердо знала, что если убежишь далеко от родителей, то можно потеряться.
И даже навсегда.
А навсегда, это значит очень-очень-очень надолго, что и не представить.

Катя попыталась растолкать папу:
- Папочка вставай, ты уже отдохнул?
Но папа только замычал в ответ и сильнее поджал коленки.

Тогда Катя для пробы отошла от него на несколько шагов, потом еще, потом свернула на другую дорожку и папу перестало быть видно, как она не оглядывалась и не вытягивала шею.

Ей овладело странное чувство - как будто какие-то ниточки внутри расслабились, а какие-то наоборот, напряглись.
Ей одновременно стало жутко и свободно.
“Наверное, так чувствует себя воздушный шарик, когда улетает в небо”, - подумала Катя.

Она шла, шла и шла и дошла до леса, в котором уже притаилась темнота сегодняшнего вчера. Серебрились паутинки на закатном солнце, елки расчесывали макушками розовеющие облака, пахло влажной землей, хвоей и крапивой. Как назло, никакие тёти не прогуливались по тропинке с колясками и даже бегунов не было.

"Это же не дикий лес, а наш", - сказала себе Катя, - "и волка там нет, и ведьмы. А мне надо домой".
И потихоньку пошла, прислушиваясь к шорохам.
Миновала первый поворот около могучей ели с серым бугристым стволом в потеках смолы, дошла, прихлопывая комаров, до второго.
Тут в кустах что-то зашуршало и из боковой тропинки молча вышел волк.
Катя сдавленно пискнула и намочила штанишки.
Ой нет же, не волк, просто большой пес. Он стоял и смотрел на обомлевшую Катю блестящими глазами из-под косматых бровей, язык висел набок бархатной розовой тряпочкой.
- Джек, Джек, где ты, иди сюда, - раздался вдалеке голос хозяина. Джек развернулся и также молча унесся, шурша травой.

Катя добрела до дома почти без сил, размазывая слезы по грязным щекам. На их высокий этаж тоже пришлось подниматься пешком - на ее маленький вес лифт не срабатывал.
У мамы сделалось очень странное лицо, когда она открыла Кате дверь.
- Мама, ты не будешь меня ругать, я отошла далеко от папы? Он лег отдохнуть в кустах, я ждала-ждала, а он не вставал. Я свернула, где ты показывала, я не напутала. Я не потерялась! Ты не сердишься?
Мама присела и обняла Катю.
- Ты молодец, - сказала мама сиплым голосом куда-то в шею Кате. - Ты очень умная и храбрая девочка. Пойдем ополоснемся и погреем тебе какао с печеньем.
И почему-то тоже шмыгнула носом.

Когда и как вернулся папа, Катя уже не услышала - она глубоко спала, а наутро всё было как всегда, как будто всё ей приснилось.

Катя долго не вспоминала этот случай, он стёрся из памяти, вернее спрятался на какую-то самую далекую её полку. Вскорости они переехали и ходили теперь другими дорогами, да и Катя выросла.

И только как-то, навещая подругу из двора детства, Катя снова шла через этот лесок, выглядевший уже таким маленьким и уютным.
Присела завязать шнурок около большой ели.
И тут из-за куста, хрустнув веткой - Катя от неожиданности вздрогнула - вышел пес с розовым языком-тряпочкой.
И глянул из-под косматых бровей прямо маленькой Катёне в глаза.