Глава 20. Бар в доме Высоцкого. 1 сентября 1994 го

Глава 20. Бар в доме Высоцкого. 1 сентября 1994 года

Мажористость выражалась, пожалуй, в одном: московские мажоры восьмидесятых и девяностых могли посещать всевозможные интересные места, ну вот как житель села – деревенский рынок. Одинаковые эмоции, и стеснение, и восторг при встрече с культовой фигурой. «Глянь, Ваня, Дорофей пошел, освободился вчера», – с восхищением.
Подросток и в деревне, и на Майами не может без кумиров и авторитетов, которых необходимо видеть и знать – вживую, конечно.
В доме на Малой Грузинской улице, где когда-то жил Высоцкий, в начале девяностых работал бар, замаскированный под выставочный зал.
Мажоры любили его навещать, приодевшись и реанимировав остатки хороших манер. Познаний в литературе и искусстве у среднего школьника вполне хватало. Например, для того, чтобы поддержать разговор за столом со старшими посетителями, теми, кто ходил туда пить по праву.
Формально бар был для своих, то есть для жителей богемного дома, художников из мастерских на мансардных этажах. А вообще собирались там очень разные люди.
При входе была стойка, где продавали крепленые вина.
Напротив – зал. В зале бара, а назывался он «Культурно-досуговый центр», происходили выставки полотен, обычно известных авторов. Для них давно уже ни Париж, ни Лондон не были планкой.
Такие молодым любителям искусства были заметны. Один из них – кажется, богатый эксцентрик – был тем самым рисовавшим маслом в фотографической манере великим художником. Он однажды схватился с юной музыкантшей из соседнего общежития Московской консерватории.
По обыкновению, он сидел летом у фасада общежития консерватории и пил пиво, пытаясь клеиться к проходившим мимо студенткам.
Сидя в сентябре 1994 года на ступеньках у заколоченного входа, помятый старый художник в шортах чувствовал себя настоящим фавном, купающимся в лучах уходящего летнего солнца. Начало осени радовало солнечной теплой погодой.
– Пиво будешь? Нет? Ну и пошла в жопу! Зазналась, сучка…
Так с великим художником не познакомилась одна, другая… Третья, скрипачка, оказалась хорошо подготовленной к главному эротическому событию в жизни – встрече с сексуальным маньяком.
– Пиво будешь?
На этот вопрос она раскрыла скрипичный футляр, в нем лежала бутылка с шампанским.
– Пиво? На тебе получше.
И фавн пал.
Его добычей, впрочем, стал футляр от скрипки. И посетителям бара в доме Высоцкого, молодежи, он запомнился именно футляром, по которому новички принимали его за представителя музыкальной богемы. В футляре он носил спиртное.
Именно он привел на перформанс в баре певца, гея-тенора из Большого театра. Тенор прекрасно спел, выпил и начал приставать к публике. К уникальной пресненской молодежи, в головах которой смешались фабричные понятия, проза Куприна и поэзия Блока.
Дверь на выставку в роковые минуты всегда запирали.