Глава 30. Семинар Свой чужой. 1 декабря 1995 года

Глава 30. Семинар «Свой – чужой». 1 декабря 1995 года
 
1 декабря 1995 года Руль шел по вечернему коридору химического факультета МГУ. Ему надо было скачать на трехдюймовые дискеты игрушку, но он забыл, в какой комнате работает счастливец – обладатель «Ультимы».
Руль приближался к полуоткрытой двери, из-за которой доносились звуки работы: фурчание насоса и звон склянок. Но все это перебивалось громкой песней на английском языке – звучал прекрасный женский голос. Сопрано. Смысл был понятен, что-то типа колыбельной. Вроде бы нужно скривиться и пойти дальше…
Но голос!
Руль зашел в аудиторию.
В ней сидели люди, начинался семинар. Межфакультетский семинар по искусственным религиям – Artificial religions exploration MSU seminar series.
Лектор – средних лет, высокий, стриженный ежиком – приветственно помахал рукой и снял c лица кошачью маску, реквизит и символ этих семинаров.
Знакомое лицо. Покатый, как бы стесанный назад лоб, усы, выдающиеся скулы. Что-то от Ленина в глазах. Вилор. На вид лет сорок.
– Здравствуйте, – сказал Руль. – Я вообще-то не к вам. Вы не знаете, где тут рядом с вами работает Иван Демидович, графоман такой, лет сорока, завлаб?
– Присаживайтесь, сегодня четный семинар. Гуманитарии слева, естественники справа. Ивана Демидовича сегодня нет, – улыбнулся ведущий. – У вас со временем хорошо? Смотрите, сегодня народу человек пятнадцать, немного.
Руль расстроился: «Ультима» стала бы первой игрушкой, которую он скачал самостоятельно.
– Время есть, часик.
Справа от кафедры стоял стол с юной застенчивой секретаршей.
– Чай поставили? – спросил Вилор.
– Да, сейчас из столовой принесут.
Руль оглядел аудиторию. Он давно научился отличать по лицу гуманитариев от естественнонаучных специалистов. Ошибался редко. К сорока годам он, впрочем, научился по лицу определять политические убеждения.
– Часик, ха, тут диспут до вечера будет! Диспут на межфакультетском семинаре «Искусственные религии» – это вам, юноша, не коллоидная химия.
– Интересно. Я хожу на «Семинары времени» на физическом факультете. Уделю больше, если ответите, что у вас играет. Ангельский голос, so angelic, так сказать, – поинтересовался Руль.
– Это «Wiccans Lullaby», колыбельная викканов.
– Кого?
– Виккане – это искусственная религия.
Руль воздержался от дальнейших вопросов.
– А на темпорологии, на «Психиатрии восприятия времени», были? – спросил Вилор.
– Да, она ясно и сильно излагала весь семинар, но сильно путал переводчик.
– Мы должны держаться примерно такой планки аргументации. Наши семинары должны быть не менее интересны.
В аудитории появились и присели еще двое слушателей, парень и девушка.
Вилор взял пачку бумаг, исписанных от руки с двух сторон.
– Не теряем время. Регламент все помнят? Единственное правило – без рук. Дополнение для химиков – без спецномеров, ха-ха. Уважаемые господа, рад приветствовать вас на втором межфакультетском семинаре «Искусственные религии». Меня зовут Вилор, я научный сотрудник химического факультета МГУ.
Слушатели зааплодировали, Вилор улыбнулся, погладил галстук.
– Сначала кратенько и тезисно для новичков наших семинаров. Как вы знаете, мои дамы и господа, любое общество не монолитно. Но в нем нет классов как движущей силы истории. В классы общества нас записывают сверху, для простоты. Ну, как вас, разных, однажды записали в первый класс школы. Ясно?
– Да, – сказала девушка.
– В обществе есть только коллективы за работой – ячейки, которые мы и рассмотрим. Например, двести специалистов института, где занимаются проблемами глобального потепления, – ячейка. Сорок тысяч рабочих танкового завода – ячейка. Это две трудовые гордости, две искусственные религии: религия танков и религия глобального потепления. У каждой есть свой храм – завод, свои культовые люди и свое наследие.
Любое действие в храме – это физические усилия. Например, в храме, он же цех Уралвагонзавода, – это усилия по полировке брони. В храме католическом – усилия по песнопению и игре на органе. И те и другие усилия имеют религиозный смысл.
Человек без храма, работающий дома, – это ноль. Это общеизвестно. И этот вопрос мы оставим.
Остановимся вот на чем. За усилия по выплавке металла на металлургическом заводе и за усилия по размахиванию кадилом на похоронах выплачиваются деньги. Отсюда известный вам по прошлым лекциям вывод: ячейкой общества, именно в грубом смысле банковской ячейки, куда система кладет деньги, является храм.
Сегодняшняя тема – искусственные, новые религии, новые храмы.
Начнем с крайнего случая. Как быть гуманитарию, которому не досталось места у алтаря? Ведь дорога к храму, тяга к своему храму – это всеобщее свойство. Вы ищете работу, свое место в жизни, свой храм и свою религию, а вовсе не только зарплату!
Представьте, что вы священник – а это человек гуманитарного склада и экстраверт, с продуктивной психикой и подвешенным языком, – и вы остались без прихода. Ваш выход – стать бродячим богословом, чтобы на дороге собрать свою паству, создать свою ветвь религии, собрать с неофитов денег и построить новый благолепный храм, в котором можно греться зимой, с ужасом вспоминая разбойничьи дороги и скверные кабаки.
Строительство капищ теми богословами, то есть людьми с развитым навыком влияния на массы, которым не хватило места в старых храмах, – это развитие новых, искусственных религий, новых храмов, а значит, новых банковских ячеек. В эти ячейки система складывала деньги, предварительно проверив, разумеется, не хочет ли новая религия отнять базовые функции у системы. Сначала постройте религию, а потом докажите системе, что она ее не разрушит. И – вперед, за деньгами.
Кстати, в этом проектировании и строительстве свежих храмов для вытягивания денег из системы и есть суть масонства...
Фундаменталист справа и девочка на половине гуманитариев переглянулись. Девочка подняла руку и встала:
– Как известно любому двоечнику нашего факультета, внимание масонов обращено на необходимость нравственного самосовершенствования, а также духовного роста путем созерцания в рамках любой религии...
– Это я знаю, – сказал Вилор. – Смотрите.
Он достал пачку сигарет «Кэмел».
– Все мы знаем, что если очень долго смотреть на изображение верблюда на пачке «Кэмела», то можно увидеть эрегированный член. Именно поэтому только «Кэмел» и продается, хе… Так и у вас: всем известно, что вы за духовный рост, но как вы его продаете, можно послушать только тут, на межфакультетском семинаре по искусственным религиям. Но вернемся к нашему бродяжке-богослову, которого выпустили из семинарии без трудоустройства в приходе…
Руль оглядел аудиторию. Слева сидели гуманитарии, справа – фундаменталисты. Публика разношерстная. По левую руку – менестрели, пастушки с завитыми локонами, какие-то хиппари в свитерах с фенечками, спереди сидел полный чувак. Его за особо бессмысленный вид и за крутые кудряшки Руль окрестил «бараном». Чувствовалась заботливая работа мамиными щипцами для волос.
Руль уже знал, что гуманитарии – волки в овечьей шкуре. Пока он разбирает формулы и строение молекул, наиболее продвинутые из волков высчитывают, как из труда таких, как он, сделать добавочную стоимость и, ни хрена не делая, положить ее в карман, причем путем даже не инвестиций в него, Руля, а дешевыми разводками и обманом.
Справа сидели неприглядные одеждой и внешним видом физики, химики и математики. Волчьего в этих детях тоже было мало, но не было и овечьих шкур навыпуск. Скучающие глаза, неживые, с этаким бессмысленным интересом. И губы не роняли не к месту что-то вроде «Oh yes, definitely» и не растягивались в ежесекундных улыбках.
Энергетика справа – серьезность или скука, слева – высокомерная натянутая любезность.
Вилор продолжал:
– Представьте, мои дамы и господа, на дворе – шестнадцатый век нашей эры. Российская глушь. Учитесь вы на богослова, в монастыре, а тут – раз – ваша паства крестьянская вымерла от сибирской язвы. Ваш путь – в другой город. Но свято место пусто не бывает, а от голода спасаться надо. Ваш спасительный от голодной смерти имидж – бродячий богослов, как было сказано.
Вам надо добраться до другого города, разнюхать, как там со здоровьем рабочих. Понять, что сейчас актуально, по «прогонам» местного попа. Затесаться при кабаке и начать за кружку пива вторить главному попу. Вторить все сильнее и сильнее, хвалить да восхвалять. С тактом, с умом. Чтобы проезжие крестьяне угостили вас окороком, а не затрещиной.
А вы – умный гуманитарий. Ваш хвалебный голос все сильнее, и ваши песни приходит слушать все больше народу. Вы собрали еще двух парней рядом, одного из чумного Нижгорода, другого – из пораженного оспой Вышгорода.
И вот вы, болтая в кабаке за кружку пива, привлекаете внимание, а значит, приватизируете внимание паствы Пафнутия, главного отца Межгорода. Пафнутий силен. У него шкурное производство. Вам надо работать аккуратно. Его Ваня с вас живого кожу снимет, причем грамотно, без жирной мездры. Оставит только на лице, шее и гениталиях, – облизнулся как-то нехорошо Вилор. – Так, чтобы вы часика четыре походили по городу, отгоняя мух и настраивая своим видом обывателя на верный лад.
А обыватель, он такой, он за вами будет толпой ходить и улюлюкать после Ваниной-то работы. Но он, Пафнутий, главный идеолог Межгорода, – пьяница, потерявший бдительность. Вы заходите в его храм, там тепло, уютно. Потом идете к себе в корчму. На соседней лежанке рыгает пьяный конюх. С другой стороны любятся явно чумные нищенки. Вы лежите и под стоны нищенок, рыгание конюха и мат на улице думаете…
Ковать железо они не умеют. – Вилор обратился к правой части аудитории, естественным факультетам. – Руки у них из жопы растут от природы. Им надо, как Пафнутию, бухать, глаголить да голосить.
– Нет, я не понимаю! – возмутился «барашек». – Ребята, тут нас оскорбляют, наши представления об истории, психологии и искусствоведении топчут в грязи?
Вилор скрестил мясистые руки на мощной груди и хищно улыбнулся. Он грамотно разжигал дискуссию.
– Вы, молодой человек, чем занимаетесь?
– Исторический факультет МГУ, пятый курс, я пишу диплом о Шаляпине и его учениках.
– Прекрасно, мы прямо переходим к новым религиям, которые придумывают, чтобы не сдохнуть с голоду. Не сдохнуть в тряпье между рыгающим конюхом и целующимися чумными девочками. Сами знаете, и сегодня, в конце ХХ века, где-то есть и конюх, и чумные нищенки, и место вам меж них всегда уготовано. Перед нами молодой клирик искусственной религии «Шаляпин». Храм есть у этой религии, кстати, центральный?
– Да, – сказал Руль, – храм есть, дом Шаляпина на Садовом, у него пресненские фабричные всегда выясняли отношения с «детьми Арбата».
На левой стороне поднялся крик: «Да пошел он на х…й!», «Он больной, я таких в дурке видела, когда маму навещала…»
Вилор давал страстям улечься. Он примирительно обнял левых широким объединяющим жестом:
– Стоп, стоп, дорогие мои. Тема сегодня другая. Не Шаляпин. Тема семинара – «Искусственная религия викканов, США». Но раз вы не поняли азов, то тогда вопрос: что общего между новой религией «Пушкин» и религией викканов? Виккане – куда менее удачный проект. Храм, пока не утвержденный системой в качестве банковской ячейки. Но борьба идет.
Ведь посмотрим: город Пушкино, Пушкинское, музеи по всей стране и заведения имени Пушкина, вывески, памятники, слеты, конференции, премии… Викканам не хватает своего Пушкина, своего имени на флаге. Да, сразу отделим Пушкина-поэта от Пушкина – идола искусственной религии. Спросим себя: а почему Пушкин – религия? Почему нельзя сказать: читал я Пушкина, ну так, говнецо стишки?
Слева зашумели, шум был смесью бормотания, взвизгов и чьего-то плача.
Справа кто-то зааплодировал: «Пушкин – вяло, порой бодро, но в целом вяло».
– В Советском Союзе насчитывалось более семи тысяч авторских памятников Пушкину. Каждый памятник – а это капище искусственной религии «Пушкин» – принес автору дачу, звание и деньги. Это после того, как автор памятника попробовал себя на деревенских памятниках Сталину и Хрущеву и был близок к работе кочегаром. А возможно, им и потрудился.
Всхлипы девочки в платке-бандане, сидящей рядом с пухлым «барашком», усилились.
«Барашек» встал, подошел к Вилору и дал ему пощечину.
Вилор пропустил этот момент – как раз повернулся к правой части аудитории, скрестив руки на груди, и объяснял:
– Премия имени Ленинского комсомола – на десять молодых пушкинистов, хм, ну это примерно по машине или квартире каждому...
Получив пощечину, он схватил за ухо пухлого, выше его на голову «барашка», видно, что очень больно крутанул его. «Барашек» от боли сел на пол.
У Вилора были поразительно тонкие и сильные пальцы. Он приподнял «барашка», повернул его головой за кудри к аудитории:
– Улыбка Гуинплена!
И, как пинцетами, захватил пальцами щеки бедняги и растянул рот «барашка» втрое, в безобразную страшную улыбку.
Вилор подрабатывал таксидермистом, то есть изготавливал чучела охотничьих трофеев членам правительства Российской Федерации. А по специальности был материаловед.
Вторая профессия наложила отпечаток на его моторику и обороты речи. Семинар продолжался, дискуссия набирала градус, не переходя, как и положено в академическом сообществе, определенных границ.
Руль выбрался за пивом, красный после выступления оппонента и последующего за этим вилоровского «А сейчас мы увидим, что от буржуа до оборванца – пять минут». Вилор своими феноменальными пальцами действительно порвал на «перья» по пуговицам и швам одежду с оппонента-физика. Толстый свитер он порвал в четыре движения, дернув в надрыв донизу от горла, и затем уже оторвал рукава по одному.
– Носите цельновязаную одежду, – наставлял он, примеривая кусок рвани, как передник, к телу жертвы.
Шоу продолжалось.
– Люди объединяются в группы, например, по религиозному признаку, хорошо осознавая то, что писал Маяковский: «Единица – ноль, единица – вздор». Никто не хочет быть вздором, все стремятся найти единомышленников и стать частью сильной группы. Лидер группы – всегда фанатик, человек, которому не скажут из толпы «Не верю!» гопники Станиславские. А гопники поверят, что парень не блефует, только если он настоящий псих.
– Его отп…ят, как скотину, – утешал кто-то девушку с психфака на задней парте.
– Цель любой искусственной религии, чем бы она ни занималась – сражалась за мир во всем мире, за права бобров и женщин, призывала петь хором или выращивала кактусы, – всегда едина. Цель – это ваши деньги.
– Спасибо, – сказал вдруг новообращенный «барашек», все еще сияющий улыбкой.
– Да, спасибо, а нам-то что делать, я двух слов на митинге не свяжу! – закричал оппонент-«оборванец» социалистического уклона.
– Но никогда не надо путать искусственную религию и, например, профессию, профессиональные круги. Профессия – это реальное дело, поэтому никакой религии тут не возникает. Зато внутри профессии могут обретаться маленькие и большие религиозные группки. Пока вы просто художник, физик или учитель, вы далеки от любых сект. Но если вы станете заметны, приобретете репутацию, то вас заметят секты, мелкие и крупные, и начнут бороться за вас между собой, пытаясь перетянуть вас к себе. И тут – выбирай, на кого верно поставить. Например, «православный физик Раушенбах». Вот вы Руль, да? «Член Совета по делам молодежи, кандидат химических наук Руль». Никак не наоборот, «член» сначала! В общем, вас найдут…
– А как быть, если меня никто искать не будет?
– Тогда выбирай сам. Но выбирай с умом. Две-три новые искусственные религии, например итальянский неореализм и художника Вычетовича – там и там есть и храмы, и наследие, и одну базовую, старую, признанную, например православие. Это, а не твоя профессия определит твое движение в обществе. Вот ты и двигайся. И смотри зорко: а подходит ли тебе этот коллектив? Не в профессиональном смысле, а по сумме традиционных и искусственных религий в нем. Любят ли там артхаус и православие? Или там предпочитают ислам и «Двенадцать стульев»? Если видишь, что можешь зацепиться либо своей базовой религией, либо одной из твоих искусственных, – ты свой на этом месте. Если нет – беги, ты чужой. При этом базовая религия, скажем православие, и искусственные религии не должны конфликтовать в твоей речи.
Две жертвы Вилора – «оборванец» и «Гуинплен» – жали друг другу руки.
– Да, – сказал Вилор застенчивой секретарше, – таблица соответствия старых религий новым искусственным. Раздайте.
На таблице было написано сверху «Христианство» «Ислам» «Иудаизм» «Агностицизм». Ниже в столбец испещрено: Пушкин, Кант, Гегель, Паустовский, Солженицын, ибн Реваха и так далее. На пересечениях – например, «Ислам» и «Пушкин» или «Православие» и «Джудас Прист» – стояли плюсы или минусы. Таблица была напечатана на формате А3, большом листе бумаги.
– Ваш набор искусственных религий должен быть совместим с набором искусственных религий коллектива. А универсальные нейтральные наборы, как номер восемь и номер девять в таблице, обезличат вас и не дадут движения по социальной лестнице…
К заявленной теме так и не перешли.
Руль вышел потный, с кашей в голове и с мыслью Вилора: «Университет, если он настоящий, живет дискуссией».