Глава 37. Дембель солдата Колина. 21 августа 1996

Глава 37. Дембель солдата Колина. 21 августа 1996 года
 
Летом 1996 года Колин демобилизовался из армии.
Служил он в Звездном городке, уходя после первого курса Военной академии на полгода, но Родина, как мы помним, обманула. Дослуживал он год вместо законодательно положенного полугодия – закон о призыве с началом Первой чеченской так и не поменяли. Входить в тяжелое положение Родины Колину было обидно: не чувствовалось взаимности. Дембельским аккордом было что-то вроде «покрыть битумом крышу дачи космонавта».
Колин после этого озлобился на армию, он в ней отвык от осмысленного физического труда. Хождение в караулы воспринимал как хоть что-то армейское, что можно вспомнить потом.
Состав его блатной части утраивался на решающих построениях и смотрах. Стояли неизвестные пухлые воины с распущенными ремнями, на которых справа от звезды обязательно болтался пейджер. Звонки пейджеров не привлекали внимания генерала на торжественном марше, который был похож на прогулку толпы экскурсантов.
«Отдыхающие» на построении были наблюдателями, а не участниками армейской жизни. Тоже солдаты, но вроде родственников, богатых братьев бедного солдата Колина.
Солдат Колин, впрочем, в армии тоже натерпелся. Однажды в лютый мороз его нарядили, по его словам, рубить дрова на даче Терешковой. Терешкова потрепала его в благодарность по лысой голове и дала сто (сто тысяч тогда!) рублей.
В ходу в части были доллары, и солдат Колин думал тогда, где ему взять сто долларов, занятых у одного из авторитетных «отдыхающих». Впрочем, тот появлялся раз в месяц, и история закончилась благополучно, своевременным займом у мамы.
Колин пришел из армии, позвонил Рулю.
Было 25 августа 1996 года. Грустная пора, начало строгого сезона.
Руль и Колин купили в гастрономе у метро «Улица 1905 года» по жестяной банке водки «Блэк Дэт», 250 мл.
Выпили по баночке, прогулявшись до зоопарка. Водка не пошла. Разошлись по домам.
На следующее утро Рулю позвонил возбужденный Колин.
– Старик, не говори ничего, просто слушай. Снимаю я вчера майку, тут заходит маман. Хватается за сердце.
– Приболела?
– Слушай! У меня же татуировки.
Да, у солдата Колина были татуировки. Первый год службы – плачущий череп на правом предплечье. А левое предплечье – дембельские знаки. Обнаженная девушка, неточно скопированная с картины Делакруа «Свобода на баррикадах».
Вторая татушка, признаться, была подсказана Рулем. Он решил сложить дембель Коли и тот факт, что он жил на метро «Баррикадная». Все – в единой композиции. Из всего Делакруа вышла только фригийская шапочка и прекрасная, завидная любой женщине за тридцать грудь Свободы.
– Мне мать дала сейчас кучу денег и велела все убрать.
И дальше, поведал Колин, он сунул бабки в задний карман джинсов, спросив для вида:
– Мам, сразу же все больно! Так что убрать-то сначала? Череп или Делакруа?
– Де-ла-кру-а! – сказала мама Колина, бросив взгляд на сочно подведенные соски Свободы.
– Ну, простимся со Свободой, – сказал Колин.
Он взял черный радиотелефон «Панасоник» и набрал Руля. Быстро оделся. «Левис», черная кожа, белая майка, парфюм.
Через десять минут они ловили тачку в сторону Садового.