Мы едем, едем, едем...

   Оформили нас  с мужем в командировку за один день и вечером мы уже отбывали в Монголию на фирменном поезде Москва - Пекин. В те времена мы жили  на севере где продолжительные отпуска и хорошие заработки позволяли нам перемещаться  по стране на самолёте, а недельная поездка поездом впервые в жизни -  пугала. И не зря: август месяц, жара, а   такая роскошь, как кондиционер в обычном купе, в 87 году, не предусматривалась. Человек приспосабливается к любым условиям, мы завели пустую литровую банку и  перед сном устраивали  себе что-то типа душа в вагонном туалете, благо, что там на полу было отверстие для слива. Иначе можно было просто сдохнуть от  духоты и пота.
   
До Перми  купе с нами делила молодая женщина Тамара с дочкой  Ольгой, лет восьми. Мы познакомились, и приятно болтали обо всём на свете. За сумасшедшие, суетливые сутки в столице у нас не нашлось времени сообщить  родным об отъезде,  я попросила нашу попутчицу выручить  и отправить телеграмму-молнию, дала ей текст, адрес и червонец. Тома сказала:
- Десять рублей, это очень много, даже для "молнии". Может у вас есть купюра мельче?
На что мой муж ответил:
- На сдачу купишь дочки конфет.
    Расставались мы друзьями, вышли на перрон проводить и передали их встречающему папе. Телеграмму мои родители получили.
   
Спустя четыре года, я опять попыталась проделать фокус с телеграммой. Мы тогда купили по талону машину  и гнали её своим ходом  две тысячи километров с завода изготовителя, ну не было в СССР автосалонов. В одном месте подобрали  голосующего мужичка, подвезли его и чтобы не съезжать с трассы, попросили отбить телеграмму, правда дала я пятёрку, зная что сдача  будет больше трёшки. Телеграмма та идёт до сих пор.  Мы потом смеялись: "мало дали ..."  или  "подвезли мужика и заплатили ему, за удовольствие с ним прокатиться..."  Ну, что делать,  не у каждого есть совесть.
 
 
    Но вернёмся в наше купе. Ночь с нами ехала молодая пара, мы даже толком и не познакомились  -  все спали. А утром молодёжь сменила девушка Лена, которая, "о, чудо", тоже ехала в Улан-Батор и была геологом, только в  другой партии. Она возвращалась из отпуска, то есть имела уже опыт проживания в  далёкой, загадочной стране - Монголии. А еще, боги видя как мы страдаем от жары и духоты, решили больше к нам никого не подселять и до пункта назначения мы ехали втроём.
   
    Чем убивается время в долгой дороге? Сейчас все бы уткнулись в гаджеты. А тогда это: разговоры, чтение, и игра в "Дурака". Карты, это не моё, я всегда остаюсь и раздаю. Поэтому я больше читала или смотрела в окно, любуясь  просторами нашей огромной Родины.  Для карточных игр и без меня подобралась  компания, все специалисты в нашем вагоне, кто ехал в Монголию, перезнакомились и подружились.
   
   А ещё мы развлекались наблюдая за иностранными туристами, тогда в первые годы перестройки они для нас, сибиряков, были в диковинку. Аккуратные, ухоженные старички и старушки трижды в день туда - обратно проходили по нашему вагону в ресторан. У каждого в руках была "своя" бутылка алкоголя, чаще коньяка. Я не знаю, может быть это было связано с тем, что у нас был сухой закон, а может они просто экономили, в ресторане спиртное всегда дорогое. Мы то, просветлённые беседой - "где надо и с кем надо" о всей вредности употребления чего либо крепче чая, ехали, ну совершенно "на сухую", поэтому особо обращали внимание на их ношу. Наши мужчины тоскливо сглатывали слюну. А мы женщины удивлялись, что спиртное убывало по чуть-чуть и как это может быть - сидишь за общим столом и сам себе наливаешь из своей бутылки?  Ну не по нашему это!
 
    Тут надо упомянуть, подобострастное отношение в СССР к иностранцам: везде и всюду сначала всё для них. И поэтому прежде в вагонном ресторане кормили зарубежных гостей, а потом уже нас грешных. Официанты жаловались, что иностранцы жуткие скупердяи и от них, ну никакой выручки, и навязывали нам всякие деликатесы: икру чёрную и красную, балычок, сервелат, язык заливной и многое другое. Мы были люди на тот момент не бедные, рассчитывали в Москве пробыть пару-тройку дней, а нас быстренько спровадили, вот и тратились в поезде (в Монголию-то  можно было провезти только 60 рублей на человека), угощали соседку по купе Лену, она после отпуска была на мели. Зато на завтраки и ужины мы подъедали харчишки Ленки: традиционную курочку, вкуснейших обских копченых лещей, огурцы-помидоры, в общим всё то, что ей собрала в дорогу мама.
 
  Запомнился стыд, который я испытала в начале пути, видя как иностранные туристы, на одном из перронов во время стоянки подсаживая друг - друга носовыми платочками мыли окна своих купе, вот тебе и фирменный поезд, только что вышедший из Москвы... Кто жил в нашей советской действительности помнит, что в стране не только "секса не было", но и сервиса тоже. Сейчас даже странно вспоминать о грубости продавцов, официантов, кассиров и прочих, кто работал в сфере обслуживания. Часто всем своим видом, раздражением, они показывали своё недовольство, как бы говоря: "Что вам надо, что вы тут всё ходите, что вам дома-то не сидится?". Не отличались радушием и служебным рвением и наши проводницы. Помню с каким скандалом пассажиры просили их убирать в купе. Через два года мы ехали в отпуск в монгольском поезде, девчонки проводницы наводили чистоту дважды в день.
   
  А ещё мне было горько и обидно за наш вечно нищий народ, до которого не у одной власти руки не доходят,  когда мы проезжали мимо сибирских деревенек со старыми, покосившимися избами,  иностранцы возбуждённо чирикая на своём языке, их обсуждали и фотографировали. Но была и гордость, за красоту и огромность нашей страны и  когда несколько часов  мы ехали вдоль берега Байкала, любовались и восхищались им  все.
   
  В долгих беседах Лена рассказала, что монголы добрые, наивные, гостеприимные и очень хлебосольные. Дальше с её слов:
"Монгольская кухня не привычная для нас. Их чай, больше похожий на жирный бульон. У них необычный  способ приготовления мяса в раскаленных углях и камнях. Например ловят тарбагана, это сурок местный, отрезают ему голову и через отверстие у шеи удаляют внутренности, затем набивают тушку горячими камнями и прямо в шкуре закапывают в угли костра. Могут также приготовить  целого барана. А печение: песочное, сладкое на бараньем жире -  очень специфический вкус. Но если вас угощают и вы отказываетесь, монголы обижаются  и на всех уровнях советских специалистов предупреждают, что надо быть учтивыми и отзывчивыми.
 
 И вот первый раз меня отправляют в поле за пробами, в помощь дают монгола Чулуна, чтобы  кайло и рюкзак с камнями таскал. Поработали мы с ним, сели обедать я достала бутерброды и  кофе в термосе он свои припасы. Я ему кофе налила предложила бутерброд, он меня тоже угощает:
- Кушай Лена, вот мясо, печенье, сыр, - мой напарник сносно говорил на  русском .
  Я вижу кусочки мяса с черной шкуркой по краю (сгоревшая шерсть животного), печенье красивое на вид, но запах бараньего жира чувствуется на расстоянии  и белые пластинки. Я взяла и  спросила:
- Что это?
  - Это творог смешивают с сахаром, раскатывают в пластины и сушат на крыше юрты, - объяснил Чулун.
  Ну, что ж с меня не убудет, я откусила, жую, кисло-сладкий вкус, - вполне съедобно. Обращаю внимание что весь продукт в чёрных точках.
- Перец добавляете? - спрашиваю я.
- Нет, - говорит мой собеседник, - мух много.
Извините, но обед я закончила в ближайших кустах, вывернуло всё."

   В одну из ночей мы прибыли в Наушки, это наш пограничный посёлок, где работали  почта и сберкасса  согласно поездному расписанию. Все кто нуждался шли в сберкассу и на вновь заведенные книжки клали "лишние" деньги, чтобы не было проблем с таможней. Или с почты отправлялись денежные переводы (кто не хотел открывать счёт) и телеграммы во все уголки большого союза: "Пересекаем границу подробности письмом" , или что то в этом роде.
   В Улан-Батор поезд прибыл утром, от нашего предприятия нас встречала женщина-куратор, которая бегала  между купе и предупреждала, чтобы мы следили за багажом, потому что здесь очень сильно воруют.  На монгольском воровать значит коробчить.  И про это тоже есть что рассказать, но в следующий раз.