Васятка 1, 2

                Посвящён Василию Фёдоровичу.
                …Воспоминания о детстве, которое прошло
                во время оккупации в ВОВ. Память хранит в
                его сердце то трагическое время, которое
                выпало на долю страны.

Часть первая

ПРОФИЛАКТОРИЙ

  Пахло лекарством. Больничная кровать Василия Фёдоровича стояла у окна. Свежий весенний  ветерок проникал сквозь оконную раму.
-  Весна! Это хорошо, - подумал он и подошёл к окну, вдыхая полной грудью весенний травяной аромат.
- Скоро домой, -  с легкой радостью в душе Василий Фёдорович вздохнул.
  Прильнув к окну, он рассматривал картину, которая открывалась взгляду. Сосны, берёзки, молодые дубки и рябины росли свободно на территории  профилактория, только кустарники стройными рядками красовались вдоль аллеи. Универсальные парадные скамейки, выполненные из дерева и  дополненные коваными элементами,   были видны из окна, никогда  не пустовали, украшали и создавали уют в зоне отдыха. Отдыхающие и посетители не спеша гуляли   привычным маршрутом.
  Утро было весенним и солнечным.    Май радовал  молодой зеленью и теплыми деньками.   
Взгляд Василия Фёдоровича привлёк маленький мальчик лет четырёх, которого  держала за руку молодая привлекательная женщина. Они шли по аллее к центральному входу профилактория, а ее светлые вьющиеся волосы развивались в такт ходьбе. Было ясно:  к кому-то пришли. Вдруг мальчик высвободил свою руку  и побежал прямо по дорожке.
-  Папка, папка! – звонко закричал он.
- Васятка, сынок! – мужчина, идущий навстречу, разведя руки в стороны, подхватил его  и прижал к себе.
- Васька,  мой воробышек, как же я соскучился! Пойдём, пойдём к мамке!
 Женщина уже подходила к ним.  Он обнял её и крепко поцеловал, ещё некоторое время так и стояли. Мужчина опустил славного малыша на дорожку, тот запрыгал зайчиком  возле родителей. Обаятельная пара не торопясь пошла к скамейке, и о чём-то трогательно  между собой беседовала.  Невозможно было оторвать  взгляд от молодой  счастливой семьи.
 Через минуты три Василий Фёдорович  почувствовал слабость в теле. Он медленно пошёл к кровати и прилёг, а в голове крутились слова «Васятка, «Васька», «сынок». Где-то там, за грудиной, слегка защемило.
 «Эх, Васька-Васятка! Как же это было давно, моё детство!», подумал он и прикрыл глаза, а воспоминания  незаметно   живой картиной поплыли перед его глазами.

Часть вторая

ДОМ
 
Он вспомнил себя,  как сидел на подоконнике и всматривался в окно. Окна в  родительском доме  казались ему большими.  Дом был добротно сделан из дерева. Отец закончил  строить его к  лету сорок первого года. В   нём ещё пахло свежестью леса.  Он  стоял на возвышенности, чуть  дальше,  наискосок от нового дома,  красовалась  большая каменная церковь. Именно она и привлекала  внимание Василька. Там толпились люди.
   Васятка с мамкой и бабушкой часто бывали в ней.  Внутри церковь   расписана святыми ликами, и Вася, когда шла служба, внимательно их рассматривал. Запах церковных свечей, который рассеивался лёгким туманом и заполнял всё пространство, вдыхали прихожане. Церковь белокаменная, высокая, а на самой макушке  башня–звонница.   Васёк удивлялся бабушкиным  словам, когда та говорила:
- Наша царква векавая, стаиць на абароне нас грэшных. Васька, слухай бацюшку ды прыкладай пальцы аб неразумнай душе.*
Но Васёк  никак не мог взять в толк своим детским умом, что значит - вековая. Бабушка терпеливо и подолгу объясняла внуку:
- Наш праваславны прыход настольки старажытны, што нават маю бабулю там хрысцили, запомни гэта Васятка, царква построена в честь  « Святой Тройцы» -  и она тут же крестилась.*
Вася моргал глазками, будто всё понимал, а бабушка продолжала рассказывать:
- У тыя далёкия часы царква была дравлянай. Несколько разов гарэла, яе аднавляли, затым пабудавали каменную на века.*
Сельчане  гордились  ею и   колокольным звоном.
  От людей Вася слышал, что  церковь  единственная на всю округу, а звон колокола разносится на большое расстояние. Много прихожан и из ближних деревень. Кто пешим приходил, кто на лошади, то корову запрягут – одним словом, церковь не пустовала.
Народ шёл. В стороне от церкви было отведено место для  лошадей и коров. Там они и ожидали своих хозяев, пока служба не закончится.
Васька часто, задрав голову вверх,  слушал этот незабываемый звон.  Он думал, что  колокол разговаривает с ним, и  не смел  сдвинуться с места, пока слышал его звон. Колокольный  звон проникал в душу, дарил радость и светлое настроение не только Васятке, но и каждому прихожанину.
   Брат Женька часто оставлял Василька у бабушки Маланьи, сам же убегал к  друзьям. А бабушка, женщина миловидная, невысокого роста, лет семидесяти шести,  многое рассказывала ему о самой деревне СОловье,  в которой родилась сама,   выросли  дети, а  теперь  живут её внуки. Почему  СОловье  называют именно так и не иначе,   но  Вася не всё запомнил. 
Помнил  только то, что будто в те далёкие времена  в этих краях пели соловьи. Мимо идущие путники заслушивались  трелями  птиц, часто   останавливались на ночлег, так и возникло поселение.
 
  Село СОловье,   разделённое на две части низиной,    тянулось по возвышенности с обеих сторон.  На одной стороне -   Большое СОловье, на другой - Малое.  Село  считалось  более  древним, чем сам приход.  Два села соединяла дорога через низину,  в которой рос яблоневый сад. Сам сад, протяжённостью  в несколько километров,  был любимым местом не только для скота, но и для всей сельской ребятни. В  деревне  сохранилась  то ли быль,  то ли  легенда.
  Якобы, этот сад возвёл зажиточный крестьянин «Соловьянский змей» - своенравный, гордый и независимый старик, подлинное имя которого земляки уже успели позабыть. Человек он был в СОловье  авторитетный, рассудительный, уважаемый  односельчанами, хотя и считался  несколько чудаковатым. В большом ухоженном саду  выстроил он деревянную  наблюдательную  вышку. С неё   каждодневно и подолгу любил в глубокой  задумчивости созерцать окрестности, неспешно  размышлял о смысле жизни, вспоминал прошлое. «Соловьянский змей» был зажиточным единоличником.  Его не тронули даже во время раскулачивания.  Васька знал и о другом тайном местечке деда. Во дворе возле его избы рос могучий дуб. «Соловьянский змей» построил там лестницу и вечерами наблюдал за территорией  дома.  Дед выкопал неглубокий ров вокруг своего участка.  Ваське и другим было любопытно, что за рвом дед прячет? Несколько раз  бегали, любопытствовали, но он им так задал, что с тех пор побаивались и страшились его.   Сад   разросся  и украсил белорусскую   деревню.
      Деревенские улицы утопали в зелени, а луга благоухали травами. Орешники, черешня, сливы, груши, яблони, дубы  росли возле каждой избы, так что не было видно самого дома.
Дома же располагались друг от друга на довольно приличном расстоянии.  Люди в селе говорили на смешанном «русско-белорусском» языке. Все друг друга знали  и жили  в дружбе и понимании.
Само село СОловье прославилось ещё в далёком двадцать шестом году двадцатого века.  Здесь был найден клад древних монет. Его отправили в городской музей Орши, где каждый человек может рассмотреть  монеты. Сельчане гордились этой находкой.
Сёла объединили в одно только в тридцать четвёртом году того же века.  Жители ещё к этому  не привыкли и продолжали одну деревню делить на Большое и Малое СОловье.

Продолжение следует.