Как я стала взрослой

Вчера умерла мама, а сегодня мой последний день в школе. Сегодня надо мной никто не шутит, как обычно, никто не обзывается. Они просто меня не замечают. Как будто я стала невидимкой. Как будто я исчезла.

Я так давно этого хотела. Стать для них невидимой. Мне не нужны были их дружба или уважение. Мне нужен был только покой.

Я плохо училась. Два раза оставалась на второй год. Мама говорила, это потому, что я отсталая в развитии. Ещё она называла меня дауншей, юродивой и всякими другими обидными словами. Но она меня всё равно любила. Она сама иногда так говорила. Чаще всего, когда выпьет.

А ещё в детстве она рассказывала мне сказки на ночь. Там было про всякие далёкие королевства, про принцев и принцесс, и про разных зверушек. Мне больше всего нравилось про зверят - я когда их себе представляла, то они получались ужасно смешные. Голос у мамы был добрый и тогда ещё не такой прокуренный. Мне кажется, в детстве она любила меня больше.

Папу я не видела никогда. Он бросил нас, когда мама была мной беременна. Она иногда вспоминала об этом и называла его всякими нехорошими словами. А порой доставалось и мне.

Зато к нам ходил дядя Саша. Он был хороший, хоть и толстый. Он приносил мне разные гостинцы. Они с мамой пили, потом закрывались в комнате, а меня отправляли гулять. Я гуляла по нескольку часов, чаще всего на заброшенной стройке. Потому что там не было других детей и никто надо мной не смеялся. Потом я возвращалась, мама с дядей Сашей уже сидели на кухне, снова пили, пели песни или ругались. Однажды я спросила, почему они закрываются, дядя Саша сказал, что они там играют. Я спросила, а можно мне с ними? Дядя Саша ответил, что я ещё маленькая и что позже будет можно, а мама громко засмеялась.

Один раз, когда я гуляла на стройке, туда пришли какие-то мальчики. Некоторые были из моей школы, а других я не знала. Я спряталась, но они меня всё равно нашли. Они стали меня дразнить и толкаться, тогда я заплакала, а они засмеялись. Потом они стали снимать с себя штаны и показывать мне свои штуки, которые называли леденцами. Они хотели, чтобы я их сосала. Я сказала, что не буду, что пусть они не обманывают, я видела настоящие леденцы. Тогда они стали раздевать меня и порвали моё любимое платье. Я закричала, но один мальчик закрыл мне рукой рот и нос, так что я чуть не задохнулась. Дальше я плохо помню, помню только, что они по очереди тыкали в меня своими штуками и что мне было ужасно больно. Когда они уходили, то сказали, чтоб я никому ничего не рассказывала, а то они меня убьют. Я ещё долго просидела на холодных кирпичах, пока не потемнело, потом укуталась обрывками платья и пошла домой.

Маме я всё рассказала и она на меня накричала. Сказала, что я сама виновата и что нечего лазить по стройкам. Я помылась, не ела, потому что совсем не хотелось и легла спать. Ночью к нам пришёл дядя Саша, они с мамой сидели на кухне и долго разговаривали. Я пыталась подслушивать, но разобрала только несколько слов - своё имя, "изнасилование" и "полиция".

В школе надо мной стали издеваться ещё больше. Несколько раз я встречала некоторых из тех самых мальчиков. Они показывали мне неприличные жесты, приглашали придти на стройку, чтобы "повторить" и хохотали. Но так было, только если они были в компаниях. Когда я встречала их по одиночке, они проходили мимо и делали вид, что не узнали меня.

В лексиконе моих одноклассников появились новые обидные слова - сосалка, давалка, шалава и много других. Я обижалась, плакала, а дома рассказывала всё маме, но мама тоже кричала на меня, обзывалась, несколько раз даже ударила. Поэтому скоро я перестала ей жаловаться.

Как-то я ждала дома маму, а пришёл дядя Саша. Он сказал, что мама задерживается и что он пока побудет со мной. Вручил мне шоколадку, прошёл на кухню и достал бутылку. Пока он пил, я сидела рядом, ела шоколад и смотрела в окно на стайку воробьев, как они купаются в пересохшей луже. Дядя Саша что-то бормотал про себя, но я не вслушивались. Вдруг он предложил мне поиграть. Я обрадовалась и согласилась, мне всегда было интересно, как это они с мамой играют, что мне нельзя. Дядя Саша провёл меня в комнату, закрыл изнутри дверь и задёрнул шторы. Сказал мне раздеваться. Я спросила зачем, но он сказал не перечить и что это игра такая. Мне не хотелось перед ним раздеваться, было стыдно, я просто молча стояла посреди комнаты. Тогда он сказал, чтобы я ложилась на кровать. Это не было стыдным и я легла. Дядя Саша залез ко мне, стал стягивать с меня одежду, кряхтеть и охать. Я сказала, что мне не нравится эта игра, что это похоже на то, что со мной сделали на стройке. Но он ответил, что это всё по-другому и что если я хочу стать взрослой, я должна играть по-взрослому. Я сказала, что не хочу быть взрослой, а он трясся надо мной, расстёгивая ширинку на брюках и приговаривал: "Тихо, тихо". Я начала хныкать и просила его перестать. Говорила, что мне неприятно видеть его толстый волосатый живот. На что дядя Саша сказал, чтобы я закрыла глаза и представила что-нибудь хорошее.

Мне было противно и больно, из закрытых глаз по щекам стекали слёзы. Сильней всего они текли тогда, когда я представляла себе зверушек из маминых сказок - смешные и неуклюжие зайчики, белочки, ёжики бегали, прыгали и пытались меня ободрить.

Когда всё закончилось, дядя Саша попросил, чтобы я не рассказывала маме, а то она расстроится, что он играет не только с ней, а с кем-то ещё. И что она всё равно мне не поверит.
Я не стала рассказывать.

Теперь дядя Саша стал часто приходить, когда мамы не было дома. Он приносил мне шоколадку, пил и забирал меня "играть". Потом шоколадки дарить мне перестал, да я их и так уже не ела. Меня стало от них тошнить.

А однажды мама вернулась раньше и набросилась на нас. Она кричала, ругалась, таскала меня за волосы и била дядю Сашу по лицу. Он защищался и тоже несколько раз её ударил. Потом они немного успокоились, заперли меня в комнате, а сами куда-то ушли. Вернулись поздно, сильно пьяные. Я постучалась и попросила открыть, сказала, что я хочу в туалет. Открыл дядя Саша, лицо у него было расцарапано и он еле стоял на ногах. Я сходила в туалет и ушла обратно в комнату, а они продолжали пить на кухне. Ссорились и мирились до поздней ночи. Я уже начала дремать, но вдруг услышала громкие мамины крики и бросилась к двери. Дверь оказалась заперта. Я стала звать маму и дёргать ручку, но дверь не поддавалась. Из кухни доносилась какая-то возня. Потом я вспомнила, что перед тем, как лечь спать, сама закрыла дверь изнутри, потому что боялась, что дядя Саша опять придёт со мной "играть". Когда я зашла на кухню, то увидела, как мама и дядя Саша лежали рядом. Дядя Саша тяжело храпел, а из маминого горла торчал блестящий кухонный нож и толчками вытекала ярко-красная кровь. Я испугалась, выскочила на улицу и громко, на весь двор, стала звать полицию. Они приехали уже под утро, когда им позвонил кто-то из разбуженных мною соседей.

Вчера умерла мама, а сегодня мой последний день в школе. Сегодня надо мной никто не шутит, как обычно, никто не обзывается. Они просто меня не замечают. Как будто я стала невидимкой. Как будто я исчезла. Зато все смотрят на полицейских, которые идут рядом со мной. Смотрят и тут же отводят взгляды.

Завтра меня заберут в приют. Там я буду дальше учиться. И жить. Может хоть там меня не будут обижать? Я не знаю. Тётя полицейская говорит, что в приюте не так уж плохо. Что многие детки без родителей вырастают там и становятся хорошими людьми. Она говорит, что я уже хорошая, что я так много пережила и что ей меня очень жалко.

Я всё им рассказала. И про тех мальчишек, и про дядю Сашу. Меня уверили, что всех их накажут, а дядю Сашу надолго посадят за убийство моей мамы и изнасилование несовершеннолетней. То есть меня.

Я обманула их только в одной маленькой детали. На самом деле, когда я зашла вчера на кухню, они оба спали. Мама и дядя Саша. Храпели. Пьяные. Нож я достала из ящика сама. Остальное тоже сделала сама. Потом вытерла свои отпечатки салфеткой - я читала о таком в одной книжке - и вложила ножик в руку дяде Саше. Он даже не шелохнулся.

Мама говорила, что я отсталая в развитии. Ещё она называла меня дауншей, юродивой и всякими другими обидными словами. Может она была права. Может и так. Но это всё не значит, что я глупая.
Я умная.
И я это ещё докажу.