Скитания беспризорника

Язык до Киева ведёт,
Об этом знает весь народ.
По улицам его шатался,
Прекрасным «вольный» мир казался.
Мазурничал, когда охота,
И не ленился подработать.

- Помочь вам? – И на мой вопрос,
Дал мне мешок, чтоб я донёс
С вокзала и до дома.
Был тот мужчина, как знакомый,
Позвал меня к себе обедать.
Я согласился это сделать.

И в комнатку к нему вошёл.
Три стула, койка, грубый стол.
Он улыбнулся удивленно
На майку и мои кальсоны.
- Уж осень, ты полуодетый!
Давно ты ходишь так по свету? –

И пользуясь, что я - безус,
Старался вышибить слезу.
Мой батя, мол, красноармеец.
Погиб, свидетельство имею.
Мать схоронил вот только-только.
А сам я с Дальнего востока.

Имею давнюю мечту,
Определили, чтоб в приют.
Приехал к тётке я в Воронеж,
Спалилась та на самогоне.
Мечтал, что ремесло освою,
А сам скитаюсь вот с братвою…

Он заглянул ко мне в глаза,
Задумчиво тогда сказал:
- Ты друг одет не по сезону. –
Взгляд, кинув на мои кальсоны.
- Давай-ка ты не ерепенься,
От сына всё – переоденься! –

Пшеничный хлеб был на обед,
Картошка с дюжиной котлет,
И сало с чесноком, с прослойкой,
Коляска из колбаски свойской…
Всё это лишь могло присниться,
Гостинцы были из станицы.

Он сразу в жизнь мою проник,
Назвал его я «большевик».
Достал мне сахара головку,
Располовинив её ловко,
Кусочек чая от брусочка.
Налил мне кружку кипяточку.

Клеёнку предо мной утёр,
Продолжил наш с ним разговор:
- Всех беспризорников посадим
В котёл один и переплавим
В большевиков, врачей, рабочих!
Вот так вот, миленький дружочек.

Мы барахло твоё сожжём,
И в баню на Подол пойдём,
Чтоб ты немножечко отмокнул. –
И он взъерошил мои лохмы…
Когда шли с бани, предложил,
Чтоб у него чуть-чуть пожил.

Мне было сытно и тепло,
Когда я жил с большевиком.
Работал большевик в губкоме,
А я хозяином был в доме.
При нём, как вроде, «секретарил».
Ходил на рынок, кошеварил.

С работы, как-то он пришёл,
Сказал, что, кажется, нашёл
Со мной решение он, вроде.
У коменданта на работе
Деды в станице так решили –
Подростка бы усыновили.

- Мне в дом чужой идти дитём?
Там будет видно, поживём.-
А на словах сказал: – Конечно! -
Да, пруха не бывает вечной,
В уме себе тогда подумал:
- Закончились мои изюмы… –

На службу утром он ушёл,
А я черту всему подвёл.
Но прежде чем совсем уйти,
Решил я в доме навести
Порядок настоящий…
Взгляд мой упал в открытый ящик.

А там на дне его лежал
Кавказский наградной кинжал.
И я смотрел заворожено
На изумрудный цвет у ножен.
Узор манил на малахите,
Не думал я кинжал похитить,

А взять и просто поносить,
Перед друзьями пофорсить.
И взял его не безвозвратно,
Поклялся, что верну обратно.
Смахнув над печкой паутину,
Гостеприимный дом покинул…

…Базар как жил так и живёт,
Кинжал под майкой жёг живот.
Затылок, обхватив руками,
Малец лежал за рундуками.
Его глаза остекленели,
И пена изо рта на теле.

Искусанная в кровь губа
И рана свежая у рта.
Одет он был порядочно,
И я решил – припадочный.
Уже видал падучую,
И я рещил помочь ему.

Кинжалом зубы я разжал,
Мальчонка сипло задышал,
Закисшие глаза открылись.
Над рынком вороны кружились.
Подняться на ноги пытался,
Но падал он и спотыкался.

- Пойдём к извозчику -  сказал,
Я сделал, как он пожелал.
- Что прётесь! – крикнул бородач,
Но сел «падучий» как богач,
Ему червонец в руки кинул,
Меня к себе плотней придвинул.

- Давай езжай к чайнОй «Уют»,
Там кореша давно уж ждут. –
Видать, давно там приземлился,
Я рядом был и он не злился,
Оправился совсем от хвори,
Спешил теперь лихач матёрый.

«Уют» - пристанище воров,
Здесь их приют и здесь их кров.
Что своровали, здесь сбывали,
И тут же сразу пропивали.
Пока есть деньги, ты владыка,
«Уют» держал купец-барыга.

… «Клоп» был авторитетный вор,
Со мной затеял разговор:
- Ты говорят у нас фортовый,
Кинжал взял на «гоп-стопе» клёвый! –
Я вспомнил, как мальцу хвалился,
И с участью «пера» смерился.

Взял, посмотреть. - Подаришь мне? –
И я подумал о себе:
- Ну, ты и с «мякушкой» мальчишка -,
Увидел профиль его хищный.
Слова ведь не вернёшь обратно,
Кинжал исчез мой безвозвратно.

Шалман воров гулял слегка,
«Заморыш» был как «сын полка».
- Тебе я просто приукрасил,
Кинжал не мой. Его на часик
Взял у порядочного дядьки,
С ним поступил ужасно гадко. –

На ухо я юнцу шепнул.
- А твой  гоп-стоп, ты что загнул?
Сам виноват, справляй поминки! –
И дал взамен мне нож свой финский.
Поступок был мой беспределен,
Пошел, куда глаза глядели…

…Товар в лотках через плечо,
Мальцы сбывали кто почём.
Зубасто львы с афиш глядели,
Красноармейцы шли в шинелях,
Из окон ресторанов - песни,
И звон и гул, которым тесно.

По главной улице бродил,
Жалел о том, что совершил.
Вновь оказался на бульваре,
Где беспризорники шныряли.
В привычный мир я возвращался.
Чтоб разговор наш завязался,

Их попросил я закурить,
Чтоб их потом разговорить.
Все «Беломор» они смолили,
Но предложить мне не спешили.
- Да это же жиган знакомый,
Который опустил в притоне

Авторитетного  вора,
Дай закурить ему, братва!
Его я знаю по Ростову,
К нам прибивайся и здорОво!
Одета новая кольчуга,
А был в кальсонах, отчаюга!

Ушёл с Ростова «налегке»,
Сейчас ты в новом барахле! -
Им снова привирать я начал,
Как привалила мне удача:
- «Гоп-стопом» взял нож на тропинке. -
И показал жиганам финку.

Потом пошли поспать в котёл,
Я закурил. – Ну и осёл! –
Подумалось и стало грустно.
Во сне причмокнул кто-то вкусно.
В тревожный сон я погрузился,
Зимой дыхнуло, снег кружился…