Фельдфебеля в Вольтеры

Драматургия и армия… Бред какой-то… На первый взгляд, кажется, что эти понятия – не совместимы!

АБСУРД!

Ну, какие в армии могут быть литераторы? Что они там могут написать? О чем? Какое может быть у них там образование, кроме военного? Нечем заниматься?
Сразу вспоминается «грубый армейский полковник» Сергей Сергеевич Скалозуб, противостоящий «здравомыслящему» Чацкому:

Я князь Григорию и вам
Фельдфебеля в Вольтеры дам,
Он в три шеренги вас построит,
A пикнете, так мигом успокоит!

А что? Правильно. Студентов – в солдаты, фельдфебеля – в учителя… А то мало, что они там себе надумают!
Помните, как волновался Павел Афанасьевич Фамусов:

Ах! Боже мой! он карбонарий!..
Опасный человек!..
Что говорит! и говорит, как пишет!..
Он вольность хочет проповедать!..
Да он властей не признает!

Это в школе нам казались смешными эти строки. Вот брюзга и ретроград! Мы по-юношески возмущались и симпатизировали бунтарю Чацкому и горячо осуждали сумасбродного Фамусова (которому, кстати, скорее всего лет 50-55)…
Но, прошли годы и мы, во-первых, повзрослели. И оказывается, что «грубый и фамильярный» Фамусов-то, в принципе, не так уж и не прав… Во-вторых, поставьте себя на место властей! И что вы будете делать с этой толпой шибко образованных? Вам нужны будут эти постоянные Болотные площади, изменения, революции? Новый порядок и все верх дном?

ПОТОМУ ЧТО, МОЛОДЫЕ ИШШО…

Сошлюсь на слова, почему-то приписываемые Черчиллю. «Кто в молодости не был либералом – у того нет сердца, кто в зрелости не стал консерватором – у того нет ума» (английская версия - If you’re not a liberal when you’re 25, you have no heart. If you’re not a conservative by the time you’re 35, you have no brain).
Так что, учитывая все сегодняшние реалии, я бы предложил в школах писать сочинения о великой роли прозорливого и мудрого провидца Фамусова, а не восхищаться образованным и интеллигентным Чацким.
Вернусь к литературе…
Скажу больше. Лично я непосредственно в армии (т.е. в гарнизоне, на плацу, в штабе полка или дивизии) так и не увидел никаких литераторов. Среди солдат (по крайней мере, в своем гарнизоне) я не встречал тех, кто писал стихи или эссе в казармах (не считая, любовных писем» всякого рода непонятным девицам).
Множественных замполитов (комиссаров, политруков и т.п.) я в расчет не беру. Их было не просто много – а ОЧЕНЬ МНОГО! Помню, что в нашем штабе дивизии Политотдел состоял из 8-ми (!) человек:
1) Начальник политотдела – заместитель командира дивизии
2) Заместитель начальника политотдела
3) Секретарь парткомиссии
4) Пропагандист
5) Старший инструктор по организационной работе
6) Начальник школы партактива
7) Помощник начальника политотдела по комсомольской работе
8) Инструктор по комсомольской работе
Чем, например, занимался начальник школы партактива или старший (!) инструктор по организационной работе – мне было совершенно непонятно?
После развала СССР  начале 90-х годов весь этот громадный пласт остался без работы (деваться им стало некуда) и многие из них подались на преподавательскую работу в ВУЗы. Гляньте сейчас на любой периферийный институт или университет: заведующий кафедрой – минимум товарищ полковник с солидным багажом «идейно-воспитательной работы в войсках» (а уж, заведующий кафедрой философии – то тут уж и «к доктору не ходи», как говориться)!
Среди замполитов, действительно, подчас встречались и писатели. Таков был, например, хорошо известный в последние советские годы генерал-полковник Дмитрий Антонович Волкогонов, автор нашумевших книг о Троцком и Сталине. Волкогонов занимал должность начальника Управления спецпропаганды («психологической войны») Главного политического управления (ГПУ) СА и ВМФ. А в 1984-1988 гг. был заместителем начальника ГПУ, которое треть века возглавлял приснопамятный Алексей Алексеевич Епишев.
Я, будучи солдатом срочной службы, писал Волкогонову письмо и даже получил ответ! Чем несказанно гордился! Ведь далеко не всякому солдату в воинскую часть пишет генерал-полковник!
Знаю, что пописывал стихи и сам бывший начальник ГлавПУРа генерал армии А.Д. Лизичев!
Итак. Поставим вопросы: чего все-таки в армейских писателях (назовем их пока так) было больше, военного или гражданского? Или, немного переиначу: действительно ли армия так влияет на человека, что тот становится писателем (или поэтом)?
Почему сейчас, в настоящее время, мы не видим таких писателей? Т.е., если они были раньше, то куда делись и почему сейчас перевелись?
Почему раньше армейская служба весьма располагала к написанию эссе и рассказов, а теперь нет? Может быть, она сильно изменилась?
Иными словами, если человеку в армии есть, когда писать, значит, он на службе занимается ерундой, и ему в принципе там не место?
На минуту попытался представить себе такую картину (многим хорошо знакомую). Начальник штаба на утреннем разводе благим матом напутствует творчески настроенных подчиненных на службу Родине и Вооруженным Силам…
Что-то не очень получилось…

****

Попробуем оценить военную писательскую среду хотя бы лет за 200, до начала XX века.
Если взглянуть на историю, то до Петра I мы, в общем-то, не знали никаких писателей, кроме церковных (а уж военных и тем более). Справедливости ради, хочу заметить, что и при царе-преобразователе военных писателей тоже не было. Служба была пожизненной! Да и со Швецией воевали без перерыва целых 20 лет!

ИМ ЕЩЕ И ПИСАТЬ НЕ ХВАТАЛО!

Да Петр и не позволил бы, как бы узнал…
В начале XVIII века говорить можно было лишь о хронистах, но никак не о драматургах.
Наиболее известным представителем этой эпохи можно назвать Василия Никитича Татищева (1686 – 1750), который в 18 лет был зачислен в Азовский драгунский полк, в составе которого был участником битвы под Нарвой, Полтавского сражения и неудачного Прутского похода. Как и многие тогдашние дворянские дети, обучался в Германии. Во многом благодаря его связям со знаменитым генерал-фельдцейхмейстером Яковом Брюсом, одним из «птенцов гнезда Петрова», был переведен из кавалерии в артиллерию. Оставил военную службу в звании инженер-поручик артиллерии.
Сложно сказать, кем на самом деле был Татищев? Сей государственный муж успел побывать и начальником горных заводов на Урале, и управляющим Оренбургским краем, и астраханским губернатором. Классическим историком назвать его было сложно, скорее «собирателем», коллекционером всякого рода материалов.
30 лет, по его словам, он копил материалы для главного труда своей жизни, «Истории Российской». Пока Василий Никитич был государственным человеком, много времени своему хобби он уделять не мог. И лишь, когда под конец жизни (с апреля 1746 года) Татищев попал под следствие, он смог наконец-то полноценно предаться своему увлечению. Но, 15 июля 1750 года смерть прервала это занятие.

****

Самыми знаменитыми историками в царствование Екатерины II были Президент Камер-коллегии и сенатор, князь Михаил Михайлович Щербатов (1733 – 1790) и прокурор и член Военной коллегии, генерал-майор Иван Никитич Болтин (1735 – 1792).
Щербатов еще с детства числился в лейб-гвардии Семеновском полку и вышел в отставку сразу после манифеста «О вольности дворянства» в чине гвардии капитана. Болтин с 16-ти лет служил в Конной гвардии (одно время вместе со светлейшим князем Потемкиным) и вышел в отставку на 3 года позже Щербатова с чином премьер-майора.
Первый оставил по себе память как автор «Истории Российской от древнейших времен», доведенной до 1610 года, второй – как сочинитель 4-томной «Подробной летописи от начала России до Полтавской баталии».
Если с функциями военного прокурора нам все ясно, то чем занималась Камер-коллегия, непонятно многим и сейчас. Если как-то упростить и провести аналогию с сегодняшним днем, то Камер-коллегию можно охарактеризовать как современное Министерство по налогам и сборам.
Какой-то бред, скажите Вы! Находили же и время и возможности… Наверное, налоги в то время настолько хорошо сами собой собирались, и как-то обходилось без участия высокого начальства, что времени на всякого рода сочинительство было «вагон и маленькая тележка»! Вон Татищев, только будучи в отставке и находясь под подозрением,  смог полноценно утешаться собирательством.. . А эти?
Ну а что? Вы же не удивляетесь, что автором многочисленных лакировано-патриотических изданий, заполонивших книжные магазины, является нынешний министр культуры Мединский.
И находит же время писать, состоя на государственной службе! И не только книги, а романы (!), по которым ставят спектакли в Малом (!) театре!

****

Следующая замечательная личность – это Гавриил Романович Державин (1743 – 1816). Но и его в полной мере назвать писателем, конечно, нельзя. В первую очередь он был гвардейским офицером (причем – преображенцем!), во вторую – чиновником, ну, и наконец, только в третью – немного поэтом. Причем, писал Державин преимущественно хвалебные оды (как правило, вышестоящему начальству и вообще руководству). В его понимании предназначение поэта состояло в прославлении великих поступков и порицание дурных.
Сын секунд-майора, Державин, имел неплохое образование – окончил в первую провинциальную, только что открывшуюся в Казани (1758) Казанскую гимназию. Эта гимназия была единственной, удостоенной титула Императорской.
За прилежность и способность к наукам, был награжден от Шувалова причислением к Преображенскому полку (с современной точки зрения – весьма странная награда за таланты!). Державин служил в этом самом знаменитом российском полку целых 15 лет, был участником дворцового переворота 28 июня 1762 года и подавления восстания Емельяна Пугачева. Военная служба Державина не удалась, и в 34 года он вышел в отставку, начав гражданскую службу в Правительствующем Сенате экзекутором, т.е. чиновником по хозяйственной части.
Известность пришла к Державину в 1782 году, после опубликования им оды «Фелица», где он назвал Екатерину II «богоподобной царевной». После этого карьера Державина, естественно, пошла «в гору» - он стал олонецким и тамбовским наместником, сенатором, президентом Коммерц-коллегии и министром юстиции.

****

Очень близко к современному понятию «писатель» подошел Николай Михайлович Карамзин (1766 – 1826).
Сын отставного капитана, Карамзин начал службу в 15 лет в лейб-гвардии Преображенском полку, но спустя два года, после смерти отца, решил все-таки выйти в отставку и более уже никогда не служил.
Собственно, Карамзин был более историком, нежели литератором. Александр I своим именным указом от 31 октября 1803 года даже даровал тому звание историографа и к званию еще 2 тысячи рублей ежегодного содержания. Этот титул (историографа) после смерти Карамзина более не возобновлялся.
Приняв звание историка, Карамзин решительно отказался от своих прошлых экспериментов с поэзией, прозой и журналистикой. Н.Я. Эйдельман писал по этому поводу: «Бывало, что по своей воле отрекались от престола монархи - принимались сажать капусту, запирались в монастырь. Однако мы не можем припомнить другого примера, чтобы знаменитый художник на высоте славы, силы и успеха подвергал себя добровольному заточению - пусть даже в храме науки, монастыре истории… Карамзин меняет, ломает биографию именно в том возрасте, в каком позже погибает Пушкин…».
Будучи придворным историком, Карамзин отрекся в результате и от всяческой чиновничьей карьеры - в частности, от должности тверского губернатора, предложенной ему великой княжной Екатериной Павловной.

****

К военным писателям (точнее, писателям-военным) Александра Сергеевича Грибоедова (1795 – 1829) можно отнести с большой натяжкой. Но с армией он все же был связан, и притом весьма тесно. Его отец - отставной секунд-майор Ярославского пехотного полка. Александр имел блестящее по тем временам «гражданское» образование: окончил Московский университетский благородный пансион, а затем поступил на этико-юридическое отделение, а потом на физико-математический факультет Московского университета.
В военных действиях Грибоедов никогда не участвовал, но в Отечественную войну, выражаясь современным языком, был мобилизован. 17-летний юнец оставил свои ученые и литературные занятия и 26 июля 1812 года был зачислен (добровольно и вопреки желанию матери!) корнетом в Московский гусарский полк гр. П.И. Салтыкова, получившего Высочайшее дозволение на его формирование. Считается, что молодых людей прельщали не столько идеи патриотизма, сколько красивая черная форма, украшенная шнурами и золотым шитьем.
По правде, армейская службы писателя в годы Отечественной войны была странной и почти фиктивной. Да, в общем-то в самой Отечественной он не участвовал – к тому моменту война уже благополучно перенеслась за пределы империи.
Московский гусарский полк в действующую армию не попал - при отступлении из Москвы ему было приказано идти в Казань. А вдобавок в дороге Грибоедов чем-то заболел и 8 сентября остался во Владимире, а полк без него отправился в Казанскую губернию, где 17 декабря был присоединен к Иркутскому драгунскому полку, затем назван Иркутским гусарским полком.
Находясь во Владимире, Грибоедов болел какой-то непонятной болезнью очень долго, целый год (!). Лишь 1 ноября 1813 года, он появился в Брест-Литовске и направлен в распоряжение командира Резервного кавалерийского корпуса, генерала от кавалерии А.С. Кологривова. Там он и оставался 2,5 года, пока 20 марта 1816 года не вышел в отставку.
Самое свое известное произведение («Горе от ума») Грибоедов написал уже «на гражданке», в 1824 году, будучи временно свободным от дипломатической службы, живя то в Москве, то в селе Дмитровском (Лакотцы) Тульской губернии, то в Петербурге. Однако его первые литературные опыты все же относятся ко времени службы в армии - «Письмо из Брест-Литовска к издателю», очерк «О кавалерийских резервах» и комедия «Молодые супруги» (перевод французской комедии «Le secre»). 

****

Морским офицером был знаменитый этнограф, лексикограф и собиратель фольклора Владимир Иванович Даль (1801 – 1872). Хотя, если быть совсем точным, то, в первую очередь, он был военным врачом и к писателям и его тоже можно причислить с «допуском» (скорее, таким же собирателем, как и Татищев, только устного народного творчества).
Потомственный доктор (сын лекаря Горного ведомства, датчанина по национальности), Даль родился в поселке Луганский завод Екатеринославского наместничества. Его отец служил инспектором Черноморской медицинской управы в г. Николаеве, а затем стал Главным доктором и Инспектором Черноморского флота.
По окончании Петербургского Морского корпуса (1819), Даль был произведен в мичманы и зачислен в 28-й Флотский Экипаж Черноморского флота, где служил 5 лет.
Военному делу он отдал 40 лет своей жизни – вначале как офицер, а затем и военный врач.
Свою первую книгу, Русские сказки из предания народного изустного на грамоту гражданскую переложенные, к быту житейскому приноровленные и поговорками ходячими разукрашенные Казаком Владимиром Луганским. Пяток первый», Даль опубликовал еще в 1832 году. На тот момент Владимир Иванович служил ординатором в столичном военно-сухопутном госпитале, и, по словам П.И. Мельникова, «приобрел известность замечательного хирурга, особенно же окулиста».
Даль вышел в отставку в 1859 году и поселился в Москве, на Пресне. Именно здесь были составлены его капитальные труды, над которыми он трудился всю жизнь. Это «Толковый словарь живого великорусского языка» (1861-1868) и «Пословицы русского народа» (1862).

****

Первым, кого можно по-настоящему назвать действительно армейским поэтом – это Михаил Юрьевич Лермонтов (1814 – 1841).
Вот уж, действительно, гений! Писал и в гвардейском гусарском полку, и в тяжелых боевых условиях на Кавказе. К слову, он и окончил свои дни, состоя на действительной военной службе. Но, справедливости ради, стоит сказать, что к армейской службе он был совершенно равнодушен.
Единственный сын и единственный внук, воспитанием которого занималась исключительно одна лишь бабушка, Елизавета Алексеевна Арсеньева. Поначалу образование у Лермонтова складывалось вполне гражданское – он два года учился в Московском университетском благородном пансионе, а затем столько же и в Московском университете - сначала на «нравственно-политическом отделении», потом на «словесном». Но в alma mater он не задержался и  был уволен «по прошению».
Наперекор собственным планам, больше под влиянием родственников, Лермонтов поступил в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров (с 1859 года – Николаевское кавалерийское училище), откуда спустя два «злополучных года» (по собственному выражению) выпущен корнетом в Лейб-гвардии Гусарский полк.
Гвардейскую службу Михаила Юрьевича прервало стихотворение «Смерть поэта», распространенное «в списках» и вызвавшее бурю в высшем обществе. Последовал арест и судебное разбирательство, и лишь хлопоты бабушки и заступничество друзей со связями (прежде всего, Жуковского) смягчило участь Лермонтова. С понижением в воинском чине (т.е. армейским прапорщиком) он был переведен на Кавказ, в Нижегородский драгунский полк. Поэт не подозревал, что тем самым ему «отрезали» путь к выслуге. Нижегородский полк стоял почти без действий и шансов отличиться, выслужиться, не было практически никаких. Самым же ответственным военным событием 1837 года была экспедиция за Кубань, которую возглавил сам Командующий Кавказской линией и Черноморской, генерал А.А.Вельяминов. Но Лермонтову повезло – начальником штаба у Вельяминова был его дядя, генерал Павел Иванович Петров, будущий подольский губернатор (точнее, его жена, Анна Акимовна Хастатова, была двоюродной теткой поэта). Именно его содействие и решило участь опального поэта.
Благодаря хлопотам бабушки, поэт пробыл на Кавказе всего несколько месяцев, а затем возвращен корнетом в лейб-гвардии Гродненский гусарский полк, расположенный в Новгородской губернии, а спустя некоторое время – обратно в Лейб-гвардии Гусарский Его Величества полк. За участие в дуэли с сыном французского посла де Баранта, в феврале 1841 года Лермонтов был вторично арестован и сослан на Кавказ, в Тенгинский пехотный полк, воевавший в самом отдаленном и опасном пункте Кавказской линии. Жизненный путь великого поэта прервался в 27 лет…
Сам Лермонтов был смелым и отважным (хотя заносчивым и задиристым) человеком, о чем говорит его служба в таком опасном месте, как Кавказ. Хотя, следует сказать, что поэт не пробыл в этих краях и года: первый раз он находился там всего 3 месяца, второй – чуть более 5-ти.

****

Ровесник потомственного дворянина Лермонтова, сын крепостного крестьянина Василия Васильевича Энгельгардта, племянника светлейшего князя Потемкина Тарас Григорьевич Шевченко (1814 - 1861) – явление в армейской писательской среде уникальное.
Выходец из низов общества (в противоположность всем выше- и нижеперечисленным), он был выкуплен за картину Брюллова, разыгранную в лотерею!
Военным же, причем простым солдатом, он стал не по своей воле, причем с запретом писать и рисовать!
Справедливости ради, отмечу, что самый знаменитый сборник стихов Шевченко «Кобзарь» был издан в 1840 году, за 7 лет до того момента, когда он отправился служить.
Решением Третьего отделения, утвержденного собственноручно Императором, 30 мая 1847 года 33-летний Шевченко по рекрутской повинности был определен на военную службу рядовым в Отдельный Оренбургский корпус, размещавшийся в Оренбургском крае (территория современных Оренбургской области России и Мангистауской области Казахстана) «под строжайшее наблюдение начальства».
Вина Шевченко, по словам начальника Третьего отделения Собственной Е.И.В. канцелярии и шефа жандармов А.Ф. Орлова, заключалась в том, что он «возглашал о славе гетманского правления и прежней вольнице казачества», и «с невероятною дерзостью изливал клеветы и желчь на особ императорского дома, забывая в них личных своих благодетелей».
Первоначальным местом службы «политического преступника» был определен 5-й Оренбургский линейный батальон, дислоцированный в Орской крепости, а затем был переведен в военное укрепление Новопетровское (с 1857 года – форт Александровский).
Несмотря на строжайшие запреты и тяготы военной службы, Шевченко умудрялся писать. Только в одном 1852 году, он отбыл 63 караула, наравне со всеми нижними чинами. Тот, кто служил в армии, понимает, о чем идет речь. В караул на Новопетровской пристани высылались люди на целую неделю. Для занятия 3-х постов высылались 12 человек и, таким образом, имелось три запасных нижних чина, что давало возможность, если не чередовать через день, то, по крайней мере, давать суточный отдых. Каждый раз в карауле были люди, стоявшие на часах все семь дней, а были служившие лишь несколько дней.
Запрет рисовать для Шевченко так и не было снято до самого конца службы, что его особенно удручало. Благодаря гуманному отношению к солдату генерала Обручева и в особенности лейтенанта Бутакова, Шевченко поручено было срисовывать для отчёта об экспедиции виды Аральского побережья и местные народные типы. Однако, об этом нарушении стало известно в Петербурге; Обручев и Бутаков получили выговор, а Шевченко отправлен в новую пустынную трущобу - военное укрепление Новопетровское на Каспии - с повторным запрещением рисовать.
Освобождение Шевченко от воинской службы состоялось уже при новом царе, Александре II благодаря просьбам вице-президента Академии художеств графа Ф.П. Толстого и его супруги графини А. И. Толстой. Кроме того, сыграло свою роль и то, что после поражения в Крымской войне громадная и неповоротливая русская армия постепенно сокращалась.

****

Афанасий Афанасьевич Фет (1820 – 1892) – наверное, самый лирический поэт на военной службе. Но служба эта была явно не по призванию, а скорее, вынужденной и выстраданной.
Отец его, отставной ротмистр, Афанасий Неофитович Шеншин, участник наполеоновских войн, согрешил – похитил чужую жену, прямо из дома, там, где снимал комнату. Из Дармштадта влюбленные бежали в сентябре, а Афанасий родился 23 ноября в усадьбе Новоселках Мценского уезда Орловской губернии.
В России лютеранское благословение не имело законной силы, что обернулось для мальчика настоящими страданиями. В 1834 году духовная консистория отменила крещальную запись Афанасия законным сыном Шеншина и определила ему в отцы первого мужа Шарлотты-Елизаветы - Иоганна-Петера-Карла-Вильгельма Фета. Вместе с исключением из рода Шеншиных Афанасий лишился потомственного дворянства.
Именно эта утрата и принудила юного Афанасия поступить на военную службу, чтобы выслужить и как можно скорее вернуть себе утраченное дворянское достоинство.
Стихи Фет начал писать еще середине 30-х годов, когда учился в немецком частном пансионе Крюммера. А образование по тем временам он имел сугубо гражданское – окончил историко-филологическое (словесное) отделение философского факультета Московского университета. Еще во время учебы Афанасий начал печататься – уже в 1840 году вышел первый сборник его стихов.
Военная служба Фета продолжалась 13 лет. Не  имея нужных связей, в 1845 году он смог поступить лишь унтер-офицером в далеко не первый по всем показателям кирасирский Военного ордена полк, расквартированный в Херсонской губернии. С мечтами о литературной славе пришлось на долгое время расстаться. Да и окружение Фета не оценило бы поэта – армейские будни, малообразованная среда кавалеристов и провинциальных помещиков. Офицерский чин по законам того времени приносил разночинцу звание дворянина. В результате в нижних чинах поэт ходил долго. 14 августа 1846 года произведен в корнеты, а 6 декабря 1851 года - в штабс-ротмистры. К его разочарованию, буквально за несколько месяцев до получения первого офицерского чина вышел указ, по которому потомственное дворянство стал давать только чин майора (ротмистра).
В погоне за ускользающим от него дворянством, Фет в 1853 году переводится в Лейб-гвардии Уланский полк и становится участником Крымской войны (точнее, ее «балтийской кампании»). По окончании войны, в связи с массовым сокращением армии, Фет выходит в отставку в звании гвардейского штабс-ротмистра.
Как показал его опыт, военная служба явно не способствовала развитию поэтическому творчеству. Скорее наоборот.

****
Великому русскому писателю и мыслителю Федору Михайловичу Достоевскому (1821 – 1881) довелось, к своему несчастью, иметь к армии самое что ни на есть ближайшее отношение, хотя он всячески противился этому с самого детства.
Семья не имела никакого касательства к военным: писатель родился в семье лекаря Мариинской больницы для бедных Московского воспитательного дома («Божедомки»).
Несмотря на страстное желание заниматься литературой, отец определил Федора и его брата Михаила в Главное инженерное училище. Михаил Андреевич считал, что труд писателя не сможет обеспечить будущее старших сыновей.
Естественно, что учеба давалась будущему писателю тяжело – он не испытывал никакого призвания к военной службе и все свое свободное время уделял чтению.
Окончив училище в 1843 году, Достоевский был зачислен полевым инженером-подпоручиком в Петербургскую инженерную команду, но прослужил совсем недолго. Улучшив момент, писатель попытался просить об отставке и уже 19 октября 1844 года был уволен с военной службы в чине поручика и всецело посвятил себя литературному труду.
Однако на этом соприкосновение Достоевского с армией не закончилось.  За 3-летнее участие в кружке Петрашевцев (посещение «пятниц»), молодой литератор был арестован и просидел 8 месяцев в заключении в Петропавловской крепости. Несмотря на тяжелые условия, Федор Михайлович умудрялся писать и в Алексеевском равелине.
Николай I обошелся с вольнодумцами довольно мягко. Вместо смертной казни решено было лишь инициировать ее, а собственно наказанием для Достоевского стал 4-летний срок каторги с последующей военной службой рядовым.
Приговор был зачитан на Семеновском плацу 22 декабря 1849 года, и следующие 4 года Достоевский провел на каторге в Омске. А со2 марта 1854 года он – рядовой 7-го Сибирского линейного батальона, расположенного в г. Семипалатинске. унтер-офицер (27 марта 1855 года), прапорщик (1 октября 1856 года). 2 июля 1859 года покинул Семипалатинск, и в конце декабря вернулся в С.-Петербург.

****

Граф Лев Николаевич Толстой (1828 – 1910) во многом был противоположностью Достоевского.
Наследник богатых и знатных родов, Толстой родился в имении матери – Ясной Поляне, Крапивенского уезда Тульской губернии.
Потомственный военный. Его деды – генерал от инфантерии, военный губернатор Архангельска князь Николай Сергеевич Волконский и бригадир Лейб-гвардии Преображенского полка, Казанский губернатор граф Илья Андреевич Толстой, отец - полковник гусарского принца Оранского полка.
Казалось, что и его ждет такая же успешная военная карьера. Тем более, что гражданского образования Льву Николаевичу не удалось (или не хотелось) получить. В октябре 1844 года он был зачислен студентом разряда восточной (арабско-турецкой) словесности в качестве своекоштного - оплачивающего свое обучение Императорского Казанского университета. По результатам года имел неуспеваемость по соответствующим предметам, не выдержал переходного экзамена и должен был заново пройти программу первого курса. Во избежание полного повторения курса он перешел на юридический факультет, на котором учился до апреля 1847 года.
Прервав свое обучение в Казанском университете, в 23 года Толстой осенью 1851 году, сдав экзамены в Тифлисе, поступил юнкером в батарейную №4 батарею 20-й артиллерийской бригады, стоявшей в казачьей станице Старогладовской, под Кизляром. В дальнейшем, Толстой состоял в 11-й, 12-й и 14-й артиллерийских бригадах, участвовал в обороне Севастополя. Был награжден орденом Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», медалями «За защиту Севастополя 1854-1855» и «В память войны 1853-1856 гг.».

****

Завершает список известных военных писателей Александр Иванович Куприн (1870 – 1938). Его к военной службе толкнула нужда.
Кроме Александра в семье было еще двое детей. После смерти отца в 1871 году, семья осталась без средств к существованию. Благодаря энергии матери, старшая дочь была определена в Петербургский женский институт, а вторая дочь - в Московский сиротский институт. Летом 1874 года Любовь Алексеевна вместе с сыном переехала в Москву и поселилась во Вдовьем доме.
В 1876 году из-за крайней бедности она отдала сына в Разумовский пансион (Александровское малолетнее сиротское училище).
В 1880 году Александр Куприн поступил в военную гимназию, позже преобразованную в кадетский корпус. В 1888 году он продолжил военное образование в Александровском юнкерском училище.
В 1890 году после окончания училища подпоручик Куприн был направлен в 46-й пехотный Днепровский полк, который стоял в г. Проскурове, Подольской губернии.
Печататься Куприн начал еще в 1889 году. В 1893-1894 годах в петербургском журнале «Русское богатство» вышли его повесть «Впотьмах», рассказы «Лунной ночью» и «Дознание». На армейскую тему у Куприна есть несколько рассказов: «Ночлег» (1897), «Ночная смена» (1899), «Поход».
Летом 1893 года Куприн отправился в Петербург, чтобы поступить в Академию Генерального штаба, но из-за скандала, произошедшего по дороге в столицу, в результате которого Куприн сбросил в воду полицейского, ему было запрещено сдавать экзамены.
В 1894 году он вышел в запас в чине поручика, переехал в Киев и посвятил себя литературному труду.
С объявлением в 1914 году мобилизации, Куприн в качестве отставного офицера, был назначен в состав приемной комиссии одного из уездов Петербургской губернии. Он утверждал, что было много случаев, когда призванные комиссией запасные нижние чины отказывались от медицинского освидетельствования, заявляя, что они вполне здоровы и годны для службы в войсках и что они не желают напрасно отнимать время у призывной комиссию. В ноябре 1914 года Куприн был направлен в Финляндию командиром роты, а в июле 1915 года демобилизован по состоянию здоровья.

****

Ну, хватит биографий, наверное… Во-первых, для понимания картины всего вышеперечисленного вполне достаточно. Во-вторых, этот список вряд ли можно существенно расширить. Как говориться, по пальцам…
За кадром остается главный вопрос – что же мешает появиться в русской армии новым Лермонтовым, Толстым или Куприным?
... Да и вообще - А НУЖНО ЛИ ЭТО?