Спроси цветок, как нужно жить

Всего лишь чудо, или
Спроси цветок, как нужно жить.

Признайтесь, а разве не задавались ли вы сакраментальным вопросом, истрепавшим нервы не одному теологу и поэту, - есть ли на свете настоящие чудеса, или всё это только придумки добрых сказочников и религиозных лидеров, желающих убаюкать наше страдающее сознание и отвлечь от жестокости и неумолимости бытия? Разве не восклицали вы в сердцах, столкнувшись с очередной прозой жизни – эх, да ведь чудес-то и не бывает, что их ждать понапрасну?

Нет, насчёт разного рода экстрасенсорики, паранормальных явлений, мёртвых зон на планете и тому подобной, как это сейчас принято выражаться, крипоты, спорить не берусь. Необъяснимое и плохо понимаемое сложно назвать чудом – это просто вещь, которую ещё никто не додумался объяснить. Есть она или нет – проистекает из личного опыта.

Что касается чудес в понимании, например, христианства, когда чудо – это вполне могущее быть описанным явление вроде неожиданного исцеления, то здесь тоже кощунственно спорить – чудеса нельзя проверять с лупой и циркулем, ты либо веришь в это, либо нет, как и в самого Бога. Как говорится, никто не принуждает.
Но мало кто в обыденности нашей суетной жизни понимает, что вполне может чётко ответить на вопрос о том, есть ли на свете чудеса. Ответ есть буквально у каждого, потому что всем нам так или иначе приходилось учиться в школе и проходить замечательный предмет под названием биология. Для кого-то она была сущим адом, сравнимым с пыткой утренней манной кашей, а для определённых позитивно настроенных ко всему, что рождает мать-Земля, личностей, вроде меня, - настоящей отдушиной. Помнится, больше всего в средней школе я ждала выдачи очередных учебников на лето, чтобы потратить три благословенных летних месяца на изучение будущего курса биологии. Сложно поверить, но я росла именно таким вот энтузиастом.

Пестики и тычинки, ставшие для школьников иносказательным описанием чего-то не очень пристойного, на самом деле как раз и есть то самое чудо, о котором я говорила, и ничего в этом нет дурного. Вся биология – очень объёмный курс, и если рассказывать о тех её разделах, которые ближе всего моему сердцу, например, цитологии, синтезе АТФ, строении ДНК и всевозможных заморочках в плане генетики и селекции, то можно написать не эссе, а небольшую дидактическую брошюру. Но нет, я остановлюсь только на самом родном для меня ныне – на ботанике, потому что уж хоть какое-нибудь самое маленькое растение в своей жизни видел каждый, даже если он живёт в пустыне или Арктике.

Помнится, всё в том же детстве, помимо ботаники на школьных уроках, теплую страсть к растениям привила мне бабушка. Сама она хоть и не была отъявленным садоводом, в молодости долгое время жила под Ленинградом, где у них с её мамой был участок. Картошка, сельдерей, цветочки – обычный набор дачника. В Ленинграде было уже не очень-то развернуться – дачным участком мы себя не озадачили, а вот балкон имелся. Да ещё какой – южная сторона, безветренное место, в разгар лета температурка под тридцать Цельсия – хоть бахчу с арбузами разводи.
Бабушка с её генетикой деревенской травницы с белорусского полесья сочинила целый райский сад – петуния и настурция в два ряда, а по бокам – душистый горошек и декоративная фасоль. Естественно, кого было ещё привлекать к озеленению лоджии, как не любимую внучку. Тут-то я и поняла, что есть настоящее чудо – это процесс рождения растения.

Для тогда маленькой Наташи, ещё даже толком не приступившей к познанию биологических тонкостей, сам процесс предварительного замачивания и проращивания с виду такой сухой и безжизненной семечки казался поистине познанием тайны Вселенной. Только представьте – сухой комочек, больше похожий на соринку или хлебную крошку, а ведь положишь её в воду – она разбухает, наполняется влагой и вот – через день-два уже проклёвывается из семечки тонкий росточек. Ещё день – из посаженной в землю бывшей соринки вырастает нежный побег с первыми семядольными листиками, которые потом мощно продолжаются и ветвятся листьями настоящими. Ну а после положенного периода вегетации – награда для сажавшего семечку человека – первые бутоны и цветы!

И ведь всё это чудо могло годами храниться в состоянии миниатюрной пружины жизни всего лишь в белковом веществе вот этой самой крохотки под названием семечка! Отчего-то уже тогда в моей голове просто всё кружилось от восторга, когда я осознавала, что рождение жизни большого и пышного цветка происходит таким сложным, но таким одновременно простым способом. Я старательно замачивала, проращивала, высаживала, - ровными рядками, как и учила бабушка. Больше всего мне нравились семена декоративных бобов – они были чёрными со стильными сиреневыми пятнышками и прорастали быстрее всех. После первых побегов, пёрли эти бобы, как сумасшедшие, а их тем временем нужно было ещё и направлять по натянутым толстым ниткам. В результате балкон пах и благоухал на зависть округе, а на ароматные цветы слетались бабочки и шмели.

Видя мои ботанические подвиги, папа решил подкинуть огонька моей страсти и принёс из своей школы на лето оптический микроскоп, чтобы дочка поглубже нырнула в тайны Вселенной. Микроскоп увлёк меня так, что я забросила все прежние детские забавы. Какое тут гуляние, какие куклы и машинки, какие к чертям сказки и «Денискины рассказы», когда есть таинственный аппарат, который может видеть тайны бытия, приобщающие ребёнка к настоящему чуду?!

Мама немного насторожилась – ещё бы, Наташа с рвением Мичурина таскала к своему новому оптическому приятелю всякие листочки, цветочки, и даже капельки воды из банки, стоящей рядом с комнатными цветами для их охлаждения. В общем, мало кто может похвастаться тем, что не только читал о наличии у растений хлорофилла и эндоплазматической сети, но и сам видел эти наполненные зелёным фотовосприимчивым веществом клетки растения и наблюдал, как питательные вещества движутся по системе мелких канальцев. Смотреть на это биение жизни было самым завораживающим занятием в моей жизни. Честное слово, никакой процесс написания стихов или публицистических статей не сравним с познанием истинного чуда, которое, по моему мнению, всё-таки рождается из миниатюрных живых клеток, а не из букв и слов…
Помимо посадки однолетников было у меня ещё и перманентное увлечение комнатными растениями. Правда, пересаживать и вообще копаться в земле я полюбила только совсем недавно. В моём детстве вознёй с горшками занималась только бабушка. Сейчас мне ничего не стоит уйти от суеты мира, уединившись с различными грунтами, и на расстеленных рекламных газетках разложиться со своими цветами. Сам процесс копания в земле сродни медитации – ты не чувствуешь ничего, кроме почвы, ощущаешь её сквозь тонкие перчатки, вникаешь в её плодородную суть, постигаешь её кончиками пальцев, самим сознанием – это не просто грязь, это субстанция, из которой зарождается жизнь. Бережно отрясаешь корни растения, заглубляешь, присыпаешь, поливаешь… Да что вы знаете о наслаждении, если никогда не чувствовали единения с землёй для растений!?

Последнее, что вспоминается из детства, это моё подсознательное возвращение к корням предков-травников, когда маленькая Наташа наткнулась в магазине на редкую тогда книжку о лекарственных растениях и слёзно попросила её купить. Мама знала, что покупка таких книг для дочери – это ценное вложение в её покой, так как увлекающаяся девочка мигом погрузится в познание растений-целителей и будет ещё умней, чем прежде.

Чтение о магических травах-лекарях толкнуло поклонницу ботаники на новые подвиги – теперь уже я с чувствами готового на любые подвиги исследователя далёких континентов бродила по соседним скверам, паркам и всевозможным зелёным островкам, высматривая увиденные в книжке цветочки. Моей целью было их не только найти и опознать, но и сорвать и, так сказать, заготовить. На балконе в итоге сушились пучки ромашек, корень одуванчика, корни и листья лопуха, всяческие пастушьи сумки и вообще всё то, что я находила и могла определить и нарвать. Помнится, с корнем одуванчика у меня вышли большие проблемы – кто ж знал, что у слабенького на первый взгляд цветочка окажутся такие мощные корни, которые я тянула из земли, словно репку? С корнем лопуха тоже вышла нестыковочка, но мне удалось его старательно выкопать.

Не факт, что я действительно употребляла все свои заготовки, так как уже тогда понимала, что нарванные во дворе ромашки не чета продающимся в аптеке и собранным по всем правилам в чистом месте. Просто сам сбор трав, как это делала ещё моя прапрабабушка, приносил маленькой девочке несказанное удовольствие, какого не получали мои сверстники от просмотра модных на ту пору диснеевских мультиков.
Пришли другие времена, а страсть осталась прежней. Правда, мне даже стыдно за то, что долгое время я «изменяла» моей любимой ботанике с литературой, считая, что выше красиво сложенных вместе слов быть не может ничего. Растения стали частью того, что я теперь называю своим Альтер-эго. Глядя на то, как всё новые и новые зелёные горшочные сидельцы занимают свои зрительские места на подоконниках, мой добрый критик Р. сказал, что Амстердам надо перенести подальше от границы, дабы не было лишнего соблазна мотаться туда. А что – четыре часа на машине и два на поезде – это не время, а польза огромна. Не знаю, какими уж чудодейственными пилюлями потчуют голландские селекционеры свои замечательные комнатные цветы, но растут они всегда на славу, цветут обильно и редко расстраивают свою хозяйку.
У меня пять разнообразных фиалок, маранта, драцена с гордым именем Дракон, кордилина, крошка фиттония, два алоэ, три милых хлорофитума, два стойких солдата-декабриста, комнатный бамбук, приехавший почти контрабандой из Китая, хамедорея, вымахавшая до состояния нехилой пальмы, малютка пеперомия, звёздочка-хавортия, ставшая за год весьма раскидистой сансивиерия, кудрявая хедера, она же плющ, два отъевшихся каланхоэ и мой любимец – нежный спатифиллум, прозванный романтичными русскими барышнями «женским счастьем». Помнится, когда после плановой пересадки этот вислоухий житель болот загрустил, загрустила и я, да так, что в пору было глотать валерьяночку. Правда, пара-другая целебных голландских пилюль помогла моему семейному талисману, но моя грусть переключилась уже на маранту, подвергшуюся нападением мучнистого червеца. Букашкам был дан мощный бой, а маранта из молитвенного дерева превратилась в молитвенную королеву, так как теперь львиная доля хозяйской заботы досталась этой капризной барышне с трёхцветными лапами-листьями.

Нет ничего более уникального и повышающего самооценку, чем выращивание растений почти с нуля. Ведь одно дело – это прикупить в магазине готовый цветочек, над которым трудились какие-то безвестные голландцы, или же раздобыть где-то черенок или листик, посадить его, ухаживать-поливать, а потом наблюдать, как он, словно маленький ребёнок, растёт и развивается, крепнет и мужает.


Признаюсь, когда из посаженных мною листочков фиалок начали проклёвываться бисеринки листиков, а доселе миниатюрные отростки плектрантуса и декабриста решили заветвиться, моя радость была сравнима только с няней, научившей своего подопечного читать стихи.

Это ли не чудо?!

После поездок в Китай я утвердилась в своём мнении о том, что растения – это главное на земле. Судите сами – в Китае и соседней Корее есть даже День деревьев. Это почти праздник, когда мудрые азиаты занимаются посадками зелёных братьев, помогающих нам дышать. Насколько я наслышана о проблемах родного Петербурга, там есть обратный «праздничек» - день вырубки… Печальная шутка, но из-за жлобского отношения властей города к экологии и людям вообще когда-то один из самых зелёных городов России лишился неимоверного количества вполне здоровых деревьев. Бесконечные бесполезные бизнес-центры и монструозные жилые комплексы по тридцать этажей, конечно, «важнее», чем зелёные оазисы и просто газоны.

В Европе чаще всего проблемы решаются в обратную сторону. Здесь есть целые планы по озеленению, потому что повёрнутые на экологии европейцы понимают – без деревьев человек не больше, чем обычный загрязнитель атмосферы. Деревья дали планете жизнь – своим буйным поглощением углекислого газа и мощными выделениями кислорода они сформировали атмосферу, которой и воспользовались теплокровные твари вроде нас. Из-за увеличения промышленных выбросов в том же Китае, атмосфера с приходом антропогена начала разогреваться, и в этом уже нет ничего забавного. Рушатся миллионами лет слагавшиеся природные связи и законы, и все эти жаркие лета и всяческие ураганы – не что иное, как результат нашей великолепной деятельности по загаживанию родной планеты.

Жаркое лето на севере России и в Лапландии? Думаете, это круто? Да ничего подобного. Пальмы на Невском и арбузная бахча в Рованиеми не появятся, а вот традиционные виды растительности вымрут, потому что на процесс естественного отбора наиболее выносливых к жаре экземпляров уйдёт не одна сотня лет, которую нам с вами, увы, не потерпеть. Когда рушатся устоявшиеся биоценозы и целые страны терпят колоссальные убытки из-за засухи и пожаров, уже не до сладких мыслей о том, что ещё чуть-чуть и точно будем ходить зимой без пальто, как в Бразилии. В Бразилии все их лианы за много веков привыкли к такой парилке, а наши ёлочки и пихты – нет. Так что китайцы зрят в корень, памятуя и о своём печальном вкладе в порчу климата – высадка деревьев должна хоть как-то поддержать матушку-планету, и так обиженную на нас из-за такого скотского поведения.

Если вернуться к приятному антистрессорному воздействию растений на психику человека, то нельзя не упомянуть о вещи, стабильно повышающей настроение любому угрюмцу и скептику. Петрушка – вот, что однажды помогло не только мне, но и озадаченному весьма сложными проблемами по работе Р. Ведь нет ничего более расслабляющего, чем посеять семена, затянуть на пару дней плёнкой, поливать-проветривать, а потом с удовольствием Менделя наблюдать за тоненькими и нежными плодами рук своих – росточками петрушки, так быстро превращающейся из миниатюрных былинок в кудрявые кустики.

Петрушку, с которой у меня и началось увлечение этой зелёной медитацией, мне посоветовала соседка. У неё такая росла-колосилась, отличный селекционный шедевр от немцев, ведь они большие любители всяческой зелени. Раннеспелый сорт пришёлся по вкусу моему сердцу – ничего особенного делать не надо, посадил – и жди, а потом можешь в супчик сыпать, наслаждаясь статусом домашнего садовода.
В общей сложности мы с Р. лечили нервищки ещё и укропом, любимым в Германии шпинатом, сажали-сеяли базилик и кресс-салат, тренировали силы на тимьяне и рукколе, а вот с голландским сортом салата латук как-то не очень у нас сложилось. То ли жарко ему было, то ли световой день короток, - салат вытянулся и вырос тощим стайером-марафонцем, впрочем, меня результат устроил, главное, что вообще вырос.

Пробовали мы и томаты выращивать, но особенного урожая не дождались, хотя по вкусу помидоринки оказались сладкими и сочными. Впрочем, я же растила их не для гурманских утех, а ради самого процесса наблюдения за рождением чуда – полновесной новой жизни из маленького сухого семечка.

Растения – короли мира. Достаточно только окинуть взором нашу милую планету – куда не плюнь, везде что-то растёт, а чаще всего ещё и цветёт. На любую тундру найдётся своя карликовая берёзка и травка, а пустыня удивит каким-нибудь кактусом-спартанцем прямо среди песков. Я уже не говорю о том, что у любого человека душа возрадуется, когда над головой зашумят-запоют густые берёзовые кроны, а под ногами зашуршит ковёр из лютиков и колокольчиков.

Природа – это наш дом, как ни до пошлости банально это звучит. Мы веками жили среди природы, и интуитивное ощущение близости с ней в нашей крови. Это просто вцементировано в наши ДНК, сколько бы стекла и бетона нас не окружало. Вдумайтесь только – лучшие мировые культурные образцы в живописи чаще всего обращаются именно к природе. Роскошные китайские вазы пестрят растительными мотивами, милые славянские вышиванки эксплуатируют в своих узорах цветы и травы, даже строгие мусульмане, запрещающие изображение человека, украшают свои мечети прихотливой вязью из листьев и цветов.

А на ваших обоях дома – что? Цветочки, листочки, травинки. Не думаю, что долго протянет психика любого твердолобого поклонника абстракционизма, помести его хотя бы на год в помещение, полное геометрических загогулин. Человеческий глаз легче цепляется за изогнутые линии, чем за прямые, это доказано психологами. А изогнутое как раз и имитирует те самые частички природы – стебли, листья, цветы, стволы деревьев.

Я поняла простейшую истину, доступную любому человеку, умеющему думать и хоть немного чувствовать. Чудеса – рядом. Чудо – это жизнь, в том числе и жизнь цветка, который всего лишь маленькая, но очень дорогая крупинка нашей колыбели-планеты. Отдаляться от неё – это значит, терять себя. Честно говоря, я очень рада, что снова вспомнила детскую страсть и научилась жить по-настоящему – рядом с тем, что когда-то и дало жизнь людям.

Растите цветы! Потому что когда на вашем окне стоит красавица-драцена или милая фиалочка, а на балконе поспевает родимый укроп, все невзгоды современного человека вроде экономических кризисов и политической нестабильности кажутся всего лишь не заслуживающей внимания суетой.