Часть I. Глава 13

Пустыня жгла глаза, лицо, волосы. Кожа трескалась и лопалась.
Если вы хотите повидать ад на земле – отправляйтесь в пустыню.

Отец сказал:
– Ты видишь, как жесток и нечестив новый правитель. Какой путь он избрал. Он уничтожит вскоре всех праведников на нашей земле. Он не остановится, пока не убьет всех... Лучшие люди, гордость народа, бегут в горы, леса и ущелья... погибая там... Мы лишились всего, мы хуже падших... Еще немного и нас сморит жажда, голод и болезни... Мы должны вернуть свое положение... Мы должны хотя бы попробовать... Нужно бороться...
И семья поддержала его в этом. Ее братья, сестры, мать.
Отец тяжело вздохнул и, помолчав, продолжил:
– Среди праведников, из всех дочерей, ты – самая мудрая и красивая. А еще... у тебя есть дар, которым теперь все меньше обладают люди. Скоро наступит время, когда таких способностей почти не останется и они будут скрыты... Времена меняются, как и было предсказано... Наступает новая эра.
Она отошла в сторону и присела за большой дубовый стол... Ее ноги горели огнем от песка, от преодоленного пути... Вода которой они так жадно напились только что, вода, о которой они мечтали несколько дней в изматывающем пути... вряд ли спасет их от ужаса грядущих дней... Будущее... у них нет будущего... они не смогут убегать долго...
К лодыжке был привязан нож. Она достала его и принялась вырезать на столе символ, обозначавший «спасение». Ни «надежда», ни «вера». Только спасение! Другого быть не должно.
Люди столько уповают на крошечную надежду. Но она ничего не решает! Какой с нее прок? Ядовитые грезы.
А вера – во что им осталось верить? Нет! Последняя надежда и последняя вера – это отчаянное сражение, все силы, пущенные на спасение! И, если все уже утрачено окончательно, так зачем им тогда бегать, прятаться, влачить это мерзкое существование крыс, а не людей?
– Ты должна пойти к нему, должна защитить свой народ...
У нее закружилась голова от этих слов... В теле, казалось, не осталось ни капли силы, но ее хватало на то, чтобы понемногу приходить в ярость... Защитить свой народ? В одиночку! Она? Разве они не видели, как гибли самые отверженные и неукротимые воины? Как лихо разделались с могучими сынами этих земель, прославленных великими подвигами?
Какой народ? Почти никого не осталось... Пойти к завоевателю? Одна только мысль об этом приводит ее в ужас!
Рядом шумели дубы... последнее чудо...
Гигантские старые дубы – спасители беглых странников и всех отвергнутых, бастион из прочных стен. Там, внутри этих гигантов, тихие комнаты, там можно ненадолго спрятаться. И на верху, на мощных ветвях. По ним можно добраться к отверстиям в скале, и укрыться там. А можно просто прижаться к слоистой коре и ощутить ее защиту.
Исполины. Надолго ли они укроют их, перед тем как придут варвары – и сожгут все дотла?
Половина мира уже покрыта пеплом.
Как же ласково они шумят... лечь под одним из них – и забыться... просто забыться, чтобы все это прекратилось. Слушать этот шелест, этот таинственный грустный шум... до последнего своего вдоха.
– Ты же понимаешь, что больше некому этого сделать, милая, – в слезах обратилась мать.
О, бедная ее мать! Блекнущая красота: воспаленные глаза и потресканные губы. Грязная туника на истощенном теле. Сколько дней она уже хромает? Она не протянет долго, это слишком очевидно.
Девушка продолжала сидеть спиной к своей семье и упорно вдавливала нож в доску.
Что, что принесет им это вожделенное спасение? Утраченный мир? Утраченную свободу и покой? Сказано: ничто не будет, как прежде! На многие, многие, почти бесконечные века впереди.
Отец шагнул к ней, но остановился и, подумав, снова заговорил:
– Ты должна применить красоту, мудрость и свой дар для того, чтобы свергнуть его, Аксара.
Аксара! Ее имя. Красивое и звонкое. Какой неуместной музыкой проносится этот звук над обреченным прибежищем, проклятым всеми богами, исчезающим под солнцем, как мираж.
Холодный озноб пробежал по влажной спине... Она опустила голову на руки, не в силах ее больше держать.
– Мой дар? – простонала она. – Ты говорил, чтобы я не применяла его, пока не появится знак.
– Это и есть знак! То, что происходит с твоим народом. Оглянись, какой еще тебе нужен знак?
– Знак о том, чтобы я пошла к этому убийце и предложила себя ему в наложницы? – прорычала она сквозь зубы, сильнее вонзая нож в дерево. – Чтобы он играл мной, как кот играет мышью, перед тем, как изуродует и съест?.. Вы понимаете, что мне уже никогда не вернуться?.. В чем моя сила перед лицом бесконечной жестокости? Горсть пыли, брошенная в водоворот!
Отец едва ли сдерживал слезы. Он стоял позади, натянутый до предела. Его ноги почти подкашивались от усталости, но он не чувствовал ничего кроме душевных терзаний.
Он не допустил бы никогда, чтобы она пострадала, чтобы хоть комар укусил ее... Чудом спасший себя и свою семью бывший министр, бежавший от огня и убийц... Но опасность не миновала, она следует за ними по пятам, бежать уже некуда, всему есть придел.
Проглотив тяжелый спазм, он произнес:
– У нас нет выбора... Ты – избранная, дочь моя... на тебя возложена миссия...
 Ей хотелось кричать и рыдать, но не осталось сил... она совсем уже опустилась на стол... Взгляд скользнул на подол истертой туники... другой у нее нет, и вряд ли будет... Ее семья, как и другие семьи последних праведных, полностью разграблена. Она должна принести себя в жертву ради всех кланов... ради собственной семьи... ради всей земли... ради тех, кого она никогда не знала и уже не узнает... она должна... должна... должна!
Слезы горечи покатились на руки и стол, смывая песок.
– Этот дар лишил меня выбора, – прошептала она обреченно.

* * *

Немыслимо! Стоило открыть глаза – и все сникло, будто границы света полностью и безоговорочно оттеснили память в тень.
До чего живой сон, это определенно то, что важно помнить!
Давай же... Что это было? Нет, не дай этому файлу в твоем сознании отформатироваться!
Какой это век? Это определенно было очень давно! Как он тебя называл… Акаша? Акара? Тара?
Влада воткнула в уши бирюши, в надежде, что тишина поможет ей сосредоточиться. Глаза зажмурила до боли, до ярких бликов. В пропасти сознания не было сначала ничего, одна кромешная тьма! Но все это время слабым пульсом простукивались эмоции... Все дело именно в них! Они и есть причина, по которой она стремиться оживить тень, поймать ускользающий разговор. Это эмоции вели ее в то место.
Отголоски сна бередили душу, как крик о помощи, который доносится издалека, очень слабо, и заставляет напрячь слух, вызывает инстинктивную тревогу. Только благодаря этим эмоциям она надеялась ухватиться за какие-то проблески, которые приведут ее обратно... Они заставляли ее снова и снова пытаться вспомнить. И как бы ни было пусто сейчас в голове, но она все еще улавливала оттенки этих переживаний, будто слабое дыхание умирающего сквозь пелену забытья...
Я напугана и возмущена, хваталась Влада за призрачные сигналы.
Я не знаю причин, почему этот сон так настойчиво пытается стереться, но зато у меня нет никаких сомнений, что это вовсе не сон.
Память о событиях, что имеют непосредственное влияние на происходящее сейчас! Все такая же свежая рана!
Вот первый проблеск... Кажется будто нежный ветерок подул в лицо...
Это она! Сидит за столом. На ней изорванная одежда... Что они тебе говорят? Твоя семья... Да, родные люди, но не те что сейчас, совсем другие... Тебе не нужно объяснять такие вещи, ты и так все прекрасно понимаешь... Это другая жизнь.
Руки лежат на деревянном столе. Какой-то двор среди деревьев-исполинов... С высоких могучих стволов свешиваются веревочные лестницы. Ты поднимаешь голову и видишь край скалы среди ветвей. Там, в самом верху, укрытая густыми темными кронами, пещера... Чей-то дом?
Перевалочная база! – вдруг становится ясно.
Позади стоят близкие... Спорят.
Сознание снова захлопывается. Нет, вернись на то место!
Ты сидишь за столом... Вот твои руки на отполированной столешнице, это знакомый тебе сорт дерева: светлый, с продольными бороздками, некогда артериями живого дерева. Дуб. Конечно же дуб! Это целый край древних зеленых дубов... Чувствуешь запах? Дубы окружают тебя...
Под ногами песчаная почва, островками пробивается трава. Это не родное место, но очень знакомое. Ты и твои близкие здесь уже не первый раз. Вы вынуждены скитаться, вам пришлось покинуть прекрасное царство, изумительный город, большой красивый дом. Над всем семейством висит угроза расправы. За что? И почему на тебя возлагаются такие надежды, будто только ты можешь исправить ситуацию?
Нет, вернуть былое тебе не удастся, но, быть может, удастся выторговать жизнь для себя и близких... В конце концов, вы ни в чем не виноваты.... Никто не виноват.
Но почему она возмущена словами своего отца? Он говорил спокойно, с глубокой печалью... Они слишком многого ждут от нее!
Едва уловимый стон протеста: «Этот дар лишил меня выбора!»
Она имеет в виду свои способности, такие, как сейчас?
Она резко поворачивается к ним и в запале бросает: «Из юдоли слез родился дар – и нет в нем блага!»
Но в действительности она не злится, не имеет права злится, и без того понимая свою участь...

«Ты что?» – резко вонзается посторонний голос в сознание. Затем интонация подскакивает: «Люся умерла? Так только недавно ее видела!»
«Только месяц как брата ее похоронили! От него наверное и заразилась, он же из этих был…» – отвечал не менее ошарашенный голос.
Беседовали две старухи.
«Да ты что?» – без конца повторяет первая.

Влада сжимает голову так, что та едва не трескается.
Вон из моего сознания! Я не хочу знать ваших проблем, оставьте их себе! Прочь!

Ты сидишь за столом! Давай же... Ты сидишь за столом...
Что говорит отец? Он принял решение, от которого подавлен и разбит настолько, что не смеет посмотреть тебе в глаза... И все же – выхода нет.
Что тебе предстоит сделать?

Дубы. Гигантские зеленые дубы... Толстые темные ветви, густая листва, как волны в океане...
Да, шелест... Ты помнишь этот нежный шелест... Успокаивающий и тревожный одновременно... Необъятные стволы деревьев, до того широченные, что внутри них целые жилища… Полуденное солнце – всегда такое ласковое, и такое утомляющее... Легкий ветер обдувает лицо, колышет пряди золотых волос... Хочется уснуть, забыть про кошмар и усталость. Но теперь уже не до сна. Все напряжены и ждут ответа... Они стоят позади тебя и ждут. Что ты им говоришь? Что нужно сделать?
Ты сидишь за столом... ты сидишь за столом... дубы... ярко-голубое небо над шумящими кронами...

Бесполезно!
Словно оборвалась видео запись... Сколько она не проматывала, ничего не могла воскресить, кроме нескольких реплик и тягостных эмоций.
А беседу двух старух далеко за дверью слышала так, будто они стояли у нее над головой.
Избавьте меня от этого, приказывала она. Всей вселенной молю!
Она быстро вскочила и стала вышагивать по комнате, превозмогая волну раздражения и продолжая усиленно глушить поступающий в голову диалог.
«...бедная Люся...»
Избавьте! Меня! От этого!!!
Обычно, при определенных стараниях, у нее получалось переключиться, но сейчас раздражение было слишком сильным. Голова как поломанный приемник. Невозможно настроиться на нужную волну, как будто что-то упорно глушит сигнал. А эти сороки в коридоре все скрежещут: «Люся... Люся... брат... в гробу... Он из этих был, что с мужиками...»
Господи, за что?!!
Никакие бирюши не заглушат этот словесный мусор. Отчего люди так смакуют свой ужас, вгоняют занозу глубже?
Влада воткнула наушники, в надежде перекрыть диалог музыкой, как обычно и поступала во всех критических ситуациях, но плеер разрядился. Она не выключила его, когда засыпала ночью.
Раздражение превратится в приступ ярости, если все немедленно не прекратить. Она должна уметь абстрагироваться. Просто обязана научиться!
Влада остановилась посреди узкой обшарпанной комнаты и посмотрела в окно. Она немного щурилась без очков, но постояла так несколько минут, наслаждаясь видом, в котором вряд ли кто-то нашел бы что-то примечательное.
Погода была превосходной: листья на ветках покачивались, как золотые колокольчики. Солнце казалось приветливым и смирным. Это не то же самое, что в ее последнем сне, но красота природы – единственное богатство, что осталось у Земли. И она знает это почти интуитивно, как и то, как страшно однажды все это терять...
Как же чист и свеж октябрьский воздух, подумалось с внезапным восторгом.
Немедля ни секунды, Влада напялила очки, накинула пальто, кое-как замотала шарф – и покинула вонючую конуру. В метрах двадцати, в пороге общаговской кухни, застыли две престарелые женщины, качая головами и разглядывая невидимое пространство перед собой.
«Люся... Люся... уже схоронили…»
Каждая из них пересчитывала, как монетки в тайнике, свои собственные болячки... долго ли, гадано?
Влада проскользнула, ни разу не глянув на них, упорно изучая проевшиеся полосы старого деревянного пола с толстым слоем краски.
Дубы... высокие развесистые кроны... и бескрайнее синее небо...
«Из юдоли слез родился дар – и нет в нем блага!»




"Истоки". Глава 14 : [url=http://www.proza.ru/2019/04/05/1842]