Уааа, дарига

     После обеда наступало затишье, дедушка уходил на свою половину, чтобы вздремнуть, а бабушка усаживалась в дальнем углу комнаты, снимала свой платок и принималась неспешно расплетать свои тоненькие косички. Когда-то в молодости у бабушки были роскошные черные косы. Белолицая, стройная девушка любила смотреть на свое отражение в воде, так как в зеркале ей на глаза сразу бросались ненавистные оспинки, рассыпанные по лицу. Приметой тех непростых времен стала эпидемия чумы и оспы, которая косила людей сотнями и тысячами. От тяжелой болезни в детстве она оправилась, но подрастая и замечая, как хорошеет и меняется ее тело, с большой грустью осознавала, что следы на лице не исчезнут никогда… 
      Однажды тетушка поведала мне, что дед в бабушку влюбился, увидев ее в лунную ночь на гуляньях в степи. Молодые состязались в айтысе, разделившись на две группы – юношей и девушек, раскачивались на алтыбакан, пели до рассвета песни. В эту ночь влюбленный джигит украл невесту и привез домой. Когда наутро он увидел ее оспинки на лице был разочарован, но мудрая мать утешила сына словами: «От красивого лица молоко пить не будешь…Лучше тепло души, чем неписанная красота. Чувствую, сынок, девушка хорошая, нарожает тебе детишек…Будешь счастливым!...»
      Своим любимым перламутровым гребнем она расчесывала свои седые волосы, будто это были длинные пряди волос. Белым облачком они разлетались по сторонам, как одуванчики и я завороженно смотрела как искорки пробегают по ним. Мне очень нравился бабушкин гребень цвета желудей, которые то и дело падали с молодого дуба, растущего у окна дома. У бабы Клавы, соседки, тоже был такой, но серебристого цвета, она водружала его над узелком, собранный из поседевших и поредевших волос. Платок она носила изредка, поэтому ее гребень был на виду и сверкал на солнце.
      - Апа, почему ты не снимаешь платок? –  спросила я бабушку, рассматривая ее полукруглую расческу через солнечные лучи, щедро исходящие из небольшого окна.
      - Алтыным, для начала сделай-ка мне массаж головы своими золотыми ручками…
Я мигом поднималась с места, и начинала методично щелкать по коже ее головы ногтями больших пальцев попеременно.
      - Ох… Ах… Рахаттай…прекрасно…жаным…алтыным…кулыным, - осыпала она меня ласковыми словами, отчего я с еще большим рвением выполняла свою миссию. Лишь после слова «достаточно» я вновь усаживалась под ее бочок.
      - Женщине негоже ходить с непокрытой головой. Это веление Аллаха, -  бабушка говорила неторопливо и тихо, ее щеки раскраснелись после массажа головы, прояснившие от усталости глаза довольно сверкали, а в ее теплом взгляде было столько нежной благодарности. – Волосы человека таят в себе ум, удачу, энергию, силу. Головной убор защищает от дурного глаза и дурного слова, а еще если непокрыта голова, то джины могут вязать множество узелков на волосах, вот тогда страшный недуг одолеет тело…
      Она начала снова заплетать свои косички, подвязывая концы тонкой красной лентой тесьмы. Мне было страшно и одновременно любопытно, как этим невидимым воинам тьмы, как называет бабушка джинов, удается так расплодиться, чтобы запрыгивать на головы женщин и устраивать там свои гнездовья…
     - Апа, я хожу без платка, значит…- кажется вот-вот расплачусь.
Она кряхтит от досады, успокаивающе гладит мои волосы, шепча какие-то слова и отвечает:
      - У детей сильные ангелы, они охраняют их денно и нощно…Вот, погляди, когда на расческе остаются волосы, их надо тщательно собрать и сжечь в печи, либо закопать в таком месте, где не ходит людская нога…Ни в коем случае, нельзя бросать на землю. Иначе птички соберут их клювом и смягчат ими свои гнезда, а потом у этого человека будет болеть голова.
      - Почему в старину девочкам обязательно надевали на голову такия – тюбетейку, - продолжала она свой рассказ, - украшали ее разными бусинками, обшивали яркими узорами? Потому что в волосах вся сила, а ее надо беречь и защищать убором. В богатых семьях в косы дочерей даже вплетали серебряные монеты, чтобы они звоном отпугивали злых духов. В центре тюбетейки непременно вшивали пучок перьев филина…
     Такой головной убор был и в моем скромном гардеробе, он предназначался для праздников. Вторая такия для ежедневного пользования тоже сиротливо лежала в тумбочке и безнадежно ждала свою маленькую хозяйку. Во дворе никто такие тюбетейки не носил и однажды сверстники, увидев меня в ней, держась за животы, валялись от смеха на земле. Отчего я, позеленев от злости, продолжала упрямо ходить в ней. Она то падала с головы, когда мы лазили по деревьям или играли в «казаки-разбойники», то оставалась на заборе, пока прыгали в скакалки. Я наотрез отказалась. Бабушка не стала заставлять меня надевать тюбетейку. Когда ей что-то не нравилось в происходящих событиях, или ей перечили она горько вздыхала и в знак крайнего сожаления произносила слова «Уааа, даригааа!»
      - Апа, а раньше все-все ходили в головных уборах?!
      - И мужчины, и женщины, и дети. Головной убор очень почитается казахами, его нельзя бросать где попало, или дарить, и обычно вешают его повыше. Когда девочка подрастала, ее тюбетейку заменял борик – это войлочная шапка, которую обшивали бархатом, а к нижней части пришивался мех. Когда девушку готовили на выданье, полагалось саукеле или жаулык, но в бедных семьях заменяли обычной шалью. В таком головном уборе она должна ходить всю жизнь, не снимая.
Я привыкла видеть свою аже – это моя прабабушка  -  в белом саукеле, на ее голове высокий белоснежный тюрбан смотрелся величаво и чопорно, прикрывал шею и грудь целиком, а у молодых женщин головной убор был ярче и красочней, шился в форме конуса. Бабушка закончила плести свои косички, аккуратно погрузила свой гребень в волосы ниже макушки и поспешно проговорила:
      - Моя голова без платка будто на сквозняке…- на раскрытых ладонях она ловко приподнимает платок, покрывает им голову и подвязывает их сзади крепко.
Бабушка и ночью спала в нем, удивительным образом он не спадал с ее головы во время сна. Она была убеждена, что колдуны могут заполучить пучок волос, чтобы отнять силу и на рассвете читала обязательную молитву от зла тех «кто дует на узлы» (ред. занимается колдовством). Ее часто настигал мигрень, тогда она подвязывала платок так, что узелки были на ее лбу и как ни странно, через некоторое время она облегченно оповещала меня об ушедшей головной боли. Она считалась современной бабушкой, потому что снисходительно относилась к келинкам (ред. снохам), которые спешили обрезать косы и украшали волосы причудливыми прическами.
       «Уааа, даригааааа» - только и вздыхала она, качая головой…
Но когда разводили огонь под казаном и начинали жарить баурсаки, варить мясо, она отправляла молодых снох подвязать голову платком. Такое же требование бабушка строго предъявляла к ним, когда надо было раскатывать тесто. Все что касалось таинства приготовления еды, она была неумолима и снохи, безропотно подвязывали голову платком, сокрушаясь между собой, что модная красивая прическа теперь осядет…
      Бабушка мечтала об оренбургском пуховом платке. Где-то она услышала о нем и диву давалась тому, что оказывается, платок такой тонкий, как паутина и можно пропустить его через кольцо! А я мечтала, что вырасту, начну работать и буду ездить по всей стране. Тогда обязательно найду этот дивный платок и подарю своей любимой бабушке…
      После смерти дедушки, бабушка вмиг обмякла и начала угасать. Выяснилось, что именно молчаливый, скупой на слова и эмоции дед подпитывал энергичную и лучезарную апашку. Вскоре она ушла вслед за ним…
      Я не успела исполнить мечту пятилетней девочки – подарить своей любимой бабушке дивный платок, подобный паутинке, которую можно пропустить через кольцо…
Уаааа, дарига….