Девочка

Памяти моих родителей и страны, которой нет.

Предисловие

...Никто не знает, когда, где и при каких обстоятельствах он покинет эту землю. Будет ли это внезапная смерть, или долгий, мучительный уход, несчастный случай, или чья-то злая воля; возможно, это будет приговор, вынесенный человеком самому себе, - неизвестно. Но я почему-то всегда была уверена в том, что последним моим предсмертным видением будет вот это: мне 5 или 6 лет, я стою посреди нашего старого двора на улице Красноармейской. Глубокая, но светлая летняя ночь. Спит всё и все. Даже наши дворовые кошки. Тишина, мигающие мне своими сонными глазками звезды над моей головой, чуть слышно шепчут листья акаций и тополей, я чувствую, как свежо и остро пахнет этот остывающий ночной воздух. Я просто стою и оглядываю всё вокруг: темные окна, деревья, развешенные на бельевой веревке выстиранные и подкрахмаленные  простыни. Я оглядываю мой мир. Который для меня - весь мир.
Он был огромным. И я со временем должна была внести в него что-то свое, чтобы  это в нем оставить. Сделать то, что до меня сделали сотни миллионов людей. Поколения за поколениями. Все ли из них были "полезными членами общества"? Конечно, нет. А тысячи и тысячи ушли в небытие, не успев даже из него выйти. Но этот мир достался мне таким, каким его создали до меня. Каждый из них оставил свой отпечаток, пусть даже свою тень или полутень. И вот я ухожу из него - и что возьму с собой для памяти последнего мгновения? Только ли бесконечную тоску прощания с жизнью, землей, родными людьми, любимым домом, со всем тем, что приносило нам радость и удовольствие, мы чувствуем в это мгновение? А если еще и невыносимую горечь от осознания того, что на тебе ниточка оборвалась? И что никто не будет ходить по этой земле с такими же, как у тебя, большими, широко расставленными глазами, твоим цветом волос, твоей улыбкой и манерой сильно проводить левой рукой по лбу слева направо в минуту сильного душевного волнения... И никто не будет больше похож не только на тебя, но и на твоих родителей. За что же я так их обделила? Я больше ничего не могу для них сделать, ничего не могу в память о них и о себе оставить,кроме вот этого повествования. Я не была женой, я не стала матерью. Я была, есть и осталась только их дочерью. И во мне до сих пор, несмотря на мои нынешние 60 лет, жива и будет со мной до последнего моего вздоха та самая худенькая рыжеволосая девочка с солнечными веснушками, которая глубокой ночью, стоя в одиночестве посреди нашего большого двора на 3-й линии города Донецка, смотрела на мерцающие над ней звезды.