Приключения в мире девочек-26

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

... - Евочка, дитя моё, не плачь! Сёмушка-Симочка жива! Она в России сейчас, в пансионате "Маленькая принцесса". Ей там очень хорошо, но она очень скучает по тебе, моя хорошая! Туда полетел мой друг, сокурсник по колледжу и журфаку, юрист, как и его отец, глава юридической компании "Вербицкий и сыновья", Михаил Вербицкий. Быть может, нам удастся связаться с ней по скайпу! Я многое расскажу вам. Также я расскажу вам кто на самом деле Ванда Васильевна. Но сначала закончим с этими двумя! - сказал я, обернувшись к сидящим с поникшей головой Матильде Леопольдовне и её подельнику.

- Батюшка, мы чуть не запамятовали, ребята все наши, из пансиона, кадетского дома и сиротского дома уполномочили меня и Марианну поговорить с вами и бабушкой,  госпожой Фионой. Это важно очень! - вдруг сказала Клеменция.

- Батюшка, поверить не могу, что Сёмушка-Симочка жива! Как же она очутилась-то в России?! – удивлённо спросила Евочка.

- Да, как так вышло-то?! – хором спросили меня дети.

- Скоро всё узнаете, вот только с этими двумя покончим, передадим их в руки правосудия. Клеменция, девочка моя, Марианна, я и моя матушка, госпожа Фиона, вас обязательно выслушаем! А пока что, мне надо кое-что сделать, мои хорошие! - улыбнувшись, сказал я и, продолжил уже серьёзным тоном:

- Итак, Богдан, Даниэлла, дорогая крёстная, взгляните и скажите, вам знаком этот пузырёк?

С этими словами я вынул из правого кармана небольшой пузырёк, белый, пластиковый с голубой этикеткой и поставил на стол.

- Друг, разрази меня гром, это же лекарство, что принимал мой батюшка, у него были проблемы с давлением! - воскликнул Богдан.

- Господи, Александр, это же то самое лекарство, какое принимала Габи! То самое! – с крайним удивлением воскликнула Даниэлла, глядя на пузырёк.

- Совершенно верно! А вот и второй пузырёк! - тут я вынул точно такой же пузырёк из левого кармана и поставил рядом с первым.

- Как изволите видеть, они совершенно одинаковы, но на одном я сам поставил метку красными чернилами. Теперь я выну по одной из капсул из каждого пузырька. Видите? Разница очевидна! Так, капсула, что лежит слева была вскрыта! Перед вами орудие убийства! Этими капсулами, точнее такими же как та, что лежит слева были убиты Габриэлла Германовна Штерн, мама Клеменции, и Сильвестр Маркович Стрижемский, отец Богдана Стрижемского! Вы, Матильда Леопольдовна, по указанию своего любовника, Германа Брониславовича Штерна, подменили мужу своему лекарство! Именно вы! А вскрыл их, и заменил лекарство, изготовленным им собственноручно ядом, талантливый химик-самоучка, господин Свинцицкий! - заявил я.

- Боже мо-о-ой! Как же вы могли, матушка?! Зачем?! Что плохого сделал вам батюшка?! - сдавленно вскричал Богдан.

- Тише, друг мой, вот, возьмите таблетки и примите одну! Богдан, всё хорошо! Я всё вам объясню! Всем объясню! - сказал я и дал Богдану пузырёк.

Он открыл его, вынул одну таблетку, положил в рот, запил водой и, закрыв пузырек, передал его обратно мне.

- Вот и хорошо! Далее я хочу, чтобы все посмотрели несколько свитлын (укр. фото), на них изображены несколько мужчин, если кто кого узнает, скажите сразу! - сказал я и вынул из ящика стола несколько фото и передал их по рукам, чтобы все посмотрели.

- Ба, господин мой, вот же он, тот господин в чёрном! - сказал Аншель.

- Да, это он! А вот и толстячок! - сказала Валюша.

- Да, вот тот страшный дядька в чёрном! – сказала Ева, едва взглянув на одно из фото.

- Боже! Я вспомнила! Вспомнила! Я с Габи, матушкой и девочками пошли прогуляться. Клеменция, ей лет пять тогда было, помнится, всю дорогу развлекала сидящую в коляске, тогда ещё совсем крошку Марианночку. Мы дошли до перекрёстка и там, на углу улиц Гоголя и Лермонтова есть кафе "Три толстяка". Там мы и увидели отца в компании с мрачным, очень высокого роста господином в черном. Они говорили по-немецки! Это я и Габи по губами считали. Но было далековато, да и блики на стёклах кафе, только понять мешали, о чём шла речь. А подойти поближе не было возможности. Но того господина я очень хорошо запомнила! Вот же он! – с изумлением воскликнула Даниэлла, ткнув в одно из фото.

- Александр, мальчик мой, я не устаю вами поражаться! Даниэлла сказала правду, так и было. Именно тогда и началось наше противостояние с мужем. Ради своих девочек я готова была умереть, но не позволить Герману причинить им вред. Жаль, что Габи уберечь я не смогла... - со слезами на глазах сказала мадам Мадлен.

- Даниэлла, крёстная моя дорогая, убийца Габи мною покаран, вот ещё двоих поймали, но тот, кто стоит за всем этим, пока на свободе! Но уверяю вас, не надолго! Итак, эти два фото я отложу пока что! - сказал я и обратился к генералу Смеянову:

-Константин Филиппович, время уже позднее, пора сопроводить этих двоих туда, где им и положено быть. А завтра часикам к десяти утра вам непременно надо быть здесь.

- О, ваша правда, Александр Платонович! Время и правда позднее! Так, ребята, поехали! Этих двоих уведите! Там с ними потолкуем! Я распоряжусь, чтобы этом дом а также кадетский корпус, пансион "Леди Мадлен" и сиротский дом "Сердце матери" оставались под охраной от греха подальше! Завтра к десяти утра я приеду. Дамы и господа, дети, честь имею! - пророкотал генерал.

Он и его люди удалились, уведя Свинцицкого и Матильду Леопольдовну, совсем поникших и подавленных. Заодно я передал генералу меченый пузырёк.

- Ну, вот и славно! Нам всем пора отдохнуть, время и правда, позднее. Места в доме всем хватит. Богдан, друг мой, завтра соблаговолите привести сюда свою дочь Танечку, она наверняка очень хотела сюда. Верно? - сказал я.

- О, да, друг мой! Танечка очень хотела быть здесь! Хорошо, утром я приведу её сюда, дружище! - сказал Богдан.

- Замечательно! Бетти, Катерина, Люси,  Полина, сопроводите, пожалуйста, детей в их крыло, и будьте неотлучно с ними.

- Да, господин! - хором ответили служанки.

- Бабушка, а вы будете нам читать сегодня? - спросила Софьюшка мою матушку.

- Разумеется, буду! Ступайте, переодевайтесь, готовьтесь ко сну, и Евочку устройте, как следует! - улыбнувшись, сказала моя матушка. – Она теперь одна из вас.

- Совсем как тогда... - чуть не плача, прошептала Даниэлла.

- Да, Даниэлла, в этом доме всё как прежде, как тогда! Для всех приготовлены комнаты, Евдокия Макаровна расстаралась! Гаврила Семёнович вас проводит, и укажет где, кто разместится! - сказал я, сам едва сдерживая слёзы.

- О, благодарю, Александр! Я будто снова вернулась в детство! Вы вернули меня к жизни! - воскликнула Даниэлла.

- О, завтра будет удивительный день! - улыбнулся я.

Все разошлись. Я некоторое время сидел один. В голове роился рой мыслей. Когда часы пробили три часа ночи, я встал, прошел на кухню,  сварил себе кофе и пошел по коридорам в сторону детского крыла, большой террасы и оранжереи. Там почти у самого входа в оранжерею находилась неказистая на вид дверь, за которой скрывалась большая и просторная комната. Дрожащей рукою я отпер дверь и, войдя внутрь, запер её снова. Поставив чашку с кофе на стол, я включил торшер и, сев в кресло-качалку, и попивая кофе, предался воспоминаниям, вокруг была память, было то, что я не мог и не хотел забывать. Книги, фотографии на стенах, в шкафах игрушки, одежда, детские рисунки. А на письменном столе лежала засушенная роза и пожелтевший листок бумаги, на котором детскими почерками было написано:

"Что бы не случилось, клянёмся всегда быть вместе! Клянёмся беречь и защищать нашу дружбу всегда и везде до последнего вздоха! Клянёмся, что если с одним из нас случиться ужасное, то тот или та кто будет жив(а) обрушится с возмездием на того кто посмеет причинить вред одному из нас! Клянёмся всегда быть верными друг другу! Клятву сию скрепляем своей кровью! А того, кто нарушит сию клятву того, да постигнет самая страшная кара, какая только есть! Да будет так!

5 июня 1985 года

Саша Булах
Габи Штерн   "

А напротив подписей два отпечатка детских пальцев, сделанных кровью. То была наша с Габи клятва, наш с ней секрет, который я храню по сей день. Воспоминания захлестнули меня. По щекам потекли слёзы, и я просидел там до утра, пока не услышал голос Павлушки, что искал меня...