Причудливые виражи Часть 2

    Начало здесь: http://www.proza.ru/2019/04/04/1681

 — Опорочить хочешь, Дениска? Я ведь девушка гордая, упрямая: если чего решила — отступаться не люблю. Сначала свадьба, потом близость. Спорить не будем, хорошо? Наспимся ещё, котик.
— Понимаю, Евачка: не доверяешь. Господи, о чём это я? Совсем крышу снесло от неожиданности. Не слушай, делай как нужно. Деды наши не зря такой порядок завели. Есть значит в нём какой-то серьёзный сакральный смысл. А давай ты останешься, а спать будем одетые. Вроде как силу воли испытываем. Так можно?
— Денисочка, не настаивай: всему своё время.
— А если они заставят месяц ждать или вообще два? Совсем меня не жалко, да?
 — Не капризничай. Ты же не девочка. Месяц туда, месяц сюда. Как же ты раньше жил без нагих красавиц, не умер ведь?
— Раньше я был одинокий молодой человек, теперь жених, без пяти минут муж. Разве я не имею права рассмотреть, прикоснуться к сокровищницам избранницы? Предлагаешь кота в мешке приобрести? Обидно.
 — Я, по-твоему, кот, то есть, если расшифровать правильно — кошка драная?
— Чё сразу драная? Кошка как кошка: белая, пушистая, гладенькая, очень даже нежная. Это снаружи. Но ведь всё остальное под замком.
— Чего ты хочешь увидеть?
— Если бы знал, чего, сказал. Потому и хочу, что не представляю, о чём прошу. Ты для меня загадка.
— Денис, не хочешь ли ты сказать, что только ради этого замуж меня зовёшь?
— Боже упаси! Не говорил я такого и в уме не имею. И всё, раз так, закончим этот разговор. После свадьбы, значит, после свадьбы. Пошли заявление подавать.
На следующий день весь институт знал, что Ева замуж выходит.
Студенты, намеренно посвящённые в тему, крутили у виска, показывая пальцами на Дениса. Но правду сказать, намекнуть жениху на недавнюю доступность невесты, никто не решился.
Маховик приготовлений закрутился, набрал обороты.
Время до торжества пролетело быстро.
Егор несколько раз хотел с Евой поговорить, но каждый раз передумывал. Похоже,  его основательно ломало.
Не только девушка попала в зависимость, парень тоже мучился сомнениями и желанием восстановить статус-кво. Таких сказочных ощущений, какие он испытал с Евой, не удавалось повторить с другими девицами.
Что-то странное происходило с ним: рвало душу, настойчиво требовало вернуть отношения в прежнее русло.
Егор ревновал и ненавидел.
Подруга уплывала в неизвестном направлении, возможно навсегда. Нужно на что-то решаться. В конце концов, он тоже жил, с кем хотел. Какие в таком случае могут быть претензии? Сам виноват не меньше.
— Пора прибиваться к какому-то берегу, — убеждал себя Егор. — Спать можно с любой девкой, не с каждой в рай попадаешь. Ева единственная, с кем мне было по-настоящему хорошо. Покуролесили, наделали глупостей. С кем не бывает. Подумаешь — проблема. Я и дальше монахом быть не намерен. Сколько девчонок оприходовал — ни одна не зацепила. Стоит, конечно, поучить засранку, чтобы впредь место знала. Но это потом. Или никогда. Знать бы: любовь это или так, романтические страдания. Думать нужно, думать!
Денис тоже ходил сам не свой: переживал, волновался. Терзала парня некая неопознанная тревога, которую он списывал на неопытность и величину ответственности.
Он старательно примерял к себе роль главы семьи, мужа, но при этом чувствовал себя словно ощипанным, неполноценным. Постоянное сексуальное напряжение без разрядки лишало сил и энергии.
Мысли о нереализованных желаниях высверливали мозг, угнетали психику, невольно приковывали внимание к недоступному, но такому желанному центру притяжения.
Ева играла роль застенчивой невесты безупречно: злорадно разжигала его возбуждённое состояние, продлевая мучения жениха.
Она сама не понимала, на что злится и почему так изощрённо мстит человеку, который по-настоящему её любит.
Ева старательно, весьма увлечённо ласкала Дениса, намеренно переступая ей же обозначенные границы, но не допускала близкого интима, получая от этого процесса неподдельное удовольствие.
Её-то что — получить разрядку совсем не сложно: стоит только свистнуть — желающие слетятся на сладкое, как коршуны на загнанную дичь.
Девушка понимала и чувствовала, что с Денисом ей было бы хорошо: он надёжный и верный, но желание вновь завоевать расположение и любовь Егора, одержимость страстью непременно получить желаемое, было сильнее.
Эта раздвоенность бесила Еву, заставляла чувствовать некое подобие вины, отчего сделать больно, казалось логически верным ходом: пусть почувствует то же, что она.
Жалеть Дениса Ева не собиралась.
—  Какая разница, что он ни в чём не виноват? Такой же кобель, как и прочие мужики. Небось не отвалится, не завянет его петушок оттого что не дала. Переболеет, другую давалку найдёт, если что, она и вылечит. Лишняя наука никому не повредит. Меня тоже учили и унижали.

Одно только не давало Еве покоя: а если не оправдаются расчёты, если старания напрасны, если Егор плюнет и разотрёт, покажет напоследок кривую ухмылку и большой кукиш?
— Придётся ведь всерьёз замуж идти, — негодовала она. — Ну и что! Другие живут без любви — не умирают.  Детей от Дениса рожать придётся, всё остальное ерунда. Зато думать ни о чём не нужно: сам добудет, сам принесёт, ещё и уговаривать будет, чтобы взяла. Красоту и молодость всегда можно выгодно продать или в аренду сдать. Не будет хватать секса, заведу любовника, только и всего.
И ещё одно волновало её сейчас: девственность.
— Зачем я, дура бестолковая, в целомудренность-то играла? Ладно, с этим вопросом можно справиться, только беспокоиться об этом придётся заранее, прямо сейчас. Тут уж не имеет значение, придёт Егорка или нет. Подстраховаться нужно сразу, немедленно. Девочки говорили, что операция по восстановлению девственной плевы довольно простая: только плати.
Как ни мечтала Ева достать ревностью Егора, но пути к отступлению решила подготовить.
— Опасная игра, — переживала она, — небольшой промах и всё полетит вверх тормашками. А что делать? Охота — пуще неволи. Егорку женихом хочется, хоть застрели. Люб он мне и сладок. Денис лишь для скамейки запасных игроков годится. Какой мне с него прок, кроме манка на большую дичь?
— Ни за что не отступлюсь, — решила Ева. — Или пан, или пропал. Я своего добьюсь. Чего бы это ни стоило.
— Пошевелить милого дружка нужно, слухи распустить про нашу с Денисом большую любовь: про нежность, привязанность и страсть. Пусть побесится Егорка, пусть вспомнит наши жаркие ночи. С него не убудет: страдания облагораживают. После отомщу за непонятливость, когда дело сладится. Так накажу, что мало не покажется.
Никогда Ева не думала, что на такое способна. Чего только ради любви не сделаешь.
Сглупила по молодости, пока разницы никакой между мужиками не знала, теперь приходится нервами расплачиваться, чтобы хоть попытаться исправить те ошибки.
— Авось повезёт. Верила бы в Бога, помолилась. На Егоркин эгоизм, на самоуверенность и самолюбие, которого у него через край, теперь весь расчёт.
Время стремительно летит, а вестей от любимого всё нет и нет.
Молчит как партизан.
 — Неужто отступится, гадёныш? Неужели не нужна я ему совсем после всего, что было? — Ева всплакнула, сжала кулаки. — Не прощу! Пожалеет, что на свет появился! Ладно, под венец так под венец. Назло Егорке накануне свадьбы преподнесу Денису золотой бонус на тарелочке с голубой каёмочкой. Будет женишку такой секс от Евы в подарок, что глаза на лоб вылезут. Пусть оба подавятся. Покажу  мальчишке небо в алмазах и дно океана в жемчугах да янтарях.  Ради принципа покажу.
Девушка злилась непонятно на кого: сама ведь кашу заварила, сама скверную игру затеяла.
— Локти Егорушка кусать будет, да поздно может статься. Девственники, они жуть какие плодовитые: могут сразу семя удачно пристроить.  А если придёт, но поздно, опять хитрить придётся, по абортам бегать. Ну отчего женская доля такая горькая? Решай, не решай — всё одно проиграешь. Любой выбор плох.
Ева заметно нервничала, не в силах принять единственное решение.
— Егорка люб и дорог, но хозяином никогда не будет: денег приличных не заработает, по девкам бегать не перестанет. Он мужик до мозга костей. Когда и побить может, с него  станется. Зато с ним сладко. Может и недолго счастье продлится. Да если даже совсем капельку, но горячего и страстного, какого хочется. Только бы клюнул. Приди, Егорушка, что же ты молчишь!
Мысли Евы перескакивают с одного потенциального жениха на другого. Хочется от одного каравая откусить и от другого отщипнуть. Да так, чтобы не прогадать.
— С Денисом в постели наверняка не заскучаешь, желание из него так и прёт. Зато правильностью замучает, добротой, нежностью. Детей заставит штамповать, одного за другим. А мне это нужно? Для себя пожить хочется, мир посмотреть, а не сопли подтирать. Нет в нём настоящего мужского начала. Не успеет мужем стать — нудеть начнёт, планы строить, порядки устанавливать. Для него главное — стабильность и уют. Есть и плюсы: нуждаться ни в чём не придётся. Денис заботливый, чересчур даже: до конца дней обхаживать будет.
Но что делать, если Ева сусальному золоту тихой стабильности предпочитает простое бабское счастье, даже если продлится недолго?
— Приди же Егор, забери то, что принадлежит тебе по праву, сделай меня хоть на время по-настоящему счастливой.
— И что это за мечты у меня такие ненормальные? Скажи кому: засмеют, дурой посчитают. Но я, это я, а они сами по себе. Каждый за свою судьбу ответ держит, свою меру страданий и счастья несёт на плечах.
Накануне свадьбы Егор так и не появился на горизонте.
Ева приготовилась к вечерней встрече с женихом, словно к священному ритуалу. Не для того, чтобы осчастливить, нет: хотела черту провести, пограничные столбы врыть.
Прежде всего, наплакалась вдоволь.
Девушка купила дорогое бельё: постельное и нательное, сделала в доме у Дениса генеральную приборку.
Долго скреблась, мылась, вымокала в душистых водах, пока жених на работе был. Приготовила праздничный ужин, чего никогда прежде не делала.
Ева торжественно встретила Дениса в новом закрытом платье почти до пят, сшитом по заказу специально для этого случая, поклонилась до самой земли, трижды поцеловала в уста, слезу пустила.
Плакала жалобно, тихо, даже поскуливала, словно прощалась с чем-то важным навсегда.
Денис был ошеломлён, размяк от такого обхождения, прижал невесту к груди, начал в свою очередь Еву слезами обливать.
Так и стояли, пока у обоих глаза не высохли, не в силах разомкнуть объятия.
После, как успокоились, по бокалу вина выпили, поели.
Девушка выключила верхний свет, зажгла десяток заранее приготовленных свечей. Егор глядел на невесту открыв рот, даже дышать перестал, оттого что чувствовал: сейчас ему позволят прикоснуться к тайне.
Ева отвернулась, целомудренно, несколько театрально скинула платье, переступила через него, прикрывая ладонями грудь и низ живота, опустив глаза в пол.
Процедура совращения была продумана до мелочей. Невеста позволила Денису насладиться наготой: она знала, что хороша в том виде, в каком создала её природа.
Нежно прижавшись к юноше, дав ощутить жар тела, упругость груди, надышаться вдоволь  женским духом, Ева застенчиво повела жениха прямиком в постель, сверкая непривычной для него наготой, прикрытой лишь полумраком да отблесками свечного пламени.
Супружеское ложе удивило Дениса девственной чистотой, возбуждающими запахами и откровенностью того, что должно свершиться.
Денис осмотрелся по сторонам, не понимая, что происходит, точнее, очарованный щедростью Евы и необычностью момента: свадьба-то будет завтра.
Зная, что жених не решится взять активную роль на себя, Ева раздела его, ласково и нежно дотрагиваясь до оголённого тела и потайных мест, настолько интимных, что даже  говорить про них считается в обществе неприличным.
Сначала девушка прикасалась к возбуждённой коже кончиками пальцев, потом горячими ладонями, мягкими губами.
 Денис стонал, не в силах пошевелиться.
Такой силы ощущения ему не доводилось чувствовать.
Глазами юноша жадно впивался в обнажённое тело Евы: желанное, прекрасное, юное, свежее.
Каждый миллиметр таинственной, неведомой прежде сферы, привлекал его пристальное внимание, потому, что не был похож ни на что виденное ранее.
Тугие груди плавно раскачивались, тёрлись о его грудь твёрдыми сосками, вызывали спазмы и паралич воли.
Кожу обжигало.
Казалось, что горит всё тело целиком.
Мелкая дрожь, пронзающая тело насквозь, медленно перемещалась вниз живота, туда, где Ева прижималась обнажёнными бёдрами к восставшему естеству, которое рвалось из своей оболочки, наливалось, увеличивалось в длину и толщину.
Невыносимая сладость заставляла Дениса напрягать бёдра, плавные движения Евы превращали его тело в нечто зажатое и скованное, неспособное шевелиться.
Девушка отползла назад, захватила  корень рукой, затем губами. Орудие не выдержало напряжения, выстрелило застоявшимися любовными соками.
Последующие события Денис не мог вспомнить, сколько не напрягал память.
Оба дышали глубоко и судорожно. Воздух пропах чем-то терпким, смятая постель оказалась мокрой насквозь, кожа стала липкой.
Достаточно было и других неожиданных изменений. Его удивило то, что ни он, ни Ева не испытывают даже тени стеснения.
Невеста спокойно воспринимала блуждающие по её телу руки, даже когда они ныряли в распахнутое нечто, чем-то отдалённо напоминающее воспалённую рану.
Это новое манило: хотелось рассмотреть очаровательный цветок в деталях.
 Удивительно, но и это не вызвало у Евы раздражения.
Похоже, сегодня ему позволено всё.
Денис понял, что полученный им от невесты подарок, ставший неожиданным, но желанным сюрпризом, невозможно запросто разглядеть и изучить за один раз.
Почти до утра молодые гладили, ласкали, целовали и исследовали свои тела, не в силах остановиться.
Наслаждение было не только безразмерным, но и бесконечным. Даже небольшие перерывы казались сказочным приключением.
Они вновь и вновь сливались в единое целое, раскачиваясь и хлюпая, пока не разряжался один и не выгибался в конвульсиях другой.
Ева уже начала жалеть, что затеяла скверную игру.
Такого напора, такой богатырской потенции, силы, умения и нежности она никак не ожидала.
Денис до сих пор казался ей мальчишкой, для которого секс может стать лишь обузой, неприятной супружеской обязанностью.
Остановить их неприличную, но соблазнительную игру, было невозможно.
Вот уже и рассвет забрезжил.
Посмотрев на часы, молодые люди обнаружили, что буквально через час приедут визажист и свидетели, которые моментально поймут, как бурно прошла предсвадебная ночь.
Занимался новый день, начиналась иная жизнь. От штампа в паспорте их отделяли часы и минуты, которые, судя по обстоятельствам, должны были пролететь мгновенно.


    Продолжение: http://www.proza.ru/2019/04/06/1541




















.