Силуэт

Птицы с шумом разлетались в стороны, словно мелкие брызги, вновь и вновь возвращаясь к щедро предлагаемому им угощению - мама с сыном продолжали отламывать небольшие кусочки хлеба. Она с улыбкой наблюдала за розовощеким мальчишкой, то и дело подпрыгивающим от восторга и размахивающим короткими ручонками. Много ли надо для счастья?

Солнышко слепило глаза, все настойчивее пробираясь сквозь листву огромного каштана, в тени которого она пыталась укрыться. Вода городского пруда отливала серебром - казалось, вся природа ликовала от какого-то необъяснимого счастья, и только она, как ни старалась, не могла до конца раствориться в его ласковом потоке. Где-то глубоко внутри её давила тоска. Боковое зрение подводило - ей то и дело мерещился его силуэт.

Прошло полгода с тех пор как он ушёл. Тихо, без объяснений, без лишних слов - просто не открыл глаза, когда наступило очередное утро. «Разве так бывает?» - спрашивала она себя. Еще вчера разговаривала с ним, строила планы, а назавтра его не стало.. Совсем. И никогда уже не будет. Как-то чересчур бесчеловечно. Будто за нежностью природы, словно за маской, скрывается иной, чудовищный лик - неотвратимого расставания. Он таится там до поры, выжидая. А стоит тебе только чуть-чуть поверить в окружающую гармонию, как он спешит обнажить свой беспощадный оскал, отбирая у тебя сначала цветущий внешний вид, потом силы и здоровье, а потом одного за другим твоих близких.

Они жили как одно целое. Не «душа в душу», не «разлей вода», а как одно целое. И ссоры, вернее их отсутствие, тут совсем не причем. Ссоры - это всего лишь краткие моменты, когда человек, подобно водителю на дороге, не справляется с управлением, только здесь - с управлением эмоциями. Может, просто приходит пора выпустить накопившийся пар, а может, это прорывается наружу невысказанная боль. Если живёшь с человеком долго -легко определяешь причину вспышки. А понимание причины позволяет её безболезненно устранить.

Так и они - научились понимать, что происходило друг у друга внутри, научились целить обнажившуюся внезапно кровоточащую рану. Никто из них уже давно не пытался бороться за превосходство - детские игры, которые из безобидных в молодости, в зрелости превращаются в смертоносное оружие, разрушающее любой союз. До старости с ними не доживают. Не доживают вместе. Они оба научились это понимать.

На днях к ней заходила внучка.
- Бабуль, взгляни какую я прическу соорудила! - весело закричала она с порога.
- Мать честнАя, - всплеснула руками Мария Петровна. - Да, как же ты отважилась косу-то свою отрезать?
- Ничего-то ты не понимаешь, бабуля! - Аля обвила бабушку за шею. - Парни от такой прически теперь с ума сойдут!
- Парни? Ну, это я не знаю, - покачала головой бабушка. - В одном только не сомневаюсь: сойдут с ума не означает - полюбят.
- Да, я и не надеюсь, что ты меня поймёшь - время-то теперь другое!

Аля красовалась перед зеркалом, любуясь своими короткими завитыми локонами, сбитыми набок небрежной волной, заодно поправляя недавно купленную короткую юбчонку, едва прикрывавшую длиннющие стройные ноги - наследство, доставшееся ей по женской линии.

- Аль, а тебе ногти не мешают? - спросила вдруг Мария Петровна, заметив на руках внучки  длинные накладные ногти, раскрашенные в два жутких синих оттенка.
- Нет! Это же просто новая привычка! - Аля лукаво улыбалась. - Тебе же очки не мешают уже - привыкла. Ну, вот также и я.

Але исполнилось девятнадцать. Она уже давно бегала на свидания, плакала о неразделенной любви и искала сказочного принца - стандартная комплектация в её возрасте. Мария Петровна смотрела на неё и понимала, что даже при том, что у них с внучкой сложились добрые отношения, между ними зияла пропасть. Не докричаться - голос сорвёшь, да и, чего доброго, доверие потеряешь. Они жили в разных Вселенных. Слова были напрасны - потому что в каждой Вселенной был свой язык. Возможно когда-то давно Мария Петровна тоже изъяснялась на языке внучки, только вот ей повезло больше, чем многим другим - она быстро поняла, что язык этот беден, поверхностен и ничего общего с понятием «крепкая семья» не имеет.

Новый язык оказался сложен. Больше тем, что ему никто не учил - нужно было до всего доходить своим умом. Нашаривать вслепую новые ценности, которые могли бы укрепить союз, расставаться с привычками, которые, как ржа, пожирали ещё не окрепшую любовь. Как ей это удалось? Она вряд ли бы смогла найти объяснение. Наверное,  научилась чувствовать невидимую ткань их общего с мужем пространства. Видела, когда эта ткань опасно напрягалась - и тогда старалась ослабить напряжение, ощущала, когда на ней появлялись складки отчуждения -  и тогда спешила найти общее дело, приносившее в семью спасительное тепло. Это был какой-то внутренний компас, настроенный на гармонию и взаимопонимание. Его-то она и держалась всю жизнь. И теперь ей было смешно слушать рассуждения внучки о внешней красоте, которая могла бы покорить мужчину.

«Разве мужчину можно покорить?» - думала Мария Петровна, глядя на свою красавицу-внучку. «Мужчина ведь - не горная вершина! Да, и сколько может продлиться такое покорение? До нового увлечения? Но тогда о крепком союзе и речи быть не может.» Ей вспоминалось, как они с мужем по очереди дежурили по ночам у кроваток детей. Как вместе строили дачу «у черта на куличках». Как шумной гурьбой с детьми гуляли по выходным в парке. Разве слово «покорить» могло отразить состояние души двух людей, объединивших свои жизни в одно?

- Бабуль, ты чего грустишь? - Аля заботливо гладила бабушку по плечу. - Деда вспомнила?
- Да, Алюшка, его… Трудно мне без него, тоскливо. Даже солнышко уже не так радует, - Мария Петровна помолчала. -  И везде-то я его силуэт вижу, будто рядом он - только руку протяни.
- Повезло тебе в жизни, бабуля, - внучка вдруг грустно вздохнула. - Нет теперь таких мужчин, как дедушка, - поперевелись…
- Ой ли? - бабушка вдруг загадочно подмигнула, неожиданно легко стряхнув свою печаль, и легонько толкнула её плечом. - А ты на что? Разве женская ласка да любовь не меняют мужчину?
- Не меняют, как я посмотрю, - задумчиво проговорила Аля.
- Не туда ты смотришь, милая, - ласково погладила её по голове Мария Петровна. - Любовь-то она скрыта. Совсем не то, что о ней болтают. Она как полотно - всю жизнь ткётся. А рисунок, - Мария Петровна внимательно посмотрела внучке в глаза, - женщина задаёт! Не иначе…