Глава 47. На честных заработках. 12 июля 1997 года

Глава 47. На честных заработках. 12 июля 1997 года
 
– «На х…й человеку такое детство, если оно такая х…я», – написал на рукописи «Повести о детстве» Гладкова Горький, – разглагольствовал Даня, тасуя колоду карт.
Они сидели на десять метров ниже уровня земли. Тускло светила лампочка. Прораб Сеич, безобразно ругаясь матом, спускался к ним по винтовой лестнице в подвал магазина «Академкнига» на Тверской, неподалеку от здания Моссовета.
Здесь Руль и Даня на четвертом курсе работали стекольщиками. Точнее, последние пять дней они высиживали в подвале за картами положенное время, получали вечером по десять долларов и шли домой.
Работа с появлением прораба закипала.
– Да мы пообедаем, – кивал Руль на колбасу и хлеб, – и пойдем.
– Сейчас пойдем, – свистел шепотом туберкулезника давно простывший Даня. – Будешь, Сеич?
Тушил сигарету и доставал из-под стола бутылку паленой водки «Московская».
Водку ребята не пили, работа стекольщика в состоянии опьянения смертельно опасна. Они покупали у бабок на Белорусском вокзале бутылку на случай подобных обострений на фирме. Руль выбирал самый дешевый вариант поллитровки, стоившей у одной бабки вдвое дешевле, чем у конкуренток.
– Будешь? – свистел Даня.
– Ну да, ну да…
Руль наливал полный стакан и закуривал. Сеич немедленно опрокидывал. Затем Руль при свете лампы неторопливо курил и исподволь, невзначай изучал, как водка доходит до Сеича.
«Вроде ничего. Вроде как обычно. И на этот раз тоже. Интересно, в чем секрет старухи? Надо дойти, разогнать пузырь на фракции и на хроматограф отнести… Продает за полцены. Золотое дно, как ни крути. Хотя нет. Догоним до презентативной выборки, пусть выжрет бутылок десять. Может, пять бутылок у нее нормальных, а пять на метаноле. Продаст за день, закроет лавочку и сольется торговать на три вокзала, например. Вот вам и дно золотое…»
Руль убирал стакан Сеича с учебника химии, и ребята поднимались на свет божий.
Толстое немецкое витринное стекло клеилось из нескольких пятимиллиметровых слоев. Лист весил около семидесяти килограммов и стоил тысячи две долларов, по словам Сеича, который отвечал за него кошельком. Работа пары рабочих требовала слаженности. Сначала к стеклу, которое лежало на полу, крепились две ручки, каждая на трех вакуумных присосках, одна ручка наверх и одна – вниз.
Затем Руль, как более высокий, поднимался на качавшуюся трехметровую стремянку, потихоньку поднимая за ручку лист стекла. Невысокий, но крайне крепкий Даня подавал снизу. Стекло аккуратно заводили в раму, фиксировали винтами. Дальше оно обтыкалось резинкой. Вставлено. И так не спеша: Сеич на этом объекте не торопился. Дело шло потихоньку, пролет за пролетом, с отрывами на учебу, которая на четвертом курсе шла стабильно.
Объекты у Сеича были разные.
Однажды – сообщаем только знатокам дела, способным оценить красоту сюжета, – на реконструкции дома на Лубянке Руль с Даней собрали по всему большому особняку, а затем погрузили (снизу, через борт) три тонны металлолома: трубы, радиаторы отопления... За один день.
Работало исключительно московское студенчество. Для некоторых строительство стало впоследствии не только профессией, а даже бизнесом.
В 1999 году Руль на станции «Третьяковская» почувствовал знакомый резкий химический запах. Его источником были близнецы, работавшие там же, в «Академкниге». Позже они стали заниматься промышленным альпинизмом.
Вид у них был замотанный донельзя. Выглядели они так, как выглядит человек в многодневном запое. Красные глаза и опухшие лица.
Он подошел, принимая во внимание состояние, аккуратно поздоровался. Они были в странном состоянии. Руля узнали и ему обрадовались.
– А что за запах? Лакокраска? – полюбопытствовал Руль.
– Да купол, – сказал старший близнец, Андрей, – с него позавчера посыпалось на монашенок. Ну, которые там внизу крутятся. А тут завтра открытие. А все с купола сыплется, главной монашке по башке попало… Ну, там распорядились. Подогнали два «КамАЗа» с клеем. Ну, клей – тюбики «Минутка», для обуви, по рублю который. Вот мы вторые сутки и клеим. – И близнецы отрубились, им было до конца ветки.
Руль попытался их растолкать: на последних ветках «крысы», как называли москвичи подонков из числа сотрудников транспортной милиции, обирали пьяных. (Позже, на закате десятилетия, один пресненский знакомый Руля, служивший в милиции на метрополитене, демонстрировал коллекцию редчайших марок мобильных телефонов по годам выпуска. Знакомый нашел это богатство в шкафу уволившегося накануне коллеги. Сдавать коллегу он не решился, коллекцию уволок к себе домой.)
«Какой купол? А-а, цирк на «Универе» или на Цветном ребята ремонтируют, обклеивают «Минуткой» подвесной потолок, – догадался Руль. – Монашки какие-то… Все-таки даже подростки клей по трое суток не нюхают. Отравились ребята. «Под куполом цирка», блин…»
В общем, решил не думать. «Моя жизнь – не их жизнь».
И на следующее утро улетел в Екатеринбург.
Ребята клеили не потолок купола в цирке на Цветном бульваре. Они дорабатывали лик Христа в крупном храме.
На срочную, за три дня перед торжественным открытием, переклейку мозаики ушел «КамАЗ» «Минутки». Дело оказалось благодатное, это было последнее усилие перед созданием собственной фирмы. Вышли в люди.