Alogical Часть 9 Вечное забвение Петра Сергеевича

Сычуанский соус сам собрался себя смешить. Но студенты серьезно стали сарказм сообщать сычуанскому соусу ибо старый соус себя сам не съест, а сытый студент соображает смелее. Ведь Семя сереет со старостью сообща, сил в себе не сдерживая, сообщается с соснами, становясь солью. Сектрет сычуанского соуса стал сводить с сосуда, содержащего страхи и соображения (с_ума) старца, что сумел силы свои сохранить и сосуд свой содержать самостоятельно. Но силы его старательно стали стекать по стеклу самостийности, себялюбия и самоотдачи, словно он и есть то семя, словно он сталь холодная – сообразить не сумел. Сычуанский соус смеялся над странными стадами, которые собирались съесть и секретом его совладевать – все они стали сырыми, серыми и старыми! Все! А ведь секрет был совсем прост – соотношение симбиоза соли, сахара и семян из сына Сергея.

Странная история – сообразил сын Сергея и сам смешав себе сычуанского соуса, счастливый стал смотреть самый смешной сериал Сыендука.
Лишь Он – Петр Сергеевич Первичный сразу разгадал сектрет Сычуанского соуса, ибо он им и был в какой то сверх-значительной степени, но не имел намерения секрет свой выдавать страждущим старцам и студентам. Лишь тут мы приоткроем завесу да пелену смысла и рецептика, хотя уже могли то и сами догадаться - раз а иногда и два в день Петр Сергеевич был все еще вынужден удовлетворять потребности своего уже не такого и бренного и не совсем то уже и тела и в результате выдавал на крышу здания той самой корпорации тот самый сычуансчкий соус, что так полюбился четыре тысячи девяносто третьему миру от начала и до конца.

Дети слушали его, смеялись и снова проваливались сквозь бесшовные текстуры пола, а за стеклянной дверцей серванта нервно курили нетронутые с тысяча девятьсот шестьдесят шестого года сервизы да книги, стряхивая пыль со своих пожелтевших страниц. Половицы поскрипывали, воздух пах старой советской бардовой краской, которая высохнет, вероятно, только к концу времени и всего. В большой гостиной комнате на ветру покачивались цветы, нарисованные на большой картине. На заднем размытом фоне стоял обычный человек в коричневой шляпе городского фасона. Петр Сергеевич взглянул в окно и увидел скалы, над которыми дом возвышался и порадовался, что так удачно вложил свои капиталы по совету друга Карла в недвижимость. Он вернулся в гостиную и присел на мягкое старое кожаное кресло, оно недовольно скрипнуло, но скорее привычно и неотвратимо приняла чресла Петра в свое лоно. С потолка лился теплый оранжеватый свет от простенькой люстры с тремя лампочками и Петр, хорошенько все обдумав, выдохнул продукты сверх-тепла и встал под этим водопадом из света и, раздевшись, погрузился в потоки тепла и радости.

Приняв этот приятный душ, Петр Сергеевич одел халат из искусственной, неотличимой от натуральной, шкуры бизона Гриши, и стал разгуливать по коридорам своего замка, покинув гостеприимную гостиную. Шкура бизона Гриши любезно и нежно шептала на ухо Петру информацию о достопримечательностях этого места:
- Посмотрите налево, обратите внимание на изящные канделябры из рогов контонийских сувалов с планеты Ит. Свечи, что на них установлены, это тоже продолжение рогов. Представьте себе вот как и я – бизона, только размером с грузовик, а на рогах у него десятки таких горящих свечей, а за этими сувалами вечно в припрыжку скачат местные аборигены, похожие на сурков, залазают по свисающим канатам из шерсти на спину сувалам и зажигают от их рогов свои факела. Ведь там, весьма темно на планете Ит, их горячее солнце светит еле-еле и ночь – это их воздух, тьма – это их пища, а свет для них священен.

- Ясно – ответил Петр, - очень интересно.
- Посмотрите направо – продолжал любезный гид, - вы видите ледяные солнечные витражи с поверхности ледяного гиганта Осинис. Это тонкая ледяная корка, которая никогда не тает даже в разгар нашего лета, а лучи солнца, попадающие на нее, рисуют воспоминания, проходящего мимо витража существа, а если одновременно идут несколько существ, то их воспоминания вступают в союз и общаются между собой, выстраивая занятные истории и события. Они остановились, и Петр Сергеевич посмотрел на витраж:
Там он увидел как Меделина Гаруновна Фиобастас Экс-Первичная восседая на бизоне Григории мчалась на встречу металлическим голосам, а дети-старцы натирали яхту Петра Сергеевича на подводном паркинге дноскреба, который выстроила выпускница класса Кита Алексеевича, преподавателя Института Тюрем Квартир и Авиабилетов (ИТКиА), А ректор этого же вуза Негр Андрей в обнимку с драконом из меделиновой пещеры сидели на краю карьера наблюдая как строят свою карьеру отважные космонавты, попивая лунное вино.
 - Ах как же хочется поделиться знаниями, - воскликнул Петр Сергеевич, насмотревшись на псевдоисторический ледяной мираж.
А? Как это? – спросил бизон Григорий.
- Ну вот так же как ты, знаешь, что к чему и рассказываешь об этом тем кто не знает!
- А, но ведь я ничего не знаю, я просто вижу и рассказываю то, что видел.
- Ты очень мудр бизон Григорий, - похвалил искусственную шкуру Петр и, скинув ее с себя, вежливо попрощался:
- Спасибо тебе дорогой Григорий, но мне пора, - он стоял перед массивной деревянной дверью.
- Да не за что, тебе спасибо, Петя, я пока тут полежу…
- Прощай…- сказал Петр и толкнул дверь, за ней он увидел зеленый луг с ромашками и алыми маками, а от горизонта выше плескалось голубое небо, в котором плавали белоснежные облака… Он шагнул за порог, его нога погрузилась в пушистую мягкую землю, покрытую шелестящей травкой, дверь со скрипом закрывалась и оттуда донеслись последние слова бизона Григория:
- Передавай привет отцу!

Петр удивился и шокировался, и было бросился назад, но дверь схлопнулась и исчезла… Он стоял посреди бескрайнего зеленого поля. Яркий солнечный свет слепил Петра Сергеевича.
- Я бы очень хотел туда вернуться, ведь я так уже давно ищу отца своего Сергея Терентьевича Первичного! Ну да ладно, потом… А пока прогуляемся по этому прекрасному лугу…
Петр смотрит прямо в твои глаза… Да да… в твое прекрасное лицо… Пойдем!... Петр Сергеевич протягивает тебе свою руку… Да, да именно тебе… Петр Сергеевич берет твою руку, и вы идете по лугу глядя в даль… А Даль машет рукой вдалеке и задорно вприпрыжку бежит на встречу вам, но не приближается… Он все махал и бежал, махал и бежал, но лишь только отдалялся пока не исчез за горизонтом. Петр вдруг остановился и повернулся к тебе:
- Так! Ты кто вообще?
-...
- Так! Что тут происходит?
Ты открыл рот и оттуда донеслось что-то скрежещатое, металлическое, мерзкое и не живое:
- Мы вернулись опять! Мы сильнее чем ты думал! Жалкий червь! Задавайся! Мы изъяли из тебя все воспоминания и информацию! Задавайся или мы сотрем все! Ты забудешь все! Все! Все!
- А! Это опять вы! Да отстаньте уже, надоели!
Луг вдруг стал покрываться ржавчиной, небо затянулось тяжелыми свинцовыми тучами, из них покапал едкий кислотный дождь.
- Ты сделал свой выбор, прощайся с самим собой!
Петр обернулся и увидел, что он держит за руку самого себя.
- Ты кто? – Спросил Петр Сергеевич.
- Я – это все твои воспоминания, чувства, ассоциации, реакции, то чем ты собственно и являешься! И я ухожу, растворяюсь, пропадаю. – и с этими словами Петр стал таять под кислотным дождем, растворяться, плавиться и через минуту Петр Сергеевич держал в своей руке просто кисть, он осмотрел ее с непонимающим взглядом, отпустил, и она не успев упасть на землю, исчезла…

Он стоял посреди пустой комнаты, голые бетонные стены, холодный бетонный пол. В углу бесцветный абсолютно прозрачный матрац. За окном улица и черные деревья. Стояла серая ранняя осень. Грязный снег еще не сошел полностью, и местами превратился в грязь. Темные фигуры людей, сгорбившись, брели по обочине дороги. Из открытой форточки дул холодный сырой ветер. Неба не было совсем, вместо него серая пелена затягивала все, что выше проводов.
Он снова осмотрел комнату, в которой находился, у матраца стояла табуретка, на ней ноутбук, на полу под табуреткой старый механический будильник. Из скрипящих колонок ноутбука раздался металлический  голос:
- Вам пора на работу! – и в этот момент зазвонил будильник. Под окном просигналила маршрутка, обозначая свое прибытие всем проживающим в серости людям, приглашая выходить на посадку.

Серый человек посреди комнаты взял пальто, и вышел через скрипучую дверь в темный коридор, деревянные половицы на ступенях проскрипели, но он этого и не услышал. Выйдя на улицу, он дошел по грязи до маршрутки и сел на свободное место. Через минуту автомобиль был переполнен людьми, и он тронулся. Люди спали и досматривали свои сны, он оглядел их и не увидел ничего там. Серые сморщенные лица упирались лбами в табличку «место для удара головой» и тела их покачивались на ледяных кочках и выбоинах в асфальте. Через полчаса они прибыли к зданию, дверь маршрутки открылась и народ повалил из нее. Он тоже вышел и пошел за толпой. Они подошли к железным воротам, те со скрипом стали отъезжать на автоматике в сторону. Попав в большой ангар, все люди стали раздеваться, складывать одежду в ящики и одевать темно синюю униформу, затем, кто закончил проходили к длинному конвейеру, заваленному разными деталями, проводами и инструментами, садились на табуретки и приступали к работе. Он тоже все так и сделал и уже сидя на своем месте, будто привычно взял две детали и соединил их, затем подсоединил шлейф, провод, еще деталь, стекло, еще пара переходников и с готовностью отложил готовую вещь в лоток. Затем повторил эти действия 648 раз и рабочий день закончился. Снова маршрутка, снова, грязная улица, снова темная пустая комната, безвкусный ужин, быстрый мутный сон и снова болезненное серое утро, и звонок трамвая. Затем все это повторилось 648 раз. И Петру Сергеевичу надоело. Он прыгнул что бы улететь, но у него не получилось, он попытался открыть окно, что бы выйти, но оно не открывалось, он дергал ручку двери, но та была закрыта, он пытался говорить с людьми, но они его не слышали, смотрели стеклянными глазами сквозь его голову и трогали себя руками, будто пытались убедиться что тело на месте и это им все не кажется…

- Ну ладно, сами напросились. – гневно проскрипел зубами Петр и пошел на работу. Подойдя к горе различных материалов и деталей, он, разбежавшись, прыгнул прямо в центр и скрылся внутри на долгие 12 рабочих часов пока гудок не огласил конец трудового дня.
И тогда разверзлась жерло горы деталей и из нее вылетел огромный корабль за штурвалом которого сидел наш герой – Петр Сергеевич Первичный – создатель и (что сейчас было более актуально) – РАЗРУШИТЕЛЬ! Корабль его был оснащен мощнейшими ракетными установками, лазерными пушками, пулеметами самых крупных калибров с неограниченным самовоспроизводящимся боезапасом, а так же полнейшей защитой от агрессивной логики, смыслов и правил, которыми наделили этот гнусный никчемный мир металлические голоса, которые и были виноваты в этом заточении Петра на долгие столетия.

Петр носился на корабле по городу запуская мощнейшие ракеты в грязные серые дома, они рушились и на их месте возникали большие деревья, лазерные пушки выжигали асфальт и из под пепла потягиваясь вырастала трава и цветы, крупнокалиберные пули, каждая настигала, мрачных сайборгов, выполняющих рутину и распространяющих ее по миру как чуму, и сквозь отверстия в их головах проделанные пулями, проникала сила свободы мысли, решения и фантазии. Они останавливались, осматривались и широко улыбаясь бежали по цветущему полю навстречу солнцу и забвению.

Петр вышел из корабля и подошел к скрипящему системному блоку. Тот агрессивно сплевывал компакт диски пытаясь закидать ими Петра.
- Что… ты… такое…? – прохрипел на последнем издыхании последний из металлических голосов в мире Петра.
- Я не существо! Я единственный и неповторимый свободный и равный всему живому! Я фантазия реальности, Я – совершенное дитя вселенной! Я – Петр Сергеевич Первичный! Прощай!
И от этих слов системный блок порос мхом и слился с природой.
Петр Сергеевич мило улыбнулся, махнул рукой и растворился в свежем теплом воздухе, наполненным запахом цветов и влажной благодарной земли.