Период Церкви в Смирне церковь во время гонений

Толкование «Апокалипсиса» Иоанна Богослова. II-ая глава.
Часть 2: Церковь в Смирне – церковь во время гонений.

    «8. И вестнику церкви в Смирне напиши: Так, говорит Первый и Последний, который стал мёртвый, и ожил;
    9. Знаю твою скорбь и нищету и клевету от тех, что называют себя иудеями, а они не иудеи, а синагога Сатаны.
    10. Не бойся того, что тебе предстоит претерпеть. Вот, Диавол намерен бросить некоторых из вас в тюрьму, чтобы вы были испытаны, и будете иметь скорбь десять дней. Будь верен до смерти, и я дам тебе венок жизни.
    11. Кто имеет ухо, пусть услышит, что Дух говорит церквям. Тот, кто побеждает, ни в коем случае не пострадает от второй смерти».
*    *    *
    «И вестнику церкви в Смирне напиши» – послание адресовано Церкви в Смирне – церковь во времена гонений со стороны властей Римской империи с 136 по 324 годы (Церковь от Римского епископа Пия I (140-155) до епископа Сильвестра I (314-335)).
    Римский епископ Пий I первым стал выступать за единство религиозных традиций, когда демократическая организация времён после апостолов, основанная на коллегиальном руководстве, начала уступать место новым формам церковного правления. Из комитета старейшин постепенно выделяется главный священнослужитель или епископ. Обе эти ступени ещё не вполне оформлены, но важно то, и это главное, что в системе управления епископы начинают выводить свою власть, уже не снизу из общины, а из апостольской передачи прав власти. Этот процесс совершался первоначально в Малой Азии. Подтверждение тому, находим в трудах святого Иренея, который, говоря о Поликарпе, епископе Смирны, утверждает, что тот, по его словам, был назначен самим Иоанном и другими пресвитерами, которые знали Господа.
    В этот же период, часть Ново-библейских текстов, происхождение которых возводилось к временам Апостолов, стали считаться недостоверными, то есть ложными. К тому же в этот период появилась полемическая антирелигиозная литература, которая в последующие столетия широко распространится и просуществует вплоть до победы христианской религии. Жаркие религиозные споры заставили епископа Пия XI начать разработку чёткого Канона писаний Нового Завета. Пий XI не успел завершить свою работу, но при нём все Евангелия были переведены на греческий язык.
    Период Церкви в Смирне продолжался до епископа Сильвестра I (314-335), который первым из епископов вошёл в государственный совет Римской империи, когда император Константин (306-337), взял Церковь под свою императорскую опеку. При Сильвестре I, ранее отобранные у церкви постройки и имущество, были возвращены верующим. Общинам были отпущены крупные субсидии для строительства церквей, духовенство впервые было освобождено от уплаты налогов. Епископ Сильвестр I использовал созывы Римского синода для укрепления власти Римского епископа по всей Италии.
    В этот период постепенно изменяется социальный состав руководства христианских общин, Церковь стали посещать зажиточные горожане и представители властей. В ряды обездоленных христиан, которые всё ещё верят в «тысячелетнее царство» пророков, которое в их понимании принесёт всем Равенство и Благоденствие, вливаются представители более зажиточных слоёв, которые приносят новые идеи, присущие той иерархии, которая ищет соглашения и компромисса с имперскими чиновниками. Новые, состоятельные «верующие» уже не говорят о социальных проблемах, тревоживших первых христиан, однако пока ещё удерживаются от полного отказа от идей равенства верующих низов.
    Богословы пишут:
    «Смирна (по-гречески означает – страдание) город на западном побережье Малой Азии, севернее Эфеса, важный в древности порт и торговый центр в Малой Азии. В историческое время город весьма рано озарился светом Христианства и ярко удерживал веру и благочестие во время первых гонений. Смирнская церковь, по преданию, основана самим апостолом Иоанном. Ученик последнего, святой Поликарп, бывший в ней епископом, прославил её своим мученическим концом, будучи сожжён на костре Римским наместником. Эти и другие события родили в общине тщеславие. Тщеславие есть суетное желание и искание временной похвалы человеческой. Тщеславие неизбежно родило страдание. Страдание является от глубокого неведения Бога или от глубокого забвения Бога, от забвения вечности и небесной славы, и потому оно в омрачении своём ненасытно стремится к приобретению земной временной славы.
    Тщеславие и рождённое им страдание пагубны, они лишили общину Смирны всякой награды небесной, оставив только вожделённую суетную похвалу человеческую за начальные подвиги. Такой приговор произнесён Господом […]» (В.В. Четыркин «Апокалипсис св. ап. Иоанна Богослова», Пг., 1916).
    К этому можно добавить, Христианская община была уничтожена во времена первых арабских нашествий до 692 года. Сегодня от старого города остались только едва заметные развалины. Через триста лет турки-сельджуки рядом выстроили новый исламский город, нынешнее название – Измир. Так был отнят у Церкви второй светильник.
*    *    *

    «Так, говорит Первый и Последний, который стал мёртвый, и ожил» – начиная с XII-го века, утвердилось мнение: «во время страдания Церковь должна знать, что Господь есть Первый и Последний, что он Вечносущий и Неизменный. Каким бы ни было окружение, от которого исходит гонение, Господь остаётся таким же, ничто не может предшествовать ему и ничто не может существовать после него. Всё находится в пределах его управления […]» (А.С. Норов, «Путешествие к семи церквам, упомянутым в Апокалипсисе», СПб., 1847).
    «Слово «ожил», – считают православные богословы, – указывает на воскресение из смерти. Господь претерпел смерть и ожил, он создал всё и в Самом Себе указывает всему цель существования. Он вошёл в смерть, но смерть не смогла удержать его, потому что он есть воскресение. Страдающей церкви нужно знать его с этой стороны, чтобы она могла выдержать любое страдание, каким бы тяжелым оно ни было. Церковь все равно будет жива. Воскресение Иисуса – как благая весть уверяет нас в возможности получения вечного блаженства […]» (А.А. Жданов «Откровение Господа о семи асийских церквах»).
    Богословы всё время стараются свести объяснение любого пророчества к покаянию или к вечному блаженству, только здесь речь идёт не о сущности Бога, а о пророчестве, которое повествует о деятельности Христианских общин в определённый период. В условиях жёсткого классового деления общества, которым был отмечен Античный мир и которое продолжает ещё и сегодня воздействовать на современное общество, хотя и в других формах, провозглашение мифического освобождения, неизбежного в грядущем на Земле, эта идея представляла собой факт исключительного воздействия на массы. В условиях жёсткого классового деления общества и гонений, общины «умирали» в одном месте и тут же «оживали» в другом. Христианство уничтожить никому не удалось, иудеи и власти не понимали, что Вера несла в массы не мысли Христа, а План Бога, Высшего Разума. Мечта христиан в «новое справедливое царство», была выше всех запретов. Мечта эта была передана через Иудаизм (V-ый Завет) Христианству (VI-ой Завет). Во всяком случае, новое царство было обещано с вечным блаженством в «Раю» – райский сад, о котором грезили древние персы и иудеи, без исключения всем, а не только царям и богатым.
    «Который стал мёртвый, и ожил» – в этот период в богословской литературе утверждалось понятие – Боговдохновлённость, которое вытекало из Иудаизма и опиралось на крайне зыбкие основы теологии ранних отцов Церкви. Процесс утверждения Христианских догматов в общинах протекал медленно и очень противоречиво. Он завершился лишь с окончательной победой Церкви в конце IV-го века.
*    *    *

    «Знаю твою скорбь и нищету, и клевету от тех, что называют себя иудеями, а они не иудеи, а синагога Сатаны» – после жарких и длительных споров толкователями принят постулат: «Скорбь и нищета драгоценна для Церкви, потому что испытывает жизнь Церкви. Господь допускает, чтобы Церковь подвергалась скорби, не только чтобы засвидетельствовать, что Его жизнь воскресения побеждает смерть, но и чтобы дать Церкви возможность насладиться богатством Его жизни […]» (В.А. Дитман, «Откровение св. Иоанна Богослова», вып.1, СПб., 1910).
    Теологически разрабатывая данную точку зрения священник Николай Орлов в 1903 году восторженно писал, абсолютно не понимая, что в этот период происходит в мире и, в частности, в его родной стране – Российской империи:
    «Какое прекрасное будущее ожидает тех, кто решил познакомиться с нашим Создателем, и захотел Ему служить! Страдающая Церковь была нищей материально, но богатой в Господе богатством Его жизни.
    Находясь на кресте, Иисус пообещал разбойнику, который умирал рядом с ним: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со мною в Раю» (Лука 23.43). Какое прекрасное обещание, как оно помогает нам, преодолеть все гонения и невзгоды. Господь видит человеческие скорби, которые по отношению к смирнским христианам проявлялись во всевозможных преследованиях со стороны иудеев и язычников. Видит Господь и материальную нищету, которая была особенно свойственна первенствующим христианам и которая отчасти зависела от их беззащитности. Но Господь ценит это духовное состояние. Эта терпеливая христианская надежда и преданность Богу, несмотря на все лишения, могут быть названы истинным христианским богатством […]» («Толкование Апокалипсиса»).
    К сожалению, здесь речь идёт не о скорби и нищете «как о духовном богатстве» смиренных духом, а о разрыве христианских общин с иудейскими диаспорами, что привело к открытой борьбе между ними за паству. Фарисеи в синагогах преданно поклонялись Богу, но они не заметили деградации пятого Завета, и сами, погрязнув в гонке за имущественными благами и правами, на самом деле, стали противостоять Духу шестого Завета.
    Израиль и израильтяне были всегда названиями, к которым прибегала иудаистская традиция, чтобы определить «избранный Богом народ», памятуя о временах единой монархии. Напротив того, «евреями» соседние народы называли племена налетчиков-бедуинов, обосновавшихся по ту сторону Иордана. Это наименование применялось редко, хотя впоследствии возобладало. В Новом завете оно встречается лишь три раза. Крайне редко мы встречаем имя израильтяне почти всегда – иудеи. Несмотря на антисемитские настроения, которые уже тогда существовали в средиземноморском мире скорее на социальной основе, нежели на подлинно этнической и религиозной, прозвание «иудей», естественно, ещё не имело того презрительного и предосудительного смысла, которое оно приобрело впоследствии в Христианской традиции. Это имя было как бы почётным и горделивым титулом для тех, кто чувствовал себя связанным законами Моисея. В диаспоре только оно обычно и употреблялось.
    Конечно, вера в некое высшее существо, владетельное, требовательное, отражала специфику господствующих отношений и сильно задевала нееврейское население окружающего мира. Эта вера возникла в условиях, которые были характерны в среде двенадцати племен израилевых, описанных в самых древних книгах Библии.  Исследователи пророчеств должны предпринять определённые усилия, если хотят выйти из тумана мифа и стать как можно ближе к реальной жизни масс, чтобы понять, что ритуальный монотеизм иудейского правящего класса был не чем иным, как идеологическим отражением его претензий обладать монополией на власть.
    В то время для угнетённых слоев и даже для тех элементов господствующих групп, которые оказались в кризисном положении в результате бурных событий в жизни народа, верования во всякого рода благодетельные или вредоносные силы, которые Господь небесный сдерживает с таким великим трудом, как и земные господа, существенно обосновывали сам принцип «единственности» Бога.
    Первоначально в Откровении слово «Сатана», заимствовано из еврейского языка, оно означало – «противник, бунтарь», в основном, однако, подчинённый Яхве, но постепенно, в ходе теологических споров, оно обрело осязаемый образ, умноженный в различных лукавых божествах, имена которых выдают их связи с древними, отрешёнными от власти богами: Вельзевул отождествляется с «богом мух»; Астаротта – со сладострастной Астартой из финикийских культов любви и плодородия; Велиар – с Ваалом, или Велем, могущественным ханонейским богом, постоянно поминаемым в рукописях Мёртвого моря (имя его синонимично слову «владыка» или «господин»). Принято думать, что этот тенденциозный дуализм возник у еврейских теологов под влиянием персидской религии, для которой типична тема противоборства доброго бога Ормузда (Ахура Мазда) и его антагониста – злого духа Аримана (Ангра Майнью). Такое историческое объяснение удобно, но оно не учитывает, что любая религия коренится в конкретной действительности, а не только в передаче религиозной тематики. Дуализм, противопоставление Добра и Зла, лежит в основе любого религиозного представления с тех пор, как человеческое общество раскололось на противоположные классы, и ему соответствуют проявления аналогичных ситуаций в политике и в общественных отношениях.
    Дуалистичны все древние «культы спасения». Но на уровне масс на эти политические и национальные мотивы, которые интересовали главным образом аристократию и властвовавшие в широком смысле слова «правящие» круги, наслаивались также настоятельные социальные требования. Врагами, «Сатаной», были богатые, хозяева, а не только чужеземные поработители.
    Глубоко дуалистическим всегда было и остаётся Христианство, которое отводит демоническим силам самостоятельное, вечное существование, плохо совместимое с монотеистической теологией. На этой теме многие отцы Церкви впали в ересь. Отсюда не случайно Ориген (ок. 185-254), один из крупнейших представителей богословия, утверждал уже в первой половине III-го века, что Ад не может существовать вечно, и предвидел времена, когда праведные и дурные вновь сольются в единой Божественней природе.
    Положение это недавно вновь было выдвинуто некоторыми представителями современной теологии после II-го Ватиканского собора.
    Впрочем, действительное значение в развитии любого религиозного движения имеет не столько последовательность чётких доктринальных идей, независимо от их конкретного воплощения и от того, что они почти документально связаны с их вымышленными носителями, сколько люди во крови и плоти, которые реально порождают идеи, их образ жизни и мыслей, их труд и особенно их надежды, противопоставляющие их господствующим слоям. На этих реальных людях исследователи пророчеств и должны постоянно останавливать своё внимание. Только таким путём можно понять истинный смысл Откровения.
    В данном случае, под словами «синагога Сатаны» говорится не о высшем Ангеле, или о созданном им Небесном учреждении, а о вполне реальной, исторической деятельности конкурирующего религиозного движения.
    В этот период иудеи в борьбе с «Назорейской ересью» опирались на имперские власти, натравливая их на христиан, гнали и убивали «новых» поклонников Бога периода века Рыб, считая при этом, что они – есть истинные служители Богу.
    «Сие сказал Я вам, чтобы вы не соблазнились. Изгонят вас из синагог, даже наступает время, когда всякий убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу» (Иоанн 16.1-2).
    С этого времени на протяжении всех последующих столетий, иудеи шли по стопам своих предков, подвергая гонениям тех, кто искал Бога, и следовал за ним в Духе VI-го Завета.
    Греческий философ Евсевий Кесарийский, который писал свою «Церковную историю» в первые десятилетия IV-го века, утверждает, что имел доступ к пяти книгам, ныне утраченных «Мемуаров» некоего Егесиппа, иудея, обратившегося в Христианство, современника главных учителей гносиса (по-гречески слово обозначает: высшее знание), который в своих книгах часто ссылался на «Евангелие евреев» и на «Сирийское евангелие», а также на пророчества «малых» раввинов IV-II века до НЭ. Егесипп, по-видимому, хорошо образованный и любознательный человек, преследовал цель, показать, что все ереси, которые он встречал в лоне известных ему христианских церквей II-го века, возникли не в греческом мире, как утверждают некоторые теологи XX-го века, а были прямым продолжением спорам, возникавшим в истории раннего Иудаизма.
    Православные богословы считают:
    «Иудействующие были иудеями во плоти, но не были иудеями в Духе.
    «Ибо не тот Иудей, кто таков по наружности, и не то обрезание, которое наружно, на плоти. Но тот Иудей, кто внутренне таков, и то обрезание, которое в сердце, по Духу, а не по букве. Ему и похвала не от людей, но от Бога». (Послание к Римлянам 2.28-29).
    То, что они были семенем Авраама, ещё не делало их истинными иудеями. Те, кто принадлежит к детям плоти, не являются детьми Божиими: «И не все дети Авраама, которые от семени его, но сказано: в Исааке наречётся тебе семя. То есть не плотские дети суть дети Божии, но дети обетования признаются за семя» (Послание к Римлянам 9.7-8) […]» (Н.Н. Глубоковский, «Благовестие христианской Славы и Апокалипсис св. ап. Иоанна Богослова», Джорданвиль, 1966).
    Перед падением Иерусалима в 70 году высшим органом иудейской власти был Синедрион, состоявший в основном из членов фарисейской партии. Каждый член Синедриона имел право выбирать себе заместителя, который в случае смерти самого члена автоматически занимал его место. Таким образом, обеспечивалась непрекращающаяся преемственность. После разрушения Иерусалима оставшиеся члены Синедриона переместились в Яффу, а затем, когда стало возможно, вернулись в Иерусалим. В новых условиях Синедрион избрал себе «Патриарха», который получил право взимать подати со всех иудеев, в какой бы стране они не жили. Сбор податей продолжался до V-го века, когда после новых гонений, Синедрион перебрался в Вавилон, где его стали возглавлять «Князья изгнания».
    В начале периода «Церкви в Смирне» (136-324) отношения между Христианством и империей в Риме были менее напряженными, чем в провинциях. Государство, не отказываясь от своих требований подчинения, предпринимает по отношению к общинам определённые акции привлечения их на свою сторону.
    Ипполит Римский, начавший свою церковную деятельность с обличения Римской империи как воплощения Дьявола и в своем тракте «Об антихристе», предсказавший её падение, сближается с придворными кругами, возможно и для того, чтобы изыскать себе поддержку в кампании против своего соперника Каллиста. В своей «Пасхальной хронике», которая имела заметный успех и сегодня рекомендуется для прочтения в религиозных школах, он верноподданнически начинает счёт нового времени ни от рождения Иисуса, а с 222 года, когда императором стал Александр Север.
    Но на периферии, особенно в районах, примыкающих к местам военных действий, репрессии оставляют заметный след. Именно в одной из таких пограничных зон, в Египте, по возвращении из военного похода против парфян римский император Септимий Север был вовлечён в начале 202 года в общие мероприятия против христианских общин наряду с мерами, направленными против проповеди Иудаизма.
    В тексте декрета Севера, приведенном Спарцианом, одним из авторов «Истории Августов», говорится:
    «Запрещено под страхом суровых наказаний обращаться в Иудаизм и то же приказываю по отношению к Христианству».
    Обе религии, с точки зрения властей, ещё представляются неразделяемыми.
    Хотя и ограниченный по замыслу, этот декрет Севера – первый документ в истории гонений, имеющий характер всеобщности. Что касается Иудаизма, запрет был наложен на обрезание (исключая собственных детей иудеев). Нужно помнить, что в отличие от того, что имеет место сейчас, в те времена «не рождались, а становились христианами» (это собственные слова Тертуллиана). Поэтому для церкви запрещение всех форм обращения было весьма вредным. Угроза была бы ещё серьезнее, если бы она имела чисто религиозные мотивы, но речь шла в первую очередь о причинах политических и военных, обусловлённых текущими обстоятельствами, во имя защиты государства и гражданского общества. Известны многочисленные случаи преследований в романской Африке, в Галлии, в Египте, где жестокий удар был нанесен александрийской церковной школе. Но именно в эти годы христианские общины сплачивались, причем и экономически; и при Александре Севере, они впервые получили идеологическое, если не законодательное признание.
*    *    *

    «Не бойся того, что тебе предстоит претерпеть. Вот, Диавол намерен бросить некоторых из вас в тюрьму, чтобы вы были испытаны, и будете иметь скорбь десять дней» – часто можно встретить такое пояснение: «Цель Божьего домостроительства заключается в том, чтобы на Земле был единый Храм, который свидетельствовал бы о Боге и о единстве Божьего народа. В Ветхом Завете местом, которое Бог избрал, чтобы поставить там свой Храм, был Иерусалим. Из-за того, что Божий народ пал, разделился и рассеялся, было им создано большое число падших, разделённых центров поклонения, которые стали называться синагогами. Эти синагоги были тем местом, где иудеи поклонялись Богу, изучая Писания Ветхого Завета и пророков. Однако из-за того, что иудеи упрямо цеплялись за свои традиционные религиозные представления, они стали марионетками в ловких руках Диавола, в противостоянии Божьему пути жизни на Земле.
    Почему Даниил взял за основу число «10»?
    Не углубляясь чрезмерно в числовую символику каббалы, отметим только, что в основе этого средневекового религиозно-мистического учения, получившего распространение среди приверженцев Иудаизма, лежит древняя теория десяти эманаций, так называемых сефирот или «дивных светочей от Бесконечного». Первая книга, которая примерно к VII-му веку воспроизводила запись учения Каббалы, была «Сефер Иецира» («Книга творения»). Её анонимный автор учил, что основа всего сущего – единый Бог, что мироздание и Промысел Божий зиждется на 10 цифрах и на 22 буквах еврейского алфавита.
    Согласно доктринам современных каббалистов всё во Вселенной – от идей и до материальных вещей – может быть описано в терминах основных категорий бытия, которыми являются 10 сефирот. Вообще же корни этого числового символизма идут гораздо глубже, и с этих позиций можно, в частности, объяснить: «Десять дней» обозначают срок, который является полным, но коротким. В тексте он обозначает, что скорбь страдающей Церкви будет полной, но кратковременной. Какими бы жестокими ни были гонения, устраиваемые Диаволом, через иудеев и Римских императоров, которые, применив силы, пытались уничтожить и истребить Церковь, – они не могли сломить Ёе и положить Ей конец.
    Человек пал. Грех поразил смертию и душу его и тело его. Область смерти над человечеством так всеобща и так могущественна, что ни один из многочисленной семьи человеческой не избег её, каждый человек родится уже с началом смерти в себе, может подвергнуться её ежечасно во время земной жизни и непременно подвергается в свой известный час. Но история наглядно показывает, что Церковь живого Христа, который, быв мёртвым, ожил, победоносно противостояла гонениям и успешно росла, благодаря несокрушимой жизни воскресения […]» (М.И. Херасков, «Послания апостольские и Апокалипсис», 2-е изд., Владимир, 1898).
    «Не бойся того, что тебе предстоит претерпеть» – М.В. Барсов в «Сборнике статей по истолковательному и назидательному чтению Апокалипсиса» пишет:
    «Эта строка содержит в себе «особенное утешение и ободрение» для христиан, так как в недалёком будущем им предстояло подвергнуться великим скорбям, особым гонениям и изощрённым мучениям. Как всё это должно было повлиять на состояние духа тех, которые ещё совсем недавно, будучи язычниками, смотрели на жизнь только лишь как на возможность получения земных радостей?
    Не могли ли эти несчастья и гонения подвергнуть новообращённых христиан опасности впасть в уныние и отчаяние?
    Но, теперь христиане слышат их из уст вестника напоминание о том, что Господь смотрит на них Своим всевидящим оком и радуются возможности умереть на его глазах. Дальнейшие события показали истинность слов вестника, когда христиане на примере избранников Божиих могли увидеть силу гонений и душевную стойкость своих наставников в силу искупления, дарованного Иисусом человечеству […]» (2-е изд., М., 1902).
    Исследователь А.М. Бухарев пишет:
    «Венок жизни, – обозначает награду в дополнение к спасению. Венок жизни, будучи наградой тем кто, побеждая гонения верен до смерти, обозначает побеждающую силу жизни воскресения, кроме того, он означает, что победители достигли «раннего воскресения» из мёртвых, то есть особого, более раннего воскресения.
    Здесь Иоанн указывает нам, что гонения будут происходить из за интриг Диавола, которому предоставлено пребывать на земле со времени его окончательного падения и до кончины мира. Всякий легко может представить себе, какую опытность в творении зла стяжал он в такое продолжительное время, при его способностях и при постоянной злонамеренности, нисколько не растворённой никакими благими стремлениями, или увлечениями. Если он и притворяется благонамеренным, то это единственно с целью вернее успеть в злом намерении.
    Подробное, существенно нужное учение о духах злобы изложил для нас преподобный Антоний Великий. Он часто говорил ученикам своим, что видел Диавола таким, каким открыл его Господь Иову в следующих словах: «Очи его – видение денницы. Из уст его исходят аки свищи горящия, и разлетаются яко искры огненные. Из ноздрей его исходит дым печи горящей огнём углей. Душа его черна яко уголь древесный, и яко пламя из уст его исходит».
    Являясь таким преподобному Антонию, князь демонов, велеречивый и состарившийся во зле, старался навести ужас на преподобного, в чём обличал его Господь, говоря опять Иову: «чрез пророка гнев постигну, чрез другого пророка вселенную всю обыму рукою своею, яко гнездо, и все оставленные яйца возьму».
    «Хотя Диавол дерзко высказывал о себе многое, говорил Антоний, но я не убоялся его, ибо Господь извлёк его как змея удъ, возложил на него узду, как на рабочий скот, заковал его в железный обруч, как беглого раба, продел в ноздри и в губы его кольцо. При мне Господь связал Диавола подобно воробью, и предал его нам в игралище. Вместе с ним были извержены его сообщники, демоны, как скорпионы и змеи, в попрание нам, христианам. Доказательством этого служит то, что мы самым образом жительства нашего боремся с Диаволом, и тот, кто «похвалялся иссушить море и захватить вселенную, уже не может противостоять нашему подвижничеству, не может воспритить мне, говорящему против него.
    Не будем обращать никакого внимания на слова его, потому что он постоянно лжёт, не будем страшиться его привидений, не имеющих никакого значения. Впрочем он дерзок и крайне безстыден. Он представляет себя одарённым пророчеством, способным предсказывать будущее. Он вытягивает привидение в такую высоту роста, при великом объёме в ширину, что представляется прикасающимся к крышам домов. Он показывает свет – неистинный, скорее его свет – предзнаменование и предъизображение приготовленного для него огня, он усиливается являясь человекам в том пламени, в котором будет гореть перед кончиной. Не должно страшиться его ни по какому поводу: благодать Христова соделала все покушения его против нас тщетными […]» (А.М. Бухарев, «Исследования Апокалипсиса», Сергиев Посад, 1916).
    Современные богословы пишут:
    «Речь опять идет о попытках внедрения языческих идей и обрядов в христианское сознание Смирнской церкви. Эти люди «говорят, что они Иудеи, а они не таковы…» – тогда название «христиане» было еще редким и появилось, вероятно, как кличка, пущенная иноверцами в адрес верных, а самоназвание было иным: мы остаток, посвященный Богу, «ученики», «посвященные», то есть «святые». Так христиане называли себя сами. А поскольку большинство христиан тогда состояло в основном из иудеев, то они называли себя иудеями, и это был признак их вероисповедания.
    «Десять дней» – символ, который заимствован из апокалиптической литературы. Это знак того, что время испытаний будет длиться недолго. Десять дней не обязательно соответствуют календарным дням. О десяти днях говорит пророк Даниил: «Он… испытывал их десять дней» (Дан 1.14), что означало близость освобождения, и действительно, гонения в скором времени прекратились […]» («Читая Апокалипсис». Фонд имени Александра Меня, 2000).
    Слова, слова, одни слова и фантазии. И опять же не покидает ощущение того, что комментаторы явно перегибают палку, не оставляя даже и намёка на вероятное аллегорическое (не лобовое!) прочтение пророчеств.
    На счёт «воскресения из мёртвых» с исследователями Библии спорить не будем, бесполезно, так как пока, ещё никто, ни разу не воскресал и не рассказал человечеству, что это значит: «быть мёртвым во гробе и стать живым».
    Слова «будете иметь скорбь десять дней» – есть прямое указание (пророчество) на десять христианских заповедей, которые пришли из Ветхого (V-го) Завета, и которые христиане успешно забыли и нарушали, с первых дней создания христианско-иудейских общин.
    «Не думайте, что Я пришёл нарушить Закон или пророков. Не нарушить пришёл Я, но исполнить.
    Ибо истинно говорю вам, доколе не прейдёт Небо и Земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдёт из Закона, пока не исполнится всё» (Матфей 5.17-18).
    За нарушение Божиих заповедей последовало десять периодов гонений, которому подвергли Апостольскую Церковь римские императоры: Нерон (64), Домициан (95-96), Траян (114-117), Марк Аврелий (176-180), Септимий Север (эдикт 202 года), Максий-Фракиец (235-238), Деций (эдикт 250 года), Валериан (257-258), Аврелиан (275) и Диоклетиан (303-311).
    «Вот, Диавол намерен бросить некоторых из вас в тюрьму» – эту строку, если не впадать в мистику или в религиозный экстаз, можно объяснить просто:
    Во-первых, Диавол, это старший ангел, [греческое слово означает «обвинитель»], и другие ангелы, находящиеся в его подчинение, по прямому распоряжению Бога, Высшего Разума, [это особенно важно понимать], наблюдают за поступками первых христианских общин и обвиняют их перед Богом за искажение и не выполнение Апостольских истин. В духовном смысле сегодня Диавола можно назвать небесным прокурором со своим штатом сотрудников. Человечеству не нравится, как работает Небесная прокуратура, но это не означает, что она борется со Своим Создателем.
    Во-вторых, в богословском понимании Диаволом можно назвать любую политическую, или религиозную организацию, или группу людей, выступающих против выполнения очередного Завета Бога с людьми на Земле, хотя это очень спорно.
    Богословы забывают слова Иисуса сказанные им:
    «Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречётся в Царстве Небесном, а кто сотворит и научит, тот великим наречётся в Царстве Небесном.
    Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдёт праведности книжников и фарисеев, то вы не войдёте в Царство Небесное» (Матфей 5.19-20).
    То есть, если вы гоняетесь за материальным благополучием или земными почестями, как фарисеи, то зачем обвинять в своих грехах Диавола, который честно выполняет свой долг и записывает все ваши неблаговидные поступки. 
    В период «Церкви в Смирне» репрессии, обрушивались не только на христианские общины, но и на приверженцев любого культа и любого учения, которые возбуждали подозрение в подрыве безопасности Римской империи и общественного порядка. Хотя церковная историография исказила данные о гонениях, тем не менее, очевидно, что гонения были и продолжались до начала IV-го века.
    Сегодня по прошествии многих веков важнее объяснить причины этих гонений.
    Нерон Луций Домиций, император [54-68 годы], считается, что он переложил вину на христиан, стремясь отвести от себя обвинение в поджоге столицы – Рима. Согласно историку Тациту, пожар вспыхнул ночью 19 июля 64 года в зверином цирке, при весьма странных обстоятельствах, был сильный ветер, но без дождя. Поджог мог вызвать подозрение на кого угодно. Город Рим выгорел наполовину.
    Домициан Тит Флавий, император [81-96 годы], выступил в 95 году против иудеев, которые отказывались выплачивать императорской казне налоги, введённые после разрушения Иерусалимского храма, причём не только в Риме, но и в Малой Азии. Среди многочисленных арестованных оказались и приверженцы христианской идеологии. В тот период власти Рима ещё не отличали иудеев от христиан.
    Траян Марк Ульпий, император [98-117 годы], выступил в 114 году против христианских общин в Малой Азии, когда те поддержали восстание евреев, требовавших независимости для Иудеи в период войны римлян с персами. Гонения произошли только в Палестине и в Малой Азии (современные Турция и Сирия).
    Марк Аврелий Антонин, император [161-180 годы], выступил против христиан в 176 году, возложив на них ответственность за всё зло в империи: за неурожайные годы, за волнения в провинциях и за военные поражения от рук «варваров: готов и персов». Властям попросту потребовался «козёл отпущения», чтобы объяснить свои поражения.
    Септимий Север, император [193-211 годы], выступил против христиан в 202 году, проводя реформу религиозной жизни общества, путём слияния всех мифических и ритуальных религий в общий «культ Солнца», дополненный культом «живого» императора. Христианские общины повсеместно отказывались признавать римского императора, как равного сыну Божьему.
    Максий-Фракиец, император [235-238 годы], возобновил преследования в 235 году, под впечатлением поражения римских войск от натиска готских племён на Балканах и на Дунае. Преследования были направлены, прежде всего, против духовенства, которое призывало христиан отказаться от войны с варварами.
    Деций Мессий Квинт Траян, император [249-251 годы], в 250 году пожелал восстановить консервативный образ правления. В установленные дни, главы семей, по всей территории империи, должны были предстать перед специальными комиссиями, чтобы совершать акты почитания, принося жертвы изображениям богов и статуям императора. В случае отказа, следовал арест уклоняющегося, пытка и по окончании расследования смертная казнь.
    Валериан Публий Лициний, император [253-260 годы], начал гонения на христиан в целях пополнения государственной казны, при нём впервые началась конфискация общинного имущества. Если верить историкам, гонения при Валериане по своим масштабам и жестокости превзошли все предыдущие. Множество людей (от нескольких тысяч до двухсот тысяч: источники разнятся, а официальной статистики в тот период не существовало) было убито по всей империи.
    Аврелиан Луций Домиций, император [270-275 годы], начал гонения против христиан, когда они помогли временно захватить правительнице Эдессы Зиновии: Египет, Палестину и часть Малой Азии. В этот период христианство в Эдессе (Армения, часть Турции) уже стало официальной религией, поэтому симпатии христиан Римской империи повсеместно были на стороне антиримской оппозиции. Многие легионеры, став христианами, дезертировали в войска Зиновии.
    Диоклетиан Кай Аврелий Валерий, император [284-305 годы], в последний раз попытался вернуть императорскому абсолютизму былой престиж. При нём культ «живой император – единственный наместник Бога на Земле» достиг невиданного размаха. Преследования христиан продолжались восемь лет. Этот период известен в церковной истории, как «Эра мучеников». Так как широко практиковались не только казни христиан, не только конфискация их и общинного имущества, но и высылка их вместе с семьями на окраины империи.
*    *    *

    «Будь верен до смерти, и я дам тебе венок жизни» – нужно отметить, что во времена гонений и в периоды примирений цель императоров всегда была одна и та же: побудить верующих включиться каким-либо образом в систему и покончить с оппозицией, чтобы укрепить государство.
    Наиболее полно запросам такого рода попытался ответить император Деций в короткий период своего правления (249-251).
    Родом из Паннонии, одного из районов Иллирийской провинции, примерно из тех мест, где ныне расположена Сербия, избранный на трон непосредственно войском, Деций пожелал восстановить консервативный образ правления, защитить привилегии сената, который отныне представлял интересы провинциальных земельных собственников и торговцев, в ущерб старой римской и италийской аристократии. Меры, принятые им в религиозной сфере, идут дальше отношения к христианскому движению. Текст его эдикта, обнародованного в конце 249 года или в начале 250, до нас не дошел, но ясно, что он касался не только отношений государства с Христианством. В установленные дни главы семей, живших в городских и сельских центрах по всей территории империи, должны были представать перед специальными комиссиями, чтобы совершать акты почитания официального культа, принося жертвы изображениям и статуям императора. В случае отказа следовали арест уклоняющегося, пытка и по окончании расследования смертная казнь. Другим же выдавалось удостоверение («книжечка»), которое подтверждало акт соблюдения культа и лояльности подданного.
    Ясно, что подобная процедура на деле была направлена в первую очередь против христианских общин, отныне многочисленных и усложнённых в социальном отношении.
    С Запада на латинском языке пришла, кстати, терминология, которая определяет различные типы отступничества тех, кто дал себя запугать и уступил давлению следственных органов. Отступников называли «ляпси» [от греческого глагола «ляпсус» – скользить, падать, скатываться]. Но были и такие, которые совершали обряд отречения полностью, – их называли «жертвами», те, кто ограничивался сжиганием ладана на алтаре, не участвуя в жертвенном заклании животного, получали прозвище «выгнанные со двора» – «турификатные» [от греческого «тура» – дверь]. Тот же, кто сумел, при попустительстве администраторов и подкупных судей, обеспечить себе за деньги необходимый документ (сертификат – «книжечку»), именовался «книжечником» – «либеллатиком» [от латинского «либеллус» – книжечка, так называли удостоверение о преданности]. Те, кто мужественно отстаивал свои убеждения, тоже делились на разные категории: на принявших высшую муку и смерть («мученики»), попавших в заточение, но не проливших крови («исповедники») и выдержавших запугивания без последствий на данный момент («останцы»).
    Поэтому верующих, которые заплатили за свою приверженность церкви жизнью, начали почитать особо.
    Сохранилась память о пошедшем на казнь римском епископе Фабиане, в то время как его карфагенский коллега Киприан предпочёл скрыться в подполье, чтобы продолжать руководить общиной, и за то подвергся нападкам со стороны наиболее истовых христиан. Когда уцелевшие вышли из тюрем, заслужив большое уважение, то нередко к ним обращались, чтобы обрести особые юридические права, минуя порой епископов, и получить, например, свидетельства о реабилитации тех «ляпси», которые старались добиться возвращения в общину, когда вернулись более спокойные времена, хотя отречение тогда считалось непростительным Грехом.
    В Риме глашатаем этих уцелевших стал в 251 году священник Новитиан (убит 268 г.), антагонист римского епископа Корнелия (251-253)  и автор наиболее значительного трактата на латинском языке о троичности, который намного опередил теологические прения IV-го века. В Карфагене ригористы группировались вокруг двух деятелей церкви – Фелициссима и Новата, которые энергично противодействовали возвращению в церковь отступников, по крайней мере, соглашались принимать их лишь после длительного исправительного ожидания. По этому вопросу они откололись от большинства, оставшегося верным Киприану. Возникший на нравственной и дисциплинарной основе раскол сгруппировал в крупнейших христианских общинах наиболее сплоченных верующих, чувствовавших себя оскорбленными и разочарованными податливостью церковных особ по отношению к враждебному обществу, обреченному, как они были глубоко убеждены, на скорое исчезновение. Они приняли наименование «новатиан» по имени то ли Новатиана, то ли Новата – это неясно. На Востоке в грекоязычной христианской среде их называли также «катарами» («чистыми») – тем словом, которое в истории средневековых ересей получит широкую известность.
    Последствием ситуации, которую породила новатианская схизма, была вражда римского епископа Стефана (254-257) и карфагенского епископа Киприана – двух «святых» будущей церкви. Случалось, что многие новообращенные получали крещение в группах, которые примыкали к движению «новатиан».
     Что было делать, если они добивались потом принятия их в лоно церкви?
    Подобало крестить их заново или первый обряд мог быть признан действительно как таковой?
    В Риме думали, что справедливо первое мнение. В Карфагене же считали новое крещение необходимым. Всё это показывает насколько долгим и трудным был путь к признанию самостоятельной значимости каждого священного обряда.
    Только в XI-ом веке решили, и то не без противодействия, что таинства действенны сами по себе, в силу одного того факта, что они были совершены священником, даже если он стал объектом серьёзных дисциплинарных взысканий.
    В Северной Африке, на целой серии местных соборов епископы – помощники Киприана (убит 258 г.) поддержали позицию их высшего представителя. Епископ Стефан отказался принять в Риме делегацию, направленную его карфагенским коллегой, и угрожал её членам отлучением. Но прежде чем разногласия внутри Церкви углубились, преследования, начатые императором Валерианом Публинем Лицинием (253-260) после шести лет относительного покоя, наступивших после безвременной кончины павшего в битве с готами в 251 году Деция, обрушились почти одновременно на обе враждующие стороны, сравняв их в святости мученичества, как уже было за два десятилетия до того с римским епископом Каллистом (218-224) и Ипполитом Римским (убит 224 г). Вопрос же, который их разделил, так и остался открытым.
    Преследования христиан Валерианом (253-260) имели некоторые непредвиденные аспекты. Впервые было конфисковано общинное имущество и сделаны предложения о лишении званий сенаторов и военных, ставших христианами, ссылке христианских матрон и низведении в рабское состояние членов имперской администрации («цезарион»), которые примкнули к новой религии. Как видно, социальная ткань империи была поражена уже в жизненных центрах власти. Этот процесс зашёл так далёко, что после смерти Валериана (взятого в плен в Эдессе персидским царём Сапором I) Галлиен (260-268), за несколько лет до того уже приобщённый отцом к императорскому правлению, отменил принятые ранее решения и вернул церкви кладбища и другую конфискованную собственность, превратив Христианство в почти легальную религию. Именно в те времена с нарастающей интенсивностью начала развиваться агиографическая («житийная») литература, которая ставила своей целью изобразить в наиболее выгодном свете самопожертвование «мучеников».
    Слово «мученик» в романских языках происходит из христианской латыни – [мартир] от греческого [мартюрос], где оно означало «свидетель (Бога)».
*    *    *

    «Кто имеет ухо, пусть услышит, что Дух говорит церквям» – Римско-католическая Церковь придерживается мнения, что из-за грехопадения Адама и Евы, каждый человек должен умереть: «Однако эта первая смерть не является окончательной. Все мёртвые, кроме тех, кто благодаря вере в Иисуса, записан в книге Жизни, и попал в Рай, будут помещены в Ад, и в назначенный Богом срок воскрешены и пройдут через суд Великого престола при завершении старого Неба и старой Земли. Поэтому вторая смерть, – это есть Божий суд по отношению к человеку после его первой смерти и воскресения […]» (В.Р. Мусселиус, «Толкование Апокалипсиса», 1909).
    У большинства же отцов Церкви греческого вероисповедания считается:
    «Рай, – это приятное, спокойное место, где находится Авраам и все умершие святые. Рай на Земле – это новый Иерусалим, который сегодня является Церковью, в ней в качестве пробы мы наслаждаемся распятым и воскресшим Христом, как небесным деревом жизни, питательным снабжением в Духе.
    Так как каждому воину Христову обещан венок жизни, каждому верному последователю Христову сопребывание со Христом в Его небесном царстве, то для христиан не должна быть страшна и самая мученическая смерть на Земле, которая и будет уделом некоторых из них во время гонений. Надо принимать такую смерть с благодарностью, ибо она будет лишь переходом в новую, блаженную и вечную жизнь. По воли Божией есть две смерти. Первая неизбежна для всех людей и состоит во временном разлучении души и тела. Но есть ещё и вторая (особенная). Она наступает только для тех, которые подвергнуться осуждению. Она иная, потому что состоит не в разлучении души и тела, но в окончательном лишении человека Божией благодати, которая оживляла его душу, подобно тому как душа оживляет его тело. Но, это окончательное лишение души Божией благодати грозит человеку только в жизни загробной, после Страшного суда […]» (А.С. Норов, «Путешествие к семи церквам, упомянутым в Апокалипсисе», СПб., 1847).
    «... «Вторая смерть» – это духовная смерть, отпадение от Бога, пребывание в Аду. «…побеждающий не потерпит вреда от второй смерти» – эти ясные и простые слова обращены к каждому из нас. Можно только удивляться, почему многим эта книга кажется страшной. Один из героев «Что делать» неверующего Чернышевского говорил, что Апокалипсис – произведение безумца, сумасшедшего, а Николай Морозов считал его сочинением Иоанна Златоуста, который описал в нем какую-то бурю и ввёл в него астрологические символы. На самом деле Откровение Иоанна – одна из прекраснейших книг Нового Завета. Она говорит нам о том, с каким трудом мир принимает слово Божье, как он воюет против истины, какие мрачные, тяжелые периоды возникают при противлении человечества истине. Это самая светлая книга, потому что в конце концов все заканчивается победой Сына Человеческого […]» («Читая Апокалипсис». Фонд имени Александра Меня, 2000).
    Не имея в себе пророческого дара, духовного видения или Духа VI-го Завета, богословы разных убеждений забывают: Апокалипсис это не теософический, не научный или философский труд, а книга пророчеств об исторических событиях, происходящих в мире. В данном тексте: слово «побеждать» во время гонений, значит, сохранять истинную веру до смерти, так как в этот период продолжается утверждение Церковной иерархии, которая укрепляется в ходе II-го и III-го веков в образе «монархического» епископа, высшего руководителя и наследника Апостолов, заменяя равенство «братьев и сестёр», на укрепление религиозного монолита. На смену двенадцати Апостолам, избранных Иисусом, а затем апостолам второй волны (Марк, Лука, Павел и другие), избранных на совете Апостолов, появилась третья волна, иерархи Церкви, которые назначили себя сами учениками Апостолов и уже не признавали новых пророков.
    «Первая смерть» – это гонения со стороны властей, гонения извне Церкви.
    «Вторая смерть» – это начинающиеся гонения внутри Церкви, когда по концепции апостольского Христианства и Новобиблейской традиции было нанесено ряд весьма чувствительных ударов самими богословами и епископами, боровшихся за «чистоту веры», и тогда христиане стали воевать с христианами.
-    -    -
    Во-первых: Церковь богослова Маркиона.
    Маркион (85-160) – представитель раннехристианского богословия, отразивший противоречия между Христианством и Иудаизмом, подчёркивал противоположность между Ветхозаветными и Новозаветными представлениями о Боге и на этом основании, выступал против отождествления Бога-отца с Яхве. Он отвергал все Евангелия, которые имели хождение в христианских общинах, за исключением Евангелия от Луки, очищенного по его мнению от всех искажений и дополнений, внесённых «иудаизирующими» авторами. Из «Посланий» Павла он признавал, только первые десять (исключая три, в том числе «Послание к евреям»).
    Это не была попытка подлинной критики библейских текстов. Однако, следует признать, что Маркион первый попытался произвести целостный пересмотр текста Нового Завета. Его излюбленным мотивом было требование: «не вливать молодого вина в мехи ветхие, а иначе молодое вино прорвёт мехи и само вытечет».
    Данное изречение Маркион заимствовал в Евангелии от Луки (5. 37), иначе говоря, следует отвергнуть всё, что связывает нас с библейским Богом, с иудаистским законом и с самой человеческой природой Христа.
    Предание гласит: около 144 года, когда старейшины Римской церкви разобрались в подлинном смысле программы Маркиона, они на общем собрании верующих исключили его из своих рядов. Сторонники Маркиона организовали отдельные общины, положившие начало церкви маркионитов, власть в которой концентрировалась в руках епископов. Церковь Маркиона просуществовала до середины V-го века.
-    -    -
    Во-вторых: религиозное течение Дуализм.
    Аристон из Пеллы – апологет II-го века, автор древнейшего богословского сочинения иудео-христианского толка «Диспут Ясона с Паписком об Иисусе Христе» (не сохранился), обосновал учение о существовании двух противоположных творческих начал, из которых одно Добро, другое – Зло. Так в Христианстве возникает понятие конфликта между Добром и Злом, между Светом и Тьмой, между духом и материей, которое бытует среди теологов до наших дней. Призывал христианские общины не оспаривать целиком этот мир в ожидании «нового царства», а стремиться реформировать его изнутри, приспособить Христианство к запросам изменяющегося общества.
    Под влиянием дуализма появляется знаменитый «Пастырь» Гермы. В нём ни слова не говорится об Иисусе. «Христос» для Гермы – только человек, пророк, наделённый исключительными качествами, избранный Богом, за его заслуги посредником в предвидении нового Закона милосердия и сострадания. Книга представляет собой, как бы серию из пяти видений, которые Ангел покаяния сообщил пророку Герме. Книга напоминает, что иудеи были истреблены, поскольку: «убили и Христа, и его пророков, и нас изгоняли, и Богу не угождают, и всем человекам противятся».
    Начиная с этого времени, полемика между иудеями и христианами становится все активнее. «Великое прощение», предложенное в «Пастыре», было принято только потому, что люди верили в близкий Конец света. Дуализм признали еретическим движением в начале III-го века, хотя некоторые его утверждения, как, например, «Великое всепрощение» преобладают и по сей день в современной догматике.
-    -    -
    В-третьих: Церковь монтанистов.
    Монтан из Фригии (ок. 100-180) – возможно, был до обращения в Христианство жрецом одного из мистических культов. В 162 году он возглавил движение ожидающих «второго Пришествия», против засилья церковной иерархии. Монтанисты проповедовали аскетизм, мученичество. Лица, которые вели пропаганду идей монтанизма, именовали себя «новыми пророками» в отличие от пророков Ветхого и Нового Заветов. Бог для них был един, миссия Христа на земле вторична, а роль Святого Духа всё определяющая. На ком ляжет печать «Духа Божия»: тот станет либо Мессией, либо пророком.
    Жестокость четвёртого гонения на христиан при императоре Марке Аврелии Антонине (161-180), побудила массы увидеть в этом знамение: скорого Конца света. Выступали за создание собственной церкви: сильной, чистой, избранной. Они говорили: «мы избранные, только мы спасемся», то есть Спасение приносит только активная религиозная деятельность.
    Общины монтажистов охватили многие районы Средиземноморья. Движение подошло к концу после того, как в первые десятилетия III-го века сошли со сцены «новые пророки», а обещанный Конец света так и не наступил.
-    -    -
    В-четвёртых: религиозное течение Гностицизм.
    Легендарным основателем гностицизма считается кипрский еврей Симон Маг (I-ый век), ученик иудейского философа-каббалиста Филона.
    Симон Маг считал: «Спаситель пришёл для того, чтобы научить «достойных» высшим, сокровенным знаниям, а Апостолам приказал распространять эти знания только среди самых избранных...».
    Первые гностики, в большинстве своём евреи, в своих учениях проводили идеи избранничества и превосходства над другими людьми.
    Но, наиболее ярким их представителем является Ориген (ок. 185 – умер 254) – христианский богослов, грек, философ, один из «отцов Церкви». Автор комментариев к Библии и редактор многих её текстов. Стремился сблизить христианское вероучение с неоплатонизмом. Различал Иисуса – обыкновенного человека и Христа – небесное существо, соединившееся с Иисусом при его крещении в реке Иордане. Предание приписывает ему авторство более тысячи произведений.
    Основное  учение Оригена  о  цикле жизни: Зло – есть естественное состояние человека, который может спастись, путём универсального искупления-крещения. «Дух», который есть Бог, вступил в Иисуса лишь в момент Крещения. Тело Христа было не реально, не создано из плоти и крови, а только кажущейся телесной оболочкой. «Спаситель» принял человеческий образ только для того, чтобы придать особое значение своей власти на земле. Всё это делает бесполезным, согласно гностикам, всякий разговор о возвращении Христа на землю, о страшном суде и о телесном воскресении. Гностицизм акцентирует внимание на приобретении некоего спасительного знания. Обладая этим знанием, человек будет обладать громадными силами.
    Гностицизм был осуждён II-ым Константинопольским Вселенским собором в 553 году, но теологическое наследие Оригена, особенно о сущности Иисуса Христа в человеческой оболочке, до сих пор порождает богословскую полемику.
-    -    -
    В-пятых: Церковь новатианистов.
    Новатиан († 268), римский священник, основатель секты, порвавший в 248 году с официальной Церковью. Сторонник изгнания из Церкви всех отступивших от веры, во времена гонений на христиан, был согласен принимать отступников только после длительного исправительного ожидания. Церковь новатианистов развила активную оппозиционную деятельность против официальной Церкви, едва не приведя её к расколу, сгруппировав вокруг себя наиболее сплочённых верующих, чувствовавших себя оскорблёнными и разочарованными церковными иерархами. Они требовали крестить отступников заново.
    В 251 году на Карфагенском соборе Новатиан и его сторонники были осуждены, и под угрозой отлучения от Церкви покаялись. Но когда первая эпидемия чумы поразила почти всю территорию империи, придя из Эфиопии в 252 году, они с новой силой развернули свою деятельность заново, увидев в эпидемии знамение «семи чаш Ангелов» и перст Божий.
    На западе Римской империи секта существовала до V-го века, на востоке оппозиционеры удержались вплоть до начала IX-го века.
-    -    -
    В-шестых: Церковь донатистов.
    Донат – карфагенский священник (вторая половина III-го века), основатель христианского религиозно-мистического учения о «втором Пришествии Христа» и наступлении «тысячелетнего царства», которое было связано с протестом масс и их ожиданием радикальных перемен в жизни общества. Требовал осуждения христиан-отступников в период гонений, подтверждения действенности епископских посвящений в сан. Донатисты отрицали единение Церкви и Власти. Мечтали о крушении эксплуатации большинства населения меньшинством богатеев и чиновников. Требовали равного распределение земельной собственности. Не верили, что «царство Божие» реализуется в роскоши и могуществе первых лиц церкви, выступали против приёма в общину богатых и «властьимущих».
    При императоре Константине, Донат был арестован и вскоре умер в ссылке, примерно в 320 году.
    Последние упоминания об общинах донатистов сохранились до 439 года, когда армия вандалов под предводительством Гензериха сумела проникнуть в Северную Африку из Испании через Гибралтарский пролив и завоевать её, по пути, уничтожив все северо-африканские общины донатистов, которые оказали сопротивление вандалам, тогда как официальная Церковь признала Гензериха своим покровителем.
-    -    -
    В-седьмых: религиозное течение Арианство.
    Арий (256-336) – александрийский священник, по-видимому, ливиец по происхождению, основатель арианства, отрицал субстанциальную божественность Христа, защищал только идею его Божественной сущности. Чтобы определить отношения между двумя первыми лицами «Троицы», Арий первый прибег к двум терминам: ипостась, что означает по-гречески «То, что стоит под» и причастие: «То, что стоит над». Арий приписывал сыну Бога, Христу, подчинённую роль, посредника между Творцом и его творением-человеком. Отрицал субстанциальную идентичность обоих первых лиц «Троицы»: Отца и Сына. Функция третьего лица, Духа святого, тогда ещё не была достаточно продумана святыми отцами и поэтому не рассматривалась, о ней заговорили лишь позднее после 381 года.
    Успех толкования сущности «Троицы» арианским епископатом был обусловлен его большей зависимостью от решений государственной власти, особенно на Востоке империи, Римский же епископат никогда не признавал это толкование. Благодаря Арианству власть императора стала постепенно распространяться на всю церковь, что облегчало становление новой послушной императорской воле Христианской церкви.
    Осужденный Никейским Вселенским собором, Арий умер в изгнании, в Константинополе, но отголоски арианского кризиса давали себя знать на протяжении всей истории церкви, вплоть до протестантской реформы. Считается, что «христологические» дискуссии V-го века о единичности или двоичности природы сына Божия (монофизитская ересь) и присутствие или отсутствие одной-единственной воли в лице Христа (монолитская ересь) VII-го века, по существу явились продолжением сложных прений о «Троице», которые поднял в своё время Арий. Разногласия по поводу Триединства и кто кому подчинён, зависимость Духа святого от одного Отца или от Отца и Сына стали во второй половине IX-го века причиной того, что византийский патриарх Фотий, отошёл от Римской церкви, но споры о сущности «Троицы» продолжились.
-    -   -
    В-восьмых: Церковь несториан.
    Теологические диспуты, которые вновь разгорелись в лоне Христианского мира после первой систематизации догмата о троичности, кажутся далёкими от повседневной действительности. Хотя надо признать, что стремление очертить концепцию сущности Бога не менее жёсткими рамками, чем те, что определяли человеческое существование – это не простое и случайное совпадение. В споре с арианством большинство теологов сумели утвердить тезис о том, что евангельский Христос не был низшим божеством и был идентичен Отцу.
    Теперь задались вопросом: как могло произойти слияние их субстанций?
    Несторий – богослов, патриарх Константинопольский (428-431), крещёный еврей, основатель несторианства, учения о предвечности Иисуса, рождённого от богочеловека, сочетающего в себе две обособленные и внешне соединенные «природы»: Логос (слово Божие), то есть божественное начало и начало человеческое, внёс в Христианство элементы рационализма. Несторий утверждал, что Мария всего лишь мать смертного и не может быть почитаема, как «матерь Божия». Несторианство отцами Церкви было признано разновидностью иудейской религии.
    Несторий и его сторонники были осуждены, как еретики на Эфесском Вселенском соборе 431 года, с которого начинается культ «Богородицы».
-    -    -
    В-девятых: Церковь монофизитов.
    Основана Константинопольским архимандритом Евтихием, впоследствии Патриархом, христианское богословское учение, состоит в утверждении единого божественного начала – Логоса (у них Христа), в котором человеческое начало (природа) стала неотделима от божественного и утратила первоначальную действительность». Считали, что нельзя помещать в одну плоскость человеческую природу Иисуса с обычными смертными. По их мнению, после союза Сына с Отцом в Иисусе могла существовать только одна божественная природа.
    На Халкидонском Вселенном соборе в 451 году взгляды Евтихия и его сторонников были осуждены, как ересь.
-    -    -
    В-десятых: Церковь пелагианцев.
    Пелагий (жил во второй половине IV-го века) – христианский богослов, вероятно ирландец по рождению, учивший о свободе воли, как источнике добродетельных и злонамеренных действий человека, вступил в противоречие с учением о предопределённости греховности мира и человека, оказался под ударом официальной Церкви, и в частности подвергся нападкам со стороны Августина. Около 384 года Пелагий перебрался в Рим. Здесь он основал первую богословскую школу, в которой обосновал своё учение об отрицании первородного греха. С его точки зрения, первородным грехом был отягощён только Адам, но грех этот существенно не извратил позитивные качества человека. Крещение не искупляет мистического первородного греха, оно лишь приобщает верующего к жизни общины. Новообращённому надлежит ступить на путь добрых дел, естественно, с помощью священных обрядов. Пелагий подчёркивал определённую преемственность между христианским учением, и культурным наследием классического, греческого мира.
    В 430 году Эфесский собор осудил пелагианцев за ересь и санкционировал анафему Пелагию.
*    *    *

    «Тот, кто побеждает, ни в коем случае не пострадает от второй смерти» – здесь говорится, что борьба одних Христианских богословов, теологов и «отцов» Церкви против других за «чистоту веры» после телесной смерти не отразится на суде их душ перед престолом Божием. Их имена и их мысли  сохранились в веках, о чём и повествует данная книга. Таким образом, первая смерть – это отделение от тела души и духа, а вторая смерть – это не новая смерть после воскресения и суда у престола Божия, а это отлучение души от VI-го Завета Бога с людьми.
    В первоначальном смысле слово «мученик» было применено в Новом завете в связи с Иисусом, как самым высоким свидетелем, или гарантом, драмы спасения. Но уже в середине II-го века оно стало применяться ко всем, кто пролил свою кровь за веру, а через несколько десятилетий оно получило свою латинскую форму в общинах Северной Африки в трактате Тертуллиана «К мученикам».
    Первые документы этой литературы представляют собой главным образом своего рода протоколы, состоящие нередко из вопросов и ответов, которые, как предполагалось, имели место во время допросов арестованных властями, например, в «Актах сциллитанских мучеников». Многие современные историки считают, что происхождение этих суммарных отчётов исключено из государственных судебных архивов империи. В лучшем случае речь могла идти лишь о заметках какого-либо верующего, присутствовавшего на суде. Но в целом это были домыслы, продиктованные пропагандистскими намерениями.
    Буквальное содержание этих текстов должно, весьма настораживать внимательного читателя. Можно только отметить, что чем менее они расцвечены описаниями всяких чудес, поразительными подробностями и явным предубеждением против судей, тем более они могут показаться правдоподобными. Есть, впрочем, в самых древних «Актах» (написанных до правления Константина) и отражение сдержанного, совсем не преднамеренно враждебного отношения многих чиновников, отряженных для расследования, к христианам. Многие стремились вырвать у заключенного хоть какое-нибудь изъявление преданности, чтобы избежать его осуждения на смерть, и убеждают его признать культ императора – как божественной главы государства. Ответ им гласил: «Христос – наш единственный государь». Когда же в уста мученика вкладываются слова, свидетельствующие об уважении имперских властей, о том, что «Бог располагает всем и по его воле Цезарь царствует на римском троне», как говорится в «Актах» Апоклония, легендарного сенатора-христианина времен императора Коммода, тут читатель уже оказывается далеко от исторического периода, о котором эти «Акты» желают поведать.
    Нужно помнить, что исповедание веры в древнейших текстах отличается своей простотой и отсутствием какого-либо теологического оформления: это представления о единичности Бога, исключительной фигуре искупителя, сущность отношения которого к человеку ещё не вызывает вопросов, и о наступлении более справедливого порядка в мире.
    От «Актов» в прямом и собственном смысле отличаются «Страсти», в которых вокруг суда и казни мученика концентрируется целое повествование романического толка, предназначенное «воспитывать» читателя. Среди наиболее известных и древних текстов этого рода можно напомнить на греческом языке «пассионы» Пиония, Максима, Акакия, Понтиана, и на латинском, кроме хорошо известных «Страстей Перпетуи и Фелициты» (начало III-го века), «Житие» Киприана, написанное диаконом Понтием, которое стало образцом для будущих биографов «святых» и аскетов в эпоху монашества. Что касается формул исповедания веры, ясно, что они становятся более пространными и сложными, особенно когда касаются вопроса о троичности. Можно быть уверенным, соответствующие писания появились позже соборов IV-го веков и символов веры Никейского и Константинопольского соборов.
    Другая характерная черта мартирологии («мученичества») – это превращение судьи непосредственно в простое орудие Дьявола. Когда государственная бюрократия была христианизирована, она уже не могла более выглядеть ответственной за пытки и приговоры мученикам, если только судья не действовал по прямому наущению Лукавого. Вот тогда-то в рассказ и начали вплетать целый набор сверхъестественных явлений, чудотворных вмешательств небесных сил, которые, впрочем, почти никогда не могли спасти жертвы от трагического конца. Это всё также признаки позднего происхождения текстов.
    По сути же дела, проблема подлинности этих рассказов, которая так занимает церковных историков, поставлена неверно. Речь идёт не о том, чтобы отыскать древнейший исходный документ – основу повествования, а о том, чтобы увидеть, каким особым состоянием духа, каким религиозным и культурным фоном вдохновлялся рассказ о событиях, какова бы ни была подлинная дата составления «Актов» и «Страстей». Тип приписанной мученику речи – вот что следует принимать в расчёт, чтобы решить вопрос о хронологии и обстоятельствах дела. В этом свете и «Деяния» и «Страсти» по праву входят если не в число заслуживающих внимания источников историк того периода, к которому относится рассказ, то в состав свидетельств процесса развития христианской идеологии.
    В обстановке, возникшей вслед за окончанием преследований, почитание мучеников становится одним из основных элементов религиозного культа. Годовщина смерти мученика отмечается торжествами, а день его мученической кончины ещё и сегодня в церковной традиции считается подлинной датой, днём его «Небесного рождения». Мученикам и святым была постепенно, с годами, передана большая часть чудотворных способностей и мифических атрибутов языческих божеств, особенно в сельских районах.
    Когда весь этот процесс достиг определенного, достаточно высокого уровня, вся религиозная и социальная структура империи была уже иной, чем прежде. Обожествленные языческие Цезари уступили место новым христианским государям, покровителям веры. И начиная с этого времени государственное принуждение будет впредь осуществляться во имя новой идеологии, которая будет охранять власть государства над массами.
    В конце периода «церкви в Смирне» начинаются первые попытки по толкованию Апокалипсиса богословами. В V-ом веке появляется «Толкование на Апокалипсис» св. Андрея, архиепископа Кесарийского, который подвёл итог всего понимания Откровения в апостольской Церкви в доникейский период. На «Толкование» св. Андрея в дальнейшем будут ссылаться почти все последующие толкователи. В Предисловии своей книги Андрей пишет, что он использовал толкования епископов Папия, Мефодия, Иринея и Ипполита. Толкование Папия не сохранилось. Св. Мефодий, епископ Потарский († 310 г.) в работе «Пир десяти дев» дал толкование лишь 12-ой главы Откровения. Об остальных его взглядах на Откровение ничего не известно. Таким образом, из древних авторов до нас дошли труды лишь Иринея Лионского († 202 г.) и Ипполита Римского († 235 г.).
    Святой Дионисий Александрийский писал:
    «Темнота сей книги не препятствует удивляться ей. И если я не всё в ней понимаю, то лишь по моей неспособности. Я не могу быть судьей истин, в ней заключающихся, и измерять их скудостью моего ума; руководствуясь более верою, чем разумом, нахожу их только превосходящими мое понимание […]» (А.А. Жданов, «Откровение Господа о семи асийских церквах», М., 1891)..
    В таком же роде высказывается об Апокалипсисе блаженный Иероним:
    «В нём столько же тайн, сколько слов. Но что я говорю? Всякая похвала сей книге будет ниже её достоинства».
    Св. Григорий Богослов († 389 г.), св. Василий Великий († 379 г.) и св. Григорий Нисский († 394 г.) хотя и цитируют Апокалипсис, но только по частным вопросам.
    Последним в ряду авторов апостольской церкви был св. Иоанн Дамаскин († ок. 750 г.), однако его толкование в основном касается явления Антихриста и очень кратко.
*    *    *
ДТН.