Борьба за выживание

Посвящается отцам и матерям, чьи дети так и не вернулись из советской армии.

          Служба в армии— это как первоначальный жизненный урок борьбы за выживание. В газетах, книгах, в кино и на телевидении, это все окутано романтикой, ореолом славы и бесстрашия. Может быть, действительно так и надо приукрашивать действительность? Кто же будет служить в этой армии, если каждый будет знать, что там происходит на самом деле? Во многих случаях, служба в армии — это просто борьба за выживание: слабые гибнут, сильные духом и телом выживают. Мне очень жаль многих молодых, талантливых парней, которые в мирное время, не участвуя в военных действиях, служа в армии, так и не вернулись домой к матерям. Вспоминаю знакомого парня: учился в школе на отлично, закончил школу с золотой медалью, здорово рисовал, был просто талантлив, но— мягок характером, добрый, отзывчивый. Он не вернулся из армии. Погиб. Талантливый человек ушел из жизни, так и не раскрыв все грани своих способностей.
              Вовчик— простой деревенский парень, с детства привыкший к тяжелому труду, лишениям, холоду и голоду, а ныне— студент первого курса технического института, твердый середняк, успевший за время обучения совместить занятия в школе игры на баяне, позаниматься в секции легкой атлетики, а затем и в секции дзюдо. Только закончил первый курс института, как пришла ему повестка. Прощай общежитие, друзья, любимый институт, который обтесал можно сказать деревенского парня, дал первоначальные знания мироустройства.
            Пришло время попрощаться с друзьями. Жили они в комнатушке втроем: он сам, его тезка Вован,— парень с соседней деревни, невысокого роста, крепкого крестьянского телосложения, склонный к математическим наукам, очень способный, подающий надежды, но еще не служивший в армии, и Витек— парень уже отслуживший в армии, серьезный и хозяйственный. Жили дружно, весело, без каких-либо ссор, теперь вот приходится расставаться, дальше уже— каждый сам по себе, каждый следует своей судьбе…
      Учиться в институте, Вовчику нравилось. Нравилось каждое утро вставать спозаранку, одеваться в спортивку, пробежаться по лесочку километров пять-шесть, и в бодром настроении идти на занятия. Нравилось заниматься спортом, хотя поступить в секцию дзюдо, имевшуюся в самом институте, было не так-то просто. Конкурс был большой, целых три человека на одно место. Можно сказать, конкурс был такой же, как и в сам институт. Ему, наверное, повезло. Не умея бороться, зная всего лишь один прием, который выучил в своем селе от школьного учителя физкультуры, он смог- таки поступить в секцию дзюдо. Притом, выиграл он схватки у своих соперников, используя ведомый ему один и тот же прием, что было конечно, удивительно, учитывая, что соперники были и здоровее его и опытнее в борьбе. Так и бывает в жизни. Повезет иногда кому-то. Учитель дзюдо был уже не молод, опытен, не спешил учить их приемам борьбы, несколько месяцев учил лишь правилам страховки, т.е. умению падать с разных положений, и не получать при этом травм. Тренер наставлял их: «дзюдо— это контактный вид спорта, основанный на бросках противника на землю, и в нем очень важно уметь правильно падать». Лишь в самую последнюю очередь, после обучения всем премудростям падения, тренер начал учить их приемам самой борьбы, уделяя акцент именно на самооборону, научив также противостоять нападению нескольких соперников. Происходило это примерно так: борцы выстраиваются в шеренгу, и по очереди один за другим нападают на дзюдоиста, а тот должен успеть производить броски, применяя арсенал различных приемов дзюдо. В свободное время, тренер знакомил их и с азами боевого дзюдо, в основном приемам самозащиты с использованием болевых приемов при нападении противника. Борцы из студентов получились что надо. У каждого появился свой коронный прием: один с любого положения выполнял броски через бедро (в основном –выходцы из татарской борьбы), другие— выполняли молниеносные подсечки, третьи—подхваты, броски через спину, и многое другое. Так что, свой первый разряд по дзюдо, Вовчик получил заслуженно.
            Получив повестку, поехал он к себе на родину, где попрощался с пожилыми родителями. Отец его запряг лошадь, отвез сына на телеге к автобусной остановке, обнял, скатилась у него слеза напоследок, и перекрестив, проводил в дорогу. Прощание с отцом было последним в его жизни, живым отца, больше он уже не видел.
             Эшелон с новобранцами— студентами первых курсов различных вузов, прибыл в Североморск, — город воинской славы, столицу Северного флота. Так как студенты были более-менее образованы, все-таки закончили первые курсы очных ВУЗов, многие тем более учились на технических специальностях, их определили на учебу на корабельные специальности, связанные с техникой, сложным оборудованием. Учебка, так называется школа курсантов, — предполагает учебу в течении шести месяцев, сопряженную с тревогами, ночными подъемами, и само собой тычками, пинками, и подзатыльниками со стороны старшин, так называемых воспитателей, которые не знают жалости, а некоторые, можно сказать и совсем без мозгов. Главенствовал там старшина родом из Молдавии, невысокого роста, тщедушный мужичок, видно из деревенских, который свою не образованность, отсутствие какого-либо воспитания (не будем говорить об этикете), замещал злобой, истошным криком, тычками, и пинками. Любимые его выражения были: «Ты что, салага, не понял что ли»? Не поздоровится тому, кто ему не понравится. Вне очереди наряды на «тычки», т.е. в туалеты, где приходилось «драить» все руками до блеска. И не дай бог уборка не понравится старшине, тогда приходилось курсантам простоять в туалете до самого утра, про сон приходилось и вовсе забыть. Так и кемарили они потом во время учебных занятий. Не отставал от него и другой молдаванин, тоже невысокого роста, хиленький, беря пример со "старшего брата" таким же образом гонял курсантов. Да, учебка—это серьезная школа. Нытикам, маминым сыночкам там сладко не приходится. Хоть и тяжела учеба в такой вот учебке, но жив ты останешься, здоровье не потеряешь, там хоть какой-то контроль есть со стороны офицеров. Самое тяжелое начинается после окончания учебки.
         Вовчик испытание учебкой выдержал, и после его окончания, последовало направление по воинским частям. Кому тут уж, как повезет. Кто-то попадет в нормальную часть, а кто-то…  Вовчику не повезло. Попал он не на корабль, не на катер, не на подлодку, куда все стремились, а на «объект». «Объект» сам расположен на сопках, а казармы— на базе подводных лодок. Каждый день приходилось с утра шагать строем на «объект», а, вечером топать в казарму, невзирая на снег, метель, дождь и ветер. А ветра там, ой-ой-ой. Слышали, наверное, про «ветер-раз», «ветер-два», и «ветер-3»? Могут запросто человека сдуть в ущелье. Казармы— двухэтажные, плохо отапливаемые здания, не отличались изыском и приспособленностью к роскошной жизни. Койки двухэтажные, металлические. Жили в казармах как старослужащие, так и молодые матросы. В ходу не уставные отношения, издевательства над слабыми и безотказными. Вовчик как мог, стиснув зубы соблюдал «воинские традиции», состоявшие в том, что нельзя давать отпор старослужащим, слушаться надо их беспрекословно. Но, не все могли совладать с унижениями, оскорблениями. Вовчик подружился с парнем из Саранска, земляком можно сказать, парнем маленького роста, худенького телосложения, но, ранее занимавшимся спортом, и вполне серьезно между прочим, как-никак получил звание КМС, т.е. кандидата мастера спорта по классической борьбе. Многие старослужащие, принимая во внимание маленький рост и тщедушность «молодого», в морфлоте их называли «духами», или «черепами», требуя исполнять какую-то свою прихоть, отвешивали ему подзатыльник. Не привыкший к такому не вежливому обращению, этот Саранский парень вмиг хватал обидчика, тот взлетал вверх, и падал на палубу. Не понимая в чем дело, «годок» пытался повторно наказать «духа», но снова взлетал в воздух, и также с грохотом падал на палубу. Такие случаи происходили не однократно. И парень не хотел терпеть унижения, и старослужащие не хотели сдаваться. В конце концов, старослужащие, так называемые «годки» от него отвязались. Но, это единичный случай. Не все были КМС по борьбе.
            Это были еще не все тяготы и лишения воинской службы. Служба в Заполярье не располагает к нежности и сюсюканьям. Здесь все строго. Подъем в 6 утра, форма одежды «брюки-голый торс», это, представьте себе зимой, одеваешь брюки и с голым торсом выбегаешь утром на пробежку. Лишь в морозные дни форма одежды допускалась— «брюки-тельняшка», т.е. можно было и тельняшку одевать. Каждое утро бег по 3-5 километров. Бежишь, одетый в «голый торс», хрипишь, от тебя пар идет. Выживай, как можешь! Это лишь одна сторона айсберга. Другая беда — зима, холодные ночи. Чаще всего приходилось спать, накинув на себя второй матрас со свободной койки. Лежишь под двумя матрасами, отогреваешься…
         И это еще цветочки. Казарма для тебя как отдых даже. Каторга она самая настоящая— на самом «объекте». «Объект» расположен на сопках, глубоко под землей, где ютятся комсостав и матросня. Офицерье на верхнем этаже, простые матросы на нижнем, т.е. в трюме. Вот там и есть настоящая каторга. Думаешь, вот она— настоящая служба, ан нет, начинается «прописка» новичков. Прослужившие по более матросы, так называемые «годки», которые, может быть постарше тебя всего-то на полгодика, заводят всех новичков в каптерку, выстраивают в строй, и начинают просто так тебя дубасить. В основном, больше попадает более здоровым, сильным, чтоб сломить того психически, унизить, уничтожить морально. Так как, Вовчик был невысокого роста, выглядел можно сказать хлипким, серьезно его «старшие» не восприняли, кто-то из них дал лишь ему кулаком под дых, и все, можно сказать, урок окончен. Для приличия, Вовчик согнулся, охнул, то есть дал понять, что ему очень больно. Вроде бы, на этом все обошлось. Могло быть намного хуже. Рассказывали, что их прежний призыв точно так же построили, и расквасили всем нос, никто не вышел из каптерки не пролив крови, а кто-то уже не мог сам выйти, выносили таких. К тому же, приходилось на время службы забыть свое настоящее имя. Его у тебя нет. Давали тебе «годки» кличку, как собаке, так и звали. Кого «толстый», кого «пухлый», кого «длинный». Предупреждали, что до тех пор, пока не придет новое пополнение, вы будете немы, глухи, и будете беспрекословно им повиноваться. Легче вам, дескать будет, когда придет пополнение, и уж тогда вы будете командовать ими.
     И, началась служба Родине. Тычки, подзатыльники, окрики, унижения, можно подумать, что со времен царской России, когда били по морде солдат, выстраивая их в шеренгу, ничего не изменилось. Офицеры то ли не видели ничего, то ли не хотели видеть, не вмешивались в процесс воспитания молодежи. А то, чем кормили молодых, даже не идет ни в какое сравнение с едой с червями, которыми кормили матросов на броненосце Потемкин. Там, хоть чем-то кормили, а тут—хрен тебе с маслом! Молодежь, т.е. «духи», их называли еще «караси», «черепа», работают как рабы не разгибая спины, приходят на обед, а на столах— пусто. Ни крошки хлеба, лишь пол тарелочки бурды какой-то. Про второе, третье, компот и чай забудьте. Их просто нет. Остальную еду, что полагается к первому блюду, старшие уже слопали к твоему приходу. Потому-то они и выглядели как быки, отъели морды и пузо. Попробуй восстань против них, дунут и улетишь, и так еле стоишь на ногах. От унижений спасает лишь ночевка в казарме, куда тебя ведут строем в вечернее время. Хоть там и холодно, и голодно, но хоть «годков» своих не видишь, т.к. в основном, они оставались ночевать на «объекте», в тепле. Но, и молодежи, во время дежурства суточного, тоже приходилось часто оставаться там ночевать— на «объекте». И тепло тебе (греют отопители), и свободно, сами себе хозяева.Тепло-то тепло, но не всегда, и не всем. Эти объекты были построены нашими замечательными советскими инженерами, которые предусмотрели буквально все для размещения разного-рода техники. Но! Только не для людей! Не было ни одного спального помещения! Представляете, на вахтенное дежурство матросы оставались ночевать на объекте, но спать им было негде. Они и приспосабливались. Найдут уютное теплое местечко, постелят туда что-нибудь, и спать! Молодым приходилось намного хуже. Уютные теплые места были уже захвачены более старшими «товарищами». Не на бетонной палубе же спать. Им тоже пришлось приспосабливаться: на высоте 5 метров от палубы под потолком проходили вентиляционные трубы с теплым воздухом. Трубы широченные, около полутора-двух метров шириной. После смены они взбирались туда, настилали свои шинели и прижавшись друг к другу, пытались уснуть. Друг Вовчика— «Длинный» был куряка еще какой. Закурит сигарету и спать. Вовчик мыкался-мыкался, засыпал с трудом: вентилятор гудит, трясется,дребезжит, какой тут сон. В конце-концов, он не выдержал, попробовал тоже закурить перед сном. И, о чудо! Помогло! На Вовчика сигарета действовала как наркотик— только затянется, и «проваливается» в мертвый сон. Что интересно, курить серьезно он так и не начал. Только — перед сном. Затяжка— отруб! Наверное, сигареты в то время были настоящие, особенно популярные были — Ватра, Прима, Астра. Вспоминая те времена, не поддается осмыслению только одно— как они во сне ни разу не упали с такой высоты?
   Кушать молодым матросам хотелось все время, хоть объедки ходи, подбирай, чем некоторые, чтобы не подохнуть с голоду, и занимались. Неоднократно, Вовчик замечал некоторых своих сослуживцев за таким вот занятием:поберут корочку хлеба,смахнут пылинку и грызут себе. Оставаясь в такие дни на дежурство, Вовчик с друзьями нашли способ добыть себе еду. Кто-то в казарме рассказал им, что можно достать еду у подводников, дескать, кормят их на убой, и если помочь им убраться на кухне, или на других объектах, то могут тебя и накормить, и вдобавок с собой пакет с едой передать. Решили рискнуть. В вечернее время, как только основная команда оставляет «объект» и удаляется в казармы, и выждав некоторое время, Вовчик со своими сослуживцами-одногодками, выбирались тайком из «объекта» и договорившись с охраной, состоявшей из так называемой «Дикой Дивизии», сплошь из солдат родом из Среднеазиатских республик, уходили в «свободное плавание», т.е. шли к объектам подводников, в основном на склады, договаривались там с дежурившими матросами, выполняли их так называемую «черную работу», обычно, это —прибраться на камбузе, вынести мусор и получали взамен полные пакеты с едой: сгущенкой, компотами, галетами, печеньем, хлебом. Вернувшись за полночь с «добычей», делились с охраной из «Дикой Дивизии», вдоволь наедались сами, а оставшуюся часть прятали и тайком угощали других сослуживцев. Так и выживали. Так и не умирали с голода.
          Человек ко всему приспосабливается. Вовчик всегда тяготел к спорту. Будучи ответственным за вентиляционное помещение, расположенное в укромном месте, он принес туда тайком маты спортивные, и предложив своему друзьям позаниматься, потихоньку, в свободное время проводил тренировки, отрабатывая различные приемы самбо и дзюдо, разучивая приемы, подсматривая их из учебников по борьбе.
        Произошло в это время и другое событие. Почувствовав вседозволенность, один из «годков», тоже родом из какой-то Тамбовской деревни, сломал челюсть молодому парню. Скрыть инцидент не удалось, информация просочилась «наверх», и «годок» наш угодил-таки в дисбат—дисциплинарный батальон, для не сведущих. Это то же самое, что тюрьма, но намного хуже. Дисбат на Крайнем Севере— не приведи господь вам туда попасть! Через год, он возвратился оттуда, и будучи уже гражданским, устроился в эту же часть водителем на грузовую машину. Был он уже совсем другим человеком, не любил рассказывать про дисбат, вскоре женился на девчонке из штаба, так и остался потом навсегда на Крайнем Севере.
        Так как в Заполярье в зимнее время морозы всегда крепкие, погода всегда суровая, в один из таких дней, Вовчик отморозил свое ухо. В другой раз, чуть не погиб, свалившись в ущелье. Возвращался как-то из «объекта» в казарму, неся пустые бидоны из-под еды, и так как дорога шла под уклон, стал ускорять шаг, а затем перешел на бег. Как раз в этом месте дорога сворачивала направо, а слева начинался крутой обрыв. Поостерегшись, Вовчик решил остановиться, но не тут-то было. Дорога скользкая, зима, снег, метель метет, какое там остановиться, стал ускоряться все больше и больше, обрыв все ближе и ближе. И тут ему помогла спортивная тренировка: бросив бидоны, сделал кувырок вперед, перекатился, рукой произвел страховочный удар по земле, и так и остался лежать на краю пропасти. Помогла ему самостраховка, оправдались слова тренера о том, что умение падать сможет спасти вашу жизнь.
        Время таким образом шло, минуло уже два года службы, а пополнения, как такового, и не было. Служить-то в морфлоте целых три года! Прислали несколько человек молодежи, и все на этом. Много ведь ими не накомандуешь, так и приходилось «пахать» за «годков». И дежурства на тебе, и вся «черная работа», сопряженная с тасканием тяжестей, работой с бетоном, в основном—работой на строительных объектах. Неоднократно, Вовчику приходилось слышать от сослуживцев, что приходит предел их терпению, высказывали некоторые мысли о самоубийстве. Как мог, он их отговаривал. Особенно тяжело приходилось тем сослуживцам, которые росли в интеллигентной городской семье, и не приходилось ранее заниматься ни физическим трудом, ни спортом. Склонные к самоубийству были именно из этой категории. Земляк Вовчика, городской парень из интеллигентной семьи, рос без отца. Воспитывала его одна мама, соответственно, вырос он изнеженным, был далек от физической работы. Так как был высокого роста, звали его все «Длинный». Очень ему тяжело приходилось, как только его не «воспитывали». И били его, и направляли на самые тяжелые работы. Готов он был наложить на себя руки, как могли его сослуживцы отговаривали. Другой парень, тоже Вовчика земляк, также рос в такой же городской семье, родители его были учителями. Тоже не сладко ему приходилось.  Так часто ему затрещины давали, что лицо его всегда было красным. Терпел, куда деваться…
           И так же, как и на броненосце «Потемкин», близилось потихоньку время восстания. Обстановка накалялась и накалялась. Матросы, которые прослужили уже два года, не хотели выполнять всю черную работу за «годков», а «годки» не хотели что-то менять. Произошло все случайно. Вовчик за время службы подружился с сослуживцем, грузином по национальности, родом из Грузии. Имя настоящее у него было Мехман, а звали его просто «Биджо». По грузински, это— парень, или мальчик. Хотя имя «Биджо» не очень нравилось Мехману, приходилось отзываться. Был он возрастом постарше, высокого роста, очень здоровый, крепкого телосложения, фигурой походил на медведя. Все старшие, т.е. «годки» знали, что он бывший кандидат мастера спорта по борьбе, поэтому, все-таки его опасались, обходились с ним более-менее уважительно, хотя ему также приходилось, как и остальным, выполнять всю черную работу. Обслуживал «Биджо» холодильное помещение. И вот, как-то Вовчик пришел к нему в холодильное помещение, где «Биджо» в то время занимался приборкой. В это же время, в помещение зашли шестеро «годков», один из них— самый задиристый, звали его «Кот», родом из Свердловска, подошел к Вовчику, и с наглой ухмылкой велел тотчас же брать в руки швабру и приступить к уборке. К этому времени, служа уже два года, Вовчик приобрел какую-то уверенность в себе, видимо, и терпению его пришел конец, чувствуя присутствие своего друга, отказался выполнять «приказание», мол, находится он сейчас в чужом помещении, здесь он не обязан заниматься приборкой. Для «Кота» это была неслыханная дерзость. Чувствуя за собой поддержку своих друзей-одногодков, он подошел к Вовчику и схватив его за грудки, заявил:
— Ты что, салага, обурел что ли? Быстро схватил тряпку!
         Но тут, произошло непредвиденное. Вовчик молниеносно взял его за руку, и автоматически, как его учили на тренировках по дзюдо, совершил классический бросок через плечо, вследствие чего «Кот» грохнулся на металлическую палубу. Присутствовавшие рядом друзья-одногодки «Кота» недоуменно посмотрели друг на друга и медленно, угрожающим видом стали окружать Вовчика, намереваясь, понятное дело, наброситься и наказать за неслыханную дерзость. Однако, —снова неожиданность. «Биджо» сию же минуту оказался рядом с Вовчиком, отодвинул от него своей твердой рукой сгрудившихся «годков» и заявил твердо:
— Если кто полезет, всех задавлю, кому-то из вас все равно шею успею свернуть. —Или они будут драться один на один, никто не вмешивается, или я за себя не ручаюсь!
         Такой поворот событий «годков» снова озадачил, они глянули каждый друг на друга, но среди них не нашлось смелого бросить вызов самому «Биджо». Волей-неволей им пришлось согласиться. Круг расширился, внутри остались «Кот» и Вовчик. «Кот» сразу же пошел вперед, угрожающе выкрикивая:
— Ну все, достал ты меня, сейчас тебе придет крындец! Ты на кого руку поднял?!
       Но, крындец снова пришел только ему. Вовчик, вспоминая как мастер дзюдо, демонстрируя приемы боевого дзюдо учил совершать ложные удары, сделал взмах правой рукой, целясь тому в голову, но удар не довел до конца, и кулаком левой руки двинул «Кота» в челюсть. Удар, хоть и достиг цели, был не очень сильным, т.к. сказывались недоедание, отсутствие серьезных тренировок. «Кот» покачнулся, но устоял. Удивленно посмотрел на Вовчика, и снова полез вперед, выдвинув вперед правую руку. Вовчику только это и надо было. Быстро приблизившись, и схватив левой рукой правую руку противника, он сделал бросок через бедро и припечатал «Кота» к палубе. Затем, автоматически выученным движением сделал удерживающий захват, контролируя и удерживая левую руку противника, лег на него, и схватив правой рукой «Кота» за волосы, стал наносить удары его головой об металлическую палубу до тех пор, пока «Кот» не затих, и не перестал сопротивляться. Вы можете представить себе обстановку на тот момент: обозленные, похожие на собак из озверевшей стаи, друзья «Кота» выкрикивали угрозы в адрес Вовчика, какие только могли придумать, но удержались все-таки от нападения. Так и не решились вступить в драку дышащие злобой «годки». После того как Вовчик встал и направился в их сторону, они расступились и пропустили его сквозь круг. «Биджо» проводил своего друга до выхода из холодильного помещения, наказав тому быть  поосторожнее при выходе из «объекта», пообещав переговорить с сослуживцами, и настроить их завтра же на выступление всем скопом против «годков».
           Совет его оказался не лишним, но и не пригодился. Следуя по длинному-длинному коридору к выходу из «объекта», Вовчик услышал позади себя топот бежавших вслед множества людей. Оглянувшись, увидел приближавшихся к нему всех шестерых «годков», которые догнали его и сразу же накинулись на него. И тут, пригодился опыт тренировок по отражению нападения нескольких противников. Первого он свалил ударом ноги в виде подсечки, второго, бросил через плечо, но и сам, не удержавшись, свалился на противника. В тот момент и набросились на него все остальные нападавшие, организовалась куча-мала. Вовчик лежал, скрючившись на земле, вертелся, уходя от ударов, а остальные пинали его кто как может, нанося удары ногой в различные части тела. Один из ударов попал Вовчику чувствительно в живот, он охнул от боли, после чего нападавшие перестали его бить, и скрылись. Полежав некоторое время, оправившись от боли, Вовчик поплелся в казарму, ожидая дальнейших последствий. Однако, все повернулось по-другому. Вечером, в казарму пришли его сослуживцы, которые от «Биджо» были уже осведомлены о происшедшем. Состоялся так называемый Совет, в ходе которого они одобрили поступок Вовчика и договорились на следующий же день вместе с «Биджо» оказать сопротивление «годкам»: вступить в серьезную драку, чтобы, наконец прекратить всем надоевшие отношения— «годки»- «духи». Некоторые уже подготовились к этому событию, приготовив кастеты и другие железные предметы.  На следующий день, однако, на «объекте» драки не произошло: «годки» сами подошли к ним, передали им, что зла на Вовчика не держат, все было честно, и что с сегодняшнего дня будет по-другому: отношения между ними изменятся, никто никого неволить и унижать не будет. Пожали друг другу руки, после чего выпили «мировую» в виде суррогата спирта, полученного сложным химическим способом из строительного клея, и на этом мирно разошлись.
           Действительно, после этого случая, изменилось все кардинально. К Вовчику начали относиться показательно уважительно, даже «Кот» поменял к нему свое отношение, встречаясь похлопывал по плечу. Только самый задиристый и злой из «годков», их «главарь» можно сказать, —парень из Тамбова, который ранее всегда норовил унизить как мог новобранцев, косился все время, видно, затаил все-таки зло, вслух правда не высказывал свое недовольство. Как там говорится- то: «Тамбовский волк тебе товарищ?» Судьба, она и есть судьба. Ее не предугадаешь, и, наверное, не изменишь. Через полгода после этого события, перед самым «дембелем», после того как тамбовский «годок» после помывки в бане возвращался на «объект»,  намереваясь рано утром уехать домой, произошел взрыв: строители производили взрывные работы на сопках, камень, летящий с большой скоростью припечатал парня к скале и вмиг его похоронил. Царство ему небесное.
            А что дальше? «Годки» наши ушли на дембель, самыми старшими уже остались Вовчик и его одногодки. После ухода «годков» на «дембель», не уставные отношения само собой прекратились. Студенты, все-таки не такой уж дикий народ, хотя и сами стали «годками», не уставных отношений не поддерживали, ситуация само-собой стабилизировалась. Вовчик организовал спортивный зал, в котором могли заниматься как старослужащие, так и молодые. В спортивный мир ворвалась в то время мода на культуризм, занятие атлетической гимнастикой. Вовчик достал спортивные снаряды, какие-то спортивные журналы, стал усиленно заниматься по ним, значительно нарастил свои мускулы, стал похож на героя из фильма «Рэмбо», который примерно в это время вышел на экраны. Так и закрепилось там среди сослуживцев за ним имя «Рэмбо».
           Постскриптум: дальнейшая судьба всех участников этих событий неизвестна. Известна судьба лишь некоторых лиц: «Длинный», все-таки видимо получил психическую травму во время службы. Отслужив и вернувшись домой, бросил институт, увлекся не традиционной «философией»,  вступил в какую-то секту, отрастил длинные волосы, что с ним произошло дальше, уже неизвестно. «Кот», говорят вступил в какую-то преступную группу в Екатеринбурге, появился спустя несколько лет и в родном городе «Вовчика», ища кандидатуру их «представителя» в городе, интересовался Вовчиком, говоря, что вот ему он бы точно предложил эту работу…