Идольские лести и русская молодёжь

На очередной православной выставке состоялся круглый стол «НЕОЯЗЫЧЕСТВО – МИФЫ И РЕАЛЬНОСТЬ». Организовали его два знаменитых петербургских писателя Анатолий КОЗЛОВ и Сергей ГАЛИЦКИЙ. Выступали такие известные деятели нашей культуры, как историк Роман КЛЮЧНИК, писатель Алексей УМНОВ-ДЕНИСОВ и, конечно, прот. Димитрий ВАСИЛЕНКОВ, хорошо знакомый нашим читателям ¬— в том числе и как борец с неоязычеством. Данный же материал написан на основе моего выступления на этом круглом столе.

***
Мне кажется, что современное православное сообщество не было подготовлено к тому удару, который пытается сейчас нанести нам неоязычество. Чересчур преувеличивать опасность этого удара не следует, но сделать определённые выводы нам всё же необходимо, чтобы эта опасность не повторилась в будущем.

При первом взгляде на неоязычество нельзя не удивиться: как это столь идейно жалкое, бутафорское, за пять минут сочинённое и на коленке написанное «учение» вообще может кого бы то ни было увлечь? Почему у него вообще существуют последователи? Как ответить на этот вопрос? Списать всё на чудовищную безграмотность современной молодёжи, которое в родной истории не смыслит ни аза? Или на массовое увлечение Толкиеном? Или на происки Запада?

Нет, если честно, то и первую, и вторую, и третью причину нельзя сбрасывать со счетов. Да, молодёжь безграмотна. Да, отечественную историю у нас преподают по большей части так, что после таких уроков и тени любви к предкам у наших учеников возникнуть не может. О враждебности Запада тоже напоминать не приходится: она сейчас чувствуется на каждом шагу. Но только ли этим всем можно объяснить распространение неоязычества?

Я бы предложил такой, — возможно, парадоксальный, — ответ: неоязычество развивается именно потому, что современная русская молодёжь отнюдь не так плоха, как это хотят представить. Она даже очень хороша, и хочет стать ещё лучше. И страну свою она хочет видеть великой и славной, и народ русский могучим и красивым — душевно и телесно. И она глубоко страдает, видя нынешнее унижение России и русского народа, — а она это видит, не хуже, а, может быть, и лучше нас с вами.

Как говорил герой известной советской кинокомедии: «Хорошие у нас дети! Глупые, но хорошие!»

Но почему же в данном случае — глупые? А просто потому, что, ища ответ на волнующие её до боли вопросы, она выходит на неправильный путь, бежит за перелицованными на славянский лад толкиенообразными сказками, псевдоязыческими квестами и прочей грубосколоченной, самодельной чушью.

Так давайте же поругаем её за это как следует! На то она и молодёжь, чтобы ругать её по всякому подходящему и не очень подходящему поводу!

Это ещё в прошлых веках сложилась такая славная традиция: говорить с молодёжью можно только свысока, только обвиняя её во всех мыслимых грехах и выражая неколебимую уверенность, что ничего путного из этой молодёжи не вырастет.

Правда-то в том, что всё то же слышится по приходам брюзгливое ворчание, всё те же обвинения молодёжи в том, что слишком уж она молодая, и почему-то не хочет принимать тот образ поведения, что свойственен людям пожилым. Всё мы хотим поскорее состарить молодых, поскорее остепенить их — желательно уже лет в 14-15.

Между тем, современная молодёжь, — как во все времена, во все эпохи — чувствует в себе огромную силу, мощный порыв, и по большей части хочет употребить эту силу и этот порыв в мирных, благих целях, на пользу своей Родине, своему народу.

И что же она может услышать в девяноста приходах из ста?

— Сидите и не высовывайтесь! Молитесь потихоньку — большего от вас не требуется!

Оно конечно, молиться всем нужно — и молодым, и старым… И всё же, и всё же…

Нравится это кому-либо или нет, молодёжь хочет самостоятельного творчества, хочет видеть, что она как-то влияет на положение в родной стране. В смелые эпохи ей доверяли, — и по большей части выигрывали от этого. В эпохи унылые и беспросветные её боятся, — и молодёжь, почуяв это, немедленно начинает оправдывать такой страх. Что и происходит сейчас. Движение неоязычества — это лишь один из результатов такого страха.

Надо признать, что неоязычество даёт молодёжи возможность самореализоваться в своих рядах, — здесь юноши и девушки находят то, что не могут найти у нас: вовлечённость в некое большое и, как им кажется, серьёзное дело.

Надо признать и другое: проблема тут не только в конфликте поколений. Нет, к сожалению, дело не только в этом.

Ответьте, положа руку на сердце: что услышит молодой человек, искренне болеющий за судьбу Родины, в девяноста приходах из ста? В лучшем случае: «Это не наше дело. На всё воля Божия. Надо терпеть. Надо смиряться. Думайте больше о собственных грехах, — тогда у вас не останется времени размышлять о всяческих глупостях». (Глупости — это, как вы понимаете, судьба своей страны). И это будет лучший из возможных ответов, потому что — признаемся в этом! — не в редкость услышать и такое:

— У христианина нет отечества на земле! У нас одно отечество — небесное! Заботиться о земном отечестве — это национализм, шовинизм, и вообще — грех, не меньший, чем грехи смертные.

Теперь попробуйте угадать, куда направится молодой, любящий свою Родину, человек, услышав такие слова? Мне, почему-то кажется, что не на литургию.

Да, у христианина есть Отечество Небесное, - в этом наше счастье и наша слава. Но что же из этого следует? Что теперь можно плевать с высокой башни на Отечество Земное? У нас есть душа, но это же не значит, что мы, гордясь своей одушевлённостью, должны бросить всякую заботу о теле? «Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа» (1 Кор. 6, 19) «Аще кто Божий храм растлит, растлит сего Бог: храм бо Божий свят есть, иже есте вы» (1 Кор. 3, 17). Земное Отечество относится к Небесному, как тело человеческое к человеческой душе.

О том же, что бывает, когда земное тело Небесного Отечества растлевается, отлично расскажут всем желающим украинские события. Когда растилась расколом Единая Русская земля, раскол неизбежно постиг и Русскую Церковь. Иначе и быть не могло, - и вина в том лежит на тех, кто слишком много хвалился Небесным Отечеством в ущерб Земному: и того не достиг, и это потерял.

…Здесь выступал замечательный петербургский батюшка — протоиерей Димитрий ВАСИЛЕНКОВ. Я знаю, что у него на приходе ничего подобного не произойдёт. Я знаю, что его трудами организованы ежегодные мероприятия — турниры по спортивному самбо и армейскому рукопашному бою памяти воина Евгения Родионова в Суворовском военном училище Санкт-Петербурга, военно-исторический форум «Александровский стяг», слёт военно-патриотических клубов России имени св. Александра Невского…

Но много ли подобных священников вы знаете лично? Не чаще ли встречается сегодня совсем иной тип?

Скажите, сколько раз вам приходилось услышать примерно такие слова: «История Руси началась с тех пор, как князь Владимир крестил киевлян в Днепре».

Имеется в виду, что до владимирского крещения никакой Руси не существовало, были только некие полудикие орды, кровожадные дикари, едва ли не австралопитеки, скачущие по деревьям! (А я уверен, что как минимум половина говорящих о том, что Русь началась в 986 году, именно такое мнение и хотят навязать нам!)

Что должен подумать молодой, любящий свою Родину и её историю, человек, услышав такие слова? В какую сторону его должно качнуть? Не к тем ли льстивым хитрецам, что говорят о «миллионолетней русской цивилизации», искони исповедующей какие-то «Русские веды», (написанные, впрочем, лет 10-15 назад?)

Вот уж где оправдывается мудрая русская поговорка: «Хрен редьки не слаще». Ничем не слаще неоязычества церковная толерантность, ибо источник у них один.

И ещё… Я могу понять, когда батюшка в храме с амвона называет всякое язычество — формой сатанизма и бесовщины. Но выходить с такими максимами на дискуссию с неоязычниками по меньшей мере неразумно. Это живо напоминает знаменитый рассказ о св. прп. Антонии Великом: помните, как его ученик встретил языческого жреца, несущего куда-то огромное полено? Ученик сказал жрецу: «Куда спешишь, сатана?» — и в ответ получил этим поленом по голове. Потом тот же жрец с тем же поленом повстречался Антонию Великому, и святой спросил язычника: «Куда спешишь, трудолюбец?» Антоний так сказал не потому, что боялся быть побитым, а потому, что уважал трудолюбие в любом человеке; и получил в ответ уважение — к себе, а косвенно, и к христианству вообще.

Язычество — слишком большое, слишком пёстрое, слишком сложное явление, чтобы его можно было одним махом скидывать в преисподнюю к бесам. Язычество до Рождества Христова во многом (может быть, даже невольно!) подготавливало человечество к приходу Спасителя, намекало на Его приход, делало робкие догадки, неясные подобия, и потому не могло быть названо однозначно чёрным явлением. Достаточно вспомнить, что за полвека до Вифлеема закоренелый римский язычник — поэт Вергилий, — пусть на свой лад, но с искренней радостью приветствовал грядущего в мир Богомладенца:

…К Новорождённому будь благосклонна, с которым на смену
Роду железному род золотой по земле расселится…
…Лишь бы последнюю часть не утратил я длительной жизни,
Лишь бы Твои прославить дела мне достало дыханья!

Так же, исподволь, готовило людей ко Христу и славянское язычество, учившее и о боге Триглаве (отдалённом подобии Святой Троицы) и о массе иных вещей, возделывавших душу древних русских людей в приуготовление к истиной вере.

Откровенной бесовщиной язычество стало только тогда, когда слово Божие было уже напрямую проповедано народу, когда Истина была явлена не гадательно, а вживую. После этого всякий, кто продолжал держаться старых недомолвок и теней истины — вольно или невольно переходил на сторону бесов. Все языческие намёки с тех пор намекали уже не на Жизнь, а на нежить.

Что же касается неоязычества, то оно с древним язычеством родственно только тьмой, в остальном же — это дилетантская толкиеновщина, бездарное фэнтези, грубый новодел.

Чтобы говорить с неоязычниками надо прежде очень подробно и глубоко проработать тему язычества до Христа и язычества после Христа, — и только тогда выходить на диспут.

Наша встреча диспутом не является, и конечно, было бы наивным предполагать, что мы, поговорив часок в этом выставочном гаме, разом решим все вопросы. Но, по-моему, она будет полезна, и боле того — встречи такие нужно проводить снова и снова, смелее приглашать на них наших оппонентов и тщательно готовиться к самым каверзным их вопросам.