моя истина

В пустыне было холодно как никогда.
Просто пытаюсь быть и играть роль в заезженном боевике. Моей реальности.
Окна закрыты, двери заперты, пепельница давно уже переполнена бычками разного сорта. Пепельница-давалка. Я сидела сломенно, сжато, закованно. Сама в себе.
— Alhusul ealaa alruwsii min huna, — отдал приказ похожий на озлобленную обезьяну террорист.
— Hayth? — недовольно ответил его сподвижник, отрываясь от нардов.
— ’Iilaa alsuwq lays ladayha ma tafealuh huna.
Понимая речь и осознавая свою учесть, я вся онемела. Мою грудную клетку сдавили тиски, воздух прожигал носовую полость. Нельзя было выходить из комнаты. Этот путь привёл бы к пропасти. На этот раз невозвратной.
Скрипнула дверь, я увидела чёрное расплывающееся пятно тени по полу.
Ледяное спокойствие застыло в глазах джихадиста, обдавая холодным паром тонкую кожу Полины. В момент, когда ты обретаешь надежду, случаются чудеса.
Но не в этот раз.
— За мной.
Ноги косились, я сама тоже... Какой-то скрип и дикий лай на фоне глушили мои нервы. Превращали их в крошево из останков воли. Черным-черно, черным-черно...

***

Прутья душной клетки из костей давили ей на мозг. Есть три вида любви — гепатит, СПИД и сифилис. Это вирус, и один из них — его носитель. Поля глотала антидоты от неё по две за раз. Но всё бестолку.
Потом всё больше, отсыпая на глаз. Било как обухом. И снова мимо кассы.
Бесполезная отрава.
Эмоции — порождение генотипа.
Фархад, её раковая опухоль, предложил ей руку и сердце через пять минут после знакомства. Поля поперхнулась собственной слюной, разучившись дышать.
«Он идиот?» — пронеслось в сотый раз в голове.
— Фархад, ты дебил? — сорвалось с языка.
— Нет, я безнадёжно влюблён.
Процессор был явно перегружен. Весь круговорот природы под откос. Мужчина разрушил её феминистическую нотку, привнёс немного патриархата. Ей даже понравилось. Но шок это не сводило.
— Не обижайся, но краску я тебе в руки не дам. Мне кажется, это уже чревата.
— Та-а-ак, стоп-машина, дорогой мой! — взъерошилась рыжая по полной программе. — С какой стати я должна выходить за тебя?
— По-моему, всё очевидно, — со святой простотой в глазах ответил Фархад. — Мне кажется, мы созданы друг для друга.
— И давно?
— Как только я увидел тебя, сразу понял — такой мне больше не найти.
— Это уж точно! — Анфёрова орала уже в голосину.
— Полиночка, будь моей женой, иначе мне незачем жить.
— Полиночка?
От счастья до депрессии — одна мысль. Молодость быстро летит. Нужно ловить уходящее время. В ней говорила какая-то старая перечница. Вечная девственница. Уж точно не по доброй воле. Но как в это болото сумел попасть мужчина? Ещё и такой. Перед ней сидела картинка. Турецкая модель в любви признаётся, замуж зовёт, а она над ним ржёт. Абсолютно в её духе. Он её личное 11 сентября, не иначе. Разрушил подчистую с таким трудом выстроенный барьер.
Тремя словами. Одним предложением.
— Выходи за меня, — Фархад прилюдно встал перед ней на одно колено, нежно взяз за руку, пока все вокруг дружно охали и ахали.
— Я... — опешила Апполинария.
«В счастье не нуждаюсь», — хотелось ей добавить, но она прикусила язык.
— Так не бывает... — почти сдалась.
— Просто доверься мне, — больно надёжно, до дрожи в коленках, до бешеного стука в сердце, до звона в ушах, до разливающегося эндорфинового рая в груди.
— Я сделаю тебя самой счастливой.
И она поверила.
Арабский мир — место, откуда редко возвращаются. Просто так — тем более.
Долгая и счастливая жизнь? Золотые горы? А, может, тряпка на всё тело с дырой для глаз и посиделки весь день в четырёх стенах?
Есть ли разница между вечной любовью и женитьбой за пять минут?
Выйти в магазин за хлебом и не вернуться. Уехав в Халифат.
Внутренние террористы уже захватили в плен любовь и жалость, а мечты и надежду расстреляли.
Я тоже умру?
Счастья бояться ни к чему: его нет. Самый страшный день ещё даже не начался. Не поможет даже Господь. Разве что сжечь. А щемящая в груди тоска стучала по вискам.
— Бисмилляхи рахмани рахим, — грохотала заунывная и тягучая молитва.
Москва гостям не верит. И не зря.
Фархад сжёг до тла этот толерантный рай. У его мечты было слишком много врагов. Своей вульгарностью, аморальностью и мерзостью он заманил в свои чёрные сети не одну москалиху. Ведь девочки любят хулиганов.
Была тишина, а тут раз — порок и манящий блеском золота и карими очами знойный Восток.
Они счастливые рабыни. Они не знали о своём рабстве до самого конца. Погрязли в иллюзии того, что это их воля.
И теперь Апполинария умрёт за Родину, которую ненавидела, а не из-за пьянства, хоть и не пила никогда.
Защита культуры — всенародная обязанность. Наша цель — сильная Россия. России не нужен Запад...
И всё в таком духе.
Достали.
Почините кто-нибудь им всем карму. Больше так продолжаться не может.
Не слушай маму. Путь праведника — лежать на диване и смотреть в потолок. Обезопасишь себя от того, чтобы не стать марионеткой в руках вербовщиков и не пропасть в жестоком мире исламской правды жизни.
Но если ваш бог не сумел вас сохранить от пропащей участи — отрекитесь от всех. Кроме себя. Вы сами — ваша самая верная истина в последней инстанции. Не принадлежащая ни одной из конфессий или наций. Ни одному народу или государству. Вы — это и есть государство. Завтра уже наступило. Вы уже в аду. Дно не пробить. Вы один против всех. И все против вас одного. Так чего же вы ждёте? Самое время перестать рваться к цели, которая ему ненужна. Поберегите себя для финала. Жизнь — беда. Разрушьте то, что разрушает вас. Это путь вникуда.
— Теперь ты наша. Тебе тоже нечего терять...
Разорви порочный круг.
Лучше корка хлеба, но русская.
Чем убитый халяльно арабский баран.
Ложь и безнаказанность добивали.
Весь этот садизм действует на нас даже на расстоянии. Через ваш телефон или телевизор. Они уродуют нашу психику, травмируют наше мировоззрение.
Никогда и ничего не бойтесь. Это неразумно. Не копите на гроб. Это тупо.
Мир — надежда планеты. И он погаснет.

***

— На колени, шкура!
Невольничий базар, Гахраман, чудесное спасение.

***

— Проснулась? — в полудрёме потёр затылок Яриндин. — Ну, молодец.
— Зачем? — громко, чётко, в сердцах. — Скажи, зачем всё это? Весь это цирк? Разворотил этот шалман... Ради меня? Я нужна тебе?
— Ты, конечно, прелесть... — мягко улыбнулся он. — Но не для меня.
Мужчина подошёл ближе и ясными чёрными глазами уставился в мутные зелёные.
— И ещё кое-что. Перестань быть кому-то нужной. Всё будет. Очень часто это зависит не от нас. Не кидайся на шею каждому встречному, кто предлагает тебе любовь. Все проблемы, и твои в том числе, из-за этого. Меньше надо людям доверять. Избежишь многих неприятностей. Надеюсь, это хоть чему-нибудь тебя научило, Поля. Очень надеюсь.
Мрачной тенью он исчез из барака так же быстро, как и явился. Полюшка даже обработать информацию как следует не успела. Но суть была одна.
Ничего не жди — и не будет никаких расстройств. Кто понял жизнь, тот не спешит. И не будет никаких упущений. Тянуть руки к людям, которые не знали, как правильно к ней подступиться, и поэтому поломали ей пальцы своим молчанием. И чем шире она раскрывала объятия, тем проще было её распять. И «нас» уже не было, не нужно было больше доверять и разочаровываться.
А вокруг на чужом языке из каждой дыры с полумесяцем на макушке кричали «побойся бога».
У Яриндина сердце горело от желания помочь тому, к кому тянет. Однако, как показывал опыт, помочь лучше себе, иначе острая боль волной накроет от сильной привязанности, прибив ко дну. Оно станет кладбищем для тех, чьи чувства управляют их разумом.
Но его огонь не потух — он всё ещё был внутри, с ним во тьму он ушёл, полный им.