Массовое переселение и дети Петерса

       Ближе к середине восьмидесятых годов прошлого столетия мне было поручено в Доме на Пятницкой, 25 отвечать за русскоговорящие радиостанции, расположенные за пределами СССР. Отвечать – громко сказано. Отвечать они могли только сами за себя, у меня же едва хватало людей, чтобы постоянно прослушивать трансляции Би-Би-Си, «Голоса Америки», «Немецкой волны», Израильского радио, передачи из Пекина, Парижа, Стокгольма и ряда других городов планеты, где размещались радиоисточники на русском языке. Но, допустим, только в Латинской Америке, если мне не изменяет память, находилось более 300 (!) русскоязычных вещателей. (Больше, чем в СССР!) Это явствовало из таинственного списка, который я получил по наследству от предыдущего «отвечающего». Перед этим мне пришлось зайти в Первый отдел и дать новую подписку о неразглашении. Таким образом, я получил степень секретности, приближающуюся к наивысшей.

       Десятки «русских голосов», помимо того, что я только что «рассекретил», были разбросаны по Северной Америке, Африке, Китаю, Тайваню, Индии, Австралии и т. д. Как обстоит дело сейчас, не ведаю. Введение FM-диапазона – странная вещь, напоминающая сталинскую радиофикацию, когда у простого населения не было на руках настоящих приемников, их заменяла радиосеть с личными радиоточками. FM-устройства представляют собой радиомноготочие, ограниченное чаще всего одним мегаполисом или регионом, в другие места сигнал ультракоротких волн попадает с помощью ретрансляции через спутник или наземную передающую платформу. Настоящие радиоприемники DAB или DRM-класса, которые без всякой ретрансляции способны прослушивать всю планету, сегодня можно купить, скажем, в Скандинавии, но они дороги и интересуют в основном шпионов и старых фанатиков-радиолюбителей. В итоге демократические и тоталитарные государства добровольно отказались от свободного радиообмена. Уверяют, что интернет компенсирует. Не уверен, поскольку он более интересен шпане, нежели взрослым людям…

       Но вернемся к рассказу. Получив доступ к секретному перечню, я направился к шефу Яроцкому Виктору Ильичу за разъяснениями. Он не стал топать ногами и кричать: «По тебе Сибирь плачет». Он спешил в столовую и пробурчал:

       – Не бери в голову.

       – А если что-нибудь взять новенькое из списка на пробу, заказать и прослушать?

       – Не надо, – грозно отрезал Яроцкий и удалился.

       После обеда у В.И. улучшалось настроение. Его любимым занятием было задавать вопросы подчиненным.

       – Ты новую подписку в Первом отделе оформил?

       – Оформил, – кисло отвечал я.

       – Ну, теперь с тобой можно поговорить как с нормальным человеком… Что такое глобальная война?

       – Убийство.

       – А еще?

       – Передел сфер влияния.

       – А еще?

       – Перекройка границ.

       – А еще?

       – Не знаю, – говорил я, потому что спрашивать он мог до бесконечности.

       – Переселение народов, – добавлял он торжествующе. – Во Вторую мировую войну миллионы людей бежали, были вывезены на принудительные работы, ушли с оккупированных территорий СССР на Запад бороться с врагом… Когда создавался штаб партизанского движения?

       – Во время нападения немцев? – пытался догадаться я.

       – В 1936 году! Еще раньше десятками тысяч расселялись по земному шару «дети Петерса». Ты знаешь, кто такой Петерс?

       – Понятия не имею, – признавался я.

       – Дикая молодежь вокруг! – немного вскипал В.И. и принимался разъяснять: – Яков Христофорович был замом Дзержинского.  До революции жил в Англии. Дважды утер нос самому Черчиллю: один раз выиграл у него судебный процесс, а во второй – сошелся с его племянницей Клэр. Некоторых «детей Петерса» можно и сегодня встретить в нашем здании.

       – Виктор Ильич, вы в фигуральном смысле?

       – Про детей или про встретить?

       – Ну, вообще? – терялся я в догадках.

       – Ты меня удивляешь, Мишель. Детей – условно, встретить – реально.

       «Мишель» означало, что послеобеденное добродушие еще не улетучивалось.

       – В Коминтерне, который впоследствии Сталин разогнал, – продолжал меня с какой-то целью просвещать Яроцкий, – было Управление революцией и собственная разведка ОМС (Отдел международных связей). Они владели подставными банковскими учреждениями в Америке и Европе. Многим младшим красным командирам после Гражданской войны было приказано переселиться из западных губерний  вместе с семьями в Канаду, Австралию и затем распространяться далее по земному шару… Без знания языка, с небольшими подъемными от ОМС их отправляли вживаться в буржуазную действительность, ибо приказы партии не обсуждались. Руководил этой затеей Петерс. Сталин не верил в мировую революцию, называл ее способом прикарманивания народных денег и уничтожения страны. На этой почве у него произошел конфликт с Петерсом и его единомышленниками… Каждая семья «переселенцев» давала о себе знать посредством радиосигналов, отправлявшихся в специальный приемный центр сначала в Хабаровске, а затем в Комсомольске-на-Амуре… Тебе фамилия Задорнов о чем-либо говорит?

       – Какой-то молодой сатирик.

       – Его папа работал в этом центре…

       Возникала пауза. Мне, честно сказать, был неприятен разговор, и я жаловался Виктору Ильичу:

       – Вы меня нагрузили такими сведениями, что никакой степени секретности не хватит.

       – Вот и хорошо, – бодро откликался Яроцкий, – научишься держать язык за зубами. Ступай…
      
       За множеством дел о таинственной нашей беседе я вскоре позабыл. Прошло десять лет, умерла мама: у нее хранился архив отца, который ушел от нас в другую семью в 1973 году. Из писем и документов явствовало, что мой дед, Валериан Александрович, родился не на Дальнем Востоке, как мы с сестрой полагали, а в Сан-Франциско. В Комсомольске-на-Амуре, где Задорнов-старший официально числился заведующим литературной частью драмтеатра, дед жил вместе с бабушкой и моим отцом с 1936 года по 1940-й; чем доподлинно занимался, мне не известно. Бабушка Вера Сергеевна из потомственных лицедеев служила в театре. С Николаем Павловичем Задорновым, его женой Еленой Мельхиоровной (детей у них тогда не было) состояли в дружеских отношениях, жили рядом. Комсомольск-на-Амуре строился как новый военный форпост СССР на японском направлении. Сохранились в отдельной папочке теплые записочки, театральные программки, фотографии сцен из спектаклей… За несколько месяцев до начала войны моего деда – кадрового офицера – перевели в штаб Московского военного округа…

       При встречах с Яроцким, когда его уже отправили на пенсию, мы тему работы и всего, связанного с нею, не затрагивали. С Михаилом Задорновым я никогда не общался.

  07.05.2015 (в День радио) – 07.04.2019