Ночные кошмары больного

                НОЧНЫЕ КОШМАРЫ БОЛЬНОГО
   Начни рассказывать – не поверят. Тебя же и назовут  мнительным или еще каким. А она, болезнь, так маскируется, что  человека можно принять за симулянта. И самому заболевшему так же покажется.
 
Максим Иванович крепко спал на своей кровати в отдельной комнате на первом этаже. Сын с женой и двое детей спали этажом выше, так что пожилому человеку никто не мешал. В доме воцарилась долгосрочная тишина. К тому же пенсионер был глуховат, днем носил слуховой аппарат, а на ночь снимал его, чтобы восстановиться.
 
 По рекомендации врачей на ночь он принимал лекарства от сердечной недостаточности, от повышения артериального давления.  И прибавлял половинку таблетки от бессонницы. Все это  запивал водой и ложился читать. Выбирал трудные для усвоения тексты. От чтения их и от лекарств засыпал быстро и крепко.
 
Сквозь сон часто слышал, как у ног его, в конце кровати, несколько человек полушепотом разговаривают. Долго совещаются, похоже, собираются куда-то. Потом уходят. Это его не отвлекло и не удивило. В многодетной семье, в которой родился и вырос, в общежитиях, да мало ли где много раз приходилось отдыхать в подобных условиях. В молодости  - в шестидесятые годы прошлого века - он много ездил с агитбригадой района. Ночевали и в школах, и в клубах на сцене, а то и на полевых станах. Так что впечатлений от чужих постелей и углов – хоть отбавляй.  А они запомнились где-то  в  голове и помалкивают до поры до времени.

Среди ночи проснулся – один в комнате. Вот теперь удивился! Ведь реально слышал, как люди общались рядом с ним! Получается, что приснилось? Будто и не спал в это время.

На следующую ночь трижды просыпался от громкого свиста.  Начал рассказывать сыну и семейству – все смеются. Что мог он слышать – глухой? И откуда мог взяться звук? Приснилось, решили, вот и все.

Пять хирургических операций за восемьдесят три года перенес Максим Иванович. А это – лежание в больничных палатах разных больниц. О них тоже где-то память отложилась.

Однажды видит себя в палате на двоих. На койке через проход -  молодая женщина. К ней пришла родня, они негромко переговариваются. Женщина очень подвижна, легко жестикулирует, даже приподнялась на кровати. Улыбчивая такая. Родственники приподняли ее вместе с кроватью и вынесли. Остался Максим Иванович в палате один.
 
Только задремал – кто-то и на этот раз громко свистнул. Больной приподнялся и осмотрелся. В полумраке он определил, что там, где стояла койка, теперь стол со стулом, а рядом кресло.  Значит он – в приемном покое? В коридоре? Значит, был без сознания? Ему стало плохо с сердцем?   Никого рядом нет, спросить не у кого.  И он стал кричать:

 - Дежурный! Дежурный! Кто-нибудь здесь есть?

Наконец, появился мужчина.

- Вы кто? Врач или стюард?

Такое нелепое слово попало на язык. Он повторял:

- Вы кто? Дежурный?

  - Я твой сын, Иван. Не узнаешь?

И света будто бы не прибавилось. А он ясно увидел, что это действительно его Иван.

- Ты что, дежуришь в больнице?

- Успокойся, ты не в больнице, ты - дома.
 
Он зажег свет в коридоре, и Максим Иванович с удивлением обнаружил, что он по-прежнему один в своей комнате, на своей кровати. И нет никакого стола с креслом, нет стула.

- Я решил, что опять попал в больницу. Извини, пожалуйста. Иди спать.

Особенно запомнилось «расставание» с аппендицитом. Нянечка тогда совсем ни о чем не позаботилась. Вставать хирург запретил. И как же быть робкому человеку? Хоть под себя иди.   

…Больница спала. Жизнь обнаруживалась только в палате. Было в ней человек шесть. Кочегарка работала хорошо. Иногда проветривали, открывая дверь в коридор. А на дворе стояли предзимние морозы.

Долго терпел Максим Иванович, соображая, как поступить. Наконец, настал критический момент. Ждать дальше было невозможно.

-Нянечка! – произнес он в пространство. А в ответ – тишина. Он усилил голос, довел его до крика. Тишина! Только прооперированных разбудил.

- Разве так вызывают? – задал кто-то вопрос.  И как гаркнул громовым басом:

- Нянька!  Тебя тут уже час ждут, не  дозовутся!

Произошло где-то какое-то шевеление, и в проеме двери показалось заспанное лицо. С недовольным видом ночная дежурная кое-как обслужила больных. При этом вряд ли поняла, полусонная, что делала.
   
После этой больницы Максим Иванович больше ничему не удивлялся. И в других лекарнях ночью все спят, не добудишься. Да еще и ворчат на больного, что не мог подождать до утра. Однажды среди ночи, преодолевая сердечную боль, пришлось искать дежурного врача для соседа по койке. Врач тоже сладко спал в сестринской комнате.

Уже не умом, а кожей понял Максим Иванович истину:  никто о тебе не позаботится, кроме самого себя. Платить надо бы, а из каких поступлений?

Первую медицинскую операцию Максим перенес в 17 лет.  Аппендицит позднее вырезали - в сорок лет. А желчный лопнувший пузырь - где-то лет в семьдесят пять. Между ними еще две операции было. Но они полегче.

Я к чему все перечисляю? Только для того, чтобы правильно поняли. Наступил очередной этап жизни: он овдовел и  перевезен на жительство в семью сына.

 С детства приходилось засыпать в самых разных условиях. Зимой жизнь проходила в крохотной комнатке, которая только одна и отапливалась. Долго слушал шумные разговоры юношей и девушек – приятелей старших брата и сестры. Они приходили вечерами и сидели допоздна, обсуждая фронтовые новости.  Спал и при приглушенном разговоре, и при взрыве хохота. 

Потом вернулся с войны покалеченный отец. Теперь уже к нему собирались старики и другие инвалиды. Эти разговаривали басовито, размеренно. Они совсем не мешали спать. Наоборот: просыпался, когда все расходились, и становилось тихо.
 
Доводилось спать и на железнодорожных вокзалах. Там он впервые увидел ультрамариновое небо. На вокзале в Новосибирске  среди ночи отыскали свободный кусочек бетонного пола, улеглись и уснули, несмотря на шум, гам, яркий свет в зале. Проснулся, лежа на спине. Первое, что увидел, - кусочек неба в стеклянной крыше зала. В предрассветный час  он был ультрамариновым!