Бусинки мои. Шедевр

На фото подвесной мост через реку Белая в районе г.Майкопа – объект живописных усилий героя рассказа.

                - Толя, Толя! - Кадыр идёт, – Антонина отшатнулась от окна, прикрывая его на треть шторой.
                Анатолий, смотревший новостную программу по телевизору, вскочил с дивана, как ужаленный, и в одном тапке (другой соскочил не ко времени) помчался в кладовку возле кухни. Схватил картину, на которой местный художник и собутыльник Анатолия - Кадыр Мамий - изобразил мост через горную Адыгейскую реку, быстро повесил её над диваном, сняв с гвоздя портрет Саниславского. Запыхавшись, уселся на место, как ни в чём не бывало.
                Антонина – супруга Анатолия тем временем открыла дверь гостю.

                - Толя, дружище, привет! Шёл на работу и по дороге решил заглянуть. Чем занимаешься?
                - Да ничем, телевизор смотрю.

                Таких друзей у Анатолия Николаевича было полгорода. Все считали за честь выпить с любимым артистом, а с Кадыром они к тому же, вместе работали в Майкопском драматическом театре. Кадыр - художником, Анатолий - актёром русской труппы.
 
                - Кадыр под руководством главного художника Василия Дмитриевича размалёвывал декорации и лелеял мечту написать что-нибудь такое - эдакое, чтобы все «враги» попадали! Особенно хотелось утереть нос главному, державшего его уже не один год в подмастерьях.

                - Вот напишу шедевр – вслух думал Кадыр, - мне даже звание могут присвоить! Митрич  от зависти горькую запьёт… Хотя он и так не просыхает.
                Табличку закажу на дверь в коптёрке: «Заслужанный художник Адыгеи Кадыр Мамий. Приём с 12 до 14 часов».
                - А почему с двенадцати до двух? – спросил его Анатолий, с которым Кадыр делился мыслями.
                - Утром, Толя, надо опохмелиться, в порядок себя привести, а после двух Митрич заездит: декорации ставить к вечернему спектаклю. Что подмалевать, что подновить…

                В своей квартире, где он проживал один –  жена давно покинула его из-за беспробудного пьянства, он устроил мастерскую, заваленную холстами на подрамниках. Там из мебели стоял старый диван, венский стул и большой мольберт. Столом служил широкий подоконник, заваленный тюбиками масленых красок да пустыми консервными банками из-под кильки, засохшим хлебом и костями селёдки.
 
                Перепробовав разные жанры, Кадыр решил остановиться на пейзаже – всё остальное у него получалось не очень. Приобретя фотоаппарат, он снимал живописные окрестности города. Особенно привлекала его горная речка и мостики через неё. Театральный фотограф за бутылку печатал ему фото, которые Кадыр копировал маслом.

                Свои картины пытался продавать на рынке, но кроме одного полотна, которое сдуру за бутылку домашнего вина забрал местный цыган, никто не оценил его творчества. Тогда он решил дарить свои произведения. Соседям по подъезду, собутыльникам, даже пробовал в коридоре театра повесить пейзаж, который считал лучшим, но потерпел фиаско. Главный потребовал немедленно снять «эту пачкотню» - так он обозвал яркое, зелёное с жёлтым творение Мамия.

                Тогда, дождавшись дня рождения Анатолия, он торжественно преподнёс  ему картину в знак наивысшего уважения и любви к другу, о чём написал на обороте холста.
                Притащив подарок домой, Анатолий спрятал его в кладовке, чтобы подготовить Антонину, но она уже с порога заявила, что всё знает и вешать эту гадость не разрешит. Жена тоже служила в театре актрисой и первая сплетница суфражистка Кирьянова тут же прибежала и, ехидно хихикая, сообщила о ценном подарке.

                Анатолий Николаевич растерянно поскрёб затылок:
                - Тонюронька, как же быть? Жалко мне его. Кадыр вообщем-то несчастный человек. Одинокий. Одна мечта: пить бросить и шедевр написать. Все клюют его, хаят работы… Он недавно даже грозился руки на себя наложить. А эту картину он лучшей считает. Увидит, что она висит у нас – ему радость.
                - Ему может и в радость, Толя, а нам зачем? Ты понимаешь, что о нас подумают? Гостей всегда полный дом и каких гостей! Да мне стыдно будет. Ещё подумают, что мы соответствуем мазне этой! В конце концов, я тоже человек и не желаю лицезреть это у себя под носом! Мечта у него… подумаешь, пусть сначала пить бросит – может вторая часть мечты и сбудется.
                - Но это уж ты, Тонь, слишком – пить бросить… Как жить без мечты? Пусть уж лучше как есть.
                У нас он часто не бывает. Увидим или услышим, что идёт, картину повесим на место Станиславского. Уйдёт – снимем!

                Целый день Анатолий Николаевич уламывал супругу, а по утру она обречённо сказала ему:
                - Чёрт с ним с этим художником, от слово «худо», вешай. Но учти, бегать сам будешь. Что поделать? Мечта – дело серьёзное!