Жизнь продолжается

             Они встретились уже в конце войны. Красивая молодая медсестра и         раненный в ногу майор. При первой встрече они даже не обратили друг  на друга никакого внимания,   хотя перевязку ему, после того как его привезли в госпиталь с передовой, делала именно она.  Он страшно ругался матом, но не от боли, а от досады, что за всю войну, он дважды был легко ранен, но ни разу не покидал свою часть.  А тут, вдруг, когда до конца войны оставались считанные часы его, командира, задела проклятая пуля-дура, и ни куда-нибудь, а в ногу, а какой командир без ноги. Она, не спавшая уже много часов, наши войска непрерывно наступали и также непрерывно поступали в прифронтовой госпиталь раненные, видела перед собой только рану и уже плохо различала лица солдат. Эта непрерывная череда лиц, постоянно меняющаяся, давно уже перестала иметь для неё какие-либо различия. В выражении её молодого, красивого лица было что-то такое неуловимое, что не позволяло даже выздоравливающим раненым допускать какие либо вольности по отношению к ней. За четыре года войны ни на одного солдатика или офицера не посмотрела она взглядом, как бы то ни было  выделяющим его из всех других. Она была из Ленинграда и в блокаду у неё умерли от голода мама и бабушка, а отец погиб на фронте в 42-м и на всём белом свете она осталась одна.  Были ещё кое-какие родственники, да и тех раскидала война по белому свету.
             Прошло несколько дней. Она стояла на улице, накинув шинель на белый халат,  и курила. Она курила уже два года, после того как узнала о гибели своей семьи. Хваталась за сигарету, когда особенно хотелось плакать, может быть, это и не очень помогало, но она убедила себя в том, что помогает. Была середина апреля, вечер выдался на редкость тихий, только издалека иногда доносилось  эхо войны.
- Здравствуйте, милая девушка, а курить вредно, - услышала она приятный мужской голос. Меня  зовут Александр, а вас?
- Маша - тихо ответила она. И взглянув на него, уже совсем неожиданно для себя  по-детски добавила, - а я больше не буду. И бросила сигарету.
- Ну, вот и славно. А может, угостите чаем героя-фронтовика? – улыбаясь, спросил майор.
- Да, конечно,  с удовольствием, - всё больше удивляясь себе, ответила Маша.
- Пойдёмте, здесь рядом, Давайте я Вам помогу - предложила Маша, увидев, как майор, сделав шаг по направлению указанному Машей, слегка покачнулся и поморщился, и, не дожидаясь ответа, она подставили ему своё плечо.
       Они проговорили всю ночь. Оказалось, что Александр тоже из Ленинграда, и что в Ленинграде они жили совсем недалеко друг от друга. Маша за четыре года впервые смогла кому-то рассказать про себя всё-всё, как будто она встретила самого близкого человека, с которым долго не виделась. Когда она заговорила про родителей, то впервые за много месяцев,   заплакала, не стесняясь этого. Александр вытирал ей слёзы, а она плакала и плакала. Сердце Александра сжималось от жалости к ней и, наконец, не выдержав,  он взял в руки её лицо,  поцеловал в мокрые от слёз глаза  и сказал: - милая, моя Машенька, я хочу сделать для тебя всё, что бы ты никогда больше не плакала.
        Дни полетели слишком быстро, и так же быстро заживала рана на ноге у майора. Маша летала, словно на крыльях. Все видели такую перемену и радовались. Только главврач сокрушённо покачивал головой, глядя иногда в Машину сторону. Он знал, что в Ленинграде у Александра остались жена и маленький сын.   Александр каждый день давал себе слово, что всё расскажет Маше, но как только видел  её сияющие глаза,  её улыбку,  от которой, казалось,  всем становилось теплее, и проходила боль, язык его не слушался и он всё откладывал и откладывал. Не мог даже представить себе, что эта улыбка вдруг исчезнет с её лица, а из  прекрасных глаз вновь польются слёзы, как в первый вечер. В тот  вечер ему показалось, что он сможет сделать всё, чтобы защитить её,  что только он один может сделать её счастливой. И сейчас видя, как она счастлива,  боялся вдруг всё разрушить и потерять её. Так и не смог  сказать ей о жене и сыне.
            Они стали близки в день,  когда закончилась война. Это было что-то особенное, неземное, несколько чудесных, наполненных счастьем и любовью часов, ночь растворившихся звуков и запахов. Только Он и Она. И каждый чувствовал то же, что и другой, Вот тот мужчина, ради  которого она родилась, вот тот мужчина, которого она ждала всю жизнь, и они не расстанутся больше никогда. Это та женщина, для которой он сделает всё, которую  будет защищать, оберегать и любить всю свою жизнь.

              Оформление документов заняло немного времени и Маша, захватив свои нехитрые пожитки, помчалась в палату, где дожидался её Александр. Открыв дверь, она увидела невысокую белокурую женщину и  мальчика лет пяти, который сидел на коленях у Александра, а тот с  растерянным и радостным лицом гладил, светлую головку. Поразительное внешнее сходство  Александра и малыша не оставляло никаких сомнений. Женщина посмотрела на Машу  и прижала к мокрым от слёз глазам носовой платок.
              Маша хотела повернуться и уйти, но ноги  не слушались, она стояла, смотрела на них и, кажется, даже продолжала улыбаться.
- Маша, это моя жена Галя, а это мой сын Артём. Я должен тебе всё объяснить, вернее, я должен был сказать тебе    давно….
              От звука голоса Александра, Маша как будто пришла в себя, но что он говорил, она не слышала, она только видела, что губы его шевелятся. Медленно, с трудом выговаривая слова, сказала:
-  . Я подожду, там, на улице…
             Она вышла и сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее зашагала к дороге, по которой одна за другой непрерывно шли машины. Сев в первую, попавшую, на вопрос водителя   - куда она направляется, молча махнула рукой вперёд и попросила закурить. Всё её существо превратилось в одну сплошную боль, болело в груди, в глазах, в горле. Казалось, что  закончилось всё хорошее и  больше ничего не будет. Так она ехала  много дней, пересаживаясь с поезда на машину, с машины на поезд, бежала, бежала, бежала… Бежала от тупой, тяжёлой боли, которая не оставляла её ни на одно мгновение. Она не  помнила, что она пила, что ела, не ощущала вкуса еды. Ей казалось, что она умерла, а это кто-то другой, не она, ест, пьёт, спит, разговаривает, а она смотрит на эту девушку со стороны и удивляется, как она может есть, пить, разговаривать, когда ВСЁ ЗАКОНЧИЛОСЬ…..
           Но всё проходит,  любая боль притупляется и в один прекрасный день, Маша остановилась на ночлег у какой-то бабушки в небольшой деревне,  Бабушка Настя жила одна, мужа у неё не было давно, сын и сноха погибли на фронте. В живых остался только внук, где-то задержавшийся, по дороге домой. Девушка, постучавшая  в её дверь поздно вечером,  приглянулась бабе Насте. Утром, когда Маша,  наконец, проснулась, а спала она так крепко впервые за много дней, баба Настя позвала её завтракать, а сама уселась напротив.
 .       – Худа ты больно девка, часом не болеешь? А то я тебя травками разными попотчую, отойдёшь, небось.
- Ну что вы баба Настя, ничего у меня не болит, просто устала очень…
- А ты што ж, чай всю войну прошла или краем захватила?
- Всю бабушка, всю.
- Дак сколько тебе годов-то?
- Двадцать два.
- Так ты совсем ещё дитё, то-то и есть, что устала, не бабье это дело воевать-то.
- Так я бабушка и не воевала, я лечила, в госпитале работала медсестрой. Я перед самой войной медицинское училище закончила, на одни пятерки.
- А родители, живы?
- Маша закурила, - нет у меня никого, на всём белом свете никого…
   Таким голосом  она это сказала, что баба Настя подхватилась со стула, -
- Ой, а что же это мы с тобой сидим? У меня вон коза Манька не выгуляна, вечером молока нам с тобой не даст.
- Баба Настя, я уехать хотела до вечера.
- Ну,  хотела, да расхотела – с напором сказала баба Настя, - поживи пока, в огороде мне поможешь, а то я одна не управляюсь с посадками-то, силы уж не те, а там и поглядим.
         Так и осталась жить Маша у бабы Насти. В деревне прослышали, что врачиха у бабки появилась, шли к ней за помощью, кто руку порезал, у кого спина заболела, и благодарили, кто, чем мог. Соседский мальчишка, она ему занозу огромную из ноги вытащила,  щенка принес, маленького и худого, сказал, что на станции нашел. Маша взяла щенка на руки, он так и прижался к ней, стал руки лизать, в глаза заглядывать.
- Ишь ты, хозяйку видать признал,-  сказала баба Настя. Нехай живёт, козу мою Маньку будет пасти.
         Баба Настя тоже ей помогала в лекарском деле, кому соринку из глаза    наговором выгонит, кому живот поправит.
- Ты Маша учись, пока я жива, не только таблетками лечить, но и заговором можно,  и руками хворь почувствовать. У тебя получится, я вижу ты девка-то не простая.
        Маша и училась. Хваталась за всё, что баба Настя ни скажет, и работы никакой не чуралась. И в огороде всё прополет и по дому хлопочет и больного кого примет, никому не отказывала. А вечером сядет на крылечко и курит. Курит, да на небо, на звёзды смотрит, а у ног  Рекс, щенок её лежит. Баба Настя посмотрит на неё из-за занавески,  повздыхает да и спать пойдет. Видела она, что болит у девки душа, да болит нешуточно. Ну что тут скажешь, много у неё война отняла, да и у самой бабы Насти тоже. Вот одну только радость впереди и
ожидала, внук единственный вот-вот возвратиться должен.
        Как-то вечером,  в конце июня, солнце уже за лес опустилось, Маша, как всегда сидела с Рексом на крыльце, вдруг калитка скрипнула,  и во двор вошёл симпатичный молодой военный. Остановился от неожиданности, глядя на Машу. Он смотрел на неё и молчал, Маша, с распущенными по плечам чёрными волосами, в светлом ситцевом платье, босиком, стояла на крыльце и  казалась ему каким-то неземным созданием. Он сдвинул фуражку назад и, заикаясь. спросил: - А баба Настя  здесь живет?
                Маша  слегка улыбнулась и ответила:
          - Здесь, а вы, наверное, Виктор, её внук. Вы проходите, мы сейчас её
            разбудим.
       За спиной у Маши широко распахнулась дверь и баба Настя, без платка, в наспех накинутом платье кинулась навстречу внуку.
        Потом они пили чай,  Виктор рассказывал, почему после демобилизации он так долго добирался до дома. Говорил, а сам глаз не мог отвести от Маши, которую это смущало  и беспокоило. Кроме того,  ей казалось, что бабе Насте это не очень нравится.
         Утром, когда Виктор ещё спал,  баба  Настя  и Маша сидели во дворе под старой яблоней и пили чай. Баба Настя  пристала к Маше с разговором:
- Маша, я вчера первый раз видела, чтоб Витька на кого из девок так заглядывался. Приглянулась ты ему видать, вот бы чё у вас получилось, так глядишь,  и деток ваших понянчить бы успела.
         Маша посмотрела на бабу Настю широко открытыми глазами и тихо сказала: - Не нужно мне никого, я люблю другого.
- А где ж он, твой другой-то?
И тут Маша   рассказала бабе Насте всё, как было. Как влюбилась она без памяти в красивого, самого лучшего на всей земле мужчину и как сбежала потом от него, когда узнала, что у него есть жена и ребёнок. Что не забывает она о нём ни на одну минуту  и что иногда жизнь   без него  кажется ей бессмысленной и ненужной, и что ей в такие минуты хочется просто лечь и умереть. Маша говорила, а из её широко открытых глаз текли и текли слёзы, которых, она, кажется, даже не замечала.
               -   Я думаю, уехать мне надо, что - бы не смущать  никого
  -  Это девка, не выдумывай, ты мне уже навроде внучки стала, да и не управлюсь я теперь без тебя. Живи, как жила, дом, слава Богу, большой. Сын перед самой войной построил, пожить вот только ему в нём не пришлось. А про разговор наш, про Витьку-то забудь, ну, привиделось, может мне чего, вот и размечталась, дура старая. Девок-то вон в селе пруд пруди, глядишь какая и полюбится.
 
      Осталась Маша у бабы Насти. Да только Виктору никто не полюбился  из сельских-то,  девок.  Устроился работать он шофёром в совхоз. Куда ни поедет, а только мимо дома не может проехать, хоть на минуту да заедет, на Машу полюбоваться. Маша терпеливо делала вид, что ничего не замечает, а порой и в самом деле не замечала, часто мыслями своими она была далеко, в том апреле, когда была она самой счастливой на свете. До того доходило, что  сидит Маша на крыльце с верным своим Рексом и не видит и не слышит ничего, а Виктор подойдёт, сядет  на ступеньку пониже  и сидит с таким же почти выражением лица как у Маши. Баба Настя  однажды как увидела такую картину, так в душе даже пожалела,  что удержала она тогда Машу, не позволила ей уехать. Потом опомнилась, видать судьба у них такая, её эту любовь-то, не обойдёшь, не объедешь. Только уж очень ей хотелось, чтобы счастлив был её внук. Однажды она не выдержала.
               -    Вить, я тебе чё хочу сказать-то, ты бы не заглядывался на Машу, не твоя это судьба, не пара она тебе. Ты парень простой, а она в себе вся, не полюбит ведь она тебя.
              -     А мне и не надо, чтобы она меня любила. Мне достаточно видеть её, слышать, Маша для меня как воздух, я дышу ей.
              -     Эко как она тебя околдовала. А и то,  я сразу видела, не простая она, ох не простая. Ведь и лечит-то она как, и от меня всё взяла, чему  я её учила, мне уж теперь впору самой у неё поучиться. Вчера вон врачиху из больницы видала, жалуется, народу  у неё не стало, все к Маше идут. Всем она помогает. Может всё же лучше уехать бы ей? - осторожно спросила баба Настя.
             -     Бабушка, дорогая, она уедет и я за ней, мне теперь без неё никак.
Услышала это баба Настя и уж больше никогда разговор не заводила на эту тему.
           В один солнечный июльский день, Маша пришла с огорода, где пропалывала сорняки, бледная, с трясущимися руками.
- Баба Настя  - жалобно позвала она, - мне нехорошо, и тошнит меня. Я прилягу, а ты мне, пожалуйста,  завари травки  какой-нибудь.
          Баба Настя заварила  травки и присела на кровать рядом с Машей,
- А может,  ещё чего хочешь?
- Бабушка, можно я так тебя буду называть, ведь ты мне как родная стала, ничего больше не хочу.  Я хочу сказать тебе, у меня будет ребёнок. Я всё ждала, может это не так, но теперь я точно знаю, у меня будет сын.
          Баба Настя поцеловала Машу в висок.
- Ну,  и  слава Богу, ни с Витькиным, так хоть с твоим дитём понянчусь.  А ты не думай, я ещё крепкая,  ещё поживу, помогу тебе.
         А  спохватившись, спросила
- А откуда знаешь, что сын-то? А может девка?
- Нет, не девка, сын, я знаю.
- Ну, сын, так сын. Ты поспи милая, я пойду что-нибудь повкуснее приготовлю на ужин.
- Бабушка - позвала Маша.
- Что милая?
- Бабушка, ты скажи Виктору, что я беременна, пожалуйста.
- Хорошо,  скажу. А курить тебе  теперь нельзя, для дитя это вредно.
   Маша улыбнулась, - я больше не буду.
         Она  надеялась, что узнав о её беременности, Виктор потеряет к ней интерес, но он   стал ещё более заботливым и внимательным, следил, чтобы тяжёлое не поднимала, меньше работала, и всё  время спрашивал, как она себя чувствует, что она хочет поесть. Машу сначала и трогало и смущало, порой даже раздражало такое отношение со стороны Виктора, потом она смирилась, привыкла и даже была ему благодарна.
          Наступила зима.  Баба Настя вечерами учила Машу вязать носочки  из козьей шерсти. Однажды, когда Виктора не было дома, она  завела с Машей разговор:
- Машенька, а как сыночка назовёшь?
- Александром, я хочу, чтобы он походил на отца и носил такое же имя.
- Маш, я чё сказать-то хочу, вот уж, сколько времени прошло, а ты всё по нему сохнешь. Ребёнку  отец нужен. Чем вот Виктор плох, он ведь в тебе души не чает, поди-ка сама видишь. Как с войны вернулся, так ни на одну девку не взглянул, как приворожённый уж полгода с тебя глаз не сводит. Ты бы подумала, Маша, а?
- Бабушка, так ведь не люблю я его, он же знает. Нечестно это. А что ты про это завела разговор, он, что ли тебя попросил?
- А то ты Виктора не знаешь, будет он просить, как же, да только я не   слепая, вижу, как парень мается, чай  и дитя твоего любить будет.
- Ну, хорошо, бабушка, я подумаю.
- А тут и думать нечего, вот приедет Виктор с рейса, я и скажу ему, чтоб он с тобой поговорил, тянуть-то некуда, дитё ведь скоро появится, а тут и мать и отец и бабушка. Пусть ребёнок счастливым растёт.

          Наверно эти последние слова и сыграли тогда основную роль в решении Маши выйти замуж за Виктора. Очень ей  хотелось счастья своему ребёнку. И когда Виктор предложил ей выйти  за него замуж, она ответила согласием. Через неделю они расписались в сельсовете, и Мария Владимировна  Кармышева стала  Марией Владимировной Неждановой.  Часто садилась Маша с вязанием у окна и думала, что такое судьба, наверное, правильно говорит баба Настя, не объедешь её, не обойдёшь. Вот и фамилия у неё теперь такая, так и складывается в голове в слова  « не жди,  не ждать, не жди». Маша вздыхала и против своей воли начинала представлять, где сейчас Александр, чем он занимается, вспоминает ли её, и чтобы он сказал ей, если бы узнал, что у неё будет ребёнок, его ребёнок. Сердце подсказывало ей, что не мог он её забыть, но что делать, у него семья и она не захотела её разрушать. Часто упрекала она себя, что не дождалась его тогда на улице, наверное надо было подождать, наверное… Но тогда она  не смогла с собой справиться.   Для неё было слишком неожиданным и большим потрясением, узнать, что у него есть жена и ребёнок. Мать этого мальчика, наверное,  тоже хотела, чтобы её ребёнок рос счастливым. Наверное, должно быть всё так, как есть. Но мысль о том, что она никогда больше не увидит его, была ей невыносима,   В такие минуты ей хотелось плакать и появлялось желание покурить, она усилием воли заставляла себя не думать про Александра. Спицы замирали в её руках, она переводила взгляд в зимний сад и представляла, как весной, когда всё зазеленеет, их будет уже двое, она и её сын.   У неё теперь есть муж, который души в ней не чает и бабушка, которая любит и жалеет её как родную, у неё есть семья. «Все  у тебя хорошо, Мария Владимировна Нежданова. Жизнь продолжается.» – говорила она сама себе.

          Родила Маша  в  начале февраля. Это был мальчик, крепкий, здоровый ребёнок. Вся жизнь в доме переменилась. Всё теперь крутилось вокруг Маши и её малыша. Маша была счастлива, или почти счастлива. Когда малыш спал, она смотрела на  него и видела, как сильно он похож на своего отца, нос, губы, всё его, Маше казалось, что даже улыбается он как его отец. Почему случилось в её жизни такое, почему родной отец не знает, что у него такой прекрасный сын?
Она знала, что будет помнить его всегда и никакое внимание и нежная забота её мужа не заставит  забыть  Александра и те несколько дней в её жизни, когда она  была счастлива.   

            Маша чувствовала себя очень хорошо и даже иногда принимала больных.  С малышом в это время водилась баба Настя.
             Весна наступала стремительно.   В конце апреля  почки на деревьях набухли, и деревья окутались лёгкой зелёной дымкой. Земля жадно впитывала тающий снег, на ветках деревьев весело щебетали птицы, радуясь весеннему солнцу. Приближался праздник, первая годовщина победы.
              Виктор, практически никогда не пивший водки, пришёл  перед праздником сильно навеселе. Маша с удивлением смотрела на мужа, как будто видела его впервые. Виктор прошёл к столу, сел и закурил. Раньше он никогда себе не позволял этого делать при Маше. Малыш спал, баба Настя ушла к соседке, у той телилась корова.
              -   Вот скажи мне – начал Виктор, - почему ты меня не любишь?
              Маша молчала.
- Нет, ты мне всё-таки скажи, почему? Я ведь для тебя всё что хочешь, я ведь и убить могу за тебя, я за тебя жизнь отдам, я тебе всё, что хочешь, а ты только смотришь, да молчишь. Что у тебя на сердце никогда не скажешь. Ну что, что ты молчишь, противен я тебе, да?
- Да, такой, противен, - тихо сказала Маша. Иди спать, пожалуйста. Видеть тебя не могу.
- Виктор поднял на неё глаза, в которых появились слёзы - ты меня видеть не можешь? Не можешь? А замуж за меня, зачем пошла? Зачем ты мне всю жизнь перевернула, а? Я тебя спрашиваю? – Виктор почти кричал.
- Не кричи, разбудишь  сына, - ещё тише сказала Маша.
- Виктор, покачиваясь, начал подниматься со стула. – Да ты знаешь, что за меня  любая девка в деревне с радостью бы пошла, да ещё пылинки бы с меня сдувала.
- Ну, вот и пусть идет, а меня оставь в покое, понял? И не подходи близко ко мне.
Неизвестно чем бы закончился этот разговор, но тут вернулась баба Настя.  С порога оценив обстановку, она быстро двинулась  к Виктору:
     -  Это кто у нас тут хулиганничает сегодня? Ну-ка быстро спать,
        быстро.
Виктор послушно встал и слегка покачиваясь, прошёл в комнату. Баба Настя помогла ему раздеться, уложила его в кровать и вернулась к Маше. Маша сидела за столом задумчиво уставясь в одну точку.
Баба Настя  присела напротив её.
- Ну, что он тебе тут набуровил?- спросила она.
- Да ничего особенного. Допытывался, почему не люблю я его, вот и всё,
- А ты что ему ответила?
- Да ничего не ответила.
- Ну, вот и ладно, вот и молодец. Ты просто пойми его, ведь каждому охота, чтобы его любили, ведь он как уж за тобой не ухаживает, готов прям, плясать перед тобой.
- Не надо передо мной плясать бабушка, не полюблю я его, никогда не полюблю. Не надо было мне за него замуж выходить. Не знаю, как мне жить дальше, что мне делать.
- Эко куда тебя поволокло-то, как жить, дитё тебе подымать надо, вот как. А как ты его одна подымешь, намыкаетесь горя-то.  Для этого ты его рожала?
      И тут будто почувствовав, что говорят про него, - заплакал маленький Шурик.
- Вон слышь-ка, кто зовёт тебя? - заулыбалась баба Настя. Вот кто теперь главный в твоей жизни и ты должна делать так, чтобы ему было хорошо, потом уже о себе думать, вот так я считаю.
        Ночью Маша никак не могла уснуть, вставала, смотрела на сынишку, поправляла одеяльце на нём. Один раз подошла к кровати, где спал муж, постояла, посмотрела. Она не испытывала к нему неприязни, он был ей даже симпатичен. Но это никак не могло сравниться с тем, что она чувствовала тогда, к Александру. Что делать, что?  Ведь сын растёт, и не успеешь оглянуться, начнёт разговаривать, начнёт называть Виктора  отцом. Она отдала бы многое, чтобы на месте Виктора был тот, другой…
         Баба Настя  в своей комнате тоже не спала, она слышала, как Маша  встаёт, ложиться, опять встаёт. «Не спится, - думала баба Настя, - мается девка. И я ведь тоже руку приложила к её судьбе-то, хотела как лучше, да разве угадаешь, где оно это лучшее-то. Думала, стерпится – слюбится, а вот не выходит. И Витьку жалко и её, а что тут поделаешь…»  Под утро, когда баба Настя вроде бы уже  дремать начала,  отдалённые крики, неясный шум и зарево всё ярче разливающееся  в окне, заставило её подняться с кровати. Наспех одевшись, она вошла в комнату Маши.
             - Маша, - встревоженно сказала баба Настя, что-то случилось у соседей, никак пожар. Надо Виктора будить. 
            - Меня будить не надо – появился в дверях уже одетый  Виктор. Я пойду, может помощь, какая там нужна. И быстро исчез за дверью.
           - Маш, я тоже побегу, а ты  с малышом будь, ничего не бойся, я всё узнаю и скоренько вернусь.
       Время потянулось бесконечно долго, минуты превратились в часы. Маша то и дело выходила на крыльцо и смотрела в ту сторону, где через несколько домов от них полыхал пожар.   Крики людей, вой пожарной сирены, и треск падающих перекрытий были хорошо слышны. Через  некоторое время пламя стало спадать, и  повалил чёрный  дым.  Встало солнце и всё, наконец, затихло. Маша уже который раз вышла на крыльцо. Лёгкий ветерок разносил по деревне  запах гари. Баба Настя и  Виктор всё не возвращались. Тревожное чувство, всё это время, не покидавшее Машу, усиливалось.   
       Баба Настя вернулась нескоро и пришла она одна. Заплаканная, вся пропахшая дымом она без сил опустилась на стул.
           - Беда у нас, Машенька. Витя попал в больницу, обгорел он на пожаре. Я сейчас  у него была. Лежит бедненький весь забинтованный. Баба Настя заплакала. Маша обняла бабу Настю.
          - Бабушка, миленькая,  успокойся, расскажи подробнее.
       Оказалось, что когда Виктор прибежал на пожар, огонь  полыхал уже вовсю. В горевшем доме оставался инвалид, который вернулся с войны без обеих ног. Огонь горел так сильно, что никто не решался кинуться ему на помощь. Пожарные ещё не подъехали, а люди, метавшиеся с вёдрами, только что не давали огню распространиться дальше, но пламя сбить не могли. Виктор как услышал, что в доме остался дядя Митя, так звали инвалида, хотел сразу кинуться в дом. Но его остановили, облили водой, а кто-то натянул ему на голову шапку. Виктор кинулся в огонь и вскоре появился в дверях, неся на руках дядю Митю, который был уже без сознания. Ещё  пару шагов и беда бы прошла мимо. Но в  это мгновение рухнуло перекрытие, и обгоревшая балка упала прямо на Виктора.  Люди, стоявшие у выхода с вёдрами наготове, кинулись им на помощь. Когда Виктор и дядя Митя были освобождены  от обгоревших обломков, они оба были без сознания. Всё это произошло с такой скоростью, что когда баба Настя подошла к месту пожара, Виктора уже увозили в больницу. Баба Настя, пережившая на своём веку много горя, увидев своего единственного внука, свою кровиночку в обгоревшей одежде, бездыханного, едва не лишилась сознания. Лицо Виктора,  неузнаваемое, фиолетового цвета, распухшее, на котором почти не видны были глаза, представляло страшную картину. И только волосы не сгорели, благодаря шапке, которую кто-то натянул ему на голову, перед тем как он бросился в огонь.
            - Бабушка, ты оставайся с Шуриком, а я иду в больницу. Успокойся, раз            
              он живой, всё будет в порядке.
         Когда Маша пришла в больницу, ей сказали, что у Виктора   сотрясение головного мозга и ожоги лица и рук. К счастью, глаза не пострадали, 
          Неслышно войдя в палату, Маша остановилась у кровати, на которой лежал Виктор. Лицо  Виктора было полностью забинтовано, на нём оставались только небольшие щёлки для глаз и рта. Его глаза были закрыты,  и он не увидел слёз, появившихся на глазах его любимой Маши.
           Маша, вернувшись, домой, рассказала бабе Насте, что у Виктора серьёзные ожоги лица, руки пострадали меньше, и что наверняка у него останутся шрамы на лице и руках. Баба Настя, немного успокоившись, сказала Маше, что когда-то она лечила соседского мальчишку, получившего сильные ожоги и у того почти не осталось никаких шрамов. Надо будет Виктора забрать из больницы, и она сама будет его лечить.  Маша с сомнением покачала головой, но перечить не стала. Через два дня привезли Виктора. Первым делом баба Настя настоем трав стала понемножку отмачивать бинты, скрывавшие лицо и руки Виктора. Когда бинты были сняты, Маша, увидев картину, представшую перед её глазами, не смогла сдержать слёз. Волдыри, образовавшиеся на месте ожогов, под бинтами лопнули, и бинты снимались вместе с кожей. Один глаз почти не открывался, веко над ним тоже было обожжено.
           - Это ничего, это ничего – приговаривала баба Настя, - всё пройдёт.    Виктор, молча  терпел, хотя ему было очень больно. Когда Маша вышла, он, с трудом шевеля губами, сказал:
           - Бабушка, Маша теперь и вовсе на меня не взглянет.
           - Иих, милый, да вылечу я тебя, будешь как новенький.
    Баба Настя, после того как были сняты бинты, толстым слоем наложила на лицо Виктора мазь, состав которой был известен ей одной.
           - Теперь, милый, ты должен терпеть и ни за что не трогать лицо руками, даже если будет сильно чесаться, терпи. И лучше всего тебе какое-то время лежать, чтобы ровненько всё заживало, да и голове твоей  покой нужен.  Руки мы тоже намажем, слава Богу, они не так пострадали.
     Маше она сказала, что теперь, когда Виктор будет спать, им придётся некоторое время дежурить у его постели,  и следить, чтобы он руками не  касался своего лица и случайно не содрал кожу. Каждый день она осторожно снимала толстый слой мази на его лице и руках и наносила новый.
       Шли дни  и ожоги на лице и руках Виктора  удивительно быстро затягивались. Маша и баба Настя продолжали  ночами по очереди дежурить у постели Виктора.  В одну из ночей, когда с  Виктором осталась Маша, Виктор открыл глаза и встретился с её взглядом:
             - Маша, прости меня за тот вечер, прости за то, что я тебе тогда    
               наговорил.
      Маша улыбнулась ему в ответ:
             - Я забыла и ты забудь.
             - Маша,  у меня уже ничего не болит, ты иди спать.
             - Ну, уж нет, бабушка сказала, что если ты во сне случайно сдерёшь кожу на лице, то у тебя останутся шрамы.  Я посижу ещё, а ты спи.
       Прошло ещё несколько дней, и баба Настя впервые не намазала лицо Виктора мазью.          
              - Ну, вот соколик мой и всё. Что могла, сделала. Не совсем конечно хорошо получилось, ну лучше то и не сделать. Где кожу-то обожгло, там у тебя новая наросла, а вот где повредилось до мяса, там у тебя шрам остался. Ну, ты не расстраивайся, не страшный он, так, полоска. Через время будет не так заметный как сейчас.
         Виктор обнял бабушку.
               - Спасибо тебе, родная моя, за всё.


          Произошедшее с Виктором несчастье как будто сблизило Машу с ним. Она стала  мягче, веселее. С улыбкой наблюдала она, как трогательно относится Виктор к малышу. Не ускользнуло это  от зоркой бабы Насти, и она потихоньку радовалась такой перемене.               
           Малыш рос  крепким, здоровым и к концу лета уже легко самостоятельно садился, а при виде Виктора улыбался во весь беззубый ещё рот и тянул к нему ручки. День, за днём наблюдая такую картину,  Маша снова и снова думала, что, наверное,  она поступила правильно, выйдя замуж за  Виктора. Видя, как он трогательно относится к её сыну, уже не печалилась  о том, что скоро именно его сын назовёт «папой».
            Шурику не исполнился ещё и годик, а он уже подползая к дивану, цеплялся за него ручками, подтягивался, и шустренько перебирая ножками ходил. Первые самостоятельные шаги малыш сделал в свой день рождения.
            Рекс обожал маленького Шурика и когда тот появлялся во дворе не отходил от него ни на шаг. Было забавно смотреть, как малыш и собака играют как два ребёнка.
            Сын рос и всё больше походил на своего отца. Глядя на него, Маша и радовалась этой схожести, и вместе с тем это не давало ей окончательно расстаться с прошлым. Те несколько счастливых дней остались в её памяти навсегда. Порой ей казалось, что всё это было не с ней или просто не в этой жизни.  Но иногда воспоминания настолько овладевали ею, что  появлялось ощущение, как будто живёт она не своей жизнью, что ещё немного и всё это закончится, а начнётся что-то другое, радостное, солнечное, счастливое.  К реальности её как всегда возвращали мысли о сыне. Он  теперь стал главным в её жизни, и она была довольна тем, что сын её растёт в любви и в заботе, у него есть мама, папа и бабушка. Жизнь продолжается и это её жизнь.


            Шли годы, Маша уже давно работала  врачом,  Саша  с раннего детства видел, как она помогает людям, и гордился ей. Отца он тоже очень  любил. Виктор посвящал сыну всё свободное время, учил его плавать, кататься на лыжах, а когда Саша подрос, научил его  водить машину. Сначала Саша, глядя на  маму, хотел стать доктором, но любовь к технике всё-таки перевесила, и к окончанию школы он уже точно решил, что будет делать автомобили. Ещё у  Саши была мечта побывать в Ленинграде. Мама часто рассказывала ему о родном городе   и сама уже  много  раз собиралась посетить его. Мысль о том, что она не знает где похоронены её мама и бабушка, не давала ей покоя. Но каждый раз, когда, казалось, уже нет причины откладывать поездку, что-то останавливало её. Маше казалось, что прежде чем эта поездка состоится, они с Виктором должны рассказать Саше о его настоящем отце, который, возможно, после войны вернулся в свой родной город. Не то чтобы она боялась встречи с ним, в таком огромном городе, как Ленинград, такая вероятность ничтожно мала.   Но какая реакция будет у  Саши, когда он узнает правду о своём рождении?  Последние годы,   глядя на сына и видя, что он как две капли похож на своего отца, эта мысль всё чаще мучила её. Ей казалось, что после того, как Саша узнает правду, покой в доме будет нарушен. Но Саша оканчивал школу, и его разговоры всё чаще сводились к поездке в Ленинград и к возможности поступления там в институт. Как-то вечером, когда Виктора и Саши  не было дома, Маша решилась поговорить об этом с бабушкой. Бабушка стала уже совсем старенькой и всё реже выходила из  дома, но из ума не выжила и часто помогала Маше каким-либо советом. Вот и сейчас, Маша надеялась, что опытная, мудрая  бабушка подскажет ей, как быть с Сашей,  как лучше построить с ним разговор.
         - Бабушка, хочу посоветоваться  с тобой. Я думаю, что нужно рассказать       Саше о том, кто его родной отец. Я не знаю, как это сделать и как к этому отнесётся Виктор? Что скажет Саша, как он примет такое известие? Но мне кажется, будет нечестно, если мы ему это не расскажем. Бабушка, мне эти мысли покоя не дают.
         - Маша, я тебе вот что скажу, ты сначала поговори с Виктором. Он Сашу вырастил, любит его. Пусть он привыкнет к мысли, что Саша узнает правду о своём родном отце. Мальчик вырос, слава Богу, умный, уважительный, он всё поймёт
        - Но мне придётся сказать ему, почему мы расстались.  А если он захочет его найти?  Я не смогу ему это запретить, ведь он уже совсем взрослый. Бабушка, я вся извелась за последнее время. 
       - Ну, что ж, Машенька, чему быть, того не миновать.
   
         Через несколько дней Маша решилась сначала на разговор с мужем.         Виктор был расстроен, но отговаривать её от разговора с сыном не стал. Сказал, что если она считает нужным это сделать, то так тому и быть.
         Вечером, когда вся семья собралась за столом, Саша спросил:
       - Родители, а вы чего сегодня такие напряжённые?
      Маша промолчала. Виктор, видя, что Маша никак не решается заговорить, сказал:
       - Саша, у мамы серьёзный разговор к тебе.
       - Мам, ты, наверное,  хочешь отговорить меня, чтобы я в Ленинград не ехал? Я же уже всё решил.
     Маша заговорила:
       - Саша, разговор у нас пойдёт совсем не о твоей поездке в Ленинград. Ты уже взрослый, я надеюсь, что ты поймёшь меня.  Голос у Маши задрожал.
      -Мам, ты чего? Что случилось?
    Маша закрыла лицо руками и заплакала.
    Заговорил Виктор:
      - Саша, мама хочет тебе сказать, что я тебе не родной отец. Он вздохнул:
      - Вот и всё.
     Саша изумлённо переводил взгляд с отца на мать и обратно:
      - Не понял. Это как,  не родной?
      - Саша, ты, пожалуйста, выслушай меня – голос у Маши дрожал, она едва справлялась с волнением. До твоего папы, то есть до Виктора, у меня был другой мужчина. У нас не получились отношения и мы расстались. Потом я встретила Виктора, и мы поженились. А уже потом ты родился.
     - А кто мой родной отец и где он?
     - Сынок, мы никогда с ним больше не виделись, и я не знаю, где он сейчас.
    Саша неожиданно поднялся.
      - Ладно, мам, пап, идёмте спать. Мне надо подумать.
     Он повернулся и ушёл в свою комнату.
     На кухню вошла бабушка и присела к столу.
      - Ну, что, как он?
      Маша ответила:
      - Сказал, что ему надо подумать.

    Ночь прошла в томительном ожидании утра. Никто в доме не спал. Саша лежал в своей комнате с открытыми глазами и  старался как-то принять и понять ошеломляющее известие о том, что Виктор ему не родной отец. Перед его глазами проходили картины его детства, вот отец учит его плавать, а на берегу сидят мама и Рекс. Вот Рекс бросается в воду и плывёт к  нему на помощь, а мама смеётся и кричит:  - сынок, Рекс тоже хочет научить тебя плавать! А вот  отец терпеливо учит его управлять автомобилем. Как, такой родной и вдруг – не родной? Много ещё чего вспомнилось Саше в эту ночь.
     Наступило утро. Когда Саша вышел из своей комнаты, вся семья,  во главе с бабушкой уже сидела за накрытым к завтраку столом.
     Саша встал в дверях и, обращаясь к маме, спросил:
     - Мам, ты извини, я, наверное, вчера не всё выслушал. У меня только один вопрос – тот, который как ты говоришь, мой родной отец, когда вы расставались, он знал, что ты беременная?
     - Саша, я скажу тебе правду, когда мы расставались я и сама ещё этого не
       знала.
     - И он ничего про меня не знает?
     - Нет.
     - Ну что ж, тогда и знать ему про меня ничего не надо. У меня есть и будет
       всегда только один отец. 
     Саша повернулся и вышел из дома. Бабушка вздохнула -  даже не позавтракал.



     Саша окончил школу и вся семья, кроме бабушки, стала собираться в путь. Саша ехал  в Ленинград, поступать в институт.
     Конечно, Маше не хотелось, чтобы сын уезжал так далеко и надолго, но что поделаешь, он так решил, у каждого своя дорога.
     У Маши никого не осталось в Ленинграде, и они всей семьёй поселились в гостинице. Саша успешно сдавал экзамены  в институт.
     Родители  в это время занимались поисками захоронений  Машиных родных. Мама оказалась похоронена в братской могиле, а могилу бабушки найти так,  и не удалось. 
      Маша все дни нахождения в Ленинграде была сама не своя. На неё нахлынули воспоминания, так долго дремавшие в ней. Дом, где она жила раньше, был снесён, очевидно, он сильно пострадал во время войны и на его месте был  построен другой,   Ходила по родным когда-то улицам и не узнавала их.  И всё это время ей казалось, что вот сейчас она встретит его. Ночью, когда  она ненадолго забывалась тревожным сном, ей снилась война, крики и стоны раненных, и каждый раз в конце таких снов перед ней возникал Александр, он улыбался и протягивал к ней руки. Иногда ей снилась мама или бабушка.  Маша со стоном просыпалась и встречалась взглядом с глазами Виктора, в которых она читала сочувствие и понимание.
     Наконец  Саша благополучно сдал все экзамены и поступил в институт. До начала учёбы он возвращался домой.
     Перед отъездом они ещё раз, все вместе, посетили братскую могилу, в которой была  похоронена Машина мама.
     И вот уже родной дом и на пороге старенькая баба Настя, прослезившаяся от радости при встрече.
      - Уж думала и не дождусь вас.

     Жизнь продолжалась, и незаметно наступило время отъезда Саши на учёбу в Ленинград. Маша, при расставании с сыном изо всех сил старалась не заплакать, Виктор тоже выглядел расстроенным, а бабушка, без конца вытирая слёзы, просила любимого Сашеньку не забывать  и почаще писать им письма.
     Саша уехал, и казалось, дом без него опустел. Потянулись томительно долгие дни в ожидании  весточки. Вскоре пришло письмо от Саши, в котором он писал, что его поселили в общежитие, у него нашлись друзья и что ему всё  нравится, только он очень по ним скучает. Письмо вечером перечитывали несколько раз. Читал отец, а мама и бабушка  слушали и то и дело вытирали слёзы. 

     Прошёл год и Саша приехал в родной дом на каникулы. Дом, казалось, наполнился светом, так все были рады встрече. Саша изменившийся, повзрослевший, много рассказывал об институте, о городе, о том, где он успел побывать и что увидеть.  Маша  с удовольствием слушала, как будто сама вновь и вновь посещала знакомые места. Она была рада, что у сына всё хорошо и ещё в глубине души радовалась, что  он не начал поиски своего отца.
    Ещё  долгих четыре года учился  Саша в далёком городе Ленинграде, приезжая летом на каникулы.  В один из Сашиных приездов, ночью, тихо ушла  бабушка. На её похоронах было очень много народа. И бабу Настю и всю её семью в деревне знали и уважали.
    И вот, наконец, в институте последние  экзамены, выпускной бал и распределение на работу  в разные города страны.  Саша получил распределение на Ижевский автомобильный завод.
    Перед отъездом к месту распределения он ненадолго заехал к родителям. За все эти годы у них никогда больше не возникали разговоры о родном отце Саши. Маша не знала, радоваться ей или огорчаться. Образ Александра с годами не померк  в её сознании,  и иногда ей очень хотелось, чтобы он узнал, какой у него есть замечательный сын. Через месяц Саша отправлялся к месту распределения, на  завод, где он должен будет отработать целых три года.

        Приехав в город Саша первым делом отправился на завод. В отделе кадров молодого и симпатичного специалиста встретили хорошо. Сашу напоили  с дороги чаем, затем показали завод и определили  в общежитие.
 Со следующего дня он должен был  приступить к работе. Завод Саше понравился, общежитие было вполне приличным, везде его принимали очень радушно, о чём он вечером и написал родителям.
        У Саши началась совсем взрослая жизнь, рано утром он вставал и спешил на работу. С техникой он дружил с самого детства, не один раз ремонтировал с отцом автомобиль, а окончив институт,  стал настоящим специалистом. Он быстро освоился в должности инженера.   В коллективе молодого парня оценили по достоинству и когда начальник цеха, где работал Саша, по состоянию здоровья подал  заявление на увольнение, то вместо себя рекомендовал теперь уже не Сашу, а Александра Викторовича.
       Перед назначением на  серьёзную должность Александра пригласили на беседу к директору завода.
      Директора завода звали Александр Иванович. Это был седой мужчина, довольно приятной наружности, лет пятидесяти с небольшим. Он поднялся навстречу Александру и протянул ему руку.
      Беседа была непродолжительной, Александра Ивановича, словно всё время что-то отвлекало. Иногда, глядя на Александра, он прерывал свою речь, не закончив предложения.   Наконец, он встал и,  протянув Саше руку на прощание, сказал:
      - Ну, что ж Александр Викторович, идите, работайте. Я надеюсь, что Вы
        оправдаете наше доверие.
     На что Саша искренне ответил:
      - Спасибо за доверие. Я Вас не подведу.
     После того, как за Александром закрылась дверь, Александр Иванович некоторое время сидел в кресле неподвижно. Затем медленно взял в руки «Личное  дело» Александра, которое лежало перед ним на столе.  Долго держал его, не открывая, как будто боялся увидеть там что-то …
Открыв,  наконец, папку он первым делом посмотрел на строчку, где были данные о матери Александра, потом ещё раз на дату рождения Александра.
       - Не может быть, не может быть…. Про себя повторял и повторял он.
     Полчаса назад,  когда Саша открыл дверь в его кабинет, Александр Иванович как будто увидел на пороге кабинета себя, молодого. Поразительное сходство Саши с директором завода было замечено работниками отдела кадров, как только он появился на заводе. Сначала подумали, что это его сын, но, заглянув в личное дело, увидели – фамилия другая, да и отчество не подходит. Ну, решили – иногда так бывает,  встречаются люди похожие друг на друга. Сам же Саша ничего не заметил.
      Александр Иванович держал Сашино «Личное дело» в руках и ему казалось, что это сон, что этого просто не может быть. Сердце говорило ему одно, а разум сопротивлялся. Тогда в  45-м, через несколько минут  после Маши, выйдя  на улицу и не увидев, Маши, он кинулся искать её по всему госпиталю, потом кто-то сказал ему, что видели, как она садилась в какую-то машину. Если бы Маша дождалась его тогда, то всё сложилось бы иначе. Ведь он должен был сказать ей, что жена его плакала потому, что просила у него развод, что в том же госпитале лежал  раненный офицер, к которому она ушла. Много лет он искал её по всей стране, но всё напрасно. Сначала он надеялся, что Маша вернулась в Ленинград, и обыскал весь город в надежде её найти. Когда надежда растаяла, начал поиски по всей стране, посылал запросы в военкоматы и другие различные инстанции. На все его запросы  он получал только отрицательные ответы. За все прошедшие годы  ни одна женщина не  смогла вызвать у него чувства, которые он испытал при встрече с Машей. Околдовала, очаровала и забрала у него сердце навсегда. Он так больше и не женился. Единственный свет в окне – это сын от первого брака, с которым он все эти годы поддерживал близкие отношения.            
        - Нужно всё хорошенько проверить. Вдруг я ошибаюсь? А может быть она счастлива в браке? Ведь судя по фамилии, она замужем. Что делать, с чего начать?  А может быть, всё это мне показалось?
     И он опять принялся тщательно вчитываться в личное дело Александра.
        -  Нет, всё-таки я не ошибся – это мой сын.  И это она,
        - А можно ли ему об этом сказать, знает ли он обо мне? Или считает родным отцом другого человека? А если знает обо мне, то что?
      Несколько дней Александр Иванович находился в мучительных раздумьях. Потом он вспомнил, что недалеко от той деревни, в которой сейчас проживала Маша, в небольшом городишке живёт его фронтовой товарищ, с которым он до сих пор поддерживал связь.   И он обратился к нему с просьбой, чтобы тот нашёл какой-то повод, съездил в  ту деревню и по возможности разузнал всё о родителях Александра.   
     Сведения, которые, через некоторое время, предоставил ему фронтовой товарищ, подтвердили,  это та самая Маша. Александр Иванович окончательно потерял покой. Он решил взять отпуск, поехать  и самому с ней встретиться, Не мог он иначе.
     Она должна знать, что всю жизнь он любил только её одну.
     И вот уже он в её деревне. Люди подсказали,  как найти больницу, в которой работала Маша. Александр Иванович стоял у двери её кабинета и не мог справиться с волнением, охватившим его. Сердце, казалось, сейчас выпрыгнет у него из груди. Наконец он решился и  взялся за ручку двери. На звук открываемой двери Маша подняла голову и, взглянув на вошедшего, побледнела. Она сразу узнала Александра. Несколько минут оба молчали, приходя в себя. Первой заговорила Маша:
             - Как ты меня нашёл? Зачем? После стольких лет….
             - Маша, я искал тебя, все эти годы, а нашёл случайно. Твой сын работает       
              у меня на заводе. Я узнал его. Он очень похож на меня.
    Маша вздрогнула:
           - Ты ему сказал?
           -  Нет. Я подумал, что мы с тобой вместе должны решить, говорить что-то
             ему или нет. Он знает обо мне?
          - Он ничего о тебе не знает. Он только знает, что Виктор ему не родной
            отец.
          - И он не захотел узнать кто его родной отец?
          - Нет.   
          - Что нам теперь делать, Маша?
     Маша сидела за столом бледная, руки у неё тряслись.
     Александру хотелось подойти к ней, обнять, прижать к своей груди и не отпускать больше никогда. Но он не решался сделать это.
     Некоторое время они сидели молча.
     Наконец, Маша  спросила:
         - А как твоя жена, сын?
      Александр рассказал ей всё, что было тогда, в госпитале, и почему плакала его жена. Когда Александр замолчал, она как будто сама себе задала вопрос?
        - Как нам теперь жить? Я не знаю, что лучше было бы, жить и не знать ничего о тебе,  или увидеть тебя и всё это узнать. Как теперь жить? – голос у Маши дрожал.   
        - Маша, ты помнила меня?
        - Всегда.
     Маша хотела заплакать и не могла. В горле с болью застрял ком.
     Некоторое время они сидели молча. Заговорил первым Александр:
        - Маша, ты знаешь, что я подумал. Нам в награду за нашу любовь был дан сын. Он должен знать обо  мне. Он должен знать, что он рождён от любви.  Всё равно, когда-нибудь он захочет узнать, кто его родной отец, ведь это естественно. Как он отнесётся к тому, когда узнает, что я был рядом и молчал?
         Маша,  едва справившись с чувствами, нахлынувшими на неё, сказала:
        -  Ты сейчас уезжай. Я должна как-то пережить всё это. Я приеду скоро.
           Совсем недавно я обещала сыну навестить его.
       - Но….- заговорил, было Александр.
       - Уезжай, прошу тебя.

     Александр уехал. Маша вечером обо всём рассказала мужу. Виктор внимательно её выслушал и сказал:
       - Маша, видимо время всё-таки пришло.  Нужно обо всём рассказать Саше.  Так уж  видно судьба поворачивается. А её, как наша бабушка говорила, не объедешь, не обойдёшь. Что скажешь?
     -  У меня  скоро отпуск. Я поеду к Саше, и мы обо всём с ним поговорим.
.    – Ты не хочешь, чтобы я поехал с тобой?
     -  Нет.
    Через три недели Виктор провожал Машу к сыну. На вокзале он так и не решился задать ей вопрос, мучивший его все эти дни. Обнял, поцеловал в висок и шепнул:  -   Буду очень тебя ждать.

     Саша был  рад встрече с мамой. После того, как его назначили начальником цеха, завод предоставил ему служебную квартиру. В первый день Маша не решилась начать разговор, хотя вроде бы уже всё продумала. И всё–таки разговор должен был состояться. На второй день, вечером, когда сидя на кухне, они пили чай, Маша решилась.
    - Саша, я должна поговорить с тобой о твоём родном отце.
    - Мам, мы же вроде бы решили не возвращаться к этой теме.
    - Саша, ты скажи мне честно, ведь ты же иногда думаешь об этом?
   Саша неохотно признался.
    - Ну, иногда бывает. 
    - Дело в том, сынок, что я недавно его видела, твоего родного отца.
    Саша удивлённо посмотрел на мать.
    - Сын, он очень хороший человек и прежде, чем я тебе скажу, кто он, я должна рассказать тебе, как и почему мы расстались. В том нет его вины, а виновата ли я, ты сам решишь.
      И Маша начала свой рассказ с самого начала, как она встретила в госпитале раненного майора, как влюбилась в него без памяти  и как, не дождавшись его объяснений, сбежала на край света. Саша внимательно слушал. Когда Маша замолчала, Саша спросил?
          -  Ну и кто он?
      Маша решительно выдохнула:
          - Саша, это директор вашего завода.
          - О как! Александр Иванович! Так ты в честь его, меня назвала? А он   
             знает, что я его сын?
          - Он знает.\
          - Ну и что теперь?
          - Теперь, я думаю, вам надо просто поближе познакомиться.
          - Да так-то мы довольно близко знакомы.
          - Саша, давай пригласим его завтра к нам на ужин. Как ты считаешь?
          - Ну, давай.  Раз я теперь уже всё знаю.

       На следующий вечер встреча состоялась. Всё прошло довольно душевно. Саша, проникшись рассказом матери, отнёсся к визиту Александра Ивановича внешне довольно спокойно. Александр Иванович, казалось,  волновался больше всех. В конце вечера, Саша вдруг куда-то засобирался, и, сославшись на назначенную ранее встречу, ушёл.
        Александр Иванович смотрел на Машу и не мог насмотреться. За прошедшие годы она мало изменилась и была по-прежнему красива. Он молча смотрел на неё и думал: - Как так, почему, женщину, которую он полюбил больше жизни, судьба подарила ему только на несколько дней, и отобрала потом на всю жизнь? Почему она нашлась только после стольких лет? И как всё это пережить?
         Маша думала то же самое и, глядя в глаза, друг другу, они молчали.
         Наконец Маша заговорила:
        - Я уезжаю через два дня.. Саша теперь всё знает. Надеюсь, что у вас
           сложатся нормальные отношения.
        - Конечно – услышали они голос Саши. Погружённые в свои мысли они не услышали, как он вернулся.

      На вокзале Машу встречал муж.
       - Маша, я очень рад, что ты вернулась. Ну как ты?
      Маша посмотрела на мужа долгим  взглядом и чуть слышно сказала:
      - Всё нормально Жизнь продолжается.