Цветы к юбилею

Не помню, сам ли придумал, или вычитал где-то это довольно точное определение: «Юбилей – это когда много цветов, а ты еще живой». Я это к тому, что у моей давней знакомой на днях случился этот самый юбилей, и ее скромный рабочий кабинет поздравители буквально завалили цветами, считая, видимо, что она от этого должна быть вся в счастье.

Люди полагают, что путь к сердцу начальства лежит через секретаря, и пытаются добиться его благорасположения, стараясь при этом всячески перещеголять друг друга. Мужские же особи, как известно, просто обожают чем-нибудь мериться: своими женщинами, богатством, религиями, силой и тому подобным, что является основной причиной многих войн, начиная с общеизвестной битвы за Трою. В данном конкретном случае дело до такой крайности, слава Богу, не доходило, хотя пребывавшая в должности офис-менеджера руководителя крупной российско-иностранной компании Елена была не менее прекрасна, чем ее троянская тезка. В свои пятьдесят она имела, благодаря занятиям в фитнес-клубе, фигуру модели, лицо без единой морщинки, хотя она никогда не прибегала к помощи косметологов и пластических хирургов, и копну густых кофейного цвета волос.

Будучи твердо почему-то убеждены в том, что всем женщинам (ну, кроме тех, конечно, у кого на это аллергия) нравится, когда им дарят цветы, посетители несли юбилярше букеты настолько роскошнее и дороже один другого, что первый из подаренных ей скромный цветок нежной орхидеи в горшочке вскоре стал выглядеть по-нищенски жалко. Тут были и алые, и белоснежные розы огромных бутонов, и охапки горько-терпко пахнувших лилий и смешанные икебаны-наборы цветущих растений, название которых она не знала.
 
Хорошо воспитанная Елена, как могла, сердечно благодарила поздравителей и тут же распихивала источающие одуряющие ароматы приношения по всем углам своего кабинета, совершенно не заботясь о длительной их сохранности в вазах или хотя бы в каком-нибудь тазике с водой – она с детства на дух, как говорится, не переносила цветы. И сколько себя помнила, всегда старалась избегать с ними встречи. В малолетстве, в отличие от подружек, не плела венки из одуванчиков, не собирала на полях голубые васильки, и не гадала на ромашке «любит - не любит, к сердцу прижмет - к черту пошлет».
 
Еще больше она их возненавидела, когда погиб ее муж, и многочисленные родственники, соратники по танцевальному ансамблю и друзья Алана буквально завалили его могилу украшенными лентами соболезнования венками и россыпью цветов. Живых, в отличие от ее любимого…

История ее замужества была более чем романтичной:  в первый раз старшеклассник Алан Бероев украл Лену, когда ей было всего двенадцать лет. Увез в дачный домик, где заранее припас продукты и воду. Три дня, пока милиция, сходящие с ума от горя родители Елены да и все жители поселка прочесывали окрестный лес и осматривали речные берега, он заплетал там ее роскошные волосы в косички, рассказывал смешные истории, учил дагестанским танцам и обещал на ней жениться, когда она подрастет, о чем сообщил и ее отцу, когда на четвертый день привел девочку домой. Тот  чуть было не покалечил парня, но подоспел участковый, который доставил его в милицию.

Судья не сочла убедительным оправдание Алана вековым обычаем кражи невесты: «Ты, джигит, ребенка, а не невесту своровал. Хорошо хоть, что не причинил ей вреда, а то бы получил на полную катушку!» И присудила ему два года колонии общего режима.
Выйдя на свободу, Алан повторил попытку и опять оказался в колонии.  И только на третий раз все прошло по задуманному: Он одолжил у друга коня, на котором и увез Елену, предусмотрительно захватившую с собой необходимые для регистрации брака документы, в город, где находился ЗАГС. За эти годы она успела влюбиться в своего похитителя — этого  настырного черноглазого красавца, а спустя положенное время у них родились два мальчика — погодка.

Увы, но их счастье оказалось недолгим: возвращаясь ночью домой после концерта в республиканской столице, Алан не смог удержать машину на скользкой дороге-серпантине и сорвался в пропасть...

Заняв место ушедшей в декрет, а потом и вовсе уволившейся  предшественницы, Елена с ужасом обнаружила на двух подоконниках кабинета многочисленные горшки с геранью, алое, фиалками и еще какими-то растениями и попыталась поскорее избавиться от них, щедро раздаривая сослуживцам. Но не успевала, потому что очередной посетитель, увидев еще не разобранное их изобилие, восхищенно восклицал: «О, Елена Сергеевна, да вы, оказывается, цветы любите!» и в следующий раз приносил очередной благоухающий подарок.
 
Свежие юбилейные ароматы Елена надеялась раздать за праздничным столом, который сейчас накрывала вместе с другими активистками в конференц-зале профорг Ирина Тимофеевна. Ну, не нести же их домой, вводя в соблазн ожидавших ее с работы сыновей, которые могли вдруг подумать, что мать наконец-то избавилась от этой своей фобии. После прочувствованных речей, тостов и вручения традиционных денежных конвертов от руководства компании и профсоюза, ей удалось-таки всучить большую часть цветов сотрудницам.

Оставшиеся она попробовала «забыть» в такси, но этот номер не прошел: водитель вернулся и догнал ее у подъезда: «Дамочка, вы что ж такая рассеянная? Вы забыли свои цветы». Он пошел к машине, но Елена быстро шмыгнула за железную дверь с домофоном и впервые за весь день облегченно вздохнула…