Символ веры

Автор имеет свое мнение обо всем, в том числе о ваших увлечениях, религиозных и политических взглядах, ваших друзьях и, возможно, вас лично. Потому прочтение данного творчества может оскорбить ваши чувства. Если вы предполагаете, что произведение может что-то оскорбить или разжечь - лучше не читайте.



Символ веры.

Вот, в деревню, в Новозаветино, я без помех приехал. Как и положено - приход себе принимать. Глухое, думаю, место, да люди тут простые, верующие - не чета столичным безверам. Те напоказ крестятся, а библии в руках не держали, и в церкви лишь на венчание, крестины да отпевание ходят. Здесь, думаю, люди лучше, книгами новомодными не порчены, по отцам живут. Кто же, как не они с благоверным князем Димитрием против поганых биться шли? Много мечтал.

Затемно приехал. Староста мне избу мою показал, снеди вручил на первое время, ключ от храма, да на спочив отправился.

Поутру я храм открыл, лампады запалил, заутреню, значит, служить в новом месте готовлюсь. А тут, гляжу, старуха в платке да с корзинкой яиц уже стоит. Слова  сказать не успел - корзинку мне бухнула, в руку чмокнула, да к двери чуть не бегом, не оглядываясь, метнулась.

- Куда же ты? - я ее позвал - да и зачем мне принесла?

- Дык, милок, хвораю я, - обернулась она - а теперь  - точно оздоровею.

- С чеего вдруг?

- Эх, милок! Молод еще, не знаешь... Вона, к руке твоей приложилася, благодать Божию приняла от нее, тем и оздоровею. А чтоб точно благодать хорошей была - вона, яек тебе принесла.

- Эх, бабуля! Нешто я святой? Только бог да они чудеса и свершали.

- От я и говорю - молод еще, не видывал. Вот, отец Онуфрий, что до тебя был, тот не кобенился, знал! А и до него от отцов так повелось! И все, божьей милостью,  - живем, аль в срок отошли.

- Что же так, бабушка? - говорю - разве просто все?

- А чавой-то не просто, а? - подбоченилась старуха да слова с гонором цедить стала - мы, чай, по-православному живем, как Бог нам завещал! Ты округ-то псмотри! Вона - Бог наш, Сус, на кресте мучается! Вона - Никола-угодник - тоже Бог! Вона, слева - Богоматерь Казанска, а поверх - тоже Богоматерь, Донская. Вона, за тобой прям, икона - Егорий-мученник, конь-чудотворец да змей преподобный. Всех их, кормильцев, ведаем! По вере-то православной живем!

 - И как живете-то? По-божески и живем! Я завсегда свечки в храме ставлю, а на Пасху - яйки крашу. Вербу еще святим, как же! Ты, милок, как мою вербу святить станешь, гляди - хорошо водой святой поливай, не жалеючи. Я ей потом и коз своих охлещу, чтоб здоровы были.

- Да разве ж это - все? Большего и не знаете?

- Чавой-то не знаем?! Все-то мы знаем! Ты, милок, до греха не доводь, сам на иконы посмотри: вона - боги все, чего о них не знаем? Богоматерь, вона, с Николой угодничает, Богу, значится, служат. Сам вишь, как на образах намалевано: лики благостны, одежи шелковы, округ лба сияет - и-и-и-и..! Как я, грешная, гляну - да так и умилюсь. Каждый день хожу умиляться-то. Не умилишься ведь - богу не угодишь, накажет.

 - Да что ты говоришь такое, бабушка?! Какие вербы да угождения?! Бог-то наш - трансцендентале и аноуменален, к акцидентности мира едва причастен!

 - Свят-свят-свят! - закрестилась бабка - а чавой-то за слова срамные кидаешь на Бога? Хулить нашего Боженьку вздумал?! Али ты - колдуешь чаво, заклинания бесовы читаешь? Так ты и читай, только Бога не хули. А так - кому ж тут знаткой-колдуном-то быть окромя батюшки?Только всем не сказывай, иные и прибить могут, как снова свою цедеталость поколдуешь.

- Да не колдую, бабушка! Говорю так, что бога нельзя вот как ты говоришь, просто так человеку понять! Что он в вышнем мире живет, а не на облаке!

- А чавой-то понять нельзя?!  Вона - бог-то и намалеван! Не простой человек же малевал - богомаз! А ты говоришь - нет его! Как бы он намалевал, коли бога бы не было? Намалеван - значит есть! Сам, значит, его видел! да ты сам посмотри - вона, кущи райски каки! Все душеньки праведны туда попадут! Будет кисельком меня богоматерь кормить с золотой ложечки! А чавой-то нет?! Я всю жизнь правденой была - свечки ставила, к руке батюшки прикладывалась,  яйки на пасху красила, вербу святила! Да на исповеди - все, как на духу! А вот Макарьевна, соседка моя, - ни-ни. У-у-у, змеюка! Не быть ей в раю!

- Да чего же ты ближней своей зла желаешь? Христос же говорил - "не суди и не судим будешь, ибо каким судом судишь, таким и тебя осудят"!

- Чавой-то такое ты говоришь?! Ой, не греши, милок! Не мог Сус такое сказать, что Макарьевну в рай возьмет! Она же, курва грешная,  про курей моих говорит - рябые, мол! А какие они рябые, коли пестрые!7 Черти ей котел смолы в аду прозапас держат, да языку ее - раскаленну сквороду! А ты, милок, за нее вступаться удумал, Бога гневишь!

- Разве ж в соседке твоей совсем добра нет?

- А чавой-то в ей добро?! Платок оденет - лохмы торчат, избу метет - пыль по ветру пускает, повойник свой, бесстыдница, лентой украсила, у офеней себе по зиме новый платок купила, про кур моих напраслину говорит - рябые, а какие они рябые! Нет, откель в ей, бесоводке, добро-то?! Тьфу!

- Как же ты рай-то к золотой ложке свела? Не о кисельном рае бог сказывал! В библии же писано: уподобятся все ангелам! А что? Ангелам нужны ложки-кружки золотые? перед кем имчваниться? Разве - голодают они? Разве тщеславие тешат? Разве они, как куры в курятнике - соседа турнуть норовят? Нет! Ни нужды у ангелов, ни желаний! То и вам в раю уготовано!

- А чавой-то я ложечки златой не заслужила?! Чем таким грешна, а? Не Макарьевна, чай! Ты, батюшка, не читай таких книжек - бесовские они, пагуба. как есть - анафема! А слово божье - верное!

- Что же, прикажешь из Слова Божьего страницы повыдирать, что тебе не по нраву?

- Так нет там таких страниц! Не мог бог так сказать, чтоб Макарьевне - рай, а безгрешным - шиш! Чавой-то Богу такое говорить, а?! Он - не Тимошка, видит немножко! Знает, что Макарьевне в аду кипеть за грехи - пальцем ей с неба грозит: не балуй, шельма, не балуй!

- Как же вы по-христиански живете-то?! Бога не ведаете, рай себе покупаете, святых, как соседей, за навозом смотреть приставляете, ближнего не по Слову Божьему, а по себе судите! Разве о том писали Матвей, Марк, Лука да Иоанн?! Разве тому учили Ориген, Тертуллиан и Фома?! Темные вы все!

- А чавой-то мы темные?! - старуха аж ногой топнула - от свечек богу ставленных, чай, светлые, да благодать божия на нас - лоб крестить не забываем, нет! А на тебе, милок, есть ли крест?! Что ж ты меня дружками своими пугать удумал? Знать не знаю твоих Марка, Ваньку да Фомку! И Рыгена с Толяном не ведаю! Озорники, верно, какие,  с Макарьевной, видать, путались! Тьфу! Ты, мил человек, их-то не слухай! Доведут они тебя до тюрмы.  ты лучше нас слухай, тут тебе умные люди скажут, как оно что!

- Тяжко с вами...

- А чавой-то с нами тяжко?!С Макарьевной своей, небось легко ему, а с нами, крещенными тяжко?!

Вот, сбежал я тогда от старухи. Думал - одна она из ума выжила. Думал, у одной нее Символ Веры такой - "а чавой-то"... А там - все село не лучше, да окрестные тож. Бога не знают и знать не хотят, раем тщеславие свое кличут, в суеверии погрязли и довольны, да каждый Бога об одном просит: "хоть вынь у меня глаз, да у соседа - оба"! Вот, решил совета у вас спросить - как мне заблудших просветить? Они же, как скотина, рай лучше хлева и вообразить не могут, ангелов божьих, как кур на насесте видят! каким отеческим словом их вразумить? Каким подвигом к свету подвинуть? как хоть говорить с ними, чтобы поняли?

Вскочил митрополит с кресла,лик кровью налился. Над попом сельским навис:

- А чавой-то ты ереси в приходе учинять удумал, анчихристово семя, а?!

(С) Скрытимир