Яранга

               
                1
               
                Грань               

         
          Найта гнала собак что есть сил, покрикивая на них,               
иногда соскакивала с нарты и бежала рядом, чтобы собаки набрали                скорость, умоляла вожака Избора прибавить ход и молила духов,     чтобы успеть проскочить через реку.
Ее любимая Куна мчалась рядом. Она изредка подлаивала, бросалась к собакам и слегка покусывала их, отчего собаки старались бежать еще быстрее.
Время близилось к лету. Лед на реке начал трещать, с гулом вздымаясь горами. Сквозь трещины просачивалась вода, и появлялись солнечные зеркальные лужи.
-Проскочим, Куна! Надо! – Прошептала Найта.
Съехав с пригорка, они выскочили на лед. Куна стала поскуливать, но собаки не сбавляли ход, беспрекословно слушаясь молодую хозяйку.
Лихо объезжая вспученный лед, они мчались через реку на противоположный берег. Местами льдины слегка уходили в воду, но они успевали проскочить и, не оглядываясь, неслись дальше.
-Еще чуть-чуть, совсем чуть-чуть…
Вдруг  под ними все закачалось, сани накренились, и Найта увидела перед собой холодную синеву воды. Собаки выскочили на крепкий лед, нарта перевернулась и волоком потащилась за ними.
Найта ушла под воду. Льдина поднялась, как парус и с шумным плеском плашмя ухнула в воду, накрыв Найту.   
Куна отчаянно залаяла и, чуть постояв, прыгнула на льдину. Льдина наклонилась.
Уйдя под льдину, Найта не запаниковала. Она успела вдохнуть  воздуха и опустилась на дно. Глубина в этом месте была небольшая, но до льдины со дна не достать. Холод обжог и сковал все тело, одежда стала неимоверно тяжелой. Она увидела, как льдина слегка наклонилась, вытащила из-за пояса нож и, собравшись с духом, рванула вверх. Со всей силы воткнув нож в льдину, она подтянулась и вынырнула, с криком вдохнув холодный воздух. Но льдина опять стала клониться и Куна, не удержавшись, покатилась на Найту и они вместе сорвались в воду.
Льдина возвратилась на место и наступила тишина.

               

-Мой сын, - как можно спокойнее говорил Бэргэн, - сегодня самый важный день в твоей жизни. Перед тобой  выбор, в каком мире тебе жить. В мире Духов или в мире Настоящих Людей. Теперь все зависит только от тебя. Я сам учил тебя, и сегодня мы оба узнаем, каким был учитель, и каким стал ученик. Ничего не бойся и знай, мы хотим, чтобы ты был с нами.
Отец подал Толлуману лук и колчан со стрелами.
Сын, не сводя глаз с отца, одел наперевес колчан, взял лук.
-Не переживай отец, это охота.
-Только добычей будешь ты.
-Иногда полезно побывать в шкуре зверя.
Резко развернувшись, сын вышел.
Душа отца разрывалась. Он чувствовал надвигавшуюся беду и не находил себе места. Но по-другому он не мог поступить. Вчера сыну исполнилось шестнадцать и сегодня он должен стать воином или духом. В их роду все проходили этот жестокий обряд. Но лучше самому убить, сейчас, чем терять в бою. Там каждый воин на счету и они должны быть живыми воинами. Отец вздохнул, взял лук со стрелами и пошел следом за Толлуманом. Он очень хотел, чтобы сын вовремя услышал звук пущенной стрелы.
Толлуман  шел быстро и уже скоро был далеко в лесу. Он прислушивался к каждому шороху, к каждому легкому треску веточки, к каждому выкрику птиц. Лес говорил ему обо всем. Толлуман был абсолютно уверен в себе и уверен в отце. Он так давно держит оружие в руках, что, кажется, родился с ним, и не было и дня, чтобы они с отцом не брали его в руки. Сначала они играли, бегая друг за другом по лесу, по тайге, превращаясь в мохнатые кочки,  или снежные сугробы. Потом стали охотиться на зверей и быть на месте зверей, выслеживая друг друга. Отец был лучшим воином и сын, подрастая, не стал уступать ему в боевом искусстве. Участвуя в мелких передрягах, Толлуман  ярко выделялся среди своих сверстников и одним из первых был допущен к обряду посвящения в воины.
   Толлуман спиной почувствовал направленную в него стрелу и в голове промелькнул ее смертельный полет. Вот он, звук выпущенной стрелы. Резко прыгнув в сторону, он упал в снег, сердце радостно забилось. По звуку полета, он увернулся от стрелы не раньше, не тем более, позже. Не к чему придраться. Толлуман подскочил и развернулся в сторону, откуда она была выпущена. Но  вдруг в его глазах вспыхнул яркий красный свет и ослепил его. Потом свет стал медленно превращаться в голубой, и перед ним появилось лицо девочки. Ей было лет четырнадцать. Ярко синие, широко открытые глаза, с ужасом смотрели на него. На ее ресницах застыл лед. Толлуману вдруг захотелось подуть на них, чтобы отогреть и он подул. Девочка исчезла и наступила тьма.

      

       Мокрая одежда безнадежно тащила Найту на дно. Куна барахталась рядом, не спуская с хозяйки глаз. Воздух в легких заканчивался, и Найта уже приготовилась к худшему, как перед ней возникло лицо парня. Оно было залито кровью, а чуть ниже глаза, торчала стрела. Найту охватил ужас, но парень вдруг подул ей в лицо. Найту и Куну тут же подхватила волна, льдина  перевернулась и, захватив их снизу, выбросила на лед, далеко от опасного места.
Не веря в собственное, странное спасение, Найта подскочила и они вместе с Куной быстро пошли к берегу. К ним навстречу мчалась упряжка собак.
Подъехав к ним, с нарт спрыгнул молодой мужчина.  Он молча, быстро усадил  мокрую покрывшуюся инеем Найту на нарту, и забросал шкурами.
-Куна, ко мне! – Раздался голос из-под шкур, и собака быстро туда нырнула.
Мужчина гикнул, собаки рванули, он побежал рядом.
В доме мужчина быстро помог ей снять мокрую шубу и, подхватив, усадил на теплую лежанку.
Он принес Найте одежду и подал ей большую кружку ягодного взвара, а сам стал, молча, развешивать над печкой мокрую одежду и  недовольно покачивал головой.
-Ну не сердись, Тимир. Очень прошу. - Раздался голос с печи. - Там в кармане, посмотри, я привезла тебе лекарство, которое ты заказывал у Харысхана.
Тимир замер на секунду, перестав вешать белье, но потом продолжил и сказал.
-Найта, ты осталась жива, благодаря Жителям Голубого Неба.
Он посмотрел на сестру.
-Я до конца жизни не прощу себе твоей безрассудности.
У Найты на глазах появились слезы.
Она хотела что-то сказать, но брат посмотрел на нее и она надув губы промолчала.
Тимир молча стал заниматься своими делами.
-В этом году ледоход начался рано, даже Харысхан ошибся.
Не выдержав молчания, сказала Найта.
-Только когда незабудка зацветет, я смогла бы переправиться к тебе на лодке и привезти лекарство.
-Оно бы мне не понадобилось, если бы ты стала Жителем Неба.
Найта соскочила с печи и обняла брата.
Он прижал ее к себе и сказал.
-За лекарство спасибо, но к Туяр без меня больше не поедешь. Ты остаешься со мной.
Он сел  на пушистую медвежью шкуру, брошенную на пол, и Найта примостилась рядом.
-Рассказывай. – Тихо, но требовательно сказал он.
-Когда я приготовилась умереть, мне привиделось лицо парня. В его лицо, чуть ниже глаза, вонзилась вот такая стрела.
Она показала руками ее длину и продолжила.
-Он истекал кровью, но… мне кажется, что боли он не чувствовал. Не успел. Он смотрел на меня удивленным взглядом, а потом подул  и мы с Куной, раз и оказались на льду. Я очень испугалась его, больше, чем смерти! Никогда не забуду это лицо.
Тимир резко поднялся и задумчиво стал ходить по комнате. Найта смотрела на него и ждала.
-Не нравится мне все это.
Он опять посмотрел на сестру и покачал головой.
-Твой безрассудный поступок повлечет за собой много других.
 И еще чуть походив, добавил.
-Отдыхай, я сегодня буду думать.
-А я не могу жить и продумывать каждый свой шаг.
-Хорошо, над этим я тоже подумаю.
-Ты о чем?
Но Тимир уже был в своих мыслях. Он сел возле черепа моржа и разжег в нем огонь. Глаза черепа зловеще засверкали, огромные клыки, впившиеся в пол, казалось, задвигались от бликов огня.
Найта вздохнула, «опять всю ночь будет колдовать над этой черепушкой, странный у меня старший брат». Она улыбнулась и, наблюдая за братом, не заметила, как уснула.


 
              Тимир и Найта считались родными, но когда Найта стала подрастать, то все увидели, что девочка не такая, как все. Белокожая, светловолосая, с глазами цвета незабудки. Но лишних вопросов не принято было задавать.
Тимир хорошо помнил, как трагично появилась Найта в их семье. Он тогда уже отлично держал в руках лук и стрелы и готовился к обряду  посвящения в воины.
Совсем еще крошку, ее на руках принесла мать и со слезами на глазах сказала, «это твоя сестра, Наташа, а по-нашему Найта, береги ее, как священный огонь в яранге. Так сказал Нургун». Она передала девочку ему в руки, оставила теплое молоко и ничего больше не сказав, вышла в пургу.
Вот так они остались одни.
 К вечеру пришла добрая, старая Айтан и привела с собой такую же старую олениху. Айтан сказала, что на их деревню напали железные люди, и началась война. Что его мать тайком принесла девочку домой, по большой просьбе самого шамана Нургун.
 Потом Айтан рассказала, что не так давно, лето назад, к шаману приходили светлые люди и просили о помощи. Нургун долго лечил их женщину. Но духи, дав жизнь младенцу, потребовали жизнь матери, и она умерла, а девочка осталась жить у Нургун. Единственной памятью о матери, осталось маленькое серебряное колечко, которое шаман Нургун повесил Наташе на шею.
     Айтан и Тимир два дня просидели в доме, возле огня, по очереди укачивая маленькую Наташу, и не выходили на улицу. А потом узнали, что жестокая схватка, в которой много погибло воинов и мирных людей, закончилась нашей победой. Железных людей прогнали. Но Тимир и Наташа стали сиротами.
Тимир помнил, как тяжело им было той зимой. Выручила олениха, она хоть и была старой, но Наташе хватало молока, и она всегда была сыта. Худо-бедно, но жили. Друзья Тимира всегда предлагали ему помощь, но Тимир старался справиться сам и редко обращался к ним. Только на охоту, да рыбалку собирались вместе. А  когда  наступило лето, они  и вовсе перестали в чем-то нуждаться.  Тимир много охотился, и еды всегда было в достатке. Они вместе с Айтан шили одежды из меха и шкур и много работали по хозяйству. Иногда бывали свободные дни и Тимир, привязав за спиной маленькую Наташу, ходил за грибами и ягодами.
А потом, перед самым ледоходом, на оленях приехали светлые люди, назвавшие себя русами. У них были серые глаза, а у некоторых, как у Найты, синие. Они искали Нургун, который погиб во время войны, а потом держали совет со старшими их стойбища и стали строить  дом. А потом… 
-Тимир!
Тимир остановился и повернулся. К нему шел русский.
-Тимир, здравствуй.
Он совсем неплохо говорил на их языке и в последнее время стал даже одеваться, как они.
-Здравствуй. – Ответил Тимир.
-Меня зовут Назар. Я отец Наташи. Этот дом я строю тебе. А Наташу, Наташу заберу.
-Кто такая Наташа? – Не моргнув и глазом, спросил Тимир.
-Сестра твоя приемная, или как у вас принято говорить?
-Мою сестру зовут Найта. Ты свою сестру отдал бы?
-Она не родная тебе.
-Что сказали на совете?
-Спросить у тебя.
-Спросил? – и добавил по-русски, - до свиданья.
Тимир отвернулся и пошел.
Назар удивился смелому поведению мальчика и крикнул вдогонку.
-Эй, парень, не обижайся. Пригласи в гости, поговорим.
-Приходи. – Не останавливаясь, ответил он.
Тимир уже бежал к дому и, заскочив, быстро подошел к Найте.
«Ей только год, а мне четырнадцать», подумал он.
-Да, Тимир, ты не женишься, пока не найдешь ей мужа.
Раздался голос Айтан.
Найта сидела на полу вся в мехах, улыбалась и просилась к нему на руки. В горле появился спазм, и он взял ее.
-Найта, тебе у нас хорошо? Скажи?
-Та. – Вдруг четко сказала она.
Удивленный Тимир взглянул на не менее удивленную Айтан.
-Она сказала «да»? - Спросил у нее Тимир.
-Та, та, та. – Затараторила Найта, радостно подпрыгивая на руках Тимира.
Айтан вздохнула. Она поняла, что он никому не отдаст эту светловолосую, жизнерадостную малышку.
Тимир посмотрел на вход, за пологом кто-то стоял, раздался стук.
-Входи. - Сказал он.
В ярангу вошел Назар.
-Доброго дня всем!
Он замолчал, глядя на Тимира и свою дочь. Вдруг Назар резко развернулся и быстро вышел.
Айтан сочувственно покивала головой и, посмотрев на Тимира, сказала.
-Давай мне нашу малышку и иди за ним. В его сердце боль.
Тимир вышел.
Назар стоял, с закрытыми глазами, прислонившись к дереву,  держась рукой за грудь.
 Тимир подошел и озабоченно посмотрел на него.
-Это ранение. Пройдет. – Тихо сказал Назар.
-Ты строишь нам дом?
-Да.
-Он твой тоже.
Назар посмотрел на Тимира.
-Я не хочу, чтобы Наташа была сиротой, а меня ты посвятишь в воины. – Сказал уверенно Тимир и добавил. – Вместо отца, как старший брат. Живи с нами.
К началу холодов Назар и Тимир успели достроить дом. Дом был похож на  ярангу, не высокий и многоугольный, с маленькими окошками, закрытые «нетающим льдом».  Айтан долго ходила по дому и поцокивала языком. Но особенно ее удивил страшный и непонятный каменный «айсберг с пещерой», стоявший посереди дома. Но когда его стали топить, счастливая Айтан стала греть на его полатях свои старые кости.
С Назаром они зажили очень хорошо.  На зиму запасли много дров. Навялили мяса, рыбы. Натопили жира. Насушили грибов и ягод. Айтан хорошо разбиралась в травах и у них всегда были полезные горячие взвары.
Назар умел хорошо торговать и занимался этим всерьез. Он стал уважаемым человеком в стойбище, разрешал многие споры и не давал в обиду местное население. Его даже назначили старшим по делам торговли и уважительно называли « Толковый человек». Назар и Тимир стали практически неразлучны. Совет старейшин, приглядываясь к ним, все никак не назначал день посвящения в воины, что очень огорчало Тимира, и чему несказанно был рад сам Назар, считая этот «праздник» бесчеловечным. А время шло, и он успокаивал своего названного брата, и говорил, что ты любому воину здесь утрешь нос, и твоей ловкости нет соперника. 
Назар, бывало,  вызывал некоторое удивление у своих соотечественников, оставшись жить в «диком стойбище» и принявший условия «северного дикаря», но отмалчивался и не входил в спор.
В доме появилось много странных русских вещей, железные инструменты для работы, одежда, посуда.
Назар много мастерил во время длинной ночи, расставив по  комнате светцы, и оба с увлечением учились друг у друга.
Занимались своими военными доспехами и оружием, которые всегда должны быть наготове и вели тихий разговор. Тимир с восхищением слушал его и словно губка впитывал все, о чем рассказывал этот удивительный человек.
Найта росла веселой, любопытной и неугомонной девочкой, доставляя всем немало хлопот, и старалась быть наравне со своими мужчинами, вызывая у них улыбку.
 Но Назар недолго прожил с ними. Когда Найте исполнилось пять лет,  раненное сердце отца остановилось, и он так и не успел посвятить своего названного брата в воины.
На совете старейшин постановили, не принимать Тимира в воины, раз сами духи были против, и назначили его старшим по делам торговли, вместо русского Назара.


               

                2
               
                След


Тимир безотрывно смотрел на огонь и думал.
Он думал о страшном виденье своей сестры и точно знал, что благодаря ему его Наташа сейчас, вот здесь, спит на теплой печке.
Он улыбнулся, подумав о сестре, но в душе было тошно и гадко. От волнения он поднялся и стал ходить по комнате.
«Ей привиделось лицо парня, и рана его была смертельной. Между жизнью и смертью. Он и Наташа оказались между жизнью и смертью в одно время и в одно мгновенье. Он спас ее! Он ее спас! О Духи!
Но я совсем не помню, чтобы я просил у Харысхана лекарство»! 
Тимир снова сел возле огня. Обхватив голову руками, он смотрел на огонь и медленно раскачивался. Вдруг языки пламени стали превращаться в паука. Его огненные красные лапы вытянулись и поползли по полу, подбираясь к Наташе. Тимир подскочил и, опомнившись, схватил шкуру, кинул ее на череп и ногами стал тушить ползущий по полу огонь. Едкий дым стал уходить через трубу в русской печи.
Тимир вздохнул, сел на слегка обгоревшую шкуру и искоса поглядывал на следы, оставленные  пауком. Он был зловещим, и Тимиру показалось, что его душа сжалась в комок. Его охватило неприятное чувство, а сердце  готово было выскочить из груди. До рассвета оставалось не так уж много. Он поднялся, заглянул на печь, где спокойно спала Наташа и немного успокоившись, завернулся в теплую медвежью шкуру, лег на пол и задремал. До самого утра ему снились кошмары. Паук с человечьей головой хотел увести Наташу. Тимир ей кричал, чтобы не смела, но она почему-то улыбалась и молчала. Но самое страшное, улыбалась она этому жуткому пауку. Вдруг паук резко повернулся и кинулся прямо ему в лицо и Тимир увидел, что это был он сам. На его лице была жуткая метка паука.
Тимир проснулся в ознобе и нисколько не отдохнувшим. Он поднялся, забросил дрова в печь, быстро задвинул заслонку, опасаясь смотреть на огонь, и прислушался. Дрова успокаивающе затрещали. Постояв минуту, он усмехнулся, налил в глиняный горшок воды и, открыв заслонку, задвинул в печь. Огонь весело разгорался. Тимир заглянул на лежанку.
-Найта, проснись.
-Я уже не сплю. – Пробормотала она и вновь засопела.
-Вставай, мне надо уходить.
-Куда? – Сонно спросила она.
-По делам, муку должны привезти, соль, сахар. Надо мех подготовить к обмену. В печке вода стоит.
Тимир стал одеваться. Найта слезла с печки, потянулась.
-Сиди в доме, одежда еще мокрая.
-У нас был пожар? – Спросила Наташа, глядя на слегка обгоревшие шкуры.
-Это был Красный Паук.
-Красный Паук? Это который все время хочет завладеть вечным огнем? Помнишь, эту сказку нам Айтан рассказывала.
-Помню, но твой отец Назар говорил, что это не сказка.
-Как интересно! Только мы тут причем?
-Наташа, я очень хочу, чтобы мы были непричем.
-Тимир, кода ты меня зовешь Наташей, мне становится грустно и страшно.
Тимир улыбнулся.
-Я скоро приеду, Найта.
Он поцеловал ее в щеку, как это всегда делал Назар и вышел на улицу.
-Избор, ну что? В дорогу? Нам до темноты надо вернуться. Куна, домой.
Он открыл двери. Куна радостно виляя хвостом, заскочила в дом.
-Сторожи!
Тимир собрал упряжь, гикнул собакам и, чуть пробежав рядом с ними, заскочил в сани.

Через пару часов он уже был в соседнем стойбище и подъехал к яранге  Ватапа, одному из старейшин членов совета.
-О! – Воскликнул Ватап, как по заказу выйдя из дома.
-Редкий гость ты у меня, видать не простой вопрос привел ко мне!
-Здорово живешь, Ватап? – Улыбаясь, громко спросил Тимир.
-Здорово, а ты что-то не очень выглядишь. Пошли в дом, поговорим.
Они зашли в просторную, почти пустую ярангу. Посередине горел очаг, и на вертеле жарилось мясо.
-Как раз перекусим, а то ко мне, к холостяку, аппетит редко приходит. А ты молодой, здоровый, кушаешь хорошо, глядишь и мне чуть аппетита достанется.
-Вряд ли я смогу составить тебе компанию, кусок в горло не лезет.
Тимир выставил на берестяной сундук мешочек соли, муки, хорошую грудку сахара, кремний с кресалом и большую медную кружку.
Ватап ухмыльнулся и молча, показал на меховой ковер. Они сели.
-Скажи Ватап, кто в нашей округе проходил обряд посвящения в воины прошлым днем?
-А сам, что знаешь? – Спросил Ватап, внимательно глядя на Тимира.
-Мне нужен его отец.
Ватап с сожалением покачал головой.
-Откуда знаешь о вчерашнем событии?
-Я ничего не знаю, пока.
Тимир опять замолчал.
Ватап смотрел на суровое и озабоченное лицо Тимира. Он ему всегда нравился. Тимир был не как все. Он был спокойный, рассудительный, справедливый и хороший вожак. Он мог бы стать хорошим воином, хорошим военным начальником, но духи Голубого Неба распорядились совсем иначе. Но и в торговле, благодаря наукам Назара, Тимиру не было равных, все всегда были довольны обоюдными договорами и всё всегда выполнялось четко в срок. В суровых условиях севера, один день промедления, мог задержать выгодную сделку на целый год. Тимиру пригодились и отличные навыки военного дела, которые успел передать ему отец, а затем и Назар. Ему не раз приходилось показывать свое искусство, отстаивая права своих людей  и охраняя товар от грабежа.
Ватап вздохнул и рассказал странную историю.
- К отцу Толлумана не ходи, в отшельники подался и переживет ли он горе!
Дело в том, что парень  ушел от стрелы отца. Но была вторая, выпущенная следаком.
 


Когда Толлуман упал с вонзенной в лицо стрелой, Бэргэн не поверил своим глазам. Он бросился к сыну, но Толлуман уже не дышал. Позади раздался тихий хруст ветки. Берген метнулся в ту сторону и, увидев убегающего человека, бросился в погоню. Но тот бежал довольно быстро и шустро, мелькая между деревьями. Впереди показалась небольшая просека и Берген, выхватив из-за пояса аркан, ловко метнул его. Аркан со свистом окрутил убегавшего, тот упал и завертелся, пытаясь высвободиться. Берген подбежал к нему, и как озверевший медведь накинулся на следака.
-Стой! Не трогай меня! – Хрипел мужик. - Я все сделал правильно, ты предупредил сына о выстреле, я все слышал. Перед выстрелом ты  дернул за тетиву.
-Сейчас ты никогда больше ничего не услышишь! – Прокричал Берген и, сорвав с него шапку, со всей силы нанес ему страшный удар по ушам. Следак потерял сознание. Берген поднялся, тяжело дыша, и побежал обратно к сыну.
Добежав до злополучного места, он стал метаться из стороны в сторону, но сына он не видел. Его не было. Берген остановился, прислушался. Тишина. Он стал спокойно и внимательно осматривать все вокруг. Вот он бежал к сыну. Берген быстро вновь пошел по своим следам и увидел небольшой сугроб снега, упавшего с дерева. Он стал с остервенением раскапывать его, но ничего не обнаружил, ни капельки крови, ни каких других следов. Толлуман бесследно исчез.
Берген волоком притащил следока в деревню, оставляя за ним алый снег. Он бросил его перед ярангой старейшего и закричал.
-Мне все равно, что вы сделаете со мной, но я уверен в своей правоте и в мастерстве своего сына. Будь проклят весь род этой вонючей росомахи!
И уже тихо и с болью добавил.
-Мой сын стал духом.
Берген резко развернулся и пошел прочь.



  Ватап некоторое время молчал, а затем поднялся и принес узкий длинный ящичек. Поставил перед Тимиром.
-Я ходил на то место. – Он кивнул на ящик. - Там стрела Бэргэна, на ней нет крови, но это всего лишь доказательство, что не он попал в сына.
Тимир открыл крышку ящика. Это была отличная стрела с меткой ее владельца, изготовленная специально для посвящения в воины. После обряда эта стрела становится оберегом и хранится всю жизнь. 
Тимир взглянул на Ватапа.
-Следов исчезновения мальчика действительно никаких нет?             -Абсолютно. - Ответил Ватап и добавил. - Теперь ты можешь рассказать, что тебя беспокоит?
-Прошлым днем, моя Найта чуть не погибла на реке. Уйдя под лед, она увидела лицо парня с вонзенной прямо в лицо стрелой и его дух спас мою сестру. Но теперь в мой дом пришел Красный паук и ему нужна Найта.
-Езжай к Харысхану!
-Я сам себе шаман.
-Тимир, тебе многие готовы помочь. Но смотри, с духами шутки плохи.
-Я знаю.

Назад Тимир ехал не спеша и ему слышался тихий голос старой Айтан. «Далеко, далеко, в снежной пустыне, где живут метели и вьюги. Где солнце так низко, что его лучи  становятся холодными, а ночь такая долгая, что белые медведи превращаются в призрачные тени и бродят по ее бесконечным просторам. Где огромные айсберги подплывают к самому берегу, стоит одинокая Янтарная Яранга.
Но все началось давным давно, когда наши моря были теплыми, когда на нашей земле паслись многочисленные огромные животные, и трава росла выше гор, а деревья упирались в небо. Солнце грело так жарко, что не нужен был даже огонь, а еда росла прямо на деревьях, и не надо было охотиться.
Прознал про эту землю Снежный Дед и решил посмотреть на чудо. Но его ледяное дыхание оказалось смертельным для этой прекрасной земли. Только горстка людей осталась жива, но от холода шла смерть, и они готовились к ней. Испугался Снежный Дед за свои деяния и стал умолять духов о помощи. Сжалились Великие Духи над людьми, и застонала земля. Огромный столб пламени с гулом вырвался из ее недр. Построил Дед над этим огнем большую ледяную ярангу для людей. Тепло стало в ней, и засветилась яранга солнечным янтарем. Стали вновь деревья расти и дети засмеялись. Согрелись люди, но в их души заполз злой дух Красного Паука. Забирая силу их душ, он становился все сильнее и могущественнее, неся раздор в Ярангу. Люди начали биться за обладание огнем до смерти, пока все не погибли. Обрадовался Красный паук, что огонь теперь его, да только слаб оказался духом перед Снежным Дедом. Отступил он, затая злобу.
С тех самых пор в Янтарной Яранге одиноко горит Вечный Огонь. А Снежный Дед бережет и хранит его для людей до сих пор. Хранит и ждет. И Красный Паук ждет, ждет своего часа».
-И похоже час этот наступил. Где Дед, там и гнездо Паука. В Янтарной Яранге. – Тихо проговорил Тимир и на память всплыл наказ матери, «береги сестру, как священный огонь в яранге, так сказал шаман Нургун».

Тимир развернулся и помчался обратно, но не к Ватапу. По свежим следам событий Тимир тоже многое увидел и был неприятно удивлен, что Ватап не сказал всей правды.
Он нашел следы исчезновения Толлумана. Его увезли на нартах в сторону  моря, засыпав следы снегом с веток лиственниц. Берген, обезумевший от горя, их не увидел.
 Но потом, на ледяном насте следы пропали.
Подъехав  к одинокой маленькой иглу отшельника, Тимир крикнул.
-Бэргэн! Жизнь моей сестры в опасности и я хочу знать правду о твоем сыне и сказать правду о твоем сыне.
Тишина. Тимир посильней затянул капюшон и стал в ожидании бродить вокруг нарт.
Через некоторое время полог откинулся и… никого.
Тимир быстро подошел к проему и заглянул. Темно. Глаза стали привыкать, Тимир зашел.
Неожиданно раздался глухой голос.
-Мысль, почему мне, лучшему воину, вдруг оказали такое недоверие, крепко засела в моей голове.   
Тимир пригляделся и увидел сидящего мужчину, в шкуре медведя.
- Смотри на мои руки, на них уже нет места, чтобы ставить знак смерти, побежденного мною врага. Смотри на мою грудь, на ней уже нет места для знаков заслуг перед моим народом, перед моей землей. Мой сын достоин меня и это знают все.
 В мою душу стучится несправедливость.
Бэргэн замолчал, рукой пригласил Тимира сесть и продолжил.
-Я пошел назад. Но остановился, почувствовав неладное.
 Ватап еще стоял перед следаком, брезгливо держа его за окровавленные волосы.
-Лучше сейчас все расскажи, - говорил Ватап следаку, - я ведь пойду на то место и все увижу своими глазами. Почему бежал, как трусливая росомаха? Почему не забрал черную стрелу? Разве так договаривались мы? Где Толлуман?
Но следак наверно от боли плохо слышал и Ватап заорал ему прямо в ухо, так, что тот вздрогнул всем телом.
 -Кто приказал его убить?   
-Красный Паук. Он сказал, не промахнись!– Ответил следак.
При этом слове Ватап в страхе отшатнулся.
-И что он тебе за это обещал?   
-Вечный огонь.
-Молись духам, чтобы этого не узнал Бэргэн.
-Нет! Убей меня, убей! - Шептал следак.
-Ты не достоин чести, умереть от руки воина, росомаха. Сам останови свою жизнь.
Ватап плюнул на него. Следак выхватил нож, с силой вонзил его в себя и распорол живот  на две части.
Ватап смотрел на корчившегося следака, и его губы что-то шептали. Потом, оглянувшись по сторонам, он быстро зашел в ярангу.
Я стиснул зубы, - продолжал Бэргэн, - и с черными подозрениями быстро ушел с этого места.
Я не смог вернуться домой к жене, к своим старикам. Построил себе это жилище вдалеке от всех и никого к себе не пускаю. Я жду Ватапа, чтобы он, глядя мне в глаза, все рассказал сам. Но уже солнце второй раз прячется за горизонт и это второе унижение духа воина. Я терпелив, но на душе черный камень.
-Я верю тебе. Скажи, почему ты не продолжил поиски своего сына?
-Я знаю, где он. Он там, где логово Красного Паука. Я воин и плохо разбираюсь в духах, но я прошу небо, чтобы сын им не стал.
Тимир нахмурился.
-Бэргэн, я благодарен твоему сыну. Перед тем, как попасть в логово Красного Паука, твой сын вырвал мою сестру, из его цепких лап, и она осталась жить.
Я не знаю, что случиться завтра, но хочу сказать. Я не отдам свою сестру Красному Пауку, кем бы он ни был.
Бэргэн молча, кивнул.
Тимир поднялся.
-Стрелу у Ватапа забери, она чиста, как первый снег!


                3
               
               
                Метка               


Толлуман очнулся от странного звука. Он долго прислушивался к нему и понял, что кто-то поет. Странная песня звучала хриплым, низким и протяжным звуком.
-Э-э-э-э-э-ю-ю-ю-э-э….
Иногда звук прерывался, был слышен глубокий вдох и опять протяжное  э-э-э-э-ю-ю…  разносилось в темноте. Темнота.
Он не мог пошевелиться, он не мог сказать. Вдруг стало тихо, и ему кто-то открыл глаз. Сверкнул свет и померк. К губам прислонилось что-то теплое. Толлуман попробовал. Это была горячая кровь. Он стал медленно пить, и тепло разлилось по груди.
-Ты кто? – Спросил его хриплый голос.
И он ответил.
-Я тот, которого когда-то убил отец. - И опять наступила тишина.
Тишина долго не отпускала его. Толлуман даже научился различать ее. Она, оказывается, может быть разной! Мягкой, успокаивающей, ласкающей, в ней хочется остаться навсегда. А бывает тревожной, пугающей, зловещей, она манит и с ней тоже не хочется расставаться. Сердце. Я вижу его стук. Я вижу свою кровь. Она толчками мчится по телу. Горячо. Хочется выйти на улицу. Толлуман  открыл глаза. Над ним мокрый лед. Капелька воды медленно увеличивалась и вдруг со звоном оторвавшись, капнула ему на лицо. Боль пронзила его. Толлуман подскочил и схватился за лицо, тихо издав стон. Он боялся шелохнуться, но боль стала отпускать, и Толлуман медленно опустил руки.
 Ледяная яранга, словно застывший янтарь, тускло  отсвечивала пламенем очага. Прямо перед ним на белой меховой шкуре сидел бородатый, с длинными волосами дед. Он был седым, как снег, старым и таким худым, что казался совсем невесомым.
Дед протянул ему повязку.
-Завяжи левый глаз. – Голос неожиданно был сильным и властным.
-Я им все равно не вижу.
 Дед захихикал.
-Ты не видишь, а он видит.
-Так не бывает.
-Тогда смотри! – Дед резко развернул его к ледяной стене.
Толлуман с ужасом отпрянул. На него смотрело чудище. Толлумана стала бить дрожь, но он не мог оторвать взгляд от этого отражения.
-Нет. – Крикнул он. – Это не я! Слышишь, дед? Это не я!
Его щека была изуродована страшным шрамом от стрелы. Шрам  был похож на жуткого  красного паука, который впился своими зубами в живую человеческую плоть, и казалось, с наслажденьем сосет кровь. Одна его лапа цепко схватилась за нижнее веко и притянула к  себе, почти вывернув его наизнанку. Другие, скрючившись, намертво вонзились в кожу, словно пиявки.
-Твое уродство многих бы страшило.
Проговорил дед.
-Эту отметину оставил дух паука, который вернул тебя к жизни и  ты очень быстро пойдешь на поправку.
 Но твое уродство еще не беда.
Старик протянул ему повязку еще раз.
-Одень.
Толлуман протянул руку и, схватив кожаную ленту, стал быстро повязывать себе на лицо.
Вновь посмотрев на свое отражение, он стал успокаиваться. Теперь никто не мог увидеть, что скрывается у него под повязкой. Лицо приобрело прежний вид, но сильно похудевший и бледный, Толлуман выглядел больным.
От всего пережитого у него иссякли последние силы, и он сел на пол. Перед глазами все вертелось, кружилось и расплывалось.
Дед тем временем колдовал над очагом. У Толлумана закрутило в животе от мясного запаха. Голод давал о себе знать. Дед поднес ему чашу с теплой кровью. Толлуман без промедления ее выпил и спросил.
-Какую еще беду ты мне пророчил, Снежный Дед?
-Беда или не беда, решать тебе.
Он снял с огня горячее, слегка поджаренное мясо и положил перед Толлуманом.  Тот с аппетитом стал есть. Дед улыбнулся.
Толлуман внимательно на него посмотрел.
-Говори, я хочу знать все.
-Ты действительно бесстрашный, правильно говорит твое имя.
-Минуту назад я дрожал от страха.
-Это от незнания.
Дед посмотрел на Толлумана, который уже спокойно ждал его  рассказа и проговорил.
-Глаз Красного Паука крадет силу души. Но твой дух  крепок и удерживает под повязкой его желания.
Тебе надо управлять Красным пауком, или он будет управлять тобой, стоит только скинуть повязку.
 Но тебя всегда будет манить, это сладостное желание обладать силой  человеческих душ и чем больше ее у тебя будет, тем ненасытнее будет Красный паук. Его красное тело покроет все твое лицо, а потом всю твою плоть и когда паук полностью овладеет тобой, его дух начнет творить черные дела. Это будет борьба. 
Толлуман сидел ни жив, ни мертв, слушая речь деда.
Они молчали. Дед ворошил очаг палкой.
-Странный у тебя огонь. - Сказал Толлуман.
-Смотри сюда и слушай дальше.
Дед сдвинул несколько камешков и Толлуман увидел в полу небольшое каменное отверстие. Оттуда  вырывался красно-синий огонь. Черный, едкий дым струйкой уходил в отдушину на потолке.
-Потрогай камни.
Толлуман дотронулся до камня и тут же отдернул руку. Камень был просто раскаленным, и ему сразу стало понятно, отчего так тепло в яранге.
-Но главное желание Паука захватить этот священный огонь и тогда он станет властелином всей земли. Люди станут подвластны ему и обнищают духом, и начнется эра услаждения своему телу, своим похотям, своему брюху, своему я.                Поэтому дух паука всегда находится в человеке, потому как слаб человек перед искушением, и выдержать его может бесстрашный и сильный человек, и опять борьба, борьба всю жизнь!
 Если только…
Он опять замолчал. Толлуман тоже, молча, смотрел на деда и у него вдруг, промелькнули странные подозрения.
-Не тяни, дед! – Несколько даже с угрозой воскликнул Толлуман.
Дед сощурился, и его глаза совсем спрятались под пухлыми веками.
-Если только не найдешь свой цветок. Незабудку.
Толлуман удивленно усмехнулся.
-Да их летом, как звезд на небе.
Дед засмеялся, а потом серьезно громким шепотом добавил.
-Твой цветок, еще до-о-олго не расцветет.
Толлуман вдруг подскочил и схватил деда за бороду.
- Твои глаза не смотрят в мои! Ты лукавишь? Может я для тебя просто откуп от Паука?
Дед стал осторожно высвобождать свою бороду из рук Толлумана.
-Да твои мозги видать росомаха высосала! – Воскликнул дед, но взгляд его не понравился Толлуману.
-Вспомни ледяные ресницы, которые ты отогрел.
-Что? – Недоуменно спросил Толлуман и отпустил деда.          Перед ним, как наяву, возникло испуганное лицо девочки с синими глазами.
-Ты совсем не входил ни в мои планы, ни в планы паука и оказался для него неожиданной помехой. На грани меж двух миров ты успел спасти Незабудку, чуть не погибшую по воле Красного паука. В ней его погибель.
Дед усмехнулся.
-Все сложилось неожиданно для всех, в одно мгновенье и паука поймал ты, а не он тебя и лишь поэтому ты сейчас жив. Я даже не знаю, благодарить тебе его или проклинать. И теперь самое главное для тебя не дать себя подчинить Духу Красного Паука.
Толлуман снова сел на пол.
 Дед продолжал еще что-то говорить, но его стало плохо слышно. Толлуман смотрел на деда сквозь струйку черного дыма и вдруг увидел, как Снежный Дед стал медленно таять, превращаясь в дым, и вместе с ним уходить в небо, через отдушину.
-Эй, дед, ты куда? Стой! У меня еще остались вопросы!
Но дед стал совсем невидимым и исчез.
 

Ватап сидел и смотрел на огонь. Он слышал бег собак. Слышал быстрые шаги, и вот полог резко откинулся.
-Я знал, что ты вернешься, Тимир.
Послать следака решение мое. – Сказал Ватап. – Чтобы все были на равных. Закон для всех один. Бэргэн набросился на следока, и это прямое доказательство вины Бэргэна. Следак покончил с собой возле моей яранги, под страхом мести своей семье со стороны Бэргэна.
 -Снег рассказал мне другое. Следак бежал, как испуганный зверь, не забрав свою стрелу. – Говорил Тимир, глядя в глаза Ватапу. - Вот доказательство не вины Бэргэна. Это был  убийца и Толлуман бы погиб в любом случае.
 Ты спровоцировал росомаху  на смерть, и это видели духи. А смерть убийцы не имеет никакого значения. Значение имеет только смерть Толлумана. Тебе нужен Вечный Огонь. Ты вызывал духов и узнал, что именно Толлуман может стать тебе помехой. Ты тот, кто хотел убить Толлумана и воспользовался следаком.
Ватап молча, выслушал Тимира и усмехнулся.
-Тимир, я не сомневался в быстром полете твоих мыслей. Но ты не учел одного. Я чувствовал прятавшегося Бэргэна и знал, что ты поедешь к нему.  Да, следак признался, что он хотел убить Толлумана, и все обвинения с Бэргэна сняты. Это был всего лишь капкан, поставленный мною.
Тимир. В него попался тот, кто приказал следаку убить, с радостью обвинив в этом меня.
 Ты! Ты тоже говоришь с духами и знал, что паук хочет гибели твоей сестры. А может ты сам хотел им стать? Я докажу, что ты  убийца Толлумана. Ты сейчас такой смелый, потому что рот росомахи закрыт навсегда!
- Рот росомахе закрыл ты и мне плевать, что ты будешь доказывать. А стрелу Бэргэну отдай! Не марай ее.
-Хм, по-умному выгораживаешь себя. Наверно правильно духи решили, сделать тебя торговцем, а не воином.
-Лучше из торговца стать воином, чем из воина превратиться в торговца жизнями.
-Тимир, мы всегда уважали друг друга и доверяли друг другу, но сейчас ты все говоришь не то и утаиваешь от меня, что-то важное. Не договариваешь.
-То же самое я хотел сказать тебе, но мне смешно думать о том, что ты поверил в сказочное исчезновение Толлумана.
Тимир поднялся.
-До встречи. 
-Тимир, Красный Паук набирает силы, еще не показавшись нашему свету!
Тимир ничего Ватапу не ответил и вышел.




Толлуман еще некоторое время с недоумением смотрел на уходящего вместе с  дымом деда.
Но поделать ничего было нельзя, он пожал плечами, вздохнул и стал осматриваться вокруг.
«Жить, конечно, можно». Подумал Толлуман.
Яранга была основательной, просторной, хорошо углубленной в землю и обитой понизу медвежьими шкурами. Потолок  выложен из снежных кирпичей полукругом, окно из прозрачного льда и зеркальная стена. Горы шикарных звериных шкур и меха. В стене прорублены полки, на которых лежали свертки мяса. В кожаных мешочках замороженная кровь. Даже посуда есть, деревянные чашки, ложки и каменные долбленки в которых можно варить. На стене висела большая голова-маска оленя, «хорош был самец», про себя восхитился Толлуман, снял ее и осторожно одел на голову. Посмотрел на отражение и, закачавшись, смешно похрюкал оленьим голосом. Улыбнувшись своему отражению, он повесил ее обратно. Вокруг все было увешано целым арсеналом боевого и охотничьего оружия, собачья и оленья  упряжь, различные ножи в красивых чехлах, топоры. Отдельно висел бубен и ярар. Толлуман  протянул к ярару руку, невольно задержав взгляд на бубне и почувствовал, как на его голове зашевелились волосы.  Он быстро снял ярар и отпрянул назад, не сводя глаз с бубна. Отошел к стене. У его народа непринято мужчинам играть на этом губном инструменте, а ему очень нравилось, и он иногда бегал на речку, или на высокие камни и тайком наслаждался его звучанием.
 
Вот и сейчас, сев на мягкие шкуры, он прижал к губам инструмент и начал не спеша играть. Родное звучание ярара несколько успокоили Толлумана, и ему вспомнилось лицо девочки. Она была из другого народа, который приходит к ним с юга и зовут их Светлые Люди. Толлуман улыбнулся, вспомнив необычные, ярко синие глаза. «Чем же ты мне можешь помочь»? Он перестал играть и подошел к зеркальной стене. Пристально глядя на свое отражение, он медленно потянулся к повязке и резко сорвал ее.
Отпрянув назад от своего отражения, он зажмурился. Чуть постояв и набравшись смелости, он открыл один глаз.
-Мне никуда не деться от своего лица, - тихо проговорил он, - пусть его видят все.
Толлуман открыл второй,  покалеченный глаз. 
-Пусть знают все, что меня изуродовал родной отец. Даже убить не смог, как надо. Каков учитель, таков ученик. Он набросил прядь волос на левую часть лица, и уродующий его шрам стал малоприметен. Правый глаз хитро поблескивал. «Она избавит от паука»? Толлуман ухмыльнулся и даже расхохотался от такой нелепой мысли. «Дух глупого старика слишком задержался на земле, и голова его стала пустой. Но он прав в одном, девчонку надо найти, ведь для чего-то я ее спас? А там посмотрим».
Толлуман подошел к куче меха и стал его рассматривать, это оказалась одежда и довольно хорошо сшитая. Он оделся, забросил за плечо лук и колчан со стрелами, взял копье, нацепил на глаза защитные очки от солнца и посмотрел на зеркальную стену. Шрама почти не было видно. Он подмигнул своему отражению и осторожно вышел на улицу.
-Ух, ты! - Воскликнул Толлуман и улыбнулся. Возле яранги, которая снаружи оказалась больше похожей на небольшую иглу, была привязана огромная, сильная собака, непонятной породы. Она завиляла ему хвостом.
Толлуман вернулся, взял кусок мяса и, выйдя, бросил собаке. Та быстро стала его есть.
Снег по-весеннему искрился на солнце, но мороз стоял еще хороший. Ни ветра, ни облаков и тишина казалась мертвой.  Но только казалась. Собака вдруг ощетинилась.
-Почуяла кого? – Тихо спросил ее Толлуман. Собака заскулила и Толлуман ее отвязал. Навострив уши, собака засеменила за ярангу. Толлуман взял в руки нож и осторожно пошел следом.  Невдалеке он увидел одиноко бредущего огромного белого медведя. Толлуман даже восхитился его необычному размеру и стал за ним наблюдать. Медведь тоже увидел его и остановился. Затем поднялся на задние лапы и стал принюхиваться, поводя носом и тихо порыкивая. Толлуман взял наизготовку лук и пошел на встречу.  Медведь опустился на четвереньки, наклонил голову и издал шипящий звук. Толлуману это совсем не понравилось, но он продолжал идти вперед. Не доходя метров пятнадцать, Толлуман остановился. Медведь явно  проявлял признаки агрессивности. Собака вдруг залаяла, и смело бросилась к медведю. Медведь растерялся и, поднявшись на задние лапы, стал с любопытством ее разглядывать, а собака бегала вокруг него и лаяла, но не нападала. Толлуман молниеносно навел лук и выстрелил в медведя. Стрела попала в  грудь. Медведь кувыркнулся и упал, забарахтавшись в снегу. Толлуман стоял в стороне и ждал, когда он затихнет. Потом подойдя чуть поближе, вновь растянул тетиву и еще раз выстрелил в медведя. Стрела вонзилась ему в бок, но медведь уже не шелохнулся.
 Толлуман подошел. Медведь был невероятных размеров.
 Довольная собака бегала вокруг Толлумана.
-Ты удалой пес и умеешь поднять медведя. Я тебя буду звать Досхун.
 Толлуман ухмыльнулся краем губ и тихо произнес.
-Первый подарок для Незабудки, почти готов.
Он достал нож и умело принялся за дело.
-Досхун, ты наверно знаешь дорогу к ближайшему стойбищу.  Разговаривал Толлуман с собакой.
- Завтра попробуем ее найти. Ты согласен?
Пес от избытка радости, что с ним разговаривают, стал носиться вокруг туши медведя, высунув красный язык и поднимая столбы снега.
Толлуман нарезал хорошие куски мяса, сложил на шкуру и собрался обратно к своему жилищу. Он посмотрел в сторону яранги и замер в полном изумлении. Яранги не было. Воздух странно шевелился и двигался, как будто он смотрел через пластинку тонкого льда. Толлуман даже потер глаза, но яранга не появилась. Однако Досхун уверенно затрусил вперед и Толлуман пошел следом.
Яранга появилась перед ним так неожиданно, что он даже не успел запечатлеть этот момент и, еще раз удивившись, облегченно вздохнул.
С обратной стороны яранги он увидел небольшие нарты, прислоненные к ней, и очень обрадовался. Он зашел во внутрь, снял со стены собачью упряжь и вышел на улицу.
-Досхун, ты должен уметь таскать нарты, я вижу на тебе следы от ремней.
Он подошел к собаке и стал ее запрягать. Досхун спокойно стоял и ждал. Наконец все было готово, и Толлуман крикнул.
-Пошел!
Досхун рванул с места и понесся. Удивленный резвости собаки, Толлуман  не сразу опомнился и уже вслед, смеясь, закричал.
-Стой, меня забыл! Досхун!
Собака, сделав круг, понеслась обратно.
Она подбежала к нему и заскакала.
-Стой, стой, перепутаешь все. Я надеюсь, ты не бросишь меня, как бросил Снежный Дед? Звери, люди надежные. – Улыбнулся Толлуман Досхуну.
Он взялся за нарты, дал собаке команду трогать и, пробежав немного, запрыгнул в нарты. Досхун легко тащил нарты по плотному снегу, и они разом доехали до оставшейся туши медведя. Яранга опять превратилась в невидимку.
Толлуман быстро все сложил в нарты, пес легко тронулся, Толлуман побежал рядом. Он не раз слышал разговоры старших о странном явлении, когда неожиданно пропадали из виду целые стойбища и вновь появлялись внезапно, хотя люди, проживающие там, ничего странного не замечали.
 Одним словом, Игра Духов!
Уже начинало темнеть, и Толлуман был доволен, что успел разобраться с огромной тушей.
Освободив Досхуна из упряжи, Толлуман привязал его на прежнее место, нашел старую шкуру и бросил ее в снежную нору, вырытую собакой. Поднимался ветер, срывался снег, и начинало мести. Досхун с удовольствием улегся на шкуру, положив морду на лапы. Мороз крепчал.
 В яранге было тепло, светло и спокойно.   
 Толлуман подошел к огню, присел и поднес к нему руку.
«Хороший огонь, жаркий. И не надо топить жир на долгую зиму, чтобы обогреться».
Он все ближе и ближе опускал руки к огню, пока языки пламени не обожгли их. Толлуман отдернул руки и, прищурившись, улыбнулся. Ему стало интересно, что же там между камнями и отчего горит огонь. Он поднялся, взял копье и, подойдя к огню,  потыкал туда. В недоумении он остановился и чуть подумав, стал опускать в огонь копье. Копье ушло наполовину, но дна там не было. Толлуман достал копье охваченное огнем и языки пламени стали стекать на камень, продолжая гореть. Он затушил их, на камне появилась черная жидкость с резким запахом. Толлуман вновь поднес копье к огню, и оно вспыхнуло.
-Гм. – Немного постояв, он подошел к полке, взял каменную чашку и стал привязывать ее к копью. Потом  опустил  чашку в огонь и осторожно достал. Она была охвачена пламенем. Толлуман быстро его потушил, отвязал чашку и поставив ее на камень, потрогал черную жидкость пальцем. На ощупь она была жирной, как масло, он понюхал и попробовал на вкус. Сморщившись, сплюнул. Он взял небольшой кусочек шкуры и, подержав его над огнем, бросил  в чашку. Жидкость вспыхнула. По лицу Толлумана побежали красные блики. 
«Интересно, сколько там этого черного парапара и откуда он берется»?
 Он смотрел и смотрел на огонь. В голове появились странные мысли. «Я совсем не чувствую в себе никакого духа  Красного паука. Досхун не боится меня, а наоборот очень рад. Может он проявит себя позже»? Глаза стали закрываться. Он лег и на удивление спокойно уснул, а когда открыл глаза, было уже утро.
Толлуман стал собираться в дальний путь. Досхун наверняка знал дорогу к какому-нибудь стойбищу или к деревне. Но поездка наверняка будет дальняя. Собрав все необходимое, он остановился перед лыжами. Чуть подумав, решил их взять.
Толлуман вышел на улицу. Досхун сидел и ждал своего нового хозяина.
Толлуман улыбнулся ему, потрепал по густой шерсти и стал загружать нарты. Потом запряг Досхуна и сказал.
-Давай, пес! Куда глаза глядят!
Наст был гладким, твердым и Досхун легко побежал.
Они проехали совсем немного, как вдалеке показалась гряда снежного льда, а над ней тянулся белый туман. Голоса птиц были настолько многочисленными, что превращались в сплошной резкий звук.
Подъехав ближе, Досхун стал идти осторожнее. Снег явно становился рыхлее. Толлуман спрыгнул с нарт и провалился в снег почти по пояс. Схватившись за нарты, он вылез и заглянул в провал. Там виднелась земля, покрытая водой.
-Досхун, я такого чуда никогда не видел.
Он осторожно достал лыжи, стал на них и они двинулись дальше. Гряда была не высокой и Толлуман, с помощью ножа быстро залез на нее. Перед ним открылась каменная равнина, огражденная со всех сторон горами снежной наледи, усеянная валунами и крупными камнями. На ней совсем не было снега. От нее исходил пар, превращаясь в низкие облака. Птиц была уйма, и они совсем не обращали на него внимания. Он смотрел на это чудо и даже потер глаза, не поверив им сразу.
Толлуман скатился обратно. Отвязав Досхуна, они вместе перелезли на ту сторону. Здесь было так тепло, что ему пришлось скинуть верхнюю шубу и шапку.  Досхун побежал вперед, разгоняя птиц, но они лишь отлетали чуть в сторону и опять садились на камни. Толлуман потрогал большие валуны. Они были теплыми. Он подошел к собаке, которая с жадностью пила из ручья, наклонился, зачерпнул ладошкой и тоже стал пить. Вода была хорошая и очень теплая. Он смотрел на прозрачный быстро бегущий ручей. По нему скакали солнечные зайчики, отчего ручей казался золотым. Толлуман залюбовался им и вдруг там, на дне, что-то блеснуло. Он опустил руку и взял горсть мелкой гальки. На ладони было несколько золотых маленьких камушков.
-Досхун, может мной завладел дух сна, а не паука? 
Но радостный Досхун уже гонялся за птицами, нарушая их покой.
-Ко мне! – Сказал Толлуман и послушный пес сразу оказался рядом.
- Не шуми.
Толлуман стал выбирать из ручья золотые камешки, удивляясь их количеству. Собрав камешки с поверхности дна, у него получился почти полный мешочек.
    Они несколько дней подряд ездили на теплые камни, и у Толлумана получился хороший припас золота. В одном из ручьев он нашел странный серебряный медальон на серебряной веревке, собранной из овальных маленьких колечек. Толлуман присел на камень и долго разглядывал его. «Красивая работа, но не наша, даже у Ватапа такого я не видел. А он считается лучшим, кто умеет делать камень мягким». Толлуман повесил медальон на шею и поставил свой знак на большом валуне, возле этого ручья и теперь никто не имел права ступить на это место.
Толлуман обошел весь каменный остров. Ручьев здесь было много и в каждом было золото. Но никаких знаков, оставленных человеком, потерявший этот медальон он не нашел и решил оставить свои метки по всей территории.
-Оленей у меня нет, собака одна. Так что этот островок вполне сгодится для подарка невесте. Да, да, Досхун, мы найдем Незабудку, она должна быть моей.
Толлуман задумчиво посмотрел на снежный горизонт и прошептал.
-Она будет моей.

Сегодня Толлуман решил отправиться на розыски какого-нибудь селения. Поехал он практически налегке. Оружие, мясо, немного золота, мешочки с черным парапаром и огниевая доска.
Толлуман посмотрел на кожаную повязку и, подумав, все-таки решил прикрыть шрам. Но Досхун не настолько был умен, как придумал себе Толлуман. Пес носился по снежным просторам без всякой цели, и Толлуману приходилось все время возвращаться домой. Время шло. Но он не терял надежды и знал, что однажды это произойдет. Весна, скоро у Досхуна заиграет молодая кровь, и он побежит на запах самки. Но и здесь его поджидало разочарование. К ним в гости повадилась красавица волчица, и Толлуман в сердцах отпустил пса.
Несколько дней он провалялся в яранге и наконец-то услышал за дверями поскуливание Досхуна. Но Толлуман обиделся на него и не вышел. Поскуливание затихло.
Утром Досхун встретил Толлумана с каким-то старым потягом в зубах. Толлуман расхохотался и, потрепав его по голове, сказал.
-Отдыхай сегодня, а завтра посмотрим на твое рвение.

               

               




                4

                Встреча


         Стремление и терпение Толлумана оправдали  его ожидания.
Вдалеке показались яранги, и у него екнуло сердце. Это была стоянка оленных кочевников. Досхун не сбавлял ход и мчался прямо к ним.
Толлумана приняли хорошо, и хозяин был доволен  странным черным парапаром. Все поглядывали на его повязку, но спросить никто не решился. Непринято. Толлуман стал расспрашивать, где находится торговое место. Ему сказали, что до него еще три дня пути и что найти надо Тимира. Он старший по делам торговли в этой округе и знает что почем. Человек надежный и умный. Толлуман слышал о нем, но причин сталкиваться с ним никогда не было.
Переночевав у гостеприимных хозяев, рано утром Толлуман поехал дальше. 
По пути он останавливался еще в нескольких местах, везде оставляя черный парапар, пророча всем его великое будущее и обещав привезти еще, просто так, в подарок. И видел, как загорались у людей глаза, как начинали просить больше, сами предлагали дорогой мех, золото. Но он отнекивался, затягивая их в споры, кто может больше заполучить черного парапара.
На девятый день пути вдалеке показался лес.

Он быстро нашел деревянный дом. Возле дома, в меховом комбинезоне и вся в снегу, с собакой возилась девчонка. Рядом стояли лыжи и приготовленная упряжь для собаки.
Она кидала старую кость и собака, играя, с удовольствием  приносила ее обратно. Размахнувшись, девчонка вдруг резко развернулась и, не заметив сразу Толлумана, с силой кинула кость прямо в его сторону. Кость летела ему в лоб, но Толлуман ловко успел увернуться, и кость полетела дальше. Собака остановилась, глядя на Толлумана, и ждала команды хозяйки, что делать с этим человеком.
Девчонка расхохоталась.
-Куна, ко мне, рядом.
Толлумана обдало жаром. Он узнал ее моментально. Это же она, Незабудка! Вот так, все оказалось просто?
Девчонка оказалась намного симпатичнее, чем тогда, в воде.
Глаза со смешинками, действительно были синие, как незабудки. Капюшон слегка съехал назад и челка, как осенняя желтая травка, легко падала на них, цепляясь за длинные ресницы. Две черные, вытатуированные полосочки вертикально прошли через лоб по немножко вздернутому носу к самому его кончику. Они придавали ее светлому личику, раскрасневшемуся на морозе, немного суровый вид. Но это было так модно! 
Толлуман невольно залюбовался ей.
Он видел раньше светлых мужчин, но их женщину первый раз. 
-Ты пришел посмотреть на меня? –  Донеслось до него тихим эхом, и он не сразу понял, что она с ним говорит.
-Да, то есть…Мне нужен твой отец.
Она подошла к дверям дома, открыла их и крикнула.
-Тимир, к тебе.
Из дома, что-то ответили и девочка, повернувшись к нему, сказала.
-Это мой брат. Заходи.
Толлуман зашел.
Наташа, немного задумавшись, стояла и смотрела на снег. Лицо казалось знакомым, но она никак не могла вспомнить откуда. Повязка скрывала часть лица и мешала его рассмотреть. Сердце неспокойно защемило.
Куна скулила и скакала вокруг нее, требуя продолжения занимательной игры, но хозяйка стояла, как вкопанная, не обращая никакого на нее внимания.
Наконец Наташа перевела на собаку взгляд.
-А ты его знаешь? Почему не рычала?
Куна тявкнула и завиляла хвостом.
Дверь открылась, и Тимир с парнем вышли на улицу.
Тимир запряг собак, и они сели в нарту.
-Я с тобой, Тимир! – И не спрашивая разрешения, завалилась ему на руки.
Они подъехали к нарте с одинокой, но большого и устрашающего вида собакой. Наташа слезла с нарты и с интересом подошла к ней. Собака вела себя насторожено и  внимательно смотрела на нее.                -Я вижу, ты очень умная. – Проговорила Наташа.                Собака вдруг чихнула и Наташа рассмеялась. Собака завиляла хвостом.
Парень в это время что-то взял с нарты и передал Тимиру.
 -Его очень много. – Говорил парень. - Ты хорошо на нем заработаешь. Ты будешь иметь все.
-Почему сам не займешься этим?
Наташа с интересом слушала их разговор, но не вмешивалась.
Толлуман, молча, смотрел на брата Наташи и, наконец, сказал.
-Отдаешь Незабудку, берешь огненный парапар.
-Бери!
Тимир сразу толкнул Наташу к Толлуману, как будто только и ждал этого предложения. Толлуман схватил ее за руку и притянул к себе. 
-Я вижу, ты умеешь торговаться.
-Умею, только видишь ты не все, одним глазом.
Толлуман усмехнулся и сдернул кожаную повязку, обнажив жуткую метку Красного Паука.
-Ты прав, так я лучше вижу!
Наташа удивленно воскликнула, а Тимир тут же с остервенением бросился на Толлумана, отбросив Наташу далеко в сторону. Они схватились за ножи, и завязалась жуткая схватка. Держа в обеих руках по ножу, они полосовали друг друга, почти не уклоняясь от ударов. От ран спасала меховая одежда, но она превращалась в мохнатые ленты и трепалась, мешая им и спутывая движения. В глазах застывшая ненависть и стремление во что бы то ни стало убить противника.
Ошарашенная, поведением своего любимого брата, Найта схватилась за лук, лежавший в нартах и навела его на Тимира, «предатель, все готов продать. А вдруг все не так, как видится»? Она взяла под прицел торговца. «Этот хочет купить меня, как же»! Она переводила лук с одного на другого.
 А потом, отбросив лук и не зная, что делать, вдруг заорала во все горло и отчаянно кинулась на дерущихся. Последнее, что она увидела, это несколько раз промелькнувшее перед глазами голубое небо.
  Толлуман, чисто рефлекторно откинул ее прочь.
 Они разом перестали драться и оба кинулись к ней.
-Не трогай ее. – Воскликнул Тимир. - Даже не прикасайся своими  лапами.
-Гм, уже прикоснулся и прикоснусь не один раз. Лучше давай  положим ее на нарту.
-Я сам! - Крикнул Тимир и вдруг зашатавшись, сел в снег.
Толлуман внимательно посмотрел на него. По клочьям меховой одежды текла кровь.  Он быстро подошел к нему и распахнул шубу. В области ключицы была рана и как ему показалась, глубокая. Она кровоточила, и Тимир был на грани потери сознания.
-Не смертельно. Твоя собака довезет тебя.
Толлуман подвел Избора, запряженного в нарту. И стал усаживать Тимира.
-Сестру не отдам.
-Договор озвучен.  – Проговорил Толлуман.
-Он не действителен, товара нет.
-Будет! Ты получишь огненный парапар.
-Я убью тебя, Паук.
Толлуман покачал головой.
-Ты сразу знал кто я. - И крикнул собаке. - Пошла домой. Хей! Хей!
Избор рванул.

У Тимира была не столь серьезная рана, как думал Толлуман.
Тимир благополучно приехал домой. Он  даже смог разобрать упряжь и привязать Избора  рядом с Куной. Потом зашел в дом. В доме было тепло, и печь еще не остыла. Он, подошел к печи и стал сбрасывать с себя одежду. Раздевшись, он осмотрел рану, открыл заслонку на печке и достал горшок с теплой водой. Набрав в кружку воды, полил рану, промокнул полотенцем, подошел к полке, взял склянку с лекарством и немного налил в кружку. Намочив в ней полотенце, протер рану. Остальное выпил залпом. Подошел к  постели и лег, положив на рану полотенце. Закрыв глаза, он улыбнулся. Слова Назара вновь вспыхнули в его голове. «Это не сказка, а так есть».
Увидев странный черный парапар, Тимир сразу заподозрил не ладное и шрам на лице парня подтвердил его подозрения. Но он заметил, с каким восхищением смотрел на его сестру Толлуман и решил отпустить Наташу в логово паука, слегка уступив его горячему напору.
Но сначала в душу Тимира ударил страх от кошмарной метки паука. Страх, который затмевает все. Страх потери. Однако  поножовщина, как ни странно, охладила его пыл.
Парень был чуть старше Наташи, силен, смел и ловок не по возрасту. Острый,  всевидящий взгляд, уверенность в себе и в своих силах, уже сейчас выдавали в нем отличного воина. Бэргэну есть чем гордиться.
Если бы не метка Паука!
Но, во всем этом, Тимир  чувствовал  какой-то спрятанный правильный ответ и почему-то был спокоен за свою сестру.
С виду хрупкая и нежная, она прекрасно могла постоять за себя, чем многих сбивала с толка. Она настырно училась всему, чем занимался Тимир. Начиная с дел по торговле и заканчивая военными истязаниями до первой крови. Когда была еще жива Айтан, она частенько покачивала головой и укоряла Тимира в излишней жесткости к воспитанию Наташи. Тимир отшучивался и говорил,  жесткость не жестокость, но он не хотел бы стать ее врагом и они вместе смеялись.
Тимир и сейчас рассмеялся, шепотом проговорив.
-Ты еще не знаешь, паук, на что способна моя Наташа.
И тихо, сипло запел. 
Хэй-й-й-а-а-а-а-э-э-э…               


Очнулась Наташа от того, что кто-то горячо дышал ей прямо в лицо. Запах был ужасно неприятный. Она  сморщилась и открыла глаза. Собака. Собака жалобно и тихо тявкнула и скрылась.
-Не мешай, подожди. – Тихо говорил мужской голос. - Вот. Теперь иди сюда.
Наташа поняла, что лежит на нарте и почувствовала, как они тронулись с места. Голова сразу закружилась и подступила тошнота. Перед ней появилось лицо торговца. И тут она поняла, кто он и откуда этот шрам. Наташа улыбнулась.
-Я знаю кто ты!
-Нет, не знаешь. -  Хриплым шепотом сказал парень и добавил.
-Я тот, которого когда-то убил отец. Меня нет. Я стал духом.
Лицо исчезло и вновь появилось.
-Духом Красного Паука.
Но она продолжала улыбаться и смотреть на него.
-Тебе не жутко смотреть на меня? – Спросил он уже нормальным голосом.
-Нет.
И чуть помолчав, добавил.
-Я тоже знаю кто ты.
-Нет, не знаешь. – Так же хрипло ответила Наташа, передразнивая его.
-Но скоро узнаешь! – От сильного старания говорить хриплым голосом она закашлялась.
Толлуману стало смешно, и он быстро отвернулся, чтобы она не заметила улыбку.
-Не смейся.
-Я не смеюсь.
-Твои уши смеются, я это вижу.
Толлуман не стал ничего отвечать, потому что он действительно смеялся.
Нарты катились неспеша и плавно.
-Куда ты меня везешь?
-К себе.
-Мой брат жив?
-Да.
-Я твоя невеста, или мой брат продал меня?
-Вряд ли.
-Ты можешь мне объяснить все нормально и, чтобы я не вытягивала из тебя драгоценные слова, как ты считаешь. И мне, кстати, больно говорить.
-Так помолчи.
Наташа действительно замолчала, но Толлуман чувствовал ее сверлящий взгляд и чуть погодя добавил.
- Рана у твоего брата скоро заживет. А что с тобой делать, посмотрим.
-Я не вещь, на которую смотрят, что с ней делать. Тимир не оставит меня с тобой.
-Это решать мне.
-Это решать мне!!! Торг считаю не действительным. Вот!
Толлуман ничего не ответил, только усмехнулся сам себе. Дальше они опять молчали.
Толлуман быстро шел рядом с Досхуном и тревожно поглядывал в небо.
-Стоять, Досхун.
Нарты остановились.
Толлуман подошел к Наташе.
-Вставай. Пурга надвигается, надо готовиться.
-Не-е-ет, мне плохо. – Жалобно проговорила она.
Он наклонился и довольно легко поднял ее. Наташа, не совладав с собой, улыбнулась краем губ. Толлуман заметил это, швырнул ее в снег и стал разгружать нарты.
Она обиженно стала подниматься.
-Сначала в нос бьют, потом бросают. Я еще не видела своего лица! Но нос свой вижу прекрасно.
Она свела к носу глаза и, прикоснувшись к нему пальчиком, сморщилась.
Толлуман смотрел на нее, еле сдерживая улыбку.
-С тобой все хорошо.
С лицом все было не хорошо. Нос действительно сильно распух, на левой скуле огромный кровоподтек и скорей всего завтра под глазами будут синяки.
Она попыталась ему чем-то помочь, но в голове кружилось и она села в снег.
Толлуман  быстро раскопал снег небольшой лопаткой до самой земли. Снежанка получилась не сильно глубокой, но сидеть можно было свободно. Постелил на землю шкуры, сложил вещи, поверх ямы опрокинул нарты, затянул шкурой, прижав ее вырезанными из снега глыбами, и хорошо закидал снегом. Пурга надвигалась с большой скоростью и уже начинало мести.
-Лезь.
Наташа залезла в нору и уселась на мягкую шкуру. Через некоторое время залез и Толлуман. Он закинул лаз шкурой и хорошо подоткнул ее в снег, чтобы не дуло.
Затем достал каменную чашку, налил из мешочка какой-то жидкости  и достал  доску для разжигания огня, но Наташа проговорила.
-Подожди, смотри, это очень быстро.
Она достала из внутреннего кармашка небольшую железную коробочку и открыла. Достала оттуда кресало и маленький нож. Там же лежали готовые деревянные палочки и лучинки. Наташа быстро положила на  доску лучинки, приставила к ним кресало и несколько раз, вскользь, ударила по нему ножом. Посыпались искры и лучинки вспыхнули. Толлуман ловко подхватил их и бросил в чашку. Тут же вспыхнул огонь. Набор ему очень понравился. Он слышал о такой штуке и что их привозят светлые люди, но никогда не видел.
-Бери себе, это называется огниво.
-Это твое.
Наташа повела плечами и ответила.
-Ты мужчина, рядом женщина, вот и заботься теперь, я к тебе не цеплялась.
Толлуман еле сдерживал смех, глядя на неунывающую Наташу. И эту девчонку  совсем не беспокоил его шрам, как будто его и не было. Она вела себя неожиданно смело, но тем не менее, о ней
действительно хотелось заботиться. Да и чувствовал он себя немного неловко, за нанесенный ей удар, но иначе все могло закончиться намного печальнее. Отставив в сторонку огонь, Толлуман стал снимать одежду.
-И тебе советую, хотя бы верхнюю снять.
-Ой, у тебя порезы, смотри. Их надо намазать!
 Он подал ей мешочек с мазью.
-Вот и мажь.
Она схватила мешочек и ловко стала обрабатывать раны.
-У тебя красивые рисунки на плечах. Тебе отец делал?
-Да.
-А мне брат. Смотри, как здорово.
Толлуман неожиданно для себя быстро зажмурил глаза и смущенно сказал.
-Я не буду смотреть.
Наташа улыбнулась. Она и не думала ничего показывать, потому что ничего и не было.
-Все. Я все раны намазала.
-А теперь, женщина, нарежь мяса.
Он подал ей сверток. Она развернула, приятно запахло копченым.
Наташа, нисколько не возмущаясь, также быстро нарезала мясо. Взяла кусочек, повернулась к Толлуману и сказала.
-А теперь открой ро-о-отик.
От неожиданности Толлуман и вправду открыл рот.
-Нет, - Наташа вдруг сделала испуганное лицо, -  сначала я его тебе пожую, а потом дам.
И кинула мясо себе в рот.
-М-м-м-м! Вкусно! Ой, проглотила!
Толлуман  расхохотался.
-Между прочим, мне больно жевать.
-Так давай я тебе пожую! – Со смехом ответил Толлуман. Наташа захохотала.
В яме быстро нагрелось, Наташа сняла верхнюю одежду. Потом взяла лыжу, дотянулась до лаза и просунула ее под шкуру, впустив свежего воздуха.
Толлуман наблюдал за ней. Наташа повернулась к нему.
-Ты спас меня, когда я тонула. Но я действительно думала, что ты погиб. А ты меня тоже видел?
-Видел. Видел твои синие глаза, как незабудки и льдинки на ресницах.
-А я до сих пор помню стрелу, вонзившуюся в твое лицо. Она была с черным вороньим пером.
-Нет, стрела была с пером беркута.
-Интересно! Когда в тебя вонзилась стрела, ты стал рассматривать какое перо на ней?
Толлуман  недоуменно смотрел на Наташу. И от мысли, пришедшей ему в голову, подскочил, ударившись головой о нарты. « Значит, меня убил не отец»? - Подумал он. – «Но это еще хуже, моему отцу не верили.…  Это стрела следака»!
Его лицо помрачнело, он сел и замолчал.
Наташа не стала его тревожить. «Он готовился стать воином, и сам решил, что стал духом». Подумала она. Но чуть погодя первая нарушила молчание.
-Мой брат не стал воином, старейшины решили сделать его главным по делам торговли. Но он мне рассказывал, как проходит это посвящение. Тебе надо найти следока. Только он докажет правду.
-Если его отец оставил живым.
-Я о том же и говорю.
Он резко повернулся к Наташе.
-Ты считаешь, если следак жив, то…
-Конечно! Зачем отцу убивать следака, это будет прямым доказательством его вины. А вот покалечить! Если бы я была уверена в себе, то точно покалечила бы.
-А зачем все это нужно было следаку? Чтобы стать калекой?
Наташа недоуменно посмотрела на Толлумана.
-Ты совсем мозги потерял? Это нужно было кому-то! А следака купили, и твой отец наверняка ищет покупателя.
И с испугом посмотрев на Толлумана, закричала прямо ему в лицо.
- Он же не знает, что ты жив! Подожди, а как тебя зовут?
-Толлуман-Бэргэн. А тебя?
-По русски, Наталья Назаровна, а по-нашему Найта-Назыр. – Быстро проговорила она и продолжила.
-Тебе надо к отцу. Срочно. Мой брат разговаривал с Ватапом, ты же знаешь его! Так он говорил, что твой отец уверен в своей правоте и болен от горя, что не нашел тебя!
-А заодно и тебя отвезти домой? У тебя голова хитрее, чем у коряка.
-Ах, так! – Возмутилась Наташа. – Да я просто умная!
И отвернувшись, она замолчала.
Толлуман задумался над неожиданным рассказом Наташи. Он посмотрел на нее и, потрогав за плечо спросил.
-Почему у них зашел разговор обо мне?
-Да потому, что ты спас меня, потому что стрела, потому что это жуткое посвящение и Паук! Вот Тимир все и выяснил. Но почему-то решил, что дух красного паука пришел к нам в дом и хочет меня убить. Получается, ты меня спас, чтобы убить. С чего вы оба взяли, что ты дух паука? Из-за шрама?
-Мне это сказал Снежный дед, он притащил меня в ярангу.
-Твой сказочный дед старый и выжил из ума.
-Он улетел в отдушину.
Толлуман смотрел на Наташу, и ему становилось смешно от собственных слов.
-У тебя было страшное ранение, и ты долгое время лежал без сознания.
Потом очнулся. Дед поил тебя чем-то дурманящим, чтобы ты выздоровел, и говорил наверно, что он уже старый, что устал и пошел умирать. Вот тебе все и привиделось.
-По-твоему духов нет?
-Есть. Но как говорил мой отец, их придумывает сам народ и потом начинает в них верить. Уверенность людей в  помощи придуманных духов творит чудеса и в человеке появляется могущественная сила. Сила зла или добра.  Все зависит от самого человека, от его собственного духа.
-Получается, что человек сам себе помогает?
-Или наоборот, вредит, как Красный паук!
-Твой отец был шаманом и разговаривал с самим создателем?
-Нет.
Толлуман усмехнулся.
-Никто не знает, что происходит на небесах. Когда моя душа попадет туда, я тебе скажу правду.
-Гм, или я тебе.
-Ты не боишься смерти.
-Нет, но очень хочется жить долго!
Толлуман засмеялся и потянулся к лазу. Он приоткрыл его чуть.
-Собираемся. До темноты еще много успеем пройти.
-Ты не вернешься к отцу?
-И не мечтай, Назаровна. 
Наташа рассмеялась.
-Ладно. Значит, посмотрим на твою волшебную ярангу. Только зови меня просто Найта.
Дальше ехали они молча. Вернее ехала Наташа. А Толлуман бежал рядом, иногда становясь на полозья.
-Почему ты стороной проехал оленных?
-Там оставил свой след красный паук. Когда я спал, хозяин из любопытства заглянул под мою повязку.
-Хм, а почему ты не остановил?
Толлуман дернул плечом и жестко сказал.
-Подобное любопытство не в почете. Что хотел, то и получил.
Он посмотрел на хмурую Наташу.
-Когда у них закончится парапар, все станет на свои места.
-И много было таких любопытных?
-Все!
-А когда вновь появится этот парапар…
Толлуман схватил Наташу за шкирку и скинул с нарт.
-Тебя тоже одолело любопытство? Сейчас поубавится.
Он достал аркан, обвязал вокруг Наташи и намотал себе на руку.
-Мало ли, а вдруг с дороги собьешься. - И, довольный, уселся в нарты.
Пошел снег. Он был мокрым, прилипал к лицу, под ногами скользко. Она бежала и в ней закипала злость. На полозья она не становилась из-за упрямства, да и собаку было жалко. Она тоже устала.
Хитро прищурившись, Наташа схватилась за веревку и, ловко набросив ее на Толлумана, с силой дернула. От неожиданности Толлуман свалился с нарт. Наташа мигом зацепила веревку за нарты.
-Гей, гей, Досхун, пошел! 
Толлумана волоком потащило за быстрыми нартами. Он никак не мог подняться по скользкому насту и почем зря костерил Наташу. Наташа бежала легко,  подталкивая нарты, помогала Досхуну разогнать скорость и, вскочив на полозья, умело  отталкивалась ногой. Толлуман начал подтягиваться, и Наташа не заметила, как он ухватил ее за ногу и дернул. Она шлепнулась и тоже потащилась. Досхун  остановился. Толлуман, весь облепленный мокрым снегом, с негодованием набросился на Наташу и замер. Она вовсю озорно хохотала и, вдруг схватив горсть мокрого снега, намылила ему лицу и затолкала в рот. От неожиданности он сел на колени, выплевывая снег, а Наташа, подскочив, стала закидывать его снегом, запихивая ему за шиворот, за ворот, за пазуху…
-А-а-а! Сдаю-ю-юсь! – Закричал Толлуман и под натиском атаки неожиданно сильной Наташи завалился в снег. Подскочил Досхун и тоже стал его трепать, шутя превратившись в грозного пса.
Наконец устав от барахтанья в снегу, они все уселись в нарты и замолчали. Падал мокрый снег.


                5
               
                Сюрприз


Тимир три дня провалялся дома и, почувствовав себя лучше, стал собираться в дорогу. Дорога предстояла дальняя, и готовился он основательно. / Вожак Избор, неутомимый Чор и незаменимая Куна./
Но перед тем как ехать, Тимир все-таки решил съездить на ту сторону реки в стойбище Харысхана.
Заупряжив собак в легкие нарты он поехал. Лед на реке еще не тронулся, а лужи вновь замерзли и они без всяких трудов быстро промчались на тот берег.
Это было родное стойбище старой Айтан, но с тех пор как она умерла, Тимир редко бывал у ее родственников. Хотя  здесь ему нравилась одна девушка и он, бывало,  даже заглядывался на нее, но заговорить с ней никак не решался. Она же была приветлива и всегда улыбалась ему в ответ. 
Вот и сейчас, увидев его, замахала ему руками. Он остановился.
Она подбежала и с ходу с ним заговорила.
-Поймаешь первым рог оленя в небе, буду твоей! Сегодня у нас праздник!
И, не дождавшись ответа, со смехом убежала.
Ошарашенный таким смелым заявлением и не веря собственным ушам, Тимир, молча, смотрел ей в след.
В голове поднялся гул, как будто столкнулись две льдины! Что хотел, куда ехал?
«Хм, тоже мне соревнования. Хотя, очень даже во время. Хозяйкой в доме останется, а со свадьбой можно повременить.
Ну что ж, будем ловить».
Он остановился на хорошо протоптанной, подготовленной для соревнований площади. Люди уже собирались. Многие здоровались с ним, подходили с разговорами. Но Тимир отвечал скупо и даже невпопад, думая о своем.

       Он выбросил сразу два аркана, один за другим,  с такой скоростью, что всем показалось, будто они были выпущены разом. Одним из первых он поймал запущенный в небо рог оленя, а другой летел прямо на смелую девушку. Тимир ловко заарканил будущую жену, но… попалась-то совсем другая!
 В стороне на огромной самодельной ледяной горе с длинным предлинным катком резвилось много народа, скатываясь с нее на чем попало. Вдруг одни санки, совершенно неожиданно, со скоростью прокатились перед его целью, девушка отпрянула, а заарканенная катальщица, потянула Тимира за собой.  От неожиданности растерялся не только он, но и все вокруг. Бросок был, конечно, великолепным, но Тимир потерял равновесие и под общий хохот, не устояв на ногах, завалился и чуть протащился за девчонкой. Сани  остановились и возмущенная девица, подскочив, чуть ли не с кулаками кинулась на Тимира. Но увидев его лицо, удивленно остановилась перед не менее удивленным Тимиром.
-Ой, привет, Тимир! 
-Туяр?
Она рассмеялась.
- А я уже хотела тебя побить!
-Может и побьешь! – Улыбнулся в ответ Тимир. – Ловил-то я себе жену.
И он стал притягивать ее к себе.
Она растерянно улыбнулась и посмотрела вокруг. Все замолчали.
-Да вот еще! – Воскликнула она. – Не собиралась я никому ловиться и в играх не участвовала.
Но Тимир продолжал улыбаться и смотреть на нее.
Найта и Туяр были молочными сестрами. Туяр было уже три года, когда ее мама, племянница шамана Нургун, стала кормить сиротку своим молоком, пока не случилась война. А потом Найта и Туяр стали неразлучными подругами.
Как же так случилось, что он  не замечал ее раньше?
В глазах непокорный огонь. Наглая ухмылка. Растрепавшиеся волосы покрылись легким снегом. Щеки горели солнцем. Губы – спелая морошка, на ресницах иней. Кра-со-та!
-Распутай меня, быстро! - Топнула она ногой.
Тимир расхохотался в голос и крикнул.
-Да у меня будет самая красивая жена!
И подхватив ее, словно перышко, перебросил через плечо.
-Нет, развязывать не буду, боюсь, убежишь.
-Фу, ты! Да что ж это такое.
Кряхтела от неудобства Туяр, но ее начинал разбирать смех. Все вокруг уже смеялись и шутили над ними.
-Вот девчонка ловко подвернулась. Парень-то завидный, известный.
-Да, девка, хороший выбор.
-А он-то, смотрите, смотрите, - смеялись люди, - как бойко с ягодкой-то поскакал.
А Тимир, недолго думая, так и пошел с ней к ее яранге. Даже не поинтересовавшись той девушкой, которую хотел взять хозяйкой.
-У меня, Туяр, еще здесь дела. Сейчас все спокойно обговорим, а потом домой!
-Тимир, хватит шутить, а то я и вправду поверю.
-И что тогда!
-А вот возьму и соглашусь!
Он поставил ее на снег.
-Согласись!
-А где Найта? Я хочу поговорить с ней.
- Туяр, скажи, почему Наташа решила раньше уехать от вас?
-Так ей же так сказал сам Харысхан, он ее послал.
Тимир смотрел на нее весь в своих подозрительных мыслях.
-Жди, я быстро.
Из яранги показалась мать Туяр.
Улыбнувшись Тимиру, она с ним поздоровалась. Тимир вежливо поклонился, развернулся и почти бегом направился к Харысхану.
-Почему не пригласила нашего друга в гости?
-Да не друг он мне.
Мать вопросительно посмотрела на дочь.
Туяр махнула рукой.
-Был, да сплыл. Ой, мам, не знаю, что и делать. Жених он мой теперь, получается. Да и не жених уже, в жены забирает.
И прижавшись к матери, добавила.
-Прямо сейчас.
Мать ахнула, живо схватила Туяр за руку и затащила в ярангу.


Тимир не успел дойти до Харысхана, как его окликнули.
-Тимир, а ну постой.                Тимир остановился. Это был брат той девушки, которая к нему подбегала. Он знал этого толстячка и только сейчас вспомнил о ней и понял, что неприятностей не избежать.
- Ты готов к поединку?
-Что произошло? – Спокойно спросил Тимир.
-Ты отказался от моей сестры, прилюдно!
-Послушай, Напак, я даже не знаю ее имени. И я ничего не обещал. Ты бы не обижался.
-Она пригласила тебя на соревнования, и ты пришел.
-Я пришел бы в любом случае и шел я в ярангу Пойгына, отца Туяр. Ты знаешь, как эти люди мне дороги. Все произошло бы так, как произошло. С какой стороны не зайди.
Напак покачал головой и, не хорошо прищурив глаза, сказал.
-Мастак говорить, а побороться, кишка тонка?
-Толстая кишка, в брюхе кита. У тебя видать такое же брюхо,  скоро до колен достанет.
Напак схватил его за грудки, Тимир с силой оттолкнул его и тот  с клоком выдранного меха, растянулся на снегу.
Тимир развернулся и хотел уйти прочь, но почувствовав угрозу, резко сделал шаг в сторону и повернулся. Мимо просвистел нож.
Он кинулся к Напаку, еще не успевшему встать, и стремительно ударив его ногой в лоб, прижал к земле.
-Да к тебе нельзя спиной поворачиваться?
Возле них стали собираться люди. Кто-то уже заботливо расстелил полог из шкур и поливал его жиром.
Тимир отпустил хватку, встал и первым зашел на «ковер». Напак поднялся с перекошенным от злости лицом и подошел к Тимиру.
- Ты, не отвечающий за свои слова, я докажу, что ты не мужчина и надену на тебя женское платье, торгаш!
Тимир усмехнулся.
-Эй, друзья, - крикнул он в толпу, - не найдется ли у кого с десяток хороших кольев? Я буду драться с воином!
Тут же услужливо забегали пацаны, втыкая невысокие колья по краю шкуры остриями вверх. Толстячок, действительно славился успехами в борьбе и был хорошим воином, но о его хитром нраве  ходила нехорошая молва.
-Ты еще можешь отказаться от борьбы, - несколько неуверенно проговорил Напак, - если в жены возьмешь мою сестру.
-Не-е-ет, - ответил Тимир, презрительно улыбнувшись, - у меня уже есть жена и другой мне не надо.
-Возьми еще одну, ты богат.
-Я может и торгаш, но решений своих не меняю.
Они разделись до пояса и шагнули на скользкую от жира шкуру.
-Ну, давай воин, не тяни.
Тимир стал дразнить Напака, делая ложные выпады.
Напак кинулся, и они схватились под громкий гул зрителей.
Борьба проходила по всем законам. Тут же появился судья, и ловко бегая вокруг борющихся, все подмечал и громко комментировал, чем вызывал смех собравшихся вокруг людей.
Зрелище было интересное и увлекало абсолютно всех, от мала до велика. Но страшные колья, вбитые в снег, вызвали бы ужас у людей, непривычных к таким жестоким правилам. 
Все зависело только от самих дерущихся, как они захотят закончить борьбу. Если кто-то из них признавал себя побежденным, или дотрагивался рукой до снега, борьба прекращалась немедленно.
А бывало, что борьба доходила и до смертоубийства, если кто падал на колья. Но горевали над погибшим недолго и хоронили его со всеми почестями. Сам выбрал этот путь.
Скользя по смазанной жиром шкуре, падая и задевая острые колья, Тимир и Напак боролись не на жизнь, а на смерть.
Они скручивали и ломали друг друга, выскальзывая из удушающих объятий. Пот смешался с кровью, от разгоряченных тел шел пар. Но вот, улучшив момент, Тимир ловко сделал захват, и все замерли, сейчас будет бросок.  Железная хватка Тимира не оставляла ни малейшего шанса противнику и ему уже было суждено упасть прямо на колья. Напак взревел, силясь высвободиться, но Тимир  ловко перебросил его через плечо и Напак упал на спину. Колья остались позади.  Тимир же поскользнувшись, упал и напоролся плечом на кол. Стиснув зубы, он стал подниматься, кол вошел в раненое, еще не зажившее плечо и торчал, причиняя мучительную боль. А растерянный Напак, лежа в снегу, не верил своим глазам и смотрел на Тимира, который, только что подарил ему жизнь. Подбежал судья, быстро, как будто это была простая заноза, вырвал кол из плеча Тимира и завопил о его победе. Кровь багряными ручейками потекла по телу Тимира.
Туяр стояла в стороне и с восхищением смотрела на своего будущего мужа. Судья подбежал к ней, вручил окровавленный кол на память и, подмигнув, так же резво убежал. Кучка девчат, хохоча,  гурьбой накинулась на Напака, натягивая на него женское платье.
Тимир усмехнулся и крикнул.
- Никто не желает накинуть аркан на новоявленную женщину? Раздался хохот.
Но тут действительно, просвистел аркан, и все увидели большую, сильную и улыбающуюся Пычин. Все уже хохотали до слез. Пычин цыкнула на девчонок, которые продолжали измываться над Напаком и они вмиг разлетелись. Она подняла его за шиворот и баском сказала.
-Не годиться такому парню в девках ходить, он мне нужен.
 Тем самым избавив его от позора носить платье.
Ушлый судья, тут же, с великой радостью объявил их женихом и невестой.
Тимир и Туяр, улыбаясь, подошли  друг к другу. Туяр заботливо и осторожно обтерла ему рану и подала одежду.
-Ты собралась?
-Да, вон мои пожитки. Я знала, что надо быстро.
Тимир посмотрел в указанную сторону и обомлел.
Там стояло трое нагруженных нарт, запряженные по двенадцать собак.
-А оленей, летом заберем. – Улыбаясь, сказала счастливая Туяр.
-И собак тоже. - Так же, улыбаясь, ответил Тимир.
- После свадьбы. Тебе хватит пока того, что есть у меня.
Отец и мать, слушая Тимира, махнули рукой.
-Молодежь! Никаких правил не соблюдает, все по-своему норовят переделать. По льду-то, сноровчей!
Ворчали они, но были счастливы и на все согласны.

Подъехав к дому, Тимир подошел к Туяр и протянул ей руку. Она взялась за нее и поднялась с нарт.
Туяр, молча, смотрела на добротный, деревянный дом.
-Почему так тихо?
Тимир вопросительно посмотрел на нее.
-Я не слышу смех Найты. Где она? – Туяр смотрела на Тимира и ждала ответа.
Тимир ничего не ответил и потянул ее в дом.
Они зашли и Туяр, повернув Тимира к себе, глядя ему в глаза, сказала.
-С ней что-то произошло. Я это чувствую.
- Туяр. – Тихо сказал Тимир. - С нами происходят странные вещи и чтобы в них разобраться мне надо срочно ехать. Хозяйничай. Тебя никто не посмеет здесь обидеть.
Он посмотрел на нее и пошел к выходу.
-Тимир, ты вернешься, я знаю.
Остановившись, Тимир ответил.
-Да. Я хочу вернуться к тебе.
               


Тимир без предупрежденья резко отдернул полог и зашел к старому Харысхану.
-Опасной дорогой идешь, Тимир.
Он стоял в полный рост перед очагом и смотрел на огонь.
-Мысли твои путаны и не разборчивы. Промахнуться можешь.
 Каждый хочет жить и никто не ценит жизнь. Никто не хочет смерти и каждый ищет смерть. Чего хочешь ты?  Найти виновного? Но в чем? Найти Вечный огонь? Зачем? Или покорить дух Красного Паука? Так покори! Но где он? Где? Во мне? В Толлумане? В Ватапе? А вдруг в тебе! Или даже…
-Замолчи, Харысхан. – Сказал Тимир, не дав ему договорить.
 - Ты играешь с духами! Но смотри, как бы они не сыграли с тобой злую шутку, Харысхан. Но ты прав, каждый из нас, в один момент, может стать духом. Но примут ли его небеса? Так что сам…
Тимир нагнулся к его уху и прошептал.
-НЕ ПРОМАХНИ-И-ИСЬ!
Харысхан в ужасе отпрянул. Тимир быстро вышел.
Недавно услышав это слово с небес, произнесенное жутким шепотом, Харысхан не сомневался в правильности своего решения, послав Наташу по дороге указанной духом. Но сейчас, после разговора с Тимиром его вдруг охватило сомнение.


               
                6

                Волченыш
                Далеко впереди показалась чья-то временная стоянка. Перевернутые набок нарты укрывали огонь от ветра, вокруг очага сидели чужаки. Сворачивать уже не имело смысла, и Толлуман смело поехал прямо, чуть взяв в сторону. Взглянув на Наташу, сказал.
-Сиди тихо и не вмешивайся.
-Толлуман, это русские.
-Русские, но они на нашей земле. Что им здесь надо? Здесь хозяева мы.
-Давай поговорим с ними, я понимаю по-русски.
Толлуман усмехнулся.
-Твое лицо более красноречиво.
Наташа потрогала нос.
Вот от стоянки отделилась упряжка собак и поехала им наперерез. Двое в нартах, двое рядом. У Наташи екнуло сердце. В душе сомненья. Толлуман сверкнул глазами и сказал Наташе.
-И не думай, тебя не отдам.
-Тебе не одолеть их.
-Иногда бывает не так, как ожидаешь.
Русский заговорил на местном.
-И куда мы путь держим, по необъятным просторам этой чертовой пустыни?
Толлуман молчал, разом охватывая всех взглядом. Русский смотрел на его хмурое, повязанное лентой лицо, а потом стал обходить Толлумана кругом, разглядывая и ухмыляясь.
-Хорош! Ничего не скажешь! Воин, значит.
Затем подошел к Наташе. Наташа, как можно ниже натянула на лицо шапку и затянула капюшон. Вел он себя нагло, видя свое превосходство и нисколько не проявляя дружелюбности. Наташа насторожилась.
-Хм.
Он потянулся к ней рукой, чтобы открыть лицо. Наташа резко отпрянула, и по его руке прошелся нож. Русский заорал, заругался по-своему и тут же отлетел в сторону, от сильного удара ногами в грудь.  Наташа подскочила, держа нож в руке, и стала в оборону.
 -Ах, ты, волченыш! – Приняв ее за мальчишку, он бросился на нее. Толлуман кинулся к Наташе.
 Они дрались с ожесточением, но силы были, конечно же, не равные.

Через некоторое время русские оставили недвижимого Толлумана на кровавом снегу.  Потерявшую сознание Наташу они уложили в нарты и тронулись в дорогу.
Кода она открыла глаза, на нее смотрело озабоченное лицо мужчины. Светлые глаза, смешно подкрученные большие усы, запорошенные снегом. Лицо казалось таким добрым, что она невольно улыбнулась.
-Ты как, дочка? – Спросил он по-русски.
Наташа, еле разомкнув засохшие от крови губы, хотела ответить, но не смогла и, чуть подняв руку, показала кулак большим пальцем вверх.
Мужчина улыбнулся в ответ.
 -Еле отвоевали тебя, силен чукоч, ничего не скажешь. Положил все-таки нашего одного, прежде чем к своим духам отправиться. А ты пленницей, небось, была? Я уже потом тебя рассмотрел, за одеждой-то не понятно.
Наташа в ужасе вспомнила все, что произошло, и застонала.
-Не переживай, теперь ты у своих.
Русский усмехнулся.
-А Михаил сам виноват. Хорошо ты ему приложила.
Наташа быстро стала приходить в себя, лихорадочно соображая, что делать.
Нарты, на которых она лежала, шли последними. Собаки бежали легкой рысью и  вряд ли далеко отъехали от того места. По следам она быстро найдет Толлумана.
Повозок было целых  пять и в каждой по два человека. Десять.
Конечно, Толлуман не в силах был одолеть их всех,  но краем глаза она успела заметить, с каким остервенением он бросился к ней, в миг раскидав подошедших русских. Но что мог мальчишка, против десятерых взрослых мужчин? Нет, против девяти. Наташа увидела, как тот, который тянулся к ней, шел с подвязанной рукой, сильно прихрамывал и нехорошо поглядывал на нее, заплывшим глазом.
На его нартах лежали  мешочки Толлумана со странной жидкостью.
-Опомнилась, деваха? – Проговорил он сквозь зубы и, подойдя ближе, спросил.
-Откуда у чукоча эти мешочки? А золото откуда?
Наташа промолчала и закрыла глаза.
-Ничего, заговоришь.
И повернувшись к мужчине, проговорил.
-Я тебе говорю, Петр, заодно они.
Петр оттолкнул его и покачал головой.
День был еще коротким и солнце, искрясь на снегу, уже садилось на горизонте. Поднималась спасительная метель, и Наташа тихо сползла в снег. Петр краем глаза заметил движение, но не оглянулся и промолчал.
Наташа тут же, быстро зарылась в снег и затихла. Она лежала до тех пор, пока холод не пробрался под ее одежду, а лицо стало покрываться корочкой льда.  Выбравшись из-под снега, она быстро направилась по следам обратно к Толлуману.

В это время Тимир по следам доехал до места схватки и глядел на беспомощного, еле живого Толлумана. Он думал над словами Харысхана, и у него сейчас было только одно желание, чтобы этот мальчишка никогда больше не открыл глаз. Но цель перевешивала желание.
  Он примерно понял, что здесь произошло, и был абсолютно уверен, что Наташа жива и «освобождена» светлыми от свирепых чукотов. В том, что это были русские Тимир абсолютно не сомневался. Следов они оставили немало. Он затащил на нарты Толлумана, закрыл шкурами и поехал по следам.
«Поднимать людей надо и в поход собираться. Оружие готовить. Слишком часто стали появляться у нас чужаки. Бэргэна надо вызволять из отшельников и пусть займется этим. Правильный воин. А вот из чего сын слеплен, еще посмотреть надо».
Он ехал не спеша и прислушивался.
Наташа тоже прислушивалась. Неожиданно ей показалось, как впереди мелькнули собаки.  Она улыбнулась и прибавила ходу.
Радостный лай Куны, она не перепутает ни с чьим другим. Тимир бежал рядом.
Подбежав, друг к другу Тимир схватил Наташу и прижал к себе, а потом испуганно спросил.
-Ты не ранена? Где болит?
Наташа закрутила головой и хрипло сказала.
-Цела и невредима.
Тимир быстро развязал ей ворот и увидел на ее шее  синюшную полосу от удушья. Он стиснул зубы, но промолчал.
 Куна скулила и от нетерпения топталась на месте. Наташа потрепала ее и увидела, что на нартах кто-то лежит. Она кинулась к ним и увидела Толлумана. Мигом припав к его груди она услышала тихий стук сердца. Наташа не выдержала, и слезы побежали по ее щекам, перемешиваясь с засохшей кровью. Размазывая все по щекам, она посмотрела на брата и улыбнулась.
Тимир покачал головой. Он всегда удивлялся сестре. Физически сильная, жесткая и крепкая духом, она могла расплакаться  по какому-нибудь пустяку. Убив песца, она безутешно страдала над задушенным им птенчиком. Вот и сейчас, ну что плакать? Сама вон, вся побитая.
-Жив. – Сказал Тимир. - Выкарабкается. Давай, мостись рядом, время не ждет. Наташа села в изголовье Толлумана и положила его голову к себе на колени.
Посмотрев на них, Тимир невольно улыбнулся. Опухшие, красно-синие, в кровоподтеках, они казались одинаковыми.
 Он крикнул собакам.
-Вперед, Избор! Домой! Хэй, хэй! - И встав сзади на полозья, оттолкнулся ногой.
 Найта осторожно прижала свои теплые руки к щекам Толлумана и смотрела на него. Повязки не было. Толлуман открыл глаза и увидел перед собой синие незабудки.
Он поднял руку, притронулся к ее лицу и чуть слышно сказал.
-Я найду чужаков.
-Мне не будет их жалко. – Ответила Наташа.
-Пусть твой брат, оставит нас на той стоянке. Досхун найдет нас.
-Тебя могу оставить, а сестру нет. – Ответил Тимир.
-У нас уговор.
-Силенок наберись, прежде чем свою волю навязывать.
-Наберусь, и быстрее, чем ты думаешь. А о помощи, я тебя не просил.
Тимир остановился, подошел к Толлуману. Тот с вызовом смотрел на него. Тимир, схватив его за шубу, скинул с нарт. Наташа поднялась следом и стала рядом с выброшенным Толлуманом.
-Я не оставлю Толлумана.
Тимир, молча, сбросил несколько шкур на снег, бросил сверток мяса и, крикнув собакам, поехал, ни разу не оглянувшись назад.
Толлуман сидел на снегу, потом завалился назад и стал смотреть в небо. Наташа, расстелив возле него шкуру, села. А потом, молча, натянула на себя и на Толлумана оставшиеся шкуры и они уснули.
 Ночью, Толлуман растормошил Наташу. Мело, мороз крепчал, и можно было замерзнуть. Связавшись между собой веревкой, чтобы не потеряться в пурге и накинув на себя шкуры, они, побитые и изможденные, молча помогая друг другу, пошли дальше.  Наконец дойдя до места, где останавливались русские, Толлуман сразу громко просвистел несколько раз.
-Будем ждать Досхуна.
Наташа молчала. Говорить просто не было сил. Она села в снег.
Толлуман  сел рядом.  Достал сверток, оставленный Тимиром, и сам хотел нарезать мясо, но замерзшие и сбитые в кровь пальцы не слушались его. Наташа сняла варежки, осторожно взяла из его рук нож и стала тоненько нарезать мясо, молча посматривая на Толлумана. 
Он чуть улыбнулся.
-Да, да. Я помню, что ты женщина.
Наташа вздохнула.
-Глядя на своего брата, мне раньше так хотелось быть мужчиной, а он сказал, «главное быть настоящим человеком», а ты у меня самая настоящая, любому парню нос утрешь.
-Почему он согласился на обмен, если вы так дорожите друг другом?
Наташа отрицательно покачала головой.
- Толлуман, никакой это не обмен. Тимир что-то знает, чего не знаем мы. Он иногда разговаривает с черепушкой. Ой, смотри! – Воскликнула Наташа и показала рукой вдаль. Там мчался Досхун, вывалив красный язык, и тащил за собой перевернутые нарты. Досхун подбежал, Толлуман обнял его,  отдал ему всю оставшуюся еду и подошел к нартам. К ним была привязана сумка с провизией, в которой, конечно же, ничего не осталось. Но Толлуман ухмыльнулся, заглянув туда. Там лежали чашка для огня, большой нож  для резки снега и три мешочка с парапаром.
-Сегодня мы в пути, а вечером построю снежанку. Нам надо отдохнуть.
Толлуман не смотря на сильные побои, удивительно быстро набирался сил и приходил в норму. Наташа видела это, но молчала.
Он подошел к Досхуну и стал его осматривать. Почистил ему на лапах подушечки от комьев снега, разгладил рукой густую шерсть, обрезая скомканные клочья и, оставшись довольным  собакой, стал укладывать шкуры на нарты, а потом посмотрел на Наташу и серьезно сказал.
-Прошу.
Наташа, состроив надменное лицо и задрав распухший нос к верху, важно подошла к нартам и бухнулась в них, но села не ровно и легкие нарты вместе с ней завалились на бок.
-Ой! – Пискляво раздался ее голос, и она забарахталась под ворохом шкур. Толлуман расхохотавшись, стал усаживать ее сам, поправляя нарты, и крикнул.
-Досхун, вперед! Направление к дому!
Поднялось красное солнце, пурга резко стихла. Они ехали по снежным просторам и, казалось, что им не было конца и края. У всех было мало сил и приходилось часто останавливаться. Вдруг, Досхун  прибавил ход и энергично побежал.
-Стойбище впереди. – Сказала Наташа. 
-Да.
Толлуман решил не проезжать мимо. За ночлег было чем отблагодарить. Да только благодарность эта не несла людям радости.
Толлуман отрезал кусок шкуры, срезал с нее мех и повязал на шрам.
«Какой он красивый, даже шрам не портит»! – Подумала Найта и вдруг заметила, что его шрам стал выступать из-под повязки. Она нахмурилась, но потом решила, что новая повязка узкая и успокоилась.
 Их приютили на ночь, накормили, дали с собой кой-какой провизии, получив взамен черный парапар. Хозяева ругали лихих людей, ограбившие и чуть не загубившие их. Все были довольны и никто не интересовался, что прячется под повязкой Толлумана. Наташа успокоилась, пока хозяин не стал расспрашивать Толлумана о странной жидкости. Толлуман стал охотно говорить, что у него очень много этого парапара и что с помощью его можно разбогатеть, что за их доброту он привезет им еще, и они  долго не будут переживать за очаг в своей яранге. Хозяин стал расспрашивать, а хватит ли его всем, кто хочет?
 Хватит! Отвечал, ухмыляясь, Толлуман.
И хозяин стал говорить, чтобы не давал всем, а ему вез, вместе будем торговать. Сыны недовольно поглядывали на отца и тоже хотели иметь много черного парапара.
Толлуман  улыбался и видел, насколько люди  слабовольны, азартны и ненасытны. Он со сладостным вожделением смотрел на алчный огонь в их глазах и чувствовал приятно разливающуюся силу в своей груди, чувствовал поднимающуюся мощь своего духа.
Но он чувствовал и внимательный взгляд Наташи. Он проникал в его душу, обволакивал ласкающей теплотой и звал, тихо звал к себе.
Утром они покинули стоянку, обещав в скором времени приехать с товаром. Отдохнувшие и отогретые они поехали дальше.
 Наташа молчала и недовольно поглядывала на Толлумана, ей не нравилось его поведение, его взгляд, когда они встречались глазами. Он смотрел странно, сквозь нее, как в пустоту, будто боялся задержаться и что-то там увидеть.
Толлуман тоже молчал и догадывался о думах Наташи.  Поглядывал на нее и ухмылялся.
В конце концов, они оба устали сверлить по-всякому друг друга глазами и играть в гадалки.
-Досхун! Стоять. Отдыхай. – Скомандовала Наташа.
-Нет, впереди стоянка.
Наташа пригляделась и вдалеке увидела струйку дыма.
-Мы не будем заезжать.
-Кто меня остановит? Ты?
-О! Как ты догадлив!
-И как ты это сделаешь?
Не успел он договорить, как Найта оказалась рядом с Досхуном и, улыбаясь, ласково провела ножом по его шее, срезав немного шерсти.
-Ты не захочешь потерять своего друга и, к сожалению единственного.
Толлуман, прищурившись, смотрел в разом изменившееся жесткое лицо Наташи, которое лизал добрый Досхун и презрительно сказал.
-Это всего лишь пес.
И тут перед Наташей взвился снег, и ветер поднял его, сделав все вдруг невидимым.
Толлуман, как разъяренный волк, удивленный такой жестокостью, буквально вылетел из снежного облака прямо на Наташу, перемахнув  нарты, стоявшие на его пути, и сбил ее с ног. Они упали в снег и Наташа, нисколько не растерявшись, тут же ударила его ногой в лицо. Толлуман успел отпрянуть в сторону, и удар пришелся вскользь, но в него уже летел нож.  Он отмахнулся от ножа, словно от мухи и тут же вновь получил сильный удар кулаком в лицо от стремительной Наташи. Толлуман успел  схватить ее за руку и скрутил в болевой захват. Однако Наташа странным образом вывернулась из его железной хватки и, наотмашь ударила  в висок. Он упал и, захватив ее ногами, словно в тиски, завалил, намертво прижав к снегу лицом вниз. Тяжело дыша, он чуть приподнялся, облокотившись на снег и не отпуская хватку, при малейшем движении Наташи с силой вдавливал  в снег, затрудняя ей дыхание. Наташа на несколько секунд потеряла сознание, так и не попросив пощады.
Очнувшись, она поняла, что Толлуман ее связал.
Увидев перед собой его сапоги, она рванулась и быстро откатилась в сторону.
-Я понял, почему мы не будем заезжать к оленным.
Спокойно проговорил Толлуман, как будто ничего не произошло.
-Неужели? – Все так же с вызовом проговорила Наташа.
Толлуман подошел и присел перед ней. Она нагло и мило улыбалась ему в лицо.
-Какой у тебя замечательный шрам!
Он тоже ей улыбнулся.
- Где третий мешочек с парапаром? Незабудочка!
 -Пшш! – Воскликнула она.
Толлуман схватил ее и с силой встряхнул.
Наташа расхохоталась и вдруг, словно фокусница, взмахнула свободными руками. От неожиданности, Толлуман отпрянул. Доли секунд хватило Наташе, чтобы одним махом ножа, освободить себе ноги и отскочить от Толлумана.
Она стояла с ножом в руках, ниоткуда взявшимся, бесстрашная и спокойная. Это было уже серьезно.
Но Толлуман обвел ее взглядом с ног до головы и, повернувшись к ней спиной, достал нож для резки снега и неторопливо занялся  работой.
Наташа, вздохнула, села на нарты и, потрепав Досхуна по голове, сказала ему.
-Ты ведь понял меня сразу, правда? Я знаю, ты умный.
 Все это время Досхун спокойно смотрел на странные игры людей, а потом, свернувшись в клубок, уснул.
Толлуман, усмехнувшись, посмотрел на Наташу, подошел и протянул ей мясо.         
- Режь мясо, женщина.
Наташа тоненько настругала мясо, а остальное поднесла к морде Досхуна и улыбнулась, как он, вроде бы нехотя, взял мясо. Толлуман сел рядом и покосившись на ее нож, сказал.
-Интересное оружие.
-Это складной нож. 
-А у меня больше. – И с улыбкой показал ей снегорез.
Но Наташа не засмеялась. Она посмотрела на него и сказала.
-Я так больше не буду, прости.
Толлуман был в полном недоумении от ее непредсказуемости.
-Я не хочу убивать тебя. – Добавила она, жуя мясо.
Толлуман от смеха упал в снег и, нахохотавшись, ответил.
-А я, тебя.
Наташа по-прежнему серьезно смотрела на него.
-Я это знаю. А спорим, я быстрее выкопаю снежанку, чем ты. – Сказала Наташа.
Толлуман опять недоуменно посмотрел на нее.
Она подбежала к Досхуну, быстро сняла с него упряжку и, крикнув ему быть рядом, стала быстро снимать своим ножом ледяной наст. Досхун с радостью принялся копать снег, быстро орудуя передними лапами и ловко откидывая его назад задними.
Толлуман даже растерялся сначала и когда он спохватился, Досхун подбадриваемый Наташей, уже почти весь зарылся в снег. Наташе приходилось только поправлять его быстрометную работу.
 Толлуман моментально стал действовать, поглядывая на увлеченную Наташу. 
Он так увлекся вырезанием снега, что когда вновь бросил свой взгляд на Наташу, то…
Ни Наташи, ни Досхуна, ни нарт. Он  в очередной раз повергся в изумление.
«Вот неугомонная»! Подумал он, оглядываясь и всматриваясь вдаль. «Да нет, они не могли так быстро скрыться с глаз, никак».
 -Досхун, ко мне! – Скомандовал он. Тишина. Толлуман в сердцах плюнул.
Он, приняв положение обороны,  стал осторожно подходить к куче снега, накопанной собакой, и Наташей и стал медленно ее обходить.
Поверх ямы стояли нарты, на нартах спал Досхун, а под нартами, в яме на шкурах, спала вконец уставшая Найта. Рядом горела чаша с исчезнувшим парапаром. «Наверно она все-таки права, мало ли, что может произойти в дороге».
Он, осторожно, чтобы не разбудить Найту, сложил из снежных кирпичей заслон от ветра, лег рядом с собакой, накидал на себя оставшиеся шкуры и почему-то спокойно уснул.
А слухи о нескончаемом огненном парапаре со скоростью ветра разлетались по всей Великой Белой Земле.


  Тимир вернулся в деревню и сразу заехал к Бэргэну. История, рассказанная Тимиром, повергла Бэргэна в шок. Его сын Толлуман и сестра Тимира Найта оказались игрушками в руках шаманов, жаждущих власти и им овладела месть. Но Тимир сумел убедить его, что сейчас не время  выяснениям виновных, когда на их землю ступили чужаки. Это не торговый люд, говорил Тимир, это разведка. Первыми выступать надо и гнать всех на заходящее солнце.
Нет, отвечал Бэргэн,  все должны исчезнуть бесследно, чтобы у остальных был страх перед нашей землей.
Тимир, соглашаясь, кивал головой и продолжал говорить, что Ватап и Харысхан могут собрать много воинов и объединишь их ты. Ты создашь могучее войско, которое будет наводить страх на врагов, страх на всех, кто посмеет выступить в доспехах воина.
Бэргэн, воодушевленный рассказом Тимира о своем сыне и думая о предстоящей войне, со знанием дела  взялся за выполнение задуманного плана, и все грозные воины согласились с Бэргэном, признав его своим предводителем.
Война, говорил он, это наша жизнь.
Кто мы без войны? Кто мы без борьбы?
Война дает сильное поколение, сильных сыновей и дочерей, сметая на своем ходу слабых и безвольных.
Только война может дать силу духа и радость жизни.
Только война может дать почувствовать любовь к своим близким. Только война проверит верность друга.
Только война презренно укажет на предателя и труса.
Мы защитники этой земли!
Мы дети этой земли!



                7
               
                Схватка


Проснувшись, Толлуман вдруг увидел перед собой отца. Он был, таким же, как тот снежный дед, когда летел в отдушину. Силуэт был не четким и пропускал лучи солнца.  Отец с усилием всматривался в его лицо и как будто не мог различить или узнать сына. Отец что-то говорил, но он не слышал, а только по губам мог прочитать слово война. Он повторял и повторял его.
Толлуман подскочил. Видение исчезло. Снизу его тормошила Наташа.
-Ты кричал. Война, война! С кем война?
-С русскими. Отец собирает войско.
-Мы поедем домой?
-Да, только в мою ярангу. Я знаю, что делать. Режь мясо, женщина. Выезжаем.
-Я хочу свежее мясо, или рыбу, сколько можно резать эту дохлятину.
Как ни странно, Толлуман улыбнулся.

-Толлума-а-ан! – Носилась Наташа, разгоняя тучи птиц.
-Давай здесь жить! Красота! Здесь же тепло целыми годами!
Она скинула верхнюю шубку, оставшись в пыжиковом комбинезоне и схватив лук со стрелами, принялась с азартом отстреливать птиц, выбирая крупных и жирных. В первую очередь она накормила Досхуна и довольная подбежала к Толлуману, бросив набитую дичь на камни.
Толлуман стоял возле ручья.  Он взял ее руку и насыпал в нее золотые камешки. Наташа посмотрела. Улыбка исчезла.
Она, молча, наклонила руку, и золото стало падать, красиво и нежно звеня  о камни. Потом подошла к нартам, взяла нож и занялась птицей, быстро и умело снимая с нее шкуру вместе с перьями. Толлуман смотрел на нее и вдруг, пнув здоровый валун ногой, не говоря ни слово сел и отвернулся от нее. Наташа молчала и продолжала разделывать птицу. Он встал и ушел.
Наташа закончила свою работу и, полюбовавшись на аппетитные тушки птиц, посмотрела вокруг. Толлумана нигде не было.
Она пожала плечами и стала заниматься огнем. Между камнями росли кусты, и было много сухой травы и веток.
Она смастерила из камней очаг и, нанизав на вертел тушки,  прикрепила его над жаром. Она вновь посмотрела на гомонящих птиц и улыбнулась. Они, как ни в чем не бывало, продолжали заниматься своими важными делами, не обращая на нее никакого внимания. Наташа еще набила птиц про запас и осталась довольна. Работы было много и она привычно ей занималась. Солнце светило, от камней шел теплый пар, а от очага невообразимый запах жареного мяса. Невдалеке, из-за большого валуна вытекал большой и быстрый ручей. Она зашла за валун и улыбнулась, маленькая заводь парила небольшими облачками. Наташа наклонилась и потрогала воду рукой. Она была почти горячей.  Наташа сбегала к нартам, принесла шкуру, бросила ее на теплые камни и, быстро раздевшись, с удовольствием растянулась в воде.
На дне она увидела золотые камешки.
«Когда не станет птиц и зверей, золото есть не будешь. Это место никто не должен знать. Жаль. Но его знаю я и это тоже плохо».
И с сомнением добавила. «Наверное».
Но воздух наверху все-таки был морозный и волосы стали покрываться инеем, да и солнце уже стало светить по-вечернему. Она насухо вытерлась мягкой пушистой шкурой, оделась и отдохнувшая пошла к очагу.
Обойдя валун, она увидела Толлумана. Он сидел и наминал горячее мясо, а на вертеле уже жарились следующие порции.
Наташа села напротив, взяла зажаренную тушку и откусила, прикрыв от удовольствия глаза.
Толлумана не было почти весь день, но Наташа ни о чем его не расспрашивала. Он поднялся, и кинул перед ней хорошую связку свежих серебристых шкурок песцов. Песцы просто паслись здесь в самом прямом смысле этого слова и сыто бродили вокруг острова, поглядывая на непрошеных гостей.
Наташа улыбнулась и сказала.
-Там, за валуном,  можно привести себя в порядок.
Наевшиеся и разомлевшие от тепла, они крепко проспали на теплых камнях всю ночь.
-Жалко расставаться с этим местом. Сюда нельзя ходить, оно не принесет счастья.
- А что принесет счастье? Нищета? Или гаданье шаманов, будет улов в этом году или не будет, будет зверь или не будет и, что у нас в этом году будет жариться на вертеле? И вообще будет ли у нас очаг во время длинной и холодной ночи? 
-Тимир всем предлагал разводить оленей. Мясо, круглый год! Молоко! У поморов жир, у нас панты. У поморов моржовая кожа у нас оленьи шубы. С юга можно вести дерево на оленьих упряжках. Я каталась верхом на оленях, это просто здорово! Мы с Тимиром никогда не мерзнем и всегда сыты!
-За золото и парапар все это можно просто купить и твой Тимир это знает! Золота  у него, между прочим, хватает на обмен. Да, для нас оно не имело цены, пока на нашу землю не ступили чужаки. Им нужно золото, нам их товар, им нужен  парапар, нам их железное оружие.
-Чтобы защищать от них золото и парапар! – Воскликнула Наташа.
-Да, но наш народ не будет нуждаться ни в чем! А быть привязанным к оленю? Нам? Нет! Мы свободные, мы воины!
-Бандиты вы и живете за счет награбленного. И эти русские, -
Наташа кивнула в ту сторону, откуда они ехали, - ничем от тебя не отличаются. Они грабят эту землю, вы землю коряков, юкагиров и всех соседей вокруг. И за золото с парапаром вы перебьете друг друга и нет свободного народа. Народ может быть свободным, когда он ни от кого не зависит и надеется только на себя. Я говорю, наше богатство это олени! Все, кто в нашем поселении имеет оленей, имеют все. Ты отстал от жизни.
Толлуман расхохотался.
-Хорошо, раз ты меряешь все оленями, то этим летом я буду иметь столько оленей, сколько у всех разом взятые. Парапар сделает свое дело. Что еще ты хочешь?
-Золотой лук, стрелы и … зубы!
Не растерявшись и стараясь быть серьезной, ответила Наташа и, не выдержав, прыснула от смеха.
Толлуман  расхохотался.
-Все, что пожелаешь, Незабудка!
Наташа перестала смеяться и спросила.
- Толлуман, неужели ты меня боишься?
Толлуман посмотрел на нее удивленным взглядом, а потом подумал, что действительно боится. Боится ее внимательных синих глаз, боится, что она оставит его, боится потерять ее, но вслух сказал.
 -В этом случае я тебя бы просто убил.
-Ты многое готов сделать, чтобы я перешла на твою сторону.
-Я еще не решил, что с тобой делать.
-Что же тебя останавливает?
-Ничего. Думаю.
-И сколько…
Толлуман угрожающе посмотрел на нее, и лицо его не предвещало ничего хорошего, а бежать рядом с нартами ей совсем не хотелось.
Толлуман поднялся и они стали собираться в дорогу.

Загадочная яранга была уже совсем близко, но начавшаяся метель почти не давала им хода.  Снежные вихри непроницаемой пеленой мчались по тундре, колкий снег бил в лицо.
Они шли, придерживаясь за нарты. Толлуман протянул вперед руку и покачал головой.
-Плохо. Даже пальцев не видно.
Найта кивнула. Он достал веревку и стал привязываться к потягу, другим концом обвязал Найту, чтобы не потерять друг друга в пурге.
-Досхун, - он потрепал его по голове, -  как всегда, надежда только…
Но он не договорил и в спешке стал обратно развязывать удивленную Найту, беспокойно оглядываясь по сторонам. Досхун  тихо и злобно рычал в метель. Толлуман схватил Найту за руку и достал нож.
-Ни шагу от меня.
 Он освободил Досхуна и отвязался сам, не переставая прислушиваться и вглядываться в пелену.  Найта была уже во всеоружии.
-Толлуман, неужели волки?
-Да.
И тут Досхун с рычаньем кинулся в пургу, и там завязалась битва.  Рев, визг, громкое дыханье и хруст костей. Совсем рядом. А прямо на Наташу летел волк с красным оскалом. Время вдруг остановилось. Наташа видела его горящие глаза, смотревшие прямо ей в лицо, видела его огромные клыки, приближавшиеся с неимоверной скоростью. Толлуман мгновенно оттолкнул Наташу, и волк бросился на него. Он успел увернуться от хищного оскала, и волк кувыркнулся через него  в снег. Толлуман кинулся следом в белую мглу и тут же раздался жалобный вой. Наташа оглядывалась по сторонам и ждала следующего нападенья. Вот, прямо из снега, перед Наташей возникла огромная пасть, целясь ей в горло. Наташа закричала и, отпрянув чуть назад, со всего маха вонзила нож в  нападавшего волка. Они упали, и волчище, обхватив ее горло, все крепче и крепче сжимал челюсти, обдавая лицо горячим дыханьем. Воздуха стало не хватать и Наташа из последних сил, еще раз ударила волка в бок, стараясь вонзить нож, до самого упора. Волк вздрогнул всем телом. Толстый капюшон не давал прокусить горло слабеющему волку, но не смотря на боль, он продолжал сжимать челюсти, не давая Наташе дышать.
В голове Наташи зашумело, руки ослабли, скользкий от волчьей крови нож упал в снег.
 
Толлуман, сквозь порывы ветра слышал отчаянный крик Наташи и думал только о ней. Он с ожесточением расправлялся с волками, чтобы быстрее прийти к ней на помощь. Один уже недвижим, двое других кидались на него и отскакивали, выжидая удобного случая, чтобы вцепиться в горло. «Главное, чтобы не захватили лицо пастью, это конец», думал Толлуман и  тут прямо на волков, словно возникший из воздуха, пружиной выскочил Досхун и снес их своей мощью, завалив в снег. Он яростно вцепился в одного из них. Толлуман кинулся на второго, вытянув вперед руку, чтобы защититься от пасти зверя. Волк сразу вцепился в руку. Толлуман не дав возможности ему подняться,  со всей силы вжал его голову в снег и нанес мощный удар ножом. Толлуман почувствовал предсмертную агонию волка, но захваченную руку, словно в капкан, он не отпускал. Вставив между клыками нож, с неимоверным усилием и отчаянным криком, Толлуман с трудом высвободил руку, сдирая волчьими клыками одежду вместе с собственным мясом, уже не чувствуя никакой боли. Он подскочил, и кинулся в сторону, откуда слышался крик Наташи, мельком увидев, как Досхун рвал своего врага.

А перед глазами Наташи вдруг все просветлело. Солнце!
Совсем другое. Луга зеленые вокруг, деревья кажутся до самых небес, даже горизонта не видно! Тепло! Теплее, чем летом!
-Так вот ты какая, дочка! – Прошелестел ветер возле ее уха. Ей показалось, что по ее щеке, кто-то нежно провел. Но она никого не видела.
-Красивая ты! – Прошептал голос. – И счастливая!
-Мама! – Воскликнула Наташа. - Ма-ма!
Перед ней появилось озабоченное лицо отца.
-Ты чего? Наташ? Не балуй, давай.
Лицо отца стало превращаться в Толлумана.
Он сидел перед ней на коленях в снегу и гладил ее лицо черной от запекшейся крови ладонью. Одежда изодрана в клочья, волосы в красном снегу.
Вдруг Толлуман  хватает Наташу и крепко прижимает к себе.
 -Если бы ты собралась к родителям, - сказал он, - я бы пошел за тобой.
-Они не взяли меня к себе, Толлуман, – хрипло и тяжело дыша, проговорила Наташа, - а мне так хотелось. Там очень тепло, всегда тепло и спокойно.
Еле живая, она никак не могла надышаться. 
-Ты никогда не будешь мерзнуть. Вот увидишь! Я обещаю.
Посмотрев ей в лицо, он улыбнулся и добавил.
-А вот спокойной жизни обещать не могу, у меня не получиться.
Наташа улыбнулась ему в ответ и посмотрела в сторону.
 Там, с остекленевшими глазами и исковерканной мордой лежал волк, в его пасти намертво был сжат обрезанный клок капюшона. 
«Промахнулся совсем малость. Наверно права мама, я счастливая»!
-Сколько их было? – Спросила она вслух.
-Пять.
Ответил Толлуман и чуть улыбнувшись, добавил.
-У них не было никаких шансов, против нас, троих! Наверно нам еще рано знать, что твориться на небесах.
Взлохмаченный Досхун сидел рядом и, глядя на них, тихо поскуливал.
Они потихоньку, помогая друг другу, сделали небольшое укрытие от ветра и разожгли огонь. Наташа растопила снег и стала промывать рану на руке Толлумана и накладывать мазь. Достав из мешка тонкую пыжиковую ленту,  она ловко перевязала руку.
Он не сводил с Наташи глаз.
-Я смотрю на тебя и не чувствую боли, почему?
Наташа взглянула на него.
-Потому что доверяешь.
-Да. – Ответил Толлуман и, кивнув, утвердительно сказал.
-Доверяю.
Согревшись и отдохнув возле огня, Толлуман и Наташа сняли шкуры с убитых волков и стали собираться.
 Наташу, не смотря на ее сопротивление, Толлуман усадил в нарты и, запрягшись вместе с  Досхуном в упряжку, тронулись дальше.
 «Я не просто счастливая, - подумала Наташа, -  я очень счастливая»!


Тепло и светло. Желтый, мерцающий свет приятно успокаивал.
-Я никогда не видела таких странных иглу. Здорово.
Она сразу подошла к очагу и словно завороженная смотрела на него. Руки невольно потянулись к камням. Но она не стала их трогать, ощутив сильный жар.
- Страшно! Но мой отец говорил, что всему есть объяснение. А мне кажется, что там кровь земли.
Наташа даже поежилась от этой мысли.
-Раздевайся. – Сказал Толлуман. – Надо всю одежду просушить.
Она оглянулась по сторонам. Толлуман подвесил большой полог, отгородив ей место.
-Вот, возьми.
Он протянул  бархатное тонкое пыжиковое одеяло.
Наташа зашла за полог.
Сделав в одеялке прорези, она одела его и подпоясалась. Расчесав волосы и скрепив их в хвостик, вышла.
Увидев зеркальную стену, она подошла и улыбнулась, посмотрев туда.
Толлуман подошел и погладил ее хвост.
-Красивый, как хвост у желтого песца.
Найта же незаметно любовалась Толлуманом. Твердый взгляд, сильные руки, красивая грудь, на животе квадратики.
-Тебя совсем не страшит мой шрам? Когда я впервые после смерти увидел его, меня бросило в холод от страха.
-Мы встретились в мире духов и для меня твое лицо красиво.
Она повернулась к нему и потрогала шрам.
-Ты видишь глазом?
-Плохо, но кажется, что уже лучше.
Наташа оглянулась.
-Надо сделать свой очаг. Я не хочу там готовить еду. Он плохо пахнет.
Толлуман улыбнулся и, что-то достав из мешочка, насыпал в углубление на камне.
Наташа рассмеялась. Запах летних трав защекотал нос.
Она босиком ходила по мягкому полу, разглядывая жилище. В это время Толлуман нарезал снег и натопив его, они более-менее привели себя в порядок.
Наташа, сделала в своей «комнате» ложе из шкур и, наконец, почувствовав себя в безопасности, крепко уснула.
Толлуман прилег прямо возле огня и задумчиво на него смотрел.
Он до такой степени устал и напереживался за этот день, что никак не мог уснуть. Легкая нежная дрема окутывала мысли Толлумана, ласково играя его сознанием, заманивая в мир духов.
 Красные зловещие отблески пламени заполнили все вокруг и
лапы паука потянулись по его телу, обвивая плечи и грудь.
В душе вспыхнул огонь, и появилось странное, приятно волнующее чувство.
Ему хотелось мести, и он знал, что это выполнимо.
Ему хотелось власти, и он знал, что это выполнимо.
 Ему хотелось наслажденья, и он знал, что это тоже выполнимо.
 Со счастливой улыбкой, Толлуман наконец-то уснул.             

Сегодня утром, когда Наташа еще спала, Толлуман стал собираться в поход. Он много заполнил мешочков и с упоением думал, как у людишек загорятся глаза, если он предложит нескончаемый запас огненного парапара. И как они захотят им завладеть, забыв об опасности, забыв о чести.
Борьба, в которой победителем станет смерть!
Смерть, которую победит он!
Сквозь свои думы Толлуман услышал, как к нему подошла Наташа.
-Ты говорил вслух, - тихо сказала она, - и ты понимаешь, что твоя борьба - это смерть.
-Да, это смерть.
-Ты прав, наша земля не любит слабых. Зачем тогда ты обнадеживаешь наш народ и заставляешь лениться? Они превратятся в рабов огня, и не будет больше Настоящих людей. Их сожрет паук. А тебе будет все мало и мало. Отработка долгов. Рабство. Разбой! Между своими? И вот вся земля уже твоя и вот уже дети тебе говорят ты старый, пора! Теперь мы будем владеть парапаром. И все! Ты становишься Оленем! Ты тогда будешь счастлив?
Толлуман схватил Найту и с силой встряхнул.
-Слабовольным нет места в этой жизни. Сильные останутся. Только поэтому еще существует наш народ и наша земля.
-Паук разжигает вражду. Ты говоришь, выживают сильные, только эти сильные наживаются на слабых, ими владеет обогащение. Наш народ погибнет, если мы не будем помогать друг другу, если мы не будем выручать друг друга, если убитый зверь не будет разделен на всех.
-Жизнь это борьба!
-Жизнь, это любовь! – Со слезами на глазах воскликнула Найта.
-А ты, ты бесчувственный чурбан!
-Чьшурпан? Что такое чьшурпан? – Услышав незнакомое слово, спросил Толлуман и  угрожающе подошел к ней. 
-Не скажу.
-Говори!
 Найта крепко сомкнула губы и демонстративно уставилась на Толлумана.
 -Я заставлю тебя сказать. – Проговорил Толлуман, наступая. Непонятная ярость вдруг вспыхнула в его сердце.                Но глядя в ее глаза, мысли неожиданно спутались, и голова пошла кругом.  Наташа стала отходить назад и, воспользовавшись его секундным замешательством, резко схватила большую шкуру, с силой швырнула на Толлумана и  быстро выскочила на улицу.
Она невольно зажмурилась и, поскользнувшись, чуть не упала.
Несмотря на мороз, солнце просто пекло и сверкало. Снег, как лед.  Через несколько шагов начинался уклон и Найта, хитро улыбнувшись, прижалась к иглу, поежившись от ее обжигающего холода.
Толлуман  с негодованием освободился от шкуры и бросился следом за Найтой. Со скоростью выскочив, он с такой же скоростью пролетел по воздуху, обо что-то споткнувшись, а упав, уже не мог остановиться. Ветер и солнце делали свое дело на совесть. Он покатился по уклону вниз, барахтаясь и копошась, но поняв всю бессмысленность своих действий, вдруг раскинул руки и, захохотав, покатился вниз.
Наташа улыбнулась и заскочила обратно в иглу.  Там она быстро натянула комбинезон, взяла кухлянку для Толлумана, колючие ледоступы и, прихватив пару очков от солнца, вышла на улицу. Далеко внизу сидел Толлуман.
-Э-хэ-хэ-э-эй! – Крикнула она ему, маша ледоступами.
 Толлуман оглянулся и замахал ей руками.
Она села на гладкий снег и поехала.
-А-а-а-а! – От удовольствия заверещала Наташа, набирая скорость.
Толлуман поднялся и с хитрым выражением лица, ожидал ее, чтобы поймать.
Найта увидела его лицо, и ее вдруг охватил какой-то смешной страх, и ей сильно захотелось обратно.
 -А-а-а-а! – Уже совсем по-другому кричала Наташа и  попыталась остановиться.
Держа в руках ледоступы и цепляясь ими за лед, она стала второпях карабкаться назад, но ее почему-то неумолимо разбирал смех, один ледоступ выскочил и покатился вниз. Толлуман, улыбаясь, его поймал. Следом поймал кухлянку, очки и довольный, оделся. Наконец Найта смогла остановиться. Держась за ледоступ, она совсем ослабла от смеха и при малейшем движении, начинала сползать.  Толлуман же, ловко орудуя одним ледоступом, и ворча как медведь, быстро подбирался к ней и уже вот-вот схватит ее за ногу. Наташа резко откатилась в сторону и поехала вниз мимо Толлумана, скорчив ему рожицу. Толлуман, смешно возмущаясь, бросился к Наташе и, мигом докатившись до нее, схватил в охапку и они, хохоча, покатились дальше.
-Ты очень смешная! – Сказал, смеясь Толлуман, глядя на веселую Наташу.
 – У меня сразу куда-то пропадает злость.
Он смотрел на ее лицо.
-Ты стала как прежде, красивая. Синяки прошли.
Он потрогал ее нос.
-И ссадины тоже.
Наташа улыбалась и молчала. Капюшон откинулся назад, и он погладил ее волосы.
- Ни одна волосинка не упадет с твоей головы. Я никому не позволю причинить тебе боль.
Наташа продолжала молчать и смотреть на него.
Толлуман усмехнулся.
-Хорошо, я не буду спрашивать, что такое чьшурпан. Но сейчас мне кажется, что я действительно похож на это слово.
Наташа прыснула от смеха, слезы покатились ручьем.
Толлуман, улыбаясь, смотрел на нее.
-Прости, - сквозь смех сказала она, - я не буду больше так называть тебя.
-Договорились. – Смеясь, сказал Толлуман и, поднявшись, протянул ей руку.

      
                8

                Не мы первые


Найта горела желанием найти шайку русских и расквитаться с ними по всем правилам мести, но Толлуман не хотел брать ее с собой. Он загрузил нарты парапаром и, улыбнувшись Наташе с ненавистными ей  словами «режь мясо, женщина», поехал искать стоянку русских.
Улыбка показалась Найте зловещей, и она не стала перечить.
Потому что ровно через час, встав на скользящие лыжи, она
рванула следом.

      Ветер больно бил в лицо снежным  градом. Толлуман по самый нос затянул капюшон. Перед глазами беспросветная стена.
На его пути завиднелось стойбище из трех яранг. Досхун, словно читая алчные помыслы хозяина, стал обходить его стороной. Толлуман, думая о разговоре с Наташей, скрепя сердце пошел за Досхуном. Следующее стойбище было поменьше, но Толлуман продолжал быстро идти, держась за спинку нарт, помогая  Досхуну преодолеть скользкий наст, а может преодолеть свое желание.  Досхун, словно медведь облепленный снегом, упорно и уверенно бежал рысью на запад и Толлуман невольно припустил ходу.  Без передышки и отдыха они бежали и бежали по нетронутому снегу сквозь  белую мглу.
Но вот моментально разъяснилось и, буквально перед ними возникла стоянка. Толлуман, многое знавший о собаках-компасах, не смог сдержать удивления и с удовольствием потрепал Досхуна по холке. Тот же, не отвлекаясь на такие мелочи, продолжал свой могучий неторопливый бег, правда иногда оглядывался назад и странно поскуливал, но Толлуман не обратил на это внимание.
Их заметили и наготове ожидали.
Толлуман остановился, сел на нарты, решив чуть подождать, а заодно и передохнуть.
Там закричали ему и замахали руками.
Толлуман поднялся и тоже махнул рукой.
-Давай к нам! – Крикнули ему со стоянки голосом Михаила.
Толлуман пошел один, приказав Досхуну сторожить.
-Ба-а-а! – Протянул Михаил, улыбаясь. – Наш воскресший воин!
Какая жалость, что твой волченыш затерялся где-то в пурге !
Он хотел подойти поближе, но Толлуман с силой воткнул перед собой копье.
-Ты задолжал мне, и я пришел забрать долг.
Михаил приподнял брови, но Толлуман уверенно продолжал.
-Отдаешь долг, покупаешь еще. Много! Очень много, я не возьму дорого.
-Мы же вроде, как враги - говорил Михаил, и прищур его был совсем не добрым.
- Мне без разницы, бери. Тебе ведь надо? А мне нужны собачки.
-Собаки? Эти собачки очень дорогие, особенно сейчас.
Толлуман крикнул Досхуну и тот важно потянул нарты к нему. Сдернув полог с нарт, Толлуман продолжил.
-Хотя я не особо настаиваю, найдутся и другие.
 Михаил подошел. Алчный огонь тут же вспыхнул в его глазах. Но уже совсем стемнело, и Михаил решил подумать до утра, оставшись с Петром на посту. Остальные же ушли в палатку.
 Толлуман разупряжил Досхуна, быстро соорудил укрытие от ветра и завернувшись в шкуру,  улегся прямо на снегу. Досхун примостился возле его спины, свернувшись в мохнатый калач.


Они еще все спали, когда  ранним утром, палатка с людьми и спрятанным там парапаром, отобранный при первой встрече, внезапно вспыхнула бешеным огнем.
Буквально через несколько минут крики смолкли. Никто не успел выскочить из объятий Красного Паука.
 Толлуман  среагировал моментально. Отскочив от своих нарт, как можно дальше, он тут же метнул нож в Петра, краем глаза увидев нацеленный на него лук. В это время Михаил с мечом в руках уже летел на Толлумана. 
Толлуман подхватил копье и приготовился к бою.
Но тут неожиданно перед его глазами, все вспыхнуло бешеным залпом.
Горящая стрела вонзилась в нарты Толлумана, и Михаил, поравнявшись в это время с ними, отпрянул назад. Вся его одежда в секунду взялась огнем и он, застонав, упал в снег, сбивая его с себя. Перевернувшись на спину, Михаил стал подниматься и вдруг увидел медведя.  Белый и лохматый, он абсолютно спокойно навел на него лук и выстрелил. Стрела попала в правую сторону груди. Он схватился за нее обожженными руками и опять упал.
 Медведь быстро подошел и сел перед ним на снег.
 -Ну, как ты себя чувствуешь, Михаил?
-Ух, ты, какая! – Хрипло усмехнулся он, узнав Наташу. Через боль, он все-таки улыбался ей, щерив зубы.
- Я знаю, Волченыш, - продолжил он, - ты не просила оставить себе жизнь и я не прошу.
Он без страха смотрел ей в глаза. Ему было больно, и она хорошо знала эту боль.
-А прав я был …
-Нет, не прав. Вы все ни в чем не правы.
Наташа наклонилась к нему, как бы невзначай опершись на стрелу, отчего Михаил тихо зарычал, стиснув зубы от боли, показала рукой на Толлумана, стоявшего возле недвижимого Петра, и тихо сказала.
-У меня еще брат есть, мой народ и моя земля. На самом деле они очень добрые, но я никому не пожелала бы стать их врагами. Так и передай своим, нас было только двое. Паук, да Волченыш.
Мой отец Назар был с ними!
 Она неожиданно ласково провела рукой по его щеке, но от ее ледяного взгляда по Михаилу пробежали мурашки.
-И мне очень жаль, что вы не с нами.
Она с силой ударила его по виску, и Михаил потерял сознание.
Толлуман не мешал Наташе свести счеты со своим врагом и не сводил с нее глаз, пораженный  ее  хладнокровием и умением вести бой. Эта прехорошенькая девчонка, оказалась жестким воином. Он вспомнил Тимира и улыбнулся. Толлуман вдруг понял, почему брат так спокойно отдал ему свою сестру. Тимир первый понял, что спасают не для того чтобы убить. Теперь Найта под крепким присмотром. Но об этом он скажет Наташе намного позже.
Толлуман не стал убивать Михаила и Петра, он поступил с ними так же, как они, бросив его на кровавом снегу. Он знал, что такое остаться беспомощным и умирать от  ледяного дыхания полярного ветра или по кусочкам, быть заживо съеденным злобными песцами.
   Они стали осматривать стоянку. Наташа подошла к пепелищу со сгоревшей палаткой и смотрела.
Ее лицо не выражало ничего. Он подошел к ней. Она резко повернулась к нему и вдруг  ее глаза наполнились слезами, а губы задрожали так сильно, что Толлуман испугался, прижал ее к себе и стал гладить по голове, не зная, что и говорить в этом странном случае. Ведь сама сожгла, хотя еще вчера была против войны.
-Не плачь, это еще не последние, их много. Вернее не первые, или как, не мы первые начали, вот.
Он стал вытирать ей слезы на лице, но только все размазал, копоть, кровь. Она смотрела на него. Только что, ледяные до озноба глаза, теперь смотрели на него с таким неподдельным горем, что ему самому стало муторно.
-Ненавижу их. - Сквозь зубы проговорила она. - Ненавижу за эту войну. Поехали отсюда быстрее.
 Забрав с собой только упряжки с собаками, и не тронув награбленного чужаками, они отправились в обратную дорогу.
 Петр пошевелился и стал тяжело подниматься. Толлуман, придержав собак, сошел с нарты. Он молча оставил им упряжку с тремя собаками, сверток мяса и, нагнувшись к уху Петра, прошептал.
-Передашь Михаилу, что теперь мы в расчете!
Вернувшись, он крикнул собакам.
-Хэй, хэй, пошли!
Но сделал он это не от сочувствия к ним. Немного отъехав, он остановился и посмотрел назад. Петр затащил Михаила на нарты и собаки прямым ходом устремились в сторону заходящего солнца.
Толлуман понял, что главная стоянка русских была ближе к реке, и до нее осталось не так уж далеко.
Его не страшили расстояния, он знал, как выжить в, казалось бы, смертельном холоде. Умел добыть еду и знал, как ее найти.
Толлуман взглянул на соседние нарты и улыбнулся. Там, спокойно и ровно дыша, спал «белый медведь».


     Бэргэн с Тимиром чуть опоздали на разборки Толлумана и Наташи с русскими. Стоянка еще дымилась, и ее остатки вызвали некоторое удивление у Тимира и полное восхищение у Бэргэна.  С помощью парапара, Толлуман и Наташа  одолели  человек семь-десять крепких мужиков.  Они остановились возле сгоревшей палатки и Тимир нахмурился. Он еще более уверенно почувствовал себя, думая о своих планах. Потом он усмехнулся и, сказав Бэргэну «теперь они в расчете»,  поехали дальше по следам русских беглецов.
Вдалеке, возле реки показалась большая стоянка. Они оставили собак, и пошли дальше пешком. Слегка мела пороша, Тимир и Бэргэн легли в снег, и одежда из белого оленя сразу сделала их абсолютно невидимыми. Спокойно и не торопясь, они к заходу солнца обогнули всю стоянку. 
Это оказался русский лагерь «шапок» в сто. Оценив обстановку наметанным глазом, Бэргэн сразу понял всю его мощь. Но усмехнулся про себя. В одно прекрасное раннее утро, когда заспанное солнце не в силах будет пробиться сквозь пургу, этот лагерь прекратит свое существование. Это наша земля!
На обратном пути, они вновь заехали на сгоревшую стоянку, и стали, не торопясь все осматривать, но брать Тимиру, почему то ничего не хотелось. Тоска сдавила грудь,  и они быстро покинули «нехорошее» место.
-Бэргэн, что в голове твоего сына? Какие планы?
-Не переживай, хорошие планы. Это же мой сын! Тимир!
Гордо и уверенно сказал Бэргэн.

Но планы его сына были не понятны ему самому. Противоречивые мысли не давали покоя. Толлуман больше молчал. Они оба уже три дня молчали. Почти все свободное время он заполнял и заполнял парапаром мешочки, сделанные из кишок медведя и, сложив на нарты, куда-то отвозил.
- И не вздумай ходить за мной.
Коротко бросал Толлуман Найте, и опять тишина.
Наташа скоблила волчьи шкуры и искоса поглядывала на Толлумана. Изредка они встречались взглядами и, хмурясь, сразу отворачивались.
Сегодня он основательно стал собираться. Наташа не любопытствовала и занималась своими делами.
Рано утром Толлуман подошел к пологу, за которым спала Наташа.
 Шкура сразу откинулась, и Наташа подошла к Толлуману.
-Не смотри так мне в глаза. – Сказал он. - Ты остаешься.
Наташа схватила его за руку.
- Да почему? Толлуман?
-Режь мясо, женщина.
И он быстро вышел. Вслед ему что-то полетело, потом еще и еще.
Толлуман улыбнулся, вздохнул и подошел к Досхуну.
-Досхун, я очень рад, что Незабудка будет меня ждать.
И посмотрев на двери, наклонился к уху пса и шепотом сказал.
-Я в ней уверен.
Нарты тронулись, а Толлуман, как всегда, побежал рядом.
Отъехав на некоторое расстояние, он остановился и повернулся.
 Вокруг только чистый горизонт, яранги как всегда не было видно. Он в который раз удивленно покачал головой и спокойно побежал дальше.

Толлуман остановился невдалеке от довольно большого лагеря и стал обосновываться.  Как он и думал, через некоторое время от лагеря отделилась упряжка собак и понеслась в его сторону.
Он поднялся и, взяв в руки копье, стал ожидать.
Собаки приближались, и Толлуман  увидел Михаила. Вот этого они оба уж точно никак не ожидали.
«Там сотни людей, а выскочил именно этот». Недоумевал Толлуман.
От неожиданности Михаил тоже растерялся.
«Черт! Он, что, один на этой чертовой земле»? 
 Он не знал, что можно ожидать от этого ненормального Паука, и первой мыслью было его просто убить. Вторая мысль была еще ненавистнее, «Волченыш рядом»! И он невольно осмотрелся. Но был приказ доставить его в лагерь, и ему пришлось сделать вид, что не знает его. Толлуман усмехнулся про себя и сделал то же самое.
Михаил из-за своей гордости ничего не сказал о встрече с одноглазым и о его русской девчонке, и Петра уговорил помалкивать. Это было бы для них настоящим позором. Он сказал, что на них напал целый отряд северных грабителей, и они вдвоем еле унесли ноги, а остальные погибли в неравной схватке.
А Толлуман был уверен, что так все и произойдет и решил, загрузившись парапаром, под видом торговца проникнуть в их лагерь и осмотреться.
Михаил видел, с каким увлечением слушал начальник лагеря Толлумана и с каким интересом разглядывал товар. Михаил нахмурился и скрылся с глаз. 
Толлуман говорил, если поехать на место, то он много продаст парапара, начальник кивал головой и ухмылялся наивности чукота. -Езды три дня на хороших собаках, объезжая оленных. Бери много нарт и много возьмешь.
-Сначала посмотрим, а потом сторгуемся.
Толлуман усмехнулся, недобро сверкнув глазом.
-Половину сразу, а то ведь я могу найти и другого покупателя.
И наклонившись к его уху, тихо сказал.
-На самом деле, это только кажется, что здесь никого нет.  Надо быть очень осторожным. Даже в твоем отряде найдутся недоброжелатели, а скорее доброжелатели.
 Начальника несколько покоробили, вдруг смелые слова одинокого и отнюдь не глупого чукота, но он не придал этому особого значения. Местность просматривалась на километры, вокруг ни души и неожиданностей произойти просто не могло.
 Старшим отряда, как в насмешку, назначили опять Михаила. Он говорил на местном языке и хорошо знал торговлю с чукотами. На следующее утро, загрузив нарты мукой, солью, крупой и различным скобяным товаром, отряд в двадцать человек  на собачьих упряжках выехали из лагеря и помчались следом за Толлуманом, в сторону владений Красного паука.

               
               
               



                9
               
                Шальные люди 


Не смотря на разногласия в поисках правды, Ватап и Харысхан согласились с Тимиром, отложить выяснения до лучшего времени и занялись сборами войска.
Бэргэн же был несколько недоволен.
-Нет, нельзя идти в бой, ожидая нож в спину.
-Почему  ты так решил, Бэргэн?
- Мы с тобой в одной байдаре и ты найдешь правду. Но Ватап и Харысхан этого не хотят.
-Они не посмеют. – Улыбнулся Тимир. - Они шаманы и месть духов,  страх перед иными мирами, для них страшнее смерти, потому что там, - Тимир показал на землю и шепотом сказал в ухо Бэргэна, - там смерти нет!
От слов Тимира Бэргэн даже вздрогнул, но, спохватившись, засмеялся и так же шепотом ответил.
- Как хорошо, что я воин и в бою могу расстаться с жизнью.
Они засмеялись, потрепав друг друга за плечи.
-Тимир, я хочу тебе сказать. Не переживай за сестру.
Тимир  посмотрел на Бэргэна и окончательно расхохотался.
 Бэргэн смотрел на него с недоумением.
-Бэргэн, - вытирая слезы смеха, проговорил Тимир, - тебе надо переживать за сына, я точно говорю.
Бэргэн смешно приподнял брови.


Наконец-то Тимир  подходил к своему дому и замер.
«Сегодня день рта, растянутого до ушей», - с улыбкой подумал он.
Возле дома стояла прекрасная небольшая яранга, а над ее макушкой вился дымок. Он принюхался и усмехнулся, дым пах парапаром, «быстро Туяр освоилась», но в душе была радость.
Он слышал возню и осторожно подойдя, заглянул.
-Вот. - Вдруг громко сказала Туяр, что Тимир от неожиданности даже вздрогнул, но продолжал молчать. Он понял, что она разговаривала с собой.
 -Жить будем здесь.
Внутри яранги она мастерила полог.
-Спать здесь и детей рожать здесь, – голос ее крепчал, - я не росомаха, чтобы в дупле...
Она нагнулась, увидела мужские сапоги и на минуту замерла. Распрямившись, Туяр резко повернулась к Тимиру. Раскрасневшаяся от усердного дела и подбоченившись она сказала ему.
-Так? – И себе ответила. – Так!
Тимир рассмеялся.
-Раз полог готов, то так!
Он шагнул к ней и посмотрел в глаза, сердце лихорадочно забилось.
                *****

Тимир стоял и смотрел на темную плотную стену падающего снега.
«Последний снег этой весной. Много снега, много крови».
 Тимир прислушался, кто-то шел. Уверенно. Свой.
Из снега вышел Бэргэн.
Они кивнули друг другу и  Бэргэн сказал.
-Завтра хороший день. Надо выступать. Все готово.
-Да, Бэргэн. Все готово. На переговоры возьми трех воинов, кто сталкивался с русскими, уравновешенных, и готовых к неожиданностям.
-Ты все-таки решил с ними говорить. Тимир, со всех концов идут вести о разбойничьем нраве чужаков.  Они ищут место рождения Огненного Парапара. Пытают, грабят, насильничают.
-Ты помнишь Назара? – Спросил Тимир.
Бэргэн кивнул.
-Назар - светлый. – Проговорил он. - В глазах тех людей было солнце, и мы с удовольствием учились друг у друга. У этих, вечная тьма, жаждущая наживы и крови. Мы дадим им и то и другое. Они захлебнутся в собственной крови.
Бэргэн взглянул на Тимира и вдруг улыбнувшись, сказал.
-Как-то раз пошли мы на охоту в сторону моря, я с сыном и Влад с Олежой. Влад такой серьезный, стремительный, да ты должен их тоже знать, а Олежка шустрый малый, молодой, азартный.
-Уж не тот ли, который шкуру медвежью похоронил?
Бэргэн улыбнувшись, кивнул.

               
                Дрессировщик
                /воспоминание Бэргэна/      

-Вот это хозяин!
Олежа был в благоговейном ужасе. Медведь одиноко и величественно вышагивал по простору своей снежной родины и, заметив людей не останавливаясь, абсолютно не меняя хода, направился в их сторону. Он шел, как будто на дружескую встречу. Все замерли, взяв наизготовку луки. Вдруг Олежа засуетился и, полазив по карманам, достал кусок сахара.
-Всем стоять. – Тихо сказал он и, сдвинув набекрень шапку, пошел навстречу медведю.
 Медведь приостановился и принюхался. Олежа поскоблил сахар и пустил сладкую пыль по ветру, прямо в нос медведю. Медведь чихнул и облизнулся розовым языком. Олежа потихоньку подходил все ближе и ближе и остановился, протянув руку с сахаром. Медведь тоже без всяких признаков агрессии, не спеша подходил к Олеже и буквально в метре замер. Олежа пошел к нему и словно собаке протянул сахар на ладошке к самой его морде. 
Медведь слизнул и стал на дыбы, в двухметровый рост, жуя и пуская от удовольствия слюни, приведя в полный восторг Олежу. Он опять полез в карман и, улыбаясь, оглянулся на друзей и увидел, как Влад уже отпускал тетиву лука.
-А-а-а-а! – Заорал он и резко кинулся наперерез стреле, прямо к медведю. Смертельно испугавшийся медведь высоко поднял огромную лапу, грозя просто сорвать голову Олеже, отскочил, упал и закрутился со стрелой в груди. Олежа c простреленным плечом упал рядом.
-А-а-а-а! – Опять заорал Олежа, не обращая внимания на свое ранение и, чуть ли не со слезами смотрел на умирающего и, как ему казалось, добродушного великана.
-А-а-а-а! – Он обернулся и с ненавистью посмотрел на друзей.
Выхватив взглядом Влада, Олежа с остервенением бросился к нему, удивленному и ничего не понимающему.
Бэргэн мигом подставил Олеже подножку и, упав вместе с ним, с силой вжал его в снег. Олежа же орал, проклиная весь род человеческий начиная с сотворения Адама, «убийцев невинных тварей». А потом заорал Бэргэну в лицо.
-Да слезь с меня, я тебе не нэвъэн! /жена/ -  и толкнул его в грудь.
Бэргэн засмеялся.
-А ведешь себя, как - и по русски добавил – баба.
 Вставай, пошли шкуру снимать с твоего медведя. Будет подарок твоей баба.
И, качнув головой, добавил.
-Это зверь, нельзя выпускать его из вида.
Для большей убедительности он подошел к Толлуману со спины и, подняв руки,  устрашающе зарычал.
-Я мертв. – Коротко сказал Толлуман и упал.
 А Влад, ни на кого не обращая внимания, уже спокойно снимал шкуру.
Вечером все стойбище собралось возле костра и все лакомились жирным вареным мясом медведя, и всерьез сочувствовали Олеже, слушая его душетрепещущий  рассказ, а потом, со вздохами, помогали  хоронить  шикарную шкуру. А почему и не посочувствовать хорошему человеку!


Тихо и мирно, Бэргэн, Тимир и трое сопровождающих воинов на двух упряжках подъезжали к лагерю русских. Они  громко разговаривали, и перекликались друг с другом, чтобы их услышали. Западня была готова. Снег прекратил идти. Развиднелось. Но поднялся ветер и, подхватывая его снизу, закручивал в вихри.
Их заметили и ждали.
Молча пропустив упряжки в лагерь, чужаки не спускали с них глаз.
-Чем обязаны таким непрошеным гостям?
Тимир, видя слишком уверенный и наглый вид чужака, говоривший на их языке, пошел в атаку.
-Вы обязаны уйти на ту сторону реки. Это граница нашей земли и вам не следует идти дальше.
 Нагло сощурившись, чужак спросил.
-Кто нас остановит, не ты ли? Да и воин ли ты? Где твои отметины?
-Ты прав, я торговый человек и не люблю резни.
Я люблю хороший обмен. Люблю удивляться новому и ценить полезное.
-Вот и топай ценитель, пока цел.
Тимир усмехнулся и сокрушенно покачал головой.
- А знаешь, что я больше всего люблю? - Вдруг неожиданно по - русски сказал Тимир. - Я люблю удивлять других.  Мне очень жаль, что все так получается.
Бэргэн громко и резко выкрикнул.
Снег вокруг поднялся дыбом и оттуда, словно духами вылепленные, сотни северных воинов разом оказались в лагере.
 Голова  переговорщика слетела с плеч, так и не успев удивиться.
 Палатки в один миг заарканены и завалены. В ход пошли копья. Снег с жадностью впитывал кровь, превращаясь в жуткое месиво. Рукопашная схватка, словно адский косарь валила воинов, словно 
 обезумевший зверь терзала их тела. Черные рты исказились болью, глаза полные ярости и ненависти. Нет пощады, нет страха, нет сожаленья. Только смерть! Смерть, которая настигнет каждого чужака, посмевшего замахнуться на них мечом.
После многочасового побоища, тела врагов были сожжены все до единого. Только кровавый снег напоминал о жестокой схватке, да вой волков, почуявших запах смерти.
Лагерь был стерт с белоснежного лица Великой Степи.



Отряду в двадцать человек во главе с Михаилом повезло. Они прошли в белой метущей мгле почти рядом с войсками Бэргэна и Тимира и разошлись, не заметив друг друга.
Но Толлуман прислушивался к ветру, чувствуя какую-то тревогу и неизбежность начавшихся событий.
 Они все были с виду спокойны, и лишь косые взгляды невзначай, выдавали их волнение.
 Упряжки собак чужаков размеренно бежали в сторону яранги Толлумана.   
-Ну, расскажи воин, как ты нашел этот парапар?
Поравнявшись с Толлуманом, спросил Михаил.
Толлуман бежал рядом с Досхуном и молчал.
-У нас его называют земляным дегтем, но в таком количестве я его вижу впервые.
Михаил вдруг соскочил с нарт. 
-Я с тобой разговариваю или со снеговиком? – И хотел схватить его за одежду, но Толлуман перехватил его руку. Двое из отряда сразу подскочили, схватившись за мечи.
-Вас сейчас много, - сказал Толлуман, - но пару тройку я успею забрать с собой и в первую очередь тебя.
Они сверлили друг друга глазами, готовые растерзать на месте.
-Так мы идем дальше? – Ухмыльнувшись, спросил Толлуман, отбросив  руку Михаила.
Михаил гаркнул на своих, и все последовали дальше.
Все три дня пути Толлуман с ними не разговаривал, только изредка и коротко отвечал на вопросы или не отвечал совсем. Ел отдельно, вместе с верным Досхуном.
 Русские, что-то тихо говорили Михаилу и объясняли ему, но он отвечал, что приказы не обсуждаются, и грубо затыкал рот. Петр, как всегда всех успокаивал.
Приехав почти в потемках, русские наскоро разбили палатки и обосновались довольно не плохо.
-Утром товар будет готов.  Следующую ночь еще. – Сказал Толлуман, поглядывая на иглу. Ему не терпелось быстрее зайти и увидеть Наташу. Он быстро привязал Досхуна и нырнул в иглу.
 -Что ты хочешь брать взамен волшебного масла?
С ходу заговорила Наташа, вместо приветствия. Она лежала на шкурах спиной к нему и даже не повернулась.
-Ты голодный? Вон еда. – Она показала на очаг. Камни возле него ломились от жареного, вареного, копченого мяса и рыбы. Горячий взвар из сухих ягод и трав, отваренные грибы из осенних заготовок, его любимая кровяная каша, лепешки.
-Ты голый? Вон одежда.– Она показала в другую сторону. Там лежала стопа аккуратно сложенной меховой и кожаной одежды, рядом стояла обувь, хоть раздавай. 
Затем, показав на стены и полки, сказала.
 -Оружия, снасти, посуда. У тебя все есть.
Толлуман  молча  раздевался и посматривал на нее, злость подкрадывалась к нему.
Он налил воды в долбленку и стал умываться. Наташа поднялась, зачерпнула воды, он подставил шею под ковш и тут же заорал, отскочив с вытаращенными глазами. Наташа обдала его ледяной водой и просто закатилась от смеха, глядя на его окончательно рассвирепевший вид. Она тут же, без всякой боязни после своей проделки, шагнула к нему и, почти касаясь его, сказала.
-А мяса, как видишь, я нарезала.
От ледяной воды по коже Толлумана побежали мурашки.
-Тебе тоже надо охладиться. - И, схватив ее в охапку, окунул головой в бочку с ледяной водой и, как мышонка кинул на шкуры. Наташа, в отличие от Толлумана, даже не пикнула. Спокойно поднялась, взяла белую шкуру, обтерлась и, закрутив ее на голове, с улыбкой повернулась к Толлуману.
-Ты боишься ледяной воды.
Толлуман молчал. Он подошел к шикарному очагу и сел возле камней. Наташа взяла одеялко, накинула ему на плечи и села рядом.
-Я ждала тебя, чтобы поесть вместе с тобой. Белый пес сказал, что ты возвращаешься.
Толлуман взял мясо, отрезал кусочек и поднес к  Наташиным губам. Она улыбнулась и хотела что-то сказать, но Толлуман опередил ее.
-А вот палец ты мне точно не откусишь.
-Это почему?
-У меня кость очень крепкая.
И они, засмеявшись, стали шутя кормить друг друга, после чего опять пришлось приводить себя в порядок.



Михаил сомневался во всем. Проведенная ночь без сна ничего не дала. Никто никуда не ходил и не выходил. Но утром, словно по волшебству, нарты действительно были наполнены мешочками с парапаром. «Там что, ключ бьет?», думал Михаил, с подозрением поглядывая на иглу. Но усмехнувшись своим мыслям, он откинул их как полный бред.
 Погода разъяснилась, солнце пригрело, талый наст засверкал зеркалом.  Из иглу вышла Наташа и Михаил остолбенел. Она, не обращая на него внимания, стала вывешивать шкуры и разную одежду на солнце, встряхивая и аккуратно разглаживая.
-Ты никогда не видел женщин? – Спросила Наташа, затылком чувствуя его взгляд.
-Таких, нет.
 Наташа обернулась.
Михаил в шутку прикрыл глаза.
-Да ты прямо ослепила меня. Как же я сразу тебя не разглядел?
Наташа промолчала и продолжала заниматься своим делом.
Он сделал шаг в ее сторону и Наташа замерла.
-Понял. Стою на месте.
Наташа развернулась и подошла сама, в ее руках сверкнул нож. Михаил, улыбаясь, отпрянул.
Наташа прочертила ножом полосу на снегу и демонстративно посмотрела Михаилу в глаза.
-За этой чертой, мгновенная смерть.
По-русски сказала Наташа и пошла дальше, заниматься своими делами.
-Да какими же судьбами тебя занесло к этим дикарям? – Крикнул он вдогонку.
Ледяной ком ударил ему в затылок. Михаил обернулся. Мимо прошел Толлуман, взял Наташу за руку и потянул в дом. Наташа мягко высвободилась и ответила Михаилу.
-В последнее время, мне почему-то стыдно, за цвет своей кожи. Только воспоминания об отце согревают мою душу.
Толлуман опять хотел взять ее за руку, но Наташа резко отстранилась. Зыркнула на Толлумана и зашла в дом.
-Даже так! – Заржал Михаил. – Наверно у меня есть шанс, заполучить этого волченыша.
Толлуман покачал головой.
-Шанса нет!
И зашел следом за Наташей.
Михаил смотрел вслед. К нему подошел Петр.
-Зачем тебе эти проблемы?
Но Михаил не ответив, задумчиво спросил.
-Петр, зачем он заманил нас сюда? Ведь это же очевидно.
Петр промолчал.

*****

Зайдя в  дом, Наташа сразу стала демонстративно резать сырое мясо, не дожидаясь ненавистных ей слов «режь мясо, женщина». Она молчала. В доме было почти жарко, и Наташа скинула верхнюю часть комбинезона, оставшись в тоненькой замшевой безрукавке. Волосы были собраны в хвост и прядями рассыпались по плечам. В синих глазах янтарный отблеск огня. Наташа казалась нежной и хрупкой. Толлуман смотрел на нее почти с восхищением, но был возмущен ее поступком перед чужаками. Он скинул уличную одежду,  швырнул ее на пол и уверенно шагнул к Наташе.   
Наташа взглянула на его сердитое лицо и показала палец.
-Порезала. Больно.
Толлуман перевел взгляд на ее палец. По пальцу, ручейком бежала темная кровь. Он взял ее за порезанный палец и нарисовал им у себя на груди маленький лук с натянутой стрелой, затем отодвинул Наташу в сторону, взял нож и сам стал резать мясо,  плотно насаживая куски на вертел.
А потом жестко сказал.
-Я не забыл, что ты женщина. Этот, - он кивнул в сторону русских, - тоже разглядел в тебе женщину. Я не хочу, чтобы эта стрела, - Толлуман показал себе на грудь, - оставила шрам в моем сердце.
Он поставил вертел с мясом над жаром и повернулся.
Шрам на щеке Толлумана стал багровым, глаз налился кровью.
Наташа подошла к нему.
-Я рядом с тобой. Но в твоей душе борьба. Ее исход решит, быть ли нам рядом дальше.
-Как я решу, так и будет!
И он с силой метнул нож в ледяную стену.
Наташа ничего не ответила, но от ее глаз потянуло холодком. Она отвернулась и ушла к себе.
Толлуман улегся на шкуры. Сердце стучало так громко и ему казалось, что Наташа слышит его. Он схватил лежащую рядом шкуру, сложил и положил себе на грудь, обхватив ее руками. Он искоса поглядывал в сторону полога, куда ушла Наташа, но там была тишина.
-Наше мясо горит. – Раздался ее голос.
Толлуман мигом подскочил к очагу. Подхватил вертел и положил на камни.
Мясо поджарилось, но не сгорело. Он опять посмотрел в сторону Наташи и не знал, как к ней теперь подступиться.
-Ты хочешь есть, иди сюда.
-Не хочу.
-Хочешь.
-Не хочу.
Толлуман взял ароматный горячий кусок мяса, подошел к пологу и стал с аппетитом есть.
-Очень вкусно. Почему раньше так никто не зажаривал мясо? Корочка хрустит. Жир бежит.
Пока он с аппетитом описывал вкус поедаемого мяса. Наташа спокойно вышла с другой стороны, села возле очага и, слушая Толлумана, с удовольствием стала наминать мясо. Толлуман  перестал жевать и с улыбкой обернулся.
 Наташа помахала ему ладошкой. Он подошел, сел рядом, чуть толкнув ее плечом. Она улыбнулась, положила голову ему на плечо, и Толлуман с удовольствием прикоснулся к ее волосам щекой.

А Михаил неожиданно даже для себя стал оказывать знаки внимания Наташе.
Он не стал больше называть ее волченышем, а в голосе вдруг появились мягкие нотки. Соратники посмеивались, а он отмахивался.
А сегодня, возле разделительной черты, которую провела Наташа, появилась смешная снежная фигурка, очень на нее похожая. На ее голове была повязана красивая разноцветная шаль.
Наташа звонко смеялась, узнав себя, и помахала рукой в сторону Михаила.
-Эту шаль я дарю тебе! – Поддразнивая Толлумана и щурясь от солнца, крикнул Михаил.
 Петр неодобрительно покачивал головой.
Толлуман ухмылялся, но фигурку не трогал.
Между ними даже начали налаживаться мирные отношения, но утро следующего дня принесло неприятную новость.
Двое русских нарт, с купленным парапаром, исчезли. А с ними исчезли и двое соратников Михаила.
Четверо были посланы в погоню, и было приказано « жизни их не жалеть».
Толлуман и Михаил весь день волками смотрели друг на друга, каждый думая о своем. Недоверие вновь вспыхнуло с новой силой. 
 А к вечеру в одной палатке вспыхнула драка. Михаил кинулся к ней, но оттуда показался направленный в его лицо лук с натянутой стрелой. Михаил замер. В это время палатка вдруг дернулась и разом обрушилась. Лучник, выпустив стрелу, промахнулся. Михаил рванул за лук, выхватил нож и резанул предателя по горлу.
Ничего не понимая, что стряслось, к Михаилу подбежали Петр и остальные соратники. В палатке продолжали барахтаться и вопеть.
- Петр, всех связать и разобраться. Предателей под смерть. Приказал Михаил и подошел к Толлуману, который спокойно собирал аркан. Ткнув пальцем ему в грудь, спросил.
 -Скажи, зачем ты меня спас?
Толлуман оскалился и, приблизившись, сказал ему в лицо.
-Чтобы самому убить и доставить себе радость.
-Ну-ну. – Усмехнулся Михаил и, резко развернувшись, ушел.
Толлуман смотрел ему вслед и чувствовал, что пора начинать действовать.
               
Почти всю ночь он не сомкнул глаз и с Наташей не разговаривал. Наташа, видя и чувствуя  его состояние, молчала. Иногда ей хотелось спросить, о чем он думает. Подходила к нему. Он переводил на нее невидящий взгляд, и она опять, молча, отходила. 
Толлуман смотрел на огонь, иногда закрывал глаза, о чем-то шептал и странно ходил вокруг него. Даже трогал на стене  большую голову оленя, и Наташа уже подумала, что вот сейчас Толлуман возьмет бубен. Но он медленно проходил мимо него и опять смотрел на огонь. В отсветах огня шрам на лице казался багровым, в глазах неистовый пламень, готовый вырваться наружу. Холодный пот ознобом прошиб Толлумана, зубы мелко застучали. Он сел на пол и вдруг упав, тихо и жутко застонал. Наташа кинулась к нему и, взглянув  в его почти безумные глаза, стала шептать. Он, не мигая, смотрел в ее глаза, и ему казалось, что сейчас там утонет, а он так и не сказал ей, что боится глубокой синей воды. Боится ее синих глаз. Он глухо закричал.
Но ее странный шепот, словно диковинная песня, нежно продолжал звучать. Толлуман не понимал о чем этот шепот и что это за слова, но они проникали в самое его сердце, глаза вот-вот наполнятся горячими слезами. И он, сквозь тяжелое дыхание, тихо сказал.
-Мужчины не плачут.
-Да, - тихо сказала Наташа, - но я знаю, у них плачут сердца.
Толлуман, не отрываясь от ее взгляда, стал приходить в себя и глубоко вздохнув, закрыл глаза. Наташа, примостившись на его плече, слушала громкий стук его сердца.
Утром он продолжал молчать, к еде не притронулся.
 Потом подошел к Наташе и, погладив ее по плечу, сказал.
-У тебя сегодня дел много на улице. Одевайся потеплее и выходи.
И ничего не объясняя, ласково выдворил на улицу. Через некоторое время вышел сам. Наташа тоже все делала молча, полностью доверившись Толлуману, но все-таки изредка и подозрительно поглядывала в сторону яранги.
Михаил, увидев Толлумана, быстро подошел к нему и стал уговаривать.
- Послушай, зачем тебе это все?  Продай нам место, где находится земельный деготь. Ты сразу станешь самым богатым и знатным человеком.
Толлуман молчал, как бы обдумывая слова Михаила.
-Земля отцов не продается. – Наконец ответил Толлуман, искоса поглядывая на ярангу, и презрительно добавил, провоцируя на ответные действия.
-Лучше порядок наведи в своем отряде, тойон. А то глядишь, завтра уже и не тойон.
Михаил перехватил взгляд Толлумана и яростно воскликнул.
-Осмотреть ярангу! - Пятеро сразу ринулись туда.
-Остальным оставаться на месте!
Все это время, Наташа была невдалеке, занимаясь собаками, и при этих словах молнией кинулась в иглу.
-Стой, Найта! - Воскликнул Толлуман, он уже чувствовал запах парапара,  и бросился в иглу. Михаил за ним.
Остальные ринулись следом. Создалась паника и неразбериха. Все уже делили парапар, заглядывая в заранее потушенный Толлуманом черный зев земли, забыв об опасности. Яранга наполнялась опасным испарением. Толлуман подбежал к Наташе, но она стала упираться и что-то кричать, но гвалт, крики и начавшаяся резня мешала Толлуману расслышать ее слова.  Михаил нашел их взглядом и устремился к ним. Толлуман  выхватив нож, кричал Наташе уходить из иглу. Но Наташа, что-то продолжала делать и никуда не уходила. Михаил с усилием пробился к ним и Толлуман встал в оборону.
-Давай хватай ее, - неожиданно крикнул он, - я помогу.
 Вдвоем они все-таки смогли вытащить Наташу из иглу, и только сейчас Толлуман заметил в руках Наташи огниво. Выхватив его, он кинулся обратно.
-Сто-о-ой! Чумной! -  Заорал ему вдогонку Михаил.
Наташа вырывалась из его рук, кричала, но он схватил ее за одежду и, крепко держа, быстро буквально волоком потащил подальше от иглу. Раздался взрыв. Михаил упал на Наташу, прикрыв голову руками.
Наташа с отчаянным криком оттолкнула Михаила и краем глаз увидела, как Толлумана выкинуло из проема яранги, и тут же раздался новый взрыв. Иглу подняло, снег под ней вспучился горой, и все взметнулось ввысь, разбрасывая вокруг черно-огненные глыбы льда. Толлумана отбросило далеко в снег, и  следом оплавленный снежно-ледяной пласт, шипя, упал и полностью накрыл его.
Наташа подбежала и стала пытаться сдвинуть его с места, но это было невозможно. Подбежал Досхун и стал быстро, поскуливая рыть снег. Наташа кинулась помогать. Михаил ножом резал снег и вытаскивал большими кусками.
Вдруг Наташе показалось, как снег зашевелился.
-Стоп! Осторожно! – Воскликнула она.
Михаил стал разгребать снег руками и, нащупав руки Толлумана, стал осторожно тащить.
Когда Толлуман упал, то своей тяжестью  продавил снег и ушел далеко вниз. Снежный пласт упал сверху, но его большая площадь не позволила провалиться глубоко, и он, уплотнив снег, остановился буквально в ладонь от лица Толлумана. Толлуман осторожно пошевелился и стал телом продавливать снег по сторонам, пока не смог перевернуться на живот. Он быстро расширял перед собой проход,  притромбовывая снег обгоревшими руками. Главное, чтобы  хватило воздуха, а дышать было уже тяжело.
Но вот перед ним сверкнуло, кто-то схватил его за руки и потащил.
-Только не спрашивай, зачем я это делаю, - услышал он голос Михаила, - сам не знаю.
Наташа кинулась к Толлуману.
-Ты целый? Ничего не сломал? - Она увидела его руки и осторожно взяла в свои.
-Ерунда, до женитьбы заживет. – Спокойно проговорил Толлуман и, посмотрев на нее, на стоявшего рядом Михаила, вдруг сказал.
 -Я  хочу, чтобы ты была моей женой.
Михаил даже остолбенел, глядя на них, а потом, махнув рукой, и со словами «шальной народ», побежал к развороченной яранге.
Наташа растерянно смотрела на Толлумана. Он прижал ее к себе и охнул, схватившись за спину, но тут же улыбнулся.
-Так ты согласна?
-Я всегда с тобой согласна.
Она прижалась к его закопченной щеке и тихо добавила.
-Разве что делаю по-своему.
 -Да это мелочи! – Усмехнулся Толлуман.
Почти весь отряд Михаила был погребен под ледяными глыбами яранги.
Только преданный Петр, да двое соратников остались в живых, выполнив приказ командира, оставаться на месте. Они, хмурясь, молчком приводили себя в порядок, поглядывая на Михаила, который, сидя у костра вел разговор с Толлуманом.
Толлуман отдал им купленную у них упряжку собак. Положил на нарты сверток мяса, который достал из снежной ямы, сделанной на черный день и, усмехнувшись, кинул  маленький мешочек парапара.
Все было готово к отъезду.
Михаил посмотрел на Наташу.
-Что тебе среди этих кочевников делать? В вечном льду?
Он порывисто подошел к ней.
-Твое место с нами, со мной. Я увезу тебя на родину твоего отца. Там теплое солнце, теплые реки, высокие леса.
Наташа улыбнулась.
-Там не видно горизонта!
Михаил смотрел на нее с какой-то тоской, чувствуя, что разлука неизбежна, стал гладить ее волосы и в порыве чувств, крепко обнял. Наташа растерялась, но он уже резко оттолкнул ее,  развернулся и быстро пошел к упряжке собак. Собаки рванули, Михаил ни разу не оглянулся.
 Подбежал обеспокоенный Толлуман.
-Все-таки я его убью!
Она обхватила его голову руками и поцеловала.
-Я с тобой.
Толлуман посмотрел в ее глаза и, вспомнив жуткую ночь, сказал.
-Великий Дух Огненного Паука не смог завладеть моим сердцем. Он был в полном недоумении, увидев там тебя, и жутко злился.
Наташа засмеялась и Толлуман, улыбнувшись, спросил.
-Скажи, Незабудка, о чем ты  шептала? Я хочу это слушать всегда.
Наташа, пожав плечами, ответила.
-Когда мой отец был жив, и когда я была еще совсем маленькой, он укладывал меня спать, ложился рядом и тихо, почти шепотом рассказывал. Я не понимала, что он говорит, и сейчас не понимаю о чем там, но запомнила на всю жизнь.
Она обняла Толлумана и тихо по- русски заговорила.
-За синими лесами, да за высокими горами
там, где рожь окияном колосится,
где яблонька золотится, да земле-матушке кланяется,
где солнце красное высокое,
а петушки со шпорами песню поют ему утреннюю,
жил был удалец - молодец, силы могучей, да духом вольный…
Наташа говорила, и они, обнявшись, вместе смотрели на горизонт.
               



Толлуман и Наташа не стали строить новую иглу. Не стали откапывать разрушенную. Они пошли на теплые камни, где всегда тепло и спокойно.
Но Толлуман, хитро поглядывая на Наташу, откуда-то приносил парапар и говорил, до лета хватит.
 А потом они нашли двое пропавших русских нарт с парапаром и растерзанные тела сбежавших чужаков.

 Время шло, и шла война.
Разделившись, войска Бэргэна и Тимира пошли по всему родному краю, добивая отряды врагов, оказавшихся в походах и набегах. Тяжелая пехота в непробиваемых кожаных доспехах, кромсала мечами чужаков и казалась бессмертной. Легкие лучники, окружая стоянки перевернутыми на бок нартами, засыпали градом метких стрел.
 Но часто их кто-то опережал, и они находили разгромленные и сожженные стоянки чужаков.
Шли  слухи о жутком Пауке, стремительном Волченыше и устрашающего вида собаке.  Заарканенные палатки залпом вспыхивали огнем, и никто не мог спастись из его жарких объятий.
Наводящая ужас снежная тройка появлялась ни откуда и исчезала в
никуда, оставляя на белом снегу, кровавый знак Огненного Паука.

Бэргэн стал Верховным Тойоном, но своим главным тойоном он считал Тимира.
-Кто я без твоего умного языка, - говорил он, - кто я без твоих всевидящих глаз и твоего большого сердца. Ты тот, который поднимает дух сомневающимся! За тобой идут настоящие люди! Ты Настоящий Тойон.
Тимир действительно много разговаривал с воинами и просто с людьми. Знал все их интересы и закоулки души. Под его взглядом никто не мог врать и ничего не мог скрыть. От его слов становилось легко, свободно и понятно.
Вот и сегодня один из воинов вдруг решил сам уйти к духам.
Его притащили к Тимиру и бросили к порогу дома.
- Прежде, чем умереть, Эрхан, - говорил Тимир, - подумай, как будет жить твоя семья и с чем ей придется столкнуться, потеряв тебя. Или ты хочешь забрать весь род с собой? Ты думаешь только о себе. Ты не хочешь, чтобы смеялись твои дети, которых ласкают руки матери. Ты не хочешь смотреть в глаза своему отцу, который еще не хочет умереть. Ты не воин, раз не хочешь погибнуть в бою.  Прежде, чем ты убьешь себя,  на тебя оденут платье…
-Ах, вот как!
Неожиданно воскликнула сзади Туяр.
-Ты считаешь, что мы, женщины, слабаки? Да?
 От такой несправедливости у нее на глазах даже слезы появились. 
-Мы, ваш тыл, ваше плечо, мы даем земле воинов, матерей вашим воинам. Ты считаешь, нам легко посылать на смерть своих детей? Посмотри на наши почерневшие от горя лица. Посмотри, какими охотницами стали мы, и какие лишения терпим от ваших войн. Где отцы, которые покажут, как бить зверя своему сыну, где старшие братья, с которых берут пример младшие? Маленькие девочки уже не играют в дочки матери и не поют песни своим куклам. Они готовят шкуры для ваших доспехов, стирая пальчики в кровь!
Тимир стоял и с чувством непонятного восхищения смотрел на всегда веселую и вдруг такую разъяренную Туяр.
Она подошла к упавшему духом воину и гордо посмотрела ему в глаза.
-Но мы не убиваем себя и не плачем, от тяжелого труда. Мы плачем над слабыми воинами, которые позорят нас, ваших женщин!
Когда в моей семье появится сын и если он родится слабаком, то я сама лишу его жизни, избавив всех от такого позора.
И взглянув на еще более растерявшегося Тимира, вдруг улыбнулась ему и сказала.
-Но он родится настоящим воином, умным, сильным и справедливым, как его отец.
Вокруг все молчали, переводя взгляд то на Туяр, то на своего предводителя.
Тимир посмотрел на солнце и вдруг, как будто забыв о неудачном воине, который, кстати, очень увлеченно слушал и Туяр и Тимира, спокойно сказал.
-Какое сегодня яркое солнце, что-то я даже вспотел. Надо бы переодеться.
 И направился в дом, взяв Туяр за руку.
-Э? – Воскликнул воин и вдруг улыбнулся, но улыбка его была странной и однобокой, воин схватился за щеку и рукой подозвал к себе Тимира.
Тимир удивленно подошел, а воин что-то ему шепнул и открыл со страхом рот. Тимир быстро залез туда пальцами и вмиг у него в руке оказался вырванный зуб. Несчастный Эрхан разом лишился чувств.
Все вокруг с удивлением замолчали.
Тимир серьезно поднял вверх руку со злосчастным зубом и крикнул.
-Дух боли покинул Эрхана, и он решил остаться воином!
Туяр взмахнула руками и присев перед несчастным, который уже открыл глаза, стала приводить его рот в порядок, откуда ручейком текла кровь и что-то утешительно ему говорила.
 Тимира начинал разбирать смех, и он еле сдерживая себя, подошел к Эрхану подал ему руку и тот поднялся. Положив ему на ладонь зуб, Тимир торжественно произнес.
- Береги его Эрхан, это теперь твой оберег.
Воин  в упор смотрел на Тимира и вдруг сквозь его крепко сжатые губы стали прорываться странные звуки и вконец, не выдержав, воин расхохотался, а вместе с ним Тимир и все остальные.  Из-за распухшей щеки, Эрхан шепеляво стал говорить.
-Я хотев новвом подковывнуть вуб,  но ствафно офень, а они меня того…
И он опять захохотал.
-Пвямо к тебе. Ну и вадно, подумав я….
К ним, хохоча,  подходили остальные. А Эрхан и в самом деле, замотав зуб в кожаный шнурок, повесил его себе на шею, улыбнулся и сказал всем.
-Офень ховофый оберег!

               
                10
               
                Где ты, Паук?


Ватап и Харысхан со скоростью стрелы ворвались в дом Тимира. Следом вломился большой и разъяренный Бэргэн.
-Вот они, расскажи этим неудавшимся шаманам всю правду о них.
-Я знаю свою правду, - крикнул в ответ Ватап, -  и знаю, что именно Тимир хотел убить твоего сына, опасаясь за жизнь своей сестры.
Бэргэн зарычал ему в ответ.         
 -Тимир предупредил меня о своем решении сразу и открыто. Ты купил следака, а потом заткнул ему рот! Навсегда! А этот спасатель, - Бэргэн кивнул на Харысхана, - решил все закончить на свое усмотрение! Своими играми с духами, благодетели, вы чуть не загубили наших детей!
Бэргэн с чувством постучал по своей груди.
-Да я теперь всю оставшуюся жизнь буду почитать Огненного Паука за спасение их жизней.
Харысхан гордо молчал, а Ватап, глядя на Тимира, произнес.
-Я не поверю ни одному твоему слову.
Тимир усмехнулся.
-Я  никого не прошу  верить, я буду просто говорить правду.
 Вы оба знали, что в начале этой весны Паук попадет к тому, кто не прошел обряд, и подумали на Толлумана. И вдруг, каждый возомнил себя Великим Духом, решающий судьбы людей.
Он секунду помолчал,  а затем жестко продолжил.
-Все случилось бы не так, если бы  ты, Ватап, не влез в обряд посвящения воина, если бы твой продажный следак не выстрелил в Толлумана,  если бы ты, Харысхан, не послал Наташу с несуществующим лекарством.
Харысхан дернул головой, а Тимир продолжал.
-Бэргэн не стал бы  думать о мести за своих детей, а я не стал бы носиться за Толлуманом и подозревать всех и во всем.
Бэргэн при этих словах улыбнулся.
 -Все перепуталось разом! – Говорил Тимир. - Вы так напугали своими действиями дух паука, что ему пришлось идти на крайние меры, чтобы все это как-нибудь, но закончилось. Все произошло мгновенно и в одно мгновение для всех.
 Да, этой весной, только Толлуман проходил обряд, и ты Ватап, решил, что это он. Что он не должен пройти обряд Воина, а стать ловцом паука.
А ты, Харысхан, увидев алчность паука, так запросто послал к нему Незабудку. Вот только для чего?
Мы все слышали предупреждающее слово, летевшее по тундре, и вы все промахнулись именно здесь.
Нужен не тот, кто не прошел, а тот, кто не проходил обряда воина.
Я видел дух паука со своим лицом.
Я тот, кто не проходил обряда.
Я нашел бы его ярангу, и сейчас у всех было бы тепло. Именно так решил Снежный дед. Подарить людям Огненный Парапар. А для меня Наташа не представляла никакой опасности.
Она была бы рядом со мной, и ей не пришлось бы переживать страшные минуты, а Толлуман достойно прошел бы обряд.
Вы все, да и я поначалу, почему-то решили, что дух паука несет зло!
Все зависит только от самого человека, от силы его духа, от силы  его души! Чем накормишь паука, тем он и станет!
Харысхан подскочил.
-Но благодаря мне Найта и Толлуман встретились! – Воскликнул он, хватаясь за соломинку.
Тимир усмехнулся.
-Они все равно бы встретились, только на каком-нибудь празднике.
У Наташи и Толлумана одна упряжка на двоих и я это вовремя понял, иначе бы Толлуман уже был мертв. Моя сестра всегда уверена во мне и не стала идти против моего решения, вверив свою жизнь Толлуману, и она действительно подавляет растущую алчность Красного Паука и только поэтому казалась ему опасной. Опасной духу, но не Толлуману.
Вы заставили детей бороться за свои жизни, за жизнь друг друга. Ваши действия спровоцировали войну.
Свои промахи, Ватап, надо признавать, а не обвинять в них других.
Но самое страшное, вы оба хотели завладеть Духом Красного Паука. Случись это, наши дети погибли бы. Как Толлуман умудрился поймать Паука, благодаря чему и он и Найта остались в живых, останется загадкой для всех, даже для самого Паука.
И вы, поняв всю бессмысленность своих действий, затаились, пустив все на самотек, выгораживая себя, кто как может.
Вот такая простая и жестокая, правда.
 И я благодарен  небу и его духам, что моя сестра жива, что жив Толлуман, что мы свободны на своей земле.
 Но игры с духами, не всегда заканчиваются победой людей.
Ватап, прищурившись, со злостью проговорил.
-Я докажу, что я был во всем прав, а ты изворачиваешься и все переделываешь на свой лад. Бэргэн, почему ты веришь ему?
-Потому что до сих пор у меня перед глазами стоит распоротое брюхо следока, а твои слюнявые, исказившиеся в страхе губы шепчут «я промахнулся, я промахнулся».
Только сейчас я вспомнил и понял их смысл.
Бэргэн презрительно посмотрел на Ватапа и Харысхана.
-От вашего духа душком попахивает.
И распахнул настежь дверь.
Шаманы разом подскочили и, спеша покинули дом Тимира.
Бэргэн смотрел им вслед и вдруг стал всматриваться вдаль.
Там в их сторону мчалась хорошая упряжка собак.
 Бэргэн посмотрел на Тимира и стал тыкать туда пальцем, почему-то беззвучно открывая рот, а потом махнул рукой и быстро вышел.
Собаки буксовали по рыхлому мокрому снегу. Наташа не выдержав, соскочила с нарт и побежала навстречу уже бегущему к ней Тимиру. Он подхватил ее и закружил.
-Наташка! Нерпенок мой!
Он держал ее в своих объятиях не в силах отпустить.
- Красавица-то, какая!
Он поставил Наташу, по-русски расцеловал в обе щеки и никак не мог на нее наглядеться.
-Ты тоже могучий и прекрасный.
Они хохотали от радости встречи, и Тимир опять прижал ее к себе.
 Толлуман остановил упряжку возле отца. Они подошли друг к другу.  Гордо смотрели и молчали.
 Бэргэн положил свою руку на плечо сыну и вдруг закричал в небо.
-Слушайте все! Это мой сын! - Он с волнением заграбастал Толлумана в свои железные тиски.
-Отец! 
Бэргэн отодвинул от себя сына и, довольный, потрепал его по сильным плечам.
Повернувшись к Тимиру с Наташой, он воскликнул.
-Сын, познакомь меня, наконец, со своей знаменитой подругой!
Толлуман, несколько косясь на ухмыляющегося Тимира, подошел к Найте и, взяв ее за руку подвел к отцу.
- Найта будет моей женой.
Бэргэн удивленно смотрел на Наташу. Тимир, стоя в стороне улыбнулся. Он знал, какое первое впечатление производит его сестра. Нежная, светлая, с глазами цвета незабудки.
-Да тот ли это Волченыш, от которого мурашки по коже бегают?
Перед глазами Бэргэна вдруг что-то мелькнуло. Он не успел даже увидеть, почувствовать и отпрянуть, как в руках Наташи оказалась небольшая прядь волос с его головы.
 -Я не обиделась за Волченыша. – Мило, улыбнувшись, сказала она, отдавая ему прядь.
-И вы тоже не обидитесь. Я развеяла ваши сомнения?
Бэргэн  молчал от полного изумления, поглядывая, то на дерзкую Наташу и свою прядь волос, то на улыбающегося Толлумана  и пожимающего плечами Тимира. А потом, обхватив детей,  громогласно захохотал.
-Да за такой женой, как за стеной!
Толлуман взглянув на Тимира, подошел к нему.
-Ты тот, который правильно слышит духов.
Тимир покачал головой.
-Я слышу сердца. Воин!
И они наконец-то обнялись.
-Да, - твердо и уверенно сказал Бэргэн, глядя на них, - настоящие люди познаются в войне и только на войне рождаются настоящие воины. Воины, которые презрев смерть, идут вперед, к победе над своим врагом.
Наташа, хмурясь, смотрела на Бэргэна. А потом, подойдя к нему, тихо сказала.
- Война, это еще страшная смерть друзей, дерущихся об руку и готовых каждое мгновенье прийти на помощь и твое бессилие от невозможности  им помочь, глядя в их остановившийся взгляд. Это старики, которые не хотят смотреть, как умирают их дети и убивают себя. Это смерть младенцев, у матерей которых пропадает молоко от непосильного труда, чтобы прокормить и обогреть старших.
У Наташи на глазах появились слезы.
- Удел самых сильных, это удерживать мир. Вот настоящие люди.
А война не нужна никому!
Бэргэн, ошарашенный смелым заявлением синеглазой девочки, взглянул  на Толлумана, Тимира и, с волнением ответил Наташе, взяв ее за руку.
- С тобой общается сам дух  Мудрого Ворона. Когда-то, мы тоже услышим его, и это будет самый счастливый день на нашей земле!

Они неспеша шли к дому.
-Нет больше Янтарной Яранги. -  Сказал Толлуман Тимиру. – И нет больше Красного Паука.
 Тимир остановился.
-Все не так просто, Толлуман. И все очень просто. В любое время и в любом месте может появиться Янтарная Яранга и в любое время может появиться Красный Паук. 
Толлуман невольно прикоснулся к своему шраму и Тимир продолжил.
- Мы есть свободны, и человек сам решает, каким будет Красный паук и пускать ли его в свое сердце.
Я это тоже не сразу понял.
Но вот на что он  способен не знает никто!

«Это знаю только я»!
Неожиданно услышал Тимир зловещий шепот из своего сердца.
«Я есть Огненный Паук!
Дух вечной борьбы и вечных испытаний..
« Наконец-то мы встретились, - про себя сказал Тимир, перебив пафосную речь паука, - вечером пообщаемся, у меня к тебе большие претензии».
И удовлетворено себе улыбнувшись, перестал слушать проклятия и возмущения Красного Паука.
Крепкое, справедливое сердце Тимира надежно приковало Дух Красного паука. Так должно было случиться и так случилось.
А Толлуман улыбнулся себе и своей с Незабудкой тайне, тайне Теплых Камней.
 

   Продолжение следует