Ночь, созерцание, покой

Куда ты теперь идёшь, душа моя? Ноги все норовят сорваться на бег с быстрой поступи. Подорвала с места грусть, понесла по городу в сторону выезда, от электрических огней, от духоты, от давящих стен. Душила с вечера тоска: залезала апатией в голову, разливалась вялостью по телу, опутывала хомутами сплина. Решил бежать от нелюбимой, собравшись наспех: двери чуть-ли не с петель, выскочил в надвигающиеся сумерки.
Иду теперь наугад, наощупь, вперёд по звёздным ориентирам. Куда же вы, стопы, правите? Мозг привычно вцепился в обыденное, судорожно стал искать знакомые версии будущего. Позвонить знакомому, набиться в гости? Вернуться домой и скоротать вечер в компании привычного медиа-контента? Или разбудить старенький компьютер, дабы забыться на пару часов в онлайн-"эрпэгэ"? К чёрту эти заученные шаблоны поведения! Бежать, куда глаза глядят, к подлинному новому моменту, без примесей и суррогата, без проложенного маршрута, на ходу осознавая следующий шаг. Пусть дорога появляется под занесенной подошвой.
Скука не отступает пока, прилипла заразой к душе. Купил в дороге тонизирующий напиток, выпил, немного легче: всё ещё тоскую, но зато теперь бодрее и энергичнее. Улыбаюсь, и чувствую вдохновение, что неизъяснимо торопит к выезду из полиса. Вот и выход виден, а за ним распростёртая бездна и тьма ночи, нависающая над городом. Доверяюсь ведению любви, гасящему тревогу - ступаю во мрак:
Как просторно здесь! Как легко дышать! Как кружит голову космос, свалившийся на меня всей своей громадиной целиком, так что не хватит взгляда увидеть всю панораму. Почти вслепую иду по пешеходной тропе, а всюду ничего кроме ночи, лишь перила по правую руку - моя связь с планетой людей, от которой только что отчалил. А за перилами мгла словно темный океан, что накатывает на берега светящегося города, от которого я отплываю. И теперь я посреди моря морей - песчинка в центре Вселенной. И так легко сойти с ума, как моряку, потерпевшему кораблекрушение, ведь эти чёрные воды затопили меня так внезапно. Лишь маяки далёкого света поселений берегут меня от помрачения. Глаза сейчас привыкнут к господству ночи, знаю, и я адаптируюсь к восприятию, но так будоражит разум это первое впечатление от обнажённого космоса.
А ветер здесь свеж и будто имеет вкус, только не выразить словами оттенки ощущений. Здесь он сытен, не пуст как в городе. Здесь каждый вдох как трапеза, как сладкое вино, как воды жизни, льющиеся из невидимых небесных источников.
А грусть...уже развеенна, словно и не знал я никогда этого чувства. Словно и не было вообще никогда того, кто способен был ощущать какие-то эмоции кроме покоя. Ведь остался только он. Ведь вдруг он стал всем, что знаемо было душой до выхода из города, а память о былом бесследно стёрта. Всё осозналось ныне незыблемым покоем, но не таким как мог бы ощутить монолит бетона, если бы умел: безжизненным, мертвецким, не имеющим движения. Но таким покоем какой ощутить могло бы море в бриз: сохраняя безмятежность, и всё-таки размеренно волнуясь; или будучи цельностью всех своих массивов едва-ли поколебимой, но в частностях колыхая лёгкими волнами на поверхности. Всё сущее моей жизни стало покоем медленных освежающих рек; покоем облаков, дарующих спасительную тень в знойный полдень; покоем послеобеденного сна в летнюю сиесту. Но как он явился незаметно в моё нутро? Так тать проникает в жилище без ведома хозяев, но он вошёл с добровольного согласия души, только часа посещения я не узнал.
Как мало времени понадобилось тебе, волшебная реальность, чтоб утолить печали сердца. Всего мгновение прошло, и я уже умиротворён. Я заберу этот мир с собой и зафиксирую в словах, если сумею. А сейчас мне пора домой.
Я благодарен тебе, небосклон, за то что рухнул на меня своей необъятностью. Теперь я увижу новые сны.
Я благодарен тебе, молодой ветер, за то, что унес с собой всё томление моего духа подобно праху. Теперь знаю, что утром вновь увижу далёкие горизонты, которые обязан достигнуть.
И я благодарен тебе, тоска. Спасаясь от тебя, я отыскал новую дорогу, а значит без тебя я не смог бы нарисовать новый смысл на полотне своей судьбы.