Семейный портрет на 1-13 площади. Том 1. 1. 13

Мне всегда были интересны одиночки, одинокие умы, не принадлежащие ни к каким группам и объединениям, школам и течениям. Не похожие ни на кого, творящие на свой страх и риск нечто небывалое, несообразное с общепринятым, неадекватное действительности. И какими бы они ни были, бедными или богатыми, знаменитыми или безвестными, признанными или отверженными, для меня они все являются идеалом индивидуальности, особости, оригинальности, высшего воплощения Духа.

Книги для меня служат скорее источником вдохновения, чем познания и информации. Одно перелистывание книги, держание её в руках, просто созерцание её может возбудить меня и вдохновить.

Внутренний космос гораздо интереснее, чем внешний. Ну что внешний? Водородная вселенная, сгустки раскалённого или остывшего газа разной плотности и величины. И крупицы планет, известные из которых все безжизненны кроме одной, да и та не блещет богатством форм и разнообразием. Птиц всего 9000 видов, млекопитающих гораздо меньше, насекомых и прочей мелкоты ну пусть 20 миллионов видов. Остальное бактерии, которых без микроскопа-то и не увидишь. И всё живёт и движется по определённому довольно примитивному закону. Мой внутренний универсум, мягко говоря, гораздо богаче. И главное – в нём всё возможно.
Человеку не хватает терпения на созерцание. Ему становится скучно. Ему нужны действия и действия динамичные, насыщенные борьбой, препятствиями, страшными тайнами и опасностями. Или же иллюзия этих действий. Или же действия обыденно-повседневной рациональной жизни. В зависимости от того кто они: воинствующие романтики или трудоголики, «неиствующие» или «нормальные». Но мало кому хватает терпения и философской апатии-атараксии созерцать. Хотя бы час смотреть в небо, или на воды реки, или на пламя костра. Ты погружаешься при этом во внутренние свои миры (если они есть) и путешествуешь по таким безднам и лабиринтам, о которых и не подозреваешь.

Я не люблю секты, то есть не люблю вступать ни в какие секты, но против них ничего не имею. Да и по сути я сам себе секта. Её название ФФ & СС (Футурофантастика & Сюр-сюрреализм).

Любому работодателю нужен хорошо вышколенный, здоровый и безропотный раб. Но я никоим образом не вписываюсь в эти рамки и поэтому остаюсь неудел.

На реке было тихо. Я сидел у самой кромки воды на мокром песке. Даже малейшего намёка на волну не предвидилось. Вода была желтовато-зелёной, словно застывшая зеркальная корочка свежего мёда, в которой отражались полупрозрачные клочки облаков и белёсо-голубое июльское небо. Камыши стояли как притаившийся зелёный дикобраз с вибрирующими от раскалённого воздуха кончиками игл. Прудовик флегматично мял своим скользким брюшком отросток бурой водоросли. Лягушка апатично сидела на листе кувшинки, напоминая его уродливую бородавку. Пролетели две спаривающиеся голубые стрекозы. Затем, гоняясь друг за дружкой в эротической игре, - жёлтые бабочки. Мелькнула тенью на мелководье стайка мальков. Всё шло своим чередом. Деревья стояли как и миллионы лет назад и слушали в онерическом вдохновении шёпот тишины. Шёпот, слышимый только ими. И может быть видели. Да, наверняка, видели то, чего никто иной видеть не может. Все суетные создания, которые движутся, не могут этого видеть. Только те, кто бездвижно спокойно стоит миллионы и миллионы лет. Любой движущейся материи не дано уловить этих видений. Она пролетает мимо них. Нужно стоять и созерцать. Долго-долго. И тогда онерические и интрореальные миры сливаются и образовывают бесконечную анфиладу, уводящую всё дальше и дальше и открывающую такие залы, туннели, лабиринты, пещеры, гроты, катакомбы, нефы, закоулки и пространства, которые недоступны надуманному воображению.

Ирреальное в чистом виде. Вот что меня интересует. НФ, ужасы, романтико-приключенческие и романтико-мистические произведения, декаденты, символисты, футуристы, дадаисты, сюрреалисты, абстракционисты, абсурдисты, разные романтики всех времён и народов, утописты. Все они интересуют меня лишь в плане ирреального. Ирреального в чистом виде – вот что я извлекаю из них.

Мы шли по лугу совершенно обнажённые. высокая трава и цветы щекотали наши промежности. Луг не кончался и конца ему не предвиделось. И мы точно знали, что кроме нас никого нигде нет. Мы были только вдвоём, как Адам и Ева. Но в отличие от них мы знали что такое секс. Но это знание вовсе не было падением. Скорее возвышением. Да и деревьев нигде не было. А змиев и подавно. Только цветы и травы. Только небо и облака.

Любовь или что-то иное? Что такое любовь? Просто мы созданы друг для друга. Как два уникальных универсума (собственно почему как?) входящих один в другой плотно, как рука в перчатку, и образующих одно целое. Как в яйцеклетку входит только один сперматозоид из миллионов и доступа туда больше нет никому, так и мы соединяемся в герметичный континуум. Один раз. И как это назвать – не знаю. Скажу только, что это не закон, не судьба, не предопределение, не неизбежность. Просто не-хотение быть порознь. Без всяческих рационалистических объяснений и любых объяснений вообще.

Спор о бессмертии души решается очень просто. Душа бессмертна. Но лишь душа того, кто верит в это бессмертие. Бессмертие души не есть какой-либо объективный закон. Душа не есть какой-либо физический орган. Если сердце у всех живых существ устроено более или менее одинаково и функционирует одинаково и задача его в организме одна и та же, то о душе этого сказать нельзя. У каждого она разная. Причём настолько разная, что никаких даже маломальских закономерностей вывести невозможно. И бессмертие её не тотально.

 Если у всех людей цикл кровообращения абсолютно одинаков и дыхание происходит чётко по определённому закону, то душа живёт у каждого по разному. И она может быть бессмертна, а может быть и смертна. Всё зависит от того, как человек относится к своей душе, вернее как живёт его душа, ибо он и душа это одно целое. С точки зрения физиологии и анатомии и вообще с точки зрения материи, живые существа устроены в той или иной степени одинаково и подчиняются определённым законам, но с точки зрения Имматерии каждый индивид это отдельный космос со своими законами или со своим беззаконием, космос (или хаос), который сам себя устраивает или разрушает или бездействует, направляет своё движение или остаётся неподвижным. И об этом космосе (хаосе) никто ничего не может сказать, кроме него самого. В этом плане и нужно рассматривать бессмертие души. Хотя что такое душа не знает никто.

Сартр сказал, что человек обречён быть свободным. Но что-то я редко вижу в глазах людей эту обречённость. Формально всё человечество принадлежит к одному виду homo sapiens, но фактически представляет собой довольно пёструю массу разноплановых и полярнопротивоположных существ. Они столь различны по форме, содержанию, реакциям и длительно-временному кинезису, что порой сталкиваясь друг с другом нос к носу приходят в состояние изумлённости, шока, смещённой аффективности и агрессивности. Я часто, например, замечал, что на меня смотрят как на монстра (я не против), ведь сам я тоже смотрю иногда на других подобным образом. Миллионы параллелей и меридиан разбивают этот мир на квадратики интромиров, и между многими из них такие высокие и толстые стены, которые никогда не преодолеть.