Баю, баю, бьётся сердце...

- Однажды я пришёл домой, усталый, как собака, даже ещё злее, потому что грязный и голодный, открыл дверь, зашёл в квартиру, включил свет, потому что был поздний вечер, поставил разогреваться еду, сейчас уже не помню, какую, но точно не суп и не каша, а что-то нежное, я бы даже сказал - родное, не знаю, почему я так решил, почему подумал, что это нечто мне близкое, наверное по причине голода, а пока я размышлял, что же всё-таки такое я поставил на плиту, моё тело самостоятельно прошло в душ, облилось с головы до ног тёплой водой, старательно намыливаясь при этом почти чёрным куском мыла, наполняя ванную комнату резким запахом берёзового дёгтя, затем я ополоснулся ещё раз, старательно нахмуривая лоб в раздумье о еде, а потом, вытирая жёстким полотенцем раскрасневшуюся кожу, я вошёл на кухню и встал у горячей плиты, на которой что-то бурлило в маленькой кастрюльке, похожей на такую же сковороду. Обжигая пальцы, я задумчиво взял звенящую крышку двумя пальцами и, подняв её на достаточную высоту, наклонил голову над чем-то горячим между металлическими стенками. Я смотрел несколько секунд, щуря глаза от поднимающегося пара и вдыхая знакомый запах. А когда почти весь пар вышел вкусным облаком, я коротко дунул в открывающуюся глубину и ещё ниже опустил своё лицо. И увидел тебя.
- Меня?
- Ну, да.
- И что я там делал?
- Ты меня ждал. Усталого, потного и голодного. Злого. Ты хотел, чтобы я помылся, поел и отдохнул. Ты всегда заботился обо мне. Как и сегодня. Спасибо, что снова сюда залез.
- Ах, вот в чём дело. Тогда всё в порядке. Бери ложку.
- Вилку нельзя?
- Нет, ложку. Вилкой ты меня корябаешь. Ложку бери. А лучше подними кастрюльку и пей через край. Пей, пока не выпьешь меня до остатка. До самого донышка.
- А потом спать?
- Да. Потом спать. Чтобы сны, и чтобы сами.. чтобы лёгкая гроза.. ты да я под небесами.. ни понять, ни рассказать.. кушай, кушай, баю, баю.. бьётся сердце, ты живой.. засыпает кровь густая.. вечным сном, родимый мой..



GC