Александрия. Глава 10. 2

Ни Афанасий, ни сам александрийский владыка не предполагали призывать на помощь языческую власть, чтоб усмирить взбунтовавшихся еретиков. Но козни мятежников обернулись против них же - своими злодеяниями они добились того, что, в разборки между христианами пришлось вмешаться новоназначенному командиру вигилов.

Поскольку возблагодарить Бога христиан не представлялось возможным – христиане не пускали язычников в свои храмы, - то Валерий не преминул отблагодарить таким образом Его жреца, ибо неблагодарность не относилась к числу его недостатков. Не позабыл Галл и наведаться в храм Исиды с богатыми дарами, прихватив с собой кувшин доброго вина и лучшее масло, возжечь на алтаре великой богини дорогие благовония из мирры и корицы, и передать жрецам нескольких довольно упитанных гусаков, купленных на рынке.

Хвала богам, жизнь стала налаживаться! И чем больше богов будут к нему благосклонны, тем более гладкой и широкой дорогой ляжет его жизненный путь.

Он прикупил себе дом неподалеку от набережных, приглянувшийся ему не столько своим видом, сколько удобством расположения. Завел слугу, чтобы самому не приходилось больше беспокоиться о чистоте одежды и жилища, а равно и о приготовлении обеда, так как свободного от службы времени оставалось теперь ещё меньше, чем прежде, когда он был простым солдатом. Спал он лишь несколько часов перед службой. Затем обедал, облачался в свое новое, командирское обмундирование, не забывая про наградное ожерелье и другие знаки отличия, и отправлялся на службу, охранять доверенный ему покой ночного города.

Вигилы – его бывшие товарищи, ставшие теперь его подчиненными, в большинстве приняли его лидерство как должное. Валерий Галл – лучший александрийский колесничий и любимый сын победы, на которого смотрели как на полубога. Уж скорее безвестное полунищенское существование героя воспринималось как несуразное и временное состояние, а его новый успех, напротив, был заслужен и ожидаем. Особенно после подвигов на военном поприще, ведь подвиги - непременный этап в биографии любого героя, начиная с Геракла.

Среди воинов постарше находились и те, кто отнеслись к назначению Галла скептически. Они не спешили превозносить его, сдержанно ожидая какими будут первые шаги Валерия на новом поприще – чтобы либо безоговорочно признать за ним звание своего командира, либо удостовериться, что командир он негодный и уже окончательно утвердиться в презрении к его молодым годам и в неуважении к его приказам. Очень скоро, однако, Галлу удалось расположить к себе даже самых упорных и сомневающихся в его правах на лидерство скептиков. Во исполнение предписания наместника об усилении ночной охраны, ему пришлось увеличить количество часов дежурства каждого стражника, но одновременно он сумел провести приказ о значительной прибавке жалования для вигилов, чем окончательно завоевал у них авторитет.

К префекту же он ходил как к себе домой, доводя советника до зубовного скрежета. А однажды, вскоре после своего назначения, даже был удостоен приглашением на обед, вместе со своей невестой. Привести невесту во дворец Адриана, по понятным причинам, не представлялось возможным, но Валерий, не смущаясь выражением недовольства по этому поводу префекта, объяснил отсутствие Лидии обычным женским недомоганием. Встречу же с бывшей возлюбленной, Валерий выдержал с достоинством. Она была все так же красива, но как будто потускнела и не вызывала больше в нем того умопомрачающего жара страсти, что прежде.

Освоившись в качестве командира, он занялся насущными вопросами – прежде всего, ему предстояло оправдать доверие префекта, прекратив убийства в городе и вернув в Александрию прежнюю спокойную жизнь.

Сколько ни обдумывал он обстоятельства убийства Аттала, Марцелла и Кассия, а также покушение на императорского советника, все направления его мысли неизбежно вели к одному человеку. Отбросив другие версии, теперь он даже не сомневался, что именно Фест затеял эти кровавые игрища, с некой, одному этому негодяю ведомой, целью. Лишь убийство Сабина выделялось из общего строя, но, наверняка, и здесь не обошлось без него.

Затеяв встретиться с начальником секретной службы под вполне правомерным предлогом скоординировать действия подразделений, он вскоре убедился, что это довольно затруднительное для осуществления предприятие. Словно настоящий демон, Фест был и вездесущ, и одновременно неуловим. У родных пенатов застать его было невозможно. Семьи у него, похоже, не было. Друзей? Его друзей Галл прекрасно знал и даже пытался завязать общение с командиром секретной службы через советника, явившись в тот самый дом, который так спешно покинул в последний свой визит. И Планк даже принял его, но смотрел с надменным недоумением, а говорил так, словно каждое его слово было на вес золота, – суть недолгой беседы сводилась к тому, что советник ничем не мог, а главное не хотел ему помогать. Казначей оказался разговорчивее, но узнал от него Галл не больше, чем от советника.

Отчаявшись, Галл поручил нескольким самым толковым из своих починенных выследить и доставить к нему одного из фестовских шпионов, которыми всегда был наводнен город. Это был открытый вызов, но на то и был расчет. И хотя ребята не сплоховали, в точности и довольно быстро - не прошло и недели, выполнив поручение командира, но затея не принесла толку, кроме того, что шпион покончил с собой, повесившись с помощью припасенной им обрезанной бечевки на одном из крючьев в каморке дознания - как видно, действуя по инструкции этого белозубого улыбчивого демона – своего командира.

Ну что ж, так или иначе, Галл решил сделать все возможное, чтобы помешать Фесту осуществить очередное злодеяние и отступать не собирался. И поскольку Фест использовал в качестве наемных палачей именно обитателей Ракотиса, включая того же Саратия, то охрана этого района велась особенно усиленно - каждая улочка, каждый проулок находился под строгим надзором. И даже мышь не могла прошмыгнуть из Ракотиса ночью без ведома Галла.

Пускай теперь попытаются что-нибудь предпринять под его зорким оком! Только навряд ли у негодяев что-то срастется. Во всяком случае во время ночной стражи.