2019 г. Документальные записи 19 Распря. У. С. Моэ

2019 г. Документальные записи 19 Распря. Уильям Сомерсет Моэм

продолжение

30 марта 2019 г. Неприязнь ко мне некоторых людей душит меня. Постепенно знакомясь с миром людей, мне не близких по духу, убеждаюсь, что необходимо общение с теми, кто добр. Я не святая, моего тепла не хватает, чтобы согревать души таких людей. Невозможно любить врагов — планка немыслимо высока. 2000 лет прошло, однако, слова Христа выполнимы ли?...

Столько лет — без меня.
Столько злобы — вне смысла.
Как приблизить всех тех,
Кто отринул тебя?

Недавно по ролику было сказано, что Земля планета молодая, ей четыре миллиарда лет… Есть сущности, намного выше нас по развитию, мы для них, как микробы. Они не вторгаются в нашу жизнь, они только наблюдают. На земле идёт эксперимент. Земля не раз, вернее человечество погибало, потом заселялось снова. Они говорят, что шар земной принадлежит нам, что всё зависит от нас, мы можем погубить себя, можем всё изменить к лучшему, нам дана свобода воли - это алгоритм Земли.

Ролики эти связаны с новыми технологиями. Два человека — кантактёр и тот, кто находится в гипнозе, взаимодействуют с душами людей из Тонкого мира.

Другие ролики называются «Развитие сознания».

31 марта. Происшествие в конце марта 2019 г.:

Распря: один поэт написал якобы стихи, без знаков препинания, верлибр.

Далее по тексту:

Я написала комментарий: «Оригинально!» (он предложил мне дружбу, мне не хотелось, но я нажала на педали — на мышку)

Он ответил: «Галина, спасибо! Я не жажду оригинальности, я ищу новые смыслы».

Я: «Новые смыслы нуждаются в знаках препинания, кажется мне. Мысль человеческая, когда оторвётся от стереотипа толпы и графомании всегда надеется на то, чтобы быть оригинальной».

Он: «Галина, насчет знаков, Вы не правы... отсутствие знаков препинания создает интонационную вариативность, дополнительный воздух воображения, также как и грамматические инверсии. Я не только образованный филолог, но и практикующий психолог. Надеюсь, то что я делаю, я делаю осмысленно, не пытаясь оторваться от толпы и не испытывая презрения к графомании. Мне это вообще безразлично. Я отвечаю за то, что говорю и, надеюсь, что имею на это право...».

Я: «Говорить человеку - вы не правы - это неосторожный шаг. У каждого человека - своя модель мира. И все в своём роде правы. Вы правы, я же не права... Я ниже Вас по образованию, вкусу, таланту, поэтичности восприятия мира, музыкальности стихов и проч?... Вы это хотите сказать? Давайте тогда стихами Вашими будем наслаждаться, учить их наизусть, всем показывать, а мои стихи - ими можно пренебречь, так как я не права».

Тут я послала ему цитату о моих стихах моего друга С.А., который удивляется, почему меня мало лайкают. (дурацкое слово, однако...)

Простите мне цитату... Благодарю Вас».

Он: «Галина, да, уж точно, это не полит корректно. Поэт не может быт (мягкий знак он тоже упустил, как и знаки препинания в стихе своём) осторожным по Вашим правилам. Но я, в отличие от Вас, отвечаю за свои слова.. (в отличии от меня — не отвечающей за свои слова...)

Насчет применения релятивизма в бытовых полемиках: мол у Всех свои модели и т.п. и то, что Все в своем роде правы... Вот именно это втаптывает справедливость в грязь. Китайский мудрец однажды заметил: плохие времена настают в государстве, когда люди перестают отличать плохое от хорошего. Вы не ниже меня, Вы просто достаточно плохо однобоко образованы..».

Я: «Вы правы, как всегда. Благодарю Вас ещё раз».

Я удалила свой комментарий и убрала его из «друзей», я оборвала общение с ним, так как он не учтив и груб. Он начал плохо и плохо окончил нашу переписку, сминая человека и ставя себя на первое место. Мужчина, плохо пишущий о женщине — не мужчина.

Уильям Сомерсет Моэм:

Для меня нет большего счастья, чем когда мне в голову приходит свежая мысль, постепенно открывая передо мною новые горизонты. Когда меня так осеняет, я словно воспаряю над жизненной повседневностью в синеву духовных эмпиреев. Освободившись на миг от земных забот, я чувствую себя на седьмом небе.

*

Порою меня озадачивает противоречивость собственной натуры. Я вижу, что во мне одновременно сосуществуют несколько разных людей, и тот, кто берёт верх в данную минуту, рано или поздно уступит свое место другому. Но кто из них истинный я? Все вместе или никто?

*

Великой радости соразмерна по силе переживаний великая печаль. Можно позавидовать тому, кто не способен к глубоким чувствам и потому не знает крайностей: ни блаженства, ни горя. А ведь даже полное счастье оставляет лёгкий привкус горечи; и только скорбь — чувство чистое, беспримесное.

*

Любовь— это прежде всего инстинкт продолжения рода; доказательство тому — та готовность, с какой едва ли не каждый мужчина влюбляется в первую попавшуюся женщину, а если ему не удаётся заполучить ту первую встречную, которую он возжелал, он вскоре утешается с другою.

Редкий мужчина способен полюбить на всю жизнь; возможно, у такого однолюба просто не очень силен половой инстинкт.

*

Чем человек умнее, тем сильнее он способен страдать.

*

Полезное правило: не спрашивать с человека более того, что он может дать без каких-либо неудобств для себя.

*

Если вы признаете существование Бога, то мне тогда непонятно, что мешает вам поверить в воскресение Христа; а если вы допускаете существование сверхъестественного, то мне тогда непонятно, зачем вы пытаетесь ограничить его какими-то рамками. Ведь в таком случае чудеса католической церкви не менее достоверны, чем чудеса Нового Завета.

Доказательства, приводимые в подтверждение истинности одной религии, очень похожи на доказательства, подтверждающие истинность любой другой веры. Удивительно, но христианина ничуть не смущает соображение, что, родись он в Марокко, он стал бы магометанином, а на Цейлоне — буддистом; и христианство представлялось бы ему столь же нелепым и явно противоречащим истине, какими эти религии представляются христианину.

*

Вера в Бога покоится не на здравом смысле, логике или доказательствах, а на чувствах. Существование Бога невозможно доказать, равно как и опровергнуть. Я не верю в Бога. У меня нет потребности в таком понятии. Загробная жизнь мне представляется невероятной.

Угроза грядущего наказания кажется отвратительной, а обещание блаженства в награду — нелепым. Я убеждён, что после смерти прекращу свое существование — вернусь в землю, из которой вышел. Однако вполне могу себе представить, что когда-нибудь в будущем я уверую в Бога; но, как и теперь, когда я в него не верю, это произойдёт не в итоге размышлений или наблюдений, а только по велению чувства.

Забегая вперёд: я только что читала текст Ольги Седаковой на её сранице в фейсбуке от 5 апреля сего года.

Вот он: "Перевести Данте» - семинар Ольги Седаковой

Из последнего занятия.ПЕСНЬ Х, ЧИСТИЛИЩЕ

Миметический характер дантовского текста: когда речь идёт о трудном (в предыдущей Песне — как с трудом открываются двери или врата Горы), сами фразы становятся очень трудными, путаными, можно сказать. Много деталей, редких «мелких» слов, хитрый синтаксис, всё трудно увязать. Наоборот, в местах открытой епифании — «понятность» (прозрачность), звучность. Слово большое, и звучит на смысловом просторе: La gloria di colui che tutto move

Открытие дверей (врат) Горы напоминает об открытии Святых дверей в Юбилейный год в базиликах Рима (Папа их открывает особым образом). Ведь это тоже вход в покаяние и прощение. Мы говорили, что вся Гора похожа на покаянную литургию. За грохотом петель двери Данте слышит дальнее пение «Тебе Бога хвалим».

Дальше будет непролазно трудное описание начала подъема на гору. Такое карабканье по скале у нас уже было. Тоже нужно было пройти щель в скале, «игольное ушко» (Песнь. 4, 18 — далее). Невозможно понять, что делают наши путники, к чему прижимаются.

На первом ярусе Горы очищаются (или исцеляются) от гордыни, самого тяжёлого из «капитальных грехов». Их будет 7. Чем выше — тем они легче. В основании всех предполагается гордыня, «опухоль мозга» tumor mentis.

Это не универсальная христианская картина грехов, как привыкли думать. В восточной традиции первым из восьми помыслов будет philautia, саможаление, самощажение. Остальные держатся на ней. Гордыня — уже в конце. Гордыня грозит тем, кто уже чего-то достиг.

Гордыню у Данте выражают образы камня, окаменения и тяжести. Гордецы так придавлены к земле, что похожи на кариатид. Человеческий облик их не узнаётся. Это остроумное решение. Гордец думает, что он вознесён. Реальность показывает: он придавлен собственными претензиями. Так придавлен, что его облик не узнаёшь.

Гордыне противостоит смирение. Так Данте понимает Первую Заповедь блаженств. Смирение изображают три барельефа. Здесь нам нужно поговорить о замечательном жанре — экфразе (экфрасисе). Это в следующий раз.